Описание
Путь, книга 1, 2 и 3Это история о демоне, чьё имя невидимо в прошлом и неощутимо в настоящем. Его нет, так как о нём забыли, но он всё-таки есть, и об этом знает каждый. Его лицо сокрыто обликами других существ, к душам которых он прикоснулся. И лишь, оставаясь в одиночестве, когда нас покрывает Тьма, мы чувствуем душой его присутствие и неустанный взгляд. Он следит за нами, зная о каждом нашем шаге, слове, чувстве, мысли. Его безжалостная длань лежит на пульсе Мира Богов в ожидании, когда ложь переполнит это вместилище Творца, чтобы стереть не только наше существование, но и память о мимолётном пребывании в Сущем человечества, осквернившим бесценный дар – жизнь…
Действие происходит в созданном Творцом Сущем, которое основано на столпах Хаоса, Тьмы и Света. Когда-то давно, придя из Пустоты, во Тьме рождается первородный демон, пытающийся найти ответ на вопрос: «Кто он?» И этот самый главный вопрос, терзающий каждое разумное существо, заставляет сына Тьмы начать тяжёлый путь, усеянный ложью, страданиями, смертью, но также и красотой бытия и, конечно же, любовью.
По своей природе одинокий и непримиримый Демон бросает вызов правителям Сущего, пытаясь спасти его от неминуемого разрушения и установить новый порядок. В этом ему помогают Вельзевул, хозяин ада, и Люцифер, первый ангел Света. Пройдя через битвы и постоянные противоречия разума и души, влекущие не только смерть, но и надежду на жизнь, сын Тьмы становится самым могущественным существом, и ведомый поиском ответов ищет Творца. Путь его пролегает через мир, населённый людьми. Именно в нём, а также благодаря ребёнку, представителю смертной формы жизни, он вспоминает своё имя – Сатана и решает закрыть эту часть Сущего, чтобы дать право людям самим решать свою судьбу.
Но для этого он должен убить себя и пожертвовать своей душой…
Приобрести книгу: заявка по адресу writer@k66.ru
Характеристики
| Отрывок |
ПУТЬ Книга 2 Я летел по просторам Мира Богов и не мог насладиться его красотой и покоем, что он дарил мне объятиями небес. Его воздушная плоть обволакивала тело, и у меня захватывало дух от резких, но приятных порывов ветра. Будоражащими душу потоками воздуха, словно невидимыми дланями, мир прикасался ко мне, и я чувствовал его радость и надежду, с которой он взирал и верил, что теперь ему ничего не угрожает. Расправив крылья, я парил, полагаясь не на бурные, протекающие сквозь плоть мира силы, а лишь благодаря держащему меня прохладному дыханию организма, что стал моим домом. Я перевернулся на спину, и, раскинув руки, стал падать. Сначала медленно, но затем, словно мир тянул меня к себе невидимым лассо, которым была его притягивающая сила, падение ускорилось и стало довольно быстрым, чтобы разбиться о стремительно приближающуюся твердь. Я сложил крылья и отдался свободному падению. Сердце забилось быстрее, тело напряглось, не желая расставаться с жизнью, и за мгновение до удара о твердь я расправил крылья, ухватившись ими за потоки сил, так как воздух меня бы не удержал. От такой резкой остановки мне показалось, что крылья готовы оторваться от остального тела, и спину пронзила вспышка боли. – У-ух! – вырвалось из грудины, но меня захлестнул такой восторг, что захотелось зарычать. Это я и сделал, отчего содрогнулось окружающее пространство. Упав на спину, я распростёрся на тверди, и от переполняющих мою сущность эмоций, вызывающих восхищение, меня передёрнуло. Желая испытать такие ощущения ещё раз, я снова набрал высоту и повторил падение. Во второй раз оно было не таким волнующим и захватывающим, но всё же я взлетал и падал вновь и вновь, пытаясь выжать из аттракциона как можно больше впечатлений, пока довольно сильный порыв ветра не прекратил забаву и не отнёс меня далеко в сторону. Расправив крылья и прервав падение, я увидел под собой прозрачную, но тёмного цвета гладь. Вода – вспыхнуло в сознании название субстанции. Благодаря ей мир имел неповторимый цвет в бесконечной паутине миров Сущего. Она покрывала практически всю твердь и была основой жизни всех рождённых миром существ. Вглядевшись в глубь мира, я обнаружил, что в его чреве также содержится огромное количество этой материи, и даже больше, чем на поверхности. Если бы плоть моего обретённого дома была ровной, без впадин и возвышений, то его поверхность полностью была бы покрыта водой. Видимо, Творец специально спроектировал мир так, чтобы отделить твердь от воды для более многочисленного разнообразия жизни. Я дотронулся до слегка волнующейся водной глади, и почувствовал такое нежное прикосновение, что, не раздумывая, бросился в манящую жизненной силой бездну. Меня сразу окружило множество пузырьков, устремившихся к поверхности. Воздух, вторгшись с моей помощью в пределы другой стихии, стремился её покинуть и занять отведённое замыслом Творца место. Расслабившись, я начал погружаться. Мир вновь тянул меня к своему центру, но сквозь водную стихию делал это медленнее. С отдалением от поверхности я чувствовал нарастающее давление, будто вода обнимала меня и сжимала в объятиях всё сильнее. Правда, привыкнув к ним, я заметил, что испытываю скорее удовольствие, чем неудобства. Вода пыталась проникнуть в мою плоть, но у неё ничего не получалось. Тело, будучи вместилищем огня, эту материю принимать не хотело, и я ощущал только холодное и мягкое прикосновение, доставляющее невероятное блаженство. Чем глубже я погружался, тем холодней становилось, и создавалось впечатление, что я проваливаюсь во Тьму. Так оно и было. Мир был частью плоти моей матери, а согревающей и дарующей жизнь всем существам частицей Света являлась жёлтая звезда. Так же, как этот мир родился на границе двух столпов Сущего, так и всё существующее в нём многообразие жизни имело возможность быть только благодаря постоянному столкновению Тьмы и Света. Когда Свет полностью исчез, я очутился в кромешной Тьме, и через некоторое время опустился на мягкую поверхность тверди мира, слегка в неё провалившись. Будто в уютную колыбель, я как можно удобнее улегся, закапываясь телом в песчаный слой дна мирового океана, оставив непокрытым только лицо. Мир продолжал ненавязчиво тянуть к центру, от чего песок подо мной утрамбовался, повторив рельеф тела. Частично погребённый, окружённый тишиной и покоем, я замер и прислушался. Глубоко подо мной, в мерно текущей лаве, билось сердце мира. Я слышал и ощущал телом это биение. Оно заставляло стучать в унисон моё собственное сердце, и их звуки сливались воедино. Растворившись в безграничных потоках сил, пронизывающих плоть мира, я увидел, как пульсировало огненное сердце моего обретённого дома. Его волны распространялись по вселенной, встречаясь с другими мирами, словно разговаривали. Окинув взором пространство этой части Сущего, предо мной осветилась яркая картина, изображающая внутреннее устройство вселенной. Огненная паутина, на пересечении нитей которой располагались бьющиеся сердца миров, простиралась в бесконечность, пытаясь занять всё возможное пространство. Лава, порождаемая в огненном мире Вельзевула, текла по нитям всё дальше, заставляя появляться новую жизнь. И там, вдали, где-то на краю вселенной, я увидел, как рождается ещё один мир. Его огненное сердце, сотворённое лавой, окутала вода, подобная той, которая сейчас покрывала мою ипостась, и от столкновения двух стихий огненная масса стала превращаться в твердь, а вода преобразовывалась в воздух. Зрелище было настолько завораживающим, что невозможно отвести взгляд. Вырывающаяся от соития энергия была поистине колоссальной. Она сливалась с остальными потоками сил, пополняя мощь Тьмы, за счёт которой её сущность распространялась всё дальше, заполняя пространства Хаоса и создавая основу для зарождения будущей жизни. Хаосу же ничего не оставалось, как расширяться и заполнять собой Пустоту, чтобы Тьма его не поглотила. И если бы не Свет, сдерживающий распространение моей матери, Хаос бы сгинул. Именно чистая и непорочная материя, чью первую искру я теперь хранил в душе, заняв место Люцифера, наносила последний, основной штрих в непрерывном создании картины жизни. Своими согревающими лучами, что несли в себе тончайшие нити, Свет сотрясал Тьму, вдыхая в неё замысел Творца – жить ради жизни. Но в новом мире, за рождением которого я наблюдал, появиться жизни сейчас было не суждено из-за отсутствия поблизости звезды, которая смогла бы согреть и дать толчок к появлению. Вода стала превращаться в лёд, сковав в себе огненное сердце, и новорождённый мир заснул глубоким сном в ожидании частички Света, которая разбудит его согревающим прикосновением жизни. Меня начал охватывать покой. Я открыл глаза и всмотрелся в бездонную пропасть, которая меня окружала. Водная стихия спрятала меня от Сущего, и, как мне показалось, от самого себя. Умиротворённость позволила забыть о прошлом. На какое-то мгновение даже удалось избавиться от вины за гибель Люцифера, и от предназначения, которого я не желал. Мир, окутав прохладной и властной плотью, убаюкивал, словно давал возможность отдохнуть перед новым, более сложным этапом пути. И я очень хотел забыться, но не мог. Душа переполнялась чувствами и эмоциями. Неудовлетворённость собой саднила, не давая расслабиться и раствориться в безмятежности хотя бы ненадолго. То ли Сущее, то ли я сам требовал от себя действий и продолжения пути, который для меня выбрали. Не я, а чья-то могучая воля, решившая создать ещё одну марионетку для театра жизни, в котором мне отвели роль палача. Это терзало меня и заставляло противиться судьбе. Но душа однозначно давала понять, что всё, с чем я сталкиваюсь, является моим и только моим уделом, который, подобно бремени, смогу нести только я. Хотелось понять, чья эта воля, что создала меня и заставляла идти дальше, не смотря на несогласие с доставшейся участью. И вновь мысли уткнулись в Творца. Только он мог пролить свет на терзающие вопросы. Какая-то необъяснимая уверенность заставляла отыскать высший разум, который затаился в безднах созданного им же мира. Через водную стихию я мог явно ощутить любое существо, которое с ней соприкасалось. Причём вода занимала большую часть поверхности мира. Но в ней Творца не было. Он был где-то на тверди и тщательно скрывал своё местоположение. Скорее всего, он знал о моём присутствии, и специально, не желая встречи, мешал мне себя обнаружить. Я был уверен – рано или поздно он всё равно прикоснётся к этой материи, и тогда ему не скрыться. А пока торопиться мне было некуда, и потому я решил заняться исследованием своего дома и тех, кто в нём живёт. Я медленно встал на ноги и оттолкнулся от тверди. Поднятое мной облако песка медленно опустилось на дно. Вода не хотела отпускать, и мне пришлось воспользоваться крыльями. Совершив несколько взмахов, и, словно взлетая, я начал подниматься вверх. Пользоваться силами не хотелось, так как соприкосновение крыльев с водой при взмахах доставляли удовольствие. Окружающее пространство стало светлеть, и когда до поверхности оставалось не так далеко, я остановился, замерев на месте. Вокруг происходила невообразимая игра света. Лучи пронзали водную стихию, переливаясь различными красками. А там, впереди, зияла жёлтая звезда, которая будто лежала на поверхности водной глади, плавно качаясь в такт волнам. Мне захотелось нырнуть в манящий светом диск. Сделав крыльями несколько мощных взмахов, меня выбросило вверх. От обдувающего прохладой ветра снова захватило дух. А согревающая теплом звезда бесцеремонно вселяла безудержное желание жить, и от переполняющей меня радости я зарычал. Заложив вираж, я лёг на потоки сил и полетел в сторону тверди, над водной гладью, касаясь её кончиками пальцев. Мои когти разрезали поверхность, оставляя пенистый след. Воздушные потоки сталкивались и создавали вихри. Они раскачивали меня, будто пытались прервать полёт и опрокинуть навзничь. Создавалось впечатление, что мир со мной играл. Уклоняясь от воздушных ловушек, а иной раз специально прорываясь сквозь них, что доставляло ни с чем не сравнимый восторг, я и не заметил, как оказался над твердью. Предо мной лежали скалистые горы, раскинувшиеся далеко вглубь материка и вдоль всего побережья. Крылатые твари, покрытые полностью перьями, как у ангелов, облепили поверхность скал, напоминая бесов несметным количеством и постоянной суетой, царившей в их рядах. Эти создания, что назывались птицами, создавали невероятный гомон, от которого сотрясалось пространство. Но он не надоедал, естественностью сокрушая тишину, громко заявляя, что здесь царит жизнь. Я продолжил полёт вдоль горного хребта над поселениями птиц, от чего они взлетали, собираясь в огромную живую массу, а затем снова усаживались на твердь, возвращаясь на места по мере моего удаления. Так, будоража местных жителей и создавая в их рядах забавную панику, я и летел над границей между водной стихией и твердью мира. Сопровождавшая меня какофония птичьих криков, выражающая недовольство моим присутствием, полностью отвлекла от тревог и осмысленного созерцания местности, над которой я проносился. Как вдруг пространство пронзил жуткий крик, от которого стало не по себе. Я остановился и увидел застывшего на месте человека, пристально смотрящего на меня. Его лицо было белым, глаза выпучены, и, кроме страха, ничего не выражали. Он полностью онемел и был не в состоянии пошевелиться от сковавшего его чувства. Но спустя некоторое время человек смог побороть страх, восстановив контроль над телом, и медленно попятился назад. Затем резко развернулся и побежал прочь, сломя голову. Видимо, моя внешность не вписывалась в окружающий пейзаж мира и приводила местных обитателей в негодование, и даже, как в этом случае, в ужас. Поэтому пришлось стать невидимым и продолжить знакомство с миром в менее заметном облике, не нарушающем местное спокойствие и обыденность. Человек скрылся из вида и был уже на достаточно большом расстоянии, а едкое чувство страха продолжало витать в пространстве. Я прислушался к нему и обнаружил, что оно не исчезает, а только растёт, причём принадлежит множеству людей. Помимо ужаса я уловил принесённый из-за гор порывом ветра запах крови. Именно той, что имел возможность вкусить в замке Тьмы. Сладкий, дурманящий аромат, наполненный огромной жизненной силой, распространялся быстро, словно кровь текла рекой, и манил, затмевая разум. Во мне проснулась неведомая до сих пор жажда, пробудившая основной инстинкт демона – убивать. Не предпринимая попытки сопротивляться, я полетел на запах крови. Огибая рельеф горной гряды, я увеличил скорость. Жажда гнала меня вперёд, постепенно сводя с ума. Окружающий мир сменил краски и очертания, став красного, возбуждающего цвета. Я видел перед собой лишь тропинку в воздухе, образованную пьянящим благоуханием, исходящим от щедро растекающейся алой жидкости. Во мне будто всё умерло, словно душа уснула, и бодрствовал лишь инстинкт убийцы, требующий немедленного удовлетворения жажды. Когда я оказался над равниной, запах крови усилился и стал настолько сильным, что из моего чрева стало вырываться рычание. «Убить! Убить! Убить!» – стучало в разуме, сотрясая тело и заставляя увеличить скорость. С приближением к источнику крови я начал проваливаться в небытие, словно разум исчезал и вновь появлялся в реальности. Участилось сердцебиение, причём настолько сильно, что в голове призыв «Убить!» стал пропадать. Меня охватил жар от пробудившейся лавы. Внутри разгорелся настолько сильный огонь, что в аду Вельзевула, казалось, намного прохладнее. Но, помимо пламени, дала о себе знать и искра Света. Она вспыхнула, ослепляя меня, и я потерял ориентацию. Полёт прервался, и я грохнулся на твердь мира, покатившись кувырком, вспарывая его мягкую плоть внезапно обессилевшей ипостасью. Я не мог пошевелиться. Распростёртого на равнине и совершенно обездвиженного, меня терзала лава и искра. Они выжигали во мне жажду и желание убивать, возвращая контроль над собой и телом. Свет гасил инстинкт убийцы, а огонь устранял его воздействие на разум. Почувствовав вновь тело, меня пронзила жуткая боль, будто меня разрывали на части. Я встал на колени и схватился руками за твердь. Она была невероятно мягкой и податливой. Сжав кулаки и воткнув крылья в плоть мира, из меня вырвался не рык, а рёв раненого зверя. Я схватился за голову, и, не в состоянии справиться с охватившей меня болью, начал зачем-то разрывать твердь под собой, тем самым в неё погружаясь. И, что удивительно – боль стала отступать, словно мир впитывал её в себя. Свет искры и огонь лавы начали угасать. Через мгновение они так же, как и раньше, мерно горели во мне, задушив полностью демонический инстинкт убивать. Я лежал на дне вырытой ямы, уткнувшись лицом в прохладную плоть мира. Крылья неуклюже торчали в разные стороны, будто были поломаны и выкручены. Когти на пальцах воткнулись в ладони. Вытекающая из ран чёрная, с лёгким свечением от лавы кровь смешивалась с рыхлой тканью тверди в моих руках. Я медленно поднялся на ноги и расправил крылья. Вновь потоки сил потекли по телу, возвращая меня к полноценной жизни. Тело слегка покалывало. Раны на ладони быстро затянулись, а пролитая чёрная кровь мгновенно впиталась в твердь мира. Я вылез из ямы и принюхался. Запах крови всё также отчётливо чувствовался, но теперь не сводил с ума. Став вновь невидимым, я вылез из ямы, и, взлетев, продолжил полёт к источнику крови. Преодолев равнину, я оказался над кронами деревьев, высаженных настолько плотно, что ярко-зелёными верхушками они создавали сплошной ковёр, покрывающий достаточно большую часть мира. Раскинувшиеся на огромной территории деревья были единым живым организмом, благодаря которому немыслимое многообразие различных тварей имели возможность жить. Невероятно, но кишащая всевозможными видами животных сущность была подобна столпам Сущего, так как создавалась миром для рождения жизни и дальнейшего сохранения. Я нырнул в её чрево, и, огибая стволы деревьев, последовал далее сквозь завораживающий красками, звуками и запахами организм. На миг показалось, что органы чувств дали сбой от множества ослепляющих контрастов, наполняющих мир деревьев. Но затем в моём восприятии всё встало на места. Тело довольно быстро адаптировалось к окружающей среде, определяя всё, что происходит вокруг. Единственное, чего я не мог обнаружить, так это запаха крови, который исчез, и я летел, потеряв ориентацию, в надежде, что вновь его почувствую. Найти скрывшийся след крови было нелегко. Буйство ароматов и благоуханий, создаваемое растениями, сбивало с толку, и мне пришлось окинуть взором весь бурлящий рождением и смертью вечнозелёный столп жизни, именующийся лесом. Он был очень похож на Тьму. Все твари находились в такой же жёсткой иерархии и полной зависимости друг от друга, благодаря чему могли существовать. Один вид тварей поедал другой. Его, в свою очередь, третий, и так далее, создавая некий порядок и заставляя находиться в равновесии. Как и во Тьме, все существа выполняли свои функции, поддерживая созданную миром жизнь. Вымирание одного вида могло полностью изменить весь уклад жизни, и единый организм, сквозь плоть которого я летел, мог не только безвозвратно трансформироваться в нечто новое и непредсказуемое, но даже и погибнуть. Понимая, насколько хрупким является созданное Творцом вместилище жизни, во мне появилась боязнь утраты мира, который стал моим домом. Вдруг я снова уловил запах крови. Ветер, пробившийся сквозь кроны деревьев, донёс его до меня, словно мир сам помог отыскать потерянный след. Взмыв вверх над зелёным ковром листвы, едкий, ни с чем несравнимый запах, ударил в голову. Я увеличил скорость полёта, и быстро оказался перед вырубленной посреди царства деревьев огромной территорией. На ней копошился единственный вид существ, никак не вписывающийся в картину жизни мира – люди. Как я был лишён места во Тьме, так и эти существа были лишними в этой части вселенной. Подобно паразитам, они выгрызли на теле живого организма кусок плоти и обосновали на опустошённой тверди поселение. На всей по-хозяйски отобранной ими территории возвышались пирамидальные постройки. Их было довольно много, и располагались они кругами, создавая большой город с вымощенными камнем улицами. Каждое строение было выполнено исключительно из камня и представляло собой многоярусное жилище с прямоугольными отверстиями для вентиляции и освещения естественным светом. В одном сооружении могло расположиться довольно много людей, но ни в одном из зданий их не было. Город был пуст, и лишь из одной его части доносились крики, на отзвук которых я и направился. По мере приближения крики становились громче, и в них отчётливо улавливались ноты безумия и отчаяния. Вместе с тем, именно из этой части города и распространялся по всей округе ни с чем не сравнимый запах крови. Я летел на него в центр поселения людей, к самому высокому зданию каменного города. Это был храм в виде пирамиды, по стенам которой поднимались лестницы. На верху впечатляющего масштабами строения было отчётливо видно каменное изваяние трёхголового чудовища с телом дракона, олицетворяющее тёмного бога. Стены храма были испещрены непонятными символами, видимо, на языке народа, который и построил город. Довольно большая площадь перед храмом была полностью заполнена людьми, которые неистово кричали, одурманенные повисшим над городом запахом крови. Теперь стало понятно, почему жилища были пусты. Люди, раскрашенные в различные цвета, собрались на трапезу. Их нижние части тел были зачем-то обмотаны тряпками, но некоторые представители народа были облачены полностью в яркие одежды. Я сделал круг над беснующейся толпой и опустился на вершину храма, рядом с каменным изваянием чудовища, удовлетворить любопытство. И то, что пришлось увидеть, заставило меня замереть, так как столь омерзительное зрелище я не мог представить. Посреди площади лежал плоский, огромный камень, залитый кровью. Перед ним на троне сидел человек, по-видимому, правитель, одетый в ярко-жёлтое одеяние, испачканное кровью. По бокам от правителя стояли стражники с копьями. Над окровавленным камнем была сделана конструкция из плоти деревьев, при помощи которой подвешивали людей вверх ногами. Висящие вниз головой жертвы кричали, извивались, не желая расставаться с жизнью. Правитель с равнодушным лицом указал пальцем на одно из дрыгающихся тел. Довольно больших размеров, по человеческим меркам, заплывший жиром заплечных дел мастер, полностью покрытый кровью, испытывая невообразимое удовольствие, медленно подошёл к выбранной человеком в жёлтом одеянии бьющейся в агонии жертве. Он взял её за волосы, оттянул тело на себя и одним ударом меча отсёк голову, которую затем бросил в толпу. Обезглавленное тело стало раскачиваться, обильно поливая багровой жидкостью поверхность жертвенного камня. Брызги крови разлетались далеко, окрашивая площадь и стоящих в первых рядах обезумевших зрителей в красный цвет. Когда палач неспешно отрубил головы всем висящим на конструкции жертвам, его помощники сняли тела и оттащили в сторону, сбросив в колодец рядом с храмом. Толпа сходила с ума от зрелища и требовала продолжения представления. И тогда расторопные помощники палача приводили новые жертвы. Обречённые на смерть люди, переполненные страхом, ждали участи стать обезглавленными ради удовольствия толпы недалеко от жертвенного камня и прекрасно видели, что их ожидает. Поэтому многие жертвы от ужаса теряли сознание, но стражники обливали их водой и били плетьми, приводя в чувства перед тем, как подвесить за ноги. Зрелище было жутким и в особенности оттого, что люди убивали себе подобных, причём ради удовольствия, но не только. Некоторые из обезумевших зрителей прорывались сквозь строй стражников к жертвенному камню и, вскарабкавшись на него, начинали слизывать с тёплой липкой поверхности не остывшую кровь. От вкуса пьянящей жидкости они приходили в полное неистовство. Палач с помощниками грубо спихивал ногами с окровавленного подиума непрошенных гостей, желающих вкусить горячительного напитка из жестоко умерщвлённых тел собратьев. Падая на вымощенную камнем площадь, люди катались по ней в жутких судорогах, ревели пронзительными, режущими слух голосами, рвали на голове волосы и расцарапывали плоть. Стражники хватали безумцев и выбрасывали обратно в толпу, которая поглощала сумасшедших, затаптывая насмерть. Всеобщее безумие людей достигло апогея. Жители города рвались к месту казни, и, казалось, если доберутся до него, то сами разорвут оставшихся живых жертв голыми руками, но стражники умело сдерживали толпу, сохраняя оцепление, дабы не нарушить ритуал жертвоприношения. Такого я ещё не видел. Во Тьме было огромное количество кровожадных и беспощадных тварей, но чтобы они убивали себе подобных ради забавы, получая удовольствие – этого не было. И если бы даже и случилось подобное жуткое деяние, виновного немедленно уничтожили бы, как нарушившего незыблемое вето: не убивать себе подобных. Не в силах более смотреть на бойню, я поднял взгляд к небесам мира и обнаружил то, чего не видели люди, ослепшие то ли от рождения, то ли от охватившей жажды убивать. Именно там, за пределами мира, находилась причина устроенного жрецами храма жертвоприношения. Кровь, окропляющая жертвенный камень, преобразовывалась в силу, которую в своё время впитывал в себя Князь, а затем потоком устремлялась ввысь. Взором я устремился вслед за ней. Сила текла во Тьму, в один из её миров. Там, в глубинах пространств моей матери, трёхголовое чудовище, видимо, поработившее этот народ в Мире Богов, впитывало в себя огромную мощь. Тёмное божество уже поглотило достаточно много силы, и, урча от удовольствия, нежилось в своих владениях. Его осоловевшие глаза закатились от охватившего его божественную сущность блаженства. Драконье тело слегка подрагивало, вмещая бурный поток энергии, делающий своего обладателя сильнее с каждой отрубленной над жертвенным камнем головой обречённого человека. От увиденного жертвоприношения, и глядя на умилённые морды чудовища, мне захотелось кого-нибудь убить, и в первую очередь нежащееся в потоках силы создание Тьмы. Для удовлетворения возникшей во мне слабости было необходимо заманить тёмного бога сюда, к месту кровопролития, потому как самому в гости к чудовищу перемещаться не хотелось. Да и убийство трёхголового паразита в моём мире послужит хорошим уроком для остальных богов, желающих вкусить столь легко доступной жизненной силы. Оторвав взор от тёмного бога, я сосредоточился на своей сущности и потянул из неё невидимые для людей тёмные нити, при помощи которых мы с Вельзевулом смогли локализовать взрыв воронки в его огненном мире. Подобно тонким щупальцам, они поползли по стене храма и паутиной окутали жертвенный камень, создав над ним непроницаемый купол. Сила крови уткнулась в созданное мной препятствие и устремилась вниз, в плоть мира, где бесследно исчезала в огненных потоках лавы. Я уселся в ожидании прожорливого гостя из Тьмы, устремив взор на срез Сущего. Тёмный бог не заставил себя долго ждать. Как только поток силы в его владения прекратился, он мгновенно очутился на границе и стремительно полетел к Миру Богов. Трёхголовый бог гневался, причём очень сильно, обескураженный такой наглостью со стороны людей, которые внезапно, сами того не подозревая, перестали его кормить. Ворвавшись в мир, порождение Тьмы опустилось на вершину храма практически около меня и свирепо зарычало всеми тремя головами. Люди, увидев бога, которому поклонялись, в ужасе стали разбегаться, устроив панику. Они толкались, топтали упавших собратьев и убегали прочь, стараясь спрятаться от разгневанного бога в каменных жилищах. Палач со своими помощниками, стражники, жрецы, что стояли вокруг жертвенного камня, в страхе упали на колени, воткнув головы в твердь и боясь шелохнуться. Правитель народа в жёлтом перепачканном кровью одеянии, увидев чудовище, испугался настолько, что забыл упасть на колени, продолжая неподвижно сидеть на троне. Его глаза расширились, и были наполнены не только страхом, но и удивлением, выражающим непонимание столь неожиданного визита тёмного бога. Обнаружив, что человеческая кровь продолжает обильно литься, трёхголовый дракон увидел купол над жертвенным камнем, и, следуя взглядом по отходящим от него нитям, остановил взгляд, всматриваясь в мою сторону. Понимая и чувствуя, что на вершине храма кто-то есть, но не в состоянии увидеть наглеца, одна из голов чудовища прорычала на языке Тьмы: – Кто здесь? Кто посмел посягнуть на мою кровь?! – Я, и кровь эта не твоя. – Кто ты? Назовись и яви свою сущность! – Имя мне – Демон, – тихо произнёс я в ответ, и, став видимым, убрал созданный над жертвенным камнем купол. Тёмные нити медленно вернулись в моё тело. – В чём дело, Демон? По какому праву ты прекратил мой поток силы? – прорычала другая голова тёмного бога. – Это не твой поток силы, не твоя кровь и люди не твои. А право мне дало Сущее. Потому пошёл вон! И чтобы я тебя в мирах среза Сущего больше не видел! – пришлось прорычать в ответ, чтобы достучаться до окутанного гневом разума чудовища. – Я – бог! – зарычала тварь Тьмы всеми тремя головами. – Я беру то, что пожелаю. Ты мне не указ, Демон! Я не вмешиваюсь в ваши первородные дела, вы не лезьте ко мне! – У тебя три головы, и, судя по тому, что ты меня не понимаешь, все глупые. Этот мир мой, и тебе здесь не место. Проваливай во Тьму и больше здесь не показывайся, иначе убью. – Это я тебя убью! – прорычало чудовище. – А вы! – повернулся он к людям. – Отправитесь все в ад, на вечные муки! – Не горячись, – спокойно произнёс я. – Ад упразднён, правда, ненадолго. Но я рад твоему выбору, – почувствовал я радость от предоставленного мне тёмным богом повода расправиться с ним, и, улыбнувшись, обнажил клинки. Чудовище стремительно кинулось на меня, протягивая ко мне лапы и бросив одновременно тремя головами потоки пламени. Но я взмыл высоко вверх, уклоняясь от атаки бога, и огонь ударился в постройки людей, разрушая каменные стены, отчего они стали осыпаться, объятые пламенем. Перевернувшись через спину, я устремился вниз, на противника, полагаясь на притягивающую силу мира и маневрируя крыльями. Дракон оттолкнулся от храма и полетел мне навстречу. Он раскрыл пасти, чтобы вновь бросить потоки огня. Но я не стал дожидаться очередного удара и сделал выпад клинком Тьмы. Тёмное лезвие мгновенно удлинилось и проткнуло насквозь голову тёмного бога, которая сразу же безвольно повисла мёртвым грузом. Его тело сотряслось, и две другие головы, поперхнувшись, вместо пламени изрыгнули рык от пронзившей боли. Удивительно, но я почувствовал боль чудовища, словно она была моей. Именно она дала понять, что нанесённый удар не смертелен, и дракон сейчас оправиться, так как оставшиеся головы были вполне годны для продолжения схватки. Воспользовавшись замешательством противника, я пролетел мимо его потерявших на миг ориентацию голов, и, кувыркнувшись, прервал падение, зацепившись крыльями за потоки сил. Оказавшись над уязвимым местом дракона – спиной, не долго думая, я воткнул в неё клинок Света, пронзая всё тело бога, и, главное, сердце. Свет мгновенно разорвал на куски тёмную бьющуюся материю, успевшую издать последний удар в теле дракона. Это был смертельный выпад, но я почему-то вонзил в умирающую плоть бога и клинок Тьмы. Клинки, столкнувшись противоположными силами, стали моментально расщеплять божественную сущность, жадно впитывая её в себя со всей накопленной за долгую жизнь дракона силой. Я, стоя на стремительно исчезающем, поверженном боге, грохнулся на храм. Пирамида затряслась, местами обрушиваясь, и каменные осколки посыпались вниз, на площадь. Следившие за поединком люди, спасаясь от падающих камней, отбежали от храма, но продолжали смотреть, как исчезает их бог. Правитель оставался сидеть на троне, даже не шелохнувшись. Через мгновение от дракона ничего не осталось, кроме груды пепла, по пояс в которой я и стоял. Витая над прахом, на меня смотрела духовная сущность порождения Тьмы. – Свободен, – мысленно произнёс я бывшему тёмному богу. Мой погибший противник молчал. в нём не было больше ни гнева, ни жажды человеческой крови. Он был свободен от желаний, пороков и каких-либо потребностей. Более ничем не обременённый разум молча взирал на меня в недоумении от мгновенно оборвавшейся жизни. Рядом с опустошённым разумом материализовался Азраил. – Я заберу его в Навь, – произнёс ангел смерти. – Да, конечно, – ответил я. – Довольно легко и быстро ты с ним справился, – констатировал победу Азраил. – На одного паразита в мире стало меньше, – улыбнулся он. – Да. – Поздравляю, но ты удивишься, узнав, сколько их здесь. – Будет чем заняться, – улыбнулся я в ответ. Азраил не ответил. Подозрительно ухмыльнувшись, он исчез вместе с духовными останками моего противника. Я спрятал клинки и невольно бросил взгляд вдаль. Жёлтая звезда клонилась к закату. Горизонт окрасился в багровый цвет, словно весь был залит кровью. Ленивые жёлтобрюхие облака неподвижно зависли над потемневшими верхушками деревьев. Над проваливающейся в сон частью мира сгущались сумерки. Умиротворяющее действо. Тьма выталкивала Свет, сменяя его и окутывая мир холодными объятиями. Но впитанное плотью мира тепло стало медленно подниматься в небеса, заставляя многочисленные растения наполнять воздух новыми, будоражащими душу благоуханиями. Они смешивались, создавая неповторимые букеты ароматов, от которых возникало неутолимое желание жить. Порыв ветра приятно ударил в грудь, щедро обдавая прохладой, настойчиво сдувая с моего тела и вершины пирамиды прах тёмного бога. Облако серой пыли плавно опустилось на площадь, покрыв застывающую на жертвенном камне кровь. Я почувствовал на себе взгляды людей и обернулся. Безумие их покинуло, но запах крови всё ещё висел над жестоким городом. Правда, сейчас он не будил в них желания убивать. Появилась мысль сжечь здесь всё дотла, но она также быстро исчезла, как и появилась. Списав преступления людей на погибшего тёмного бога, заставившего их убивать себе подобных, я вновь стал невидимым. Раскрыв крылья, я лёг на потоки сил и полетел на закат, но не покинул город, а, прервав полёт, уселся на крайнее каменное строение, чтобы насладиться скрывающейся за горизонтом звездой. Она была прекрасна. Словно Творец вылепил её из лавы и заставил завораживать всех разумных тварей ослепительной красотой. Порывы ветра раскачивали верхушки деревьев, заставляя шелестеть листву, от звуков которой в душу врывался покой. Я смотрел на медленно тонущий в кронах деревьев багровый диск, и не мог насытиться зрелищем. Подняв взгляд, я впервые увидел ночное небо. Бездна Тьмы, усыпанная искрами Света, манила кинуться в её глубины без оглядки и стать частью неповторимой по красоте картины, написанной кистями величайшего художника, к встрече с которым я стремился. Словно глаза дракона Хаоса заслонили небосвод и неустанно следили пронизывающим взором за душами тварей, которым посчастливилось стать постояльцами Мира Богов. Только здесь, в мирах среза Сущего, где переплетаются материи столпов, можно увидеть совершенство замысла Творца и убедиться, что созданное им достойно признания и безграничной благодарности за возможность быть. Что может быть лучше, чем жить в мире и любоваться ночным небом? Наверное, жить на небе и наслаждаться красотой мира. Погружаясь в объятия наступающей ночи, я не заметил, как звезда полностью скрылась за горизонтом, и продолжал бы дальше упиваться звёздным небом, но меня отвлекли звуки борьбы. Рядом с каменным строением, на котором я расположился, жрец, судя по одеждам, тащил за собой связанную женщину. Она извивалась и пыталась кричать, но её рот был заткнут тряпкой, и ей удавалось лишь издавать приглушенные стоны. Жрец, уставший от сопротивления пленницы, остановился и стал с остервенением её бить ногами до тех пор, пока стоны не стихли. В другой руке служитель погибшего бога нёс ребёнка, который не сопротивлялся, а безропотно висел, напуганный происходящим. Увидев, как избивают женщину, человеческий отпрыск заплакал, сотрясая ночную тишину. Птицы, сидевшие на деревьях, взлетели. Разгневанный ещё сильнее плачем ребёнка человек стал трясти его, но тот не замолкал, за что получил удар коленом по голове. Отпрыск потерял сознание, повиснув безвольной куклой, и жрец поволок пленников в глубь леса. Взором я принялся пристально следить сквозь плотный строй деревьев за жрецом с его ношей. Через некоторое время, пробираясь сквозь плотные заросли растений, он вышел на небольшую поляну, и, остановившись, принялся всматриваться в темноту, явно кого-то отыскивая, но лес тщательно скрывал в дебрях всех затаившихся существ. Посмотрев на окружающие поляну заросли, я обнаружил довольно много различных копошащихся ночных тварей, занимающихся неотложными делами. Убедившись, что находящиеся на поляне люди не представляют опасности, они стали всем безразличны. И только по ярко выделяющейся ненасытности в кроне раскидистого дерева я заметил два совершенно неподвижных силуэта, чьё внимание было поглощено жрецом и особенно его пленницами. На первый взгляд замеченные мной создания ничем не выделялись и не были даже похожи на живых существ, но выраженные пороки Тьмы выдавали в них присутствие еле заметных душ. А затем я увидел в каждом из существ холодный расчётливый разум. Взглянув в сущности застывших тварей, я явно определил, по наличию нитей первородных демонов, что это дети моей погибшей сестры, Лилит. Но, кроме признаков, подтверждающих тёмное происхождение существ, было и явное родство с людьми, на которых они были очень похожи телами. Только в них не было силы, что несёт в себе кровь в каждом живом создании Творца. За спинами виднелись сложенные перепончатые крылья. Бледных, с выделяющимися на поверхности кожи тёмными жилами, их терзала жажда. Это были те самые порождения, которыми Дый попрекнул Лилит в замке Тьмы. Они явно могли существовать, только поглощая чужую кровь. Впитываемая детьми Лилит чужая жизненная сила становилась их собственной, но ненадолго. Она быстро разлагалась в телах, давая возможность просуществовать некоторое время, и они были вынуждены снова лишать жизни других, чтобы отсрочить собственную смерть. Спрятавшиеся в ветвях дерева твари были сейчас жутко голодны, нуждаясь в новой порции чужой крови, и едва сдерживались, чтобы не наброситься на людей. Но в целях безопасности внимательно осматривали близлежащее пространство, прислушиваясь к звукам ночного леса, чтобы убедиться, что, кроме них, никого поблизости нет. Через некоторое время, так и не обнаружив присутствия посторонних глаз, в том числе и моих, дети Лилит, расправив крылья, стремительно слетели с дерева, и, опустившись перед жрецом, один из них произнёс шёпотом: – Показывай товар. * * * Среди безбрежных просторов мерно текущей лавы, возле пустующих кругов ада, на огненном троне восседал Вельзевул. После освобождения мучеников, только сейчас, уничтожив Князя Тьмы, огненный демон смог навести порядок в своих владениях. Все уровни пропасти мук были готовы к приёму новых гостей, преступивших законы миров, в которых жили. Но система порталов для доставки злодеев на вечное пребывание в мире страданий была уничтожена, а новая, как задумал Вельзевул с братом, исчезнувшим в мирах среза Сущего, ещё не была создана. Потому огненные владения были как никогда пусты, за исключением остатков огненной армии, для которой ад стал новым домом. Да и помощники Вельзевулу не помешали бы. Ведь никто лучше несправедливо осуждённых мучеников, прошедших круги ада, не сможет приводить в исполнение беспристрастные будущие приговоры преступникам. Иногда огненные воины проносились мимо погружённого в тяжкие думы огненного демона, выполняя его поручения и радуясь новой обретённой жизни. Пусть она и отличалась от первой, подаренной Творцом, но заметно лучше той, которую насильно навязали боги на одном из уровней пропасти. Для воинов, получивших огненную ипостась, Вельзевул превратился из надсмотрщика чуть ли не в прародителя, приютившего в своём доме и подарившего хоть и иной, чем в прошлом, но всё же смысл жизни, утраченный за проведённую в аду вечность. Хозяин ада тяжко вздохнул и прорычал в бездну кругов ада. Долгое эхо покатилась вниз, сотрясая непривычную тишину пропасти мук, совсем недавно заполненную стонами и криками отчаяния, и бесследно утонуло в глубинах пропасти. – Развлекаешься, как можешь? – услышал Вельзевул за спиной голос подлетающего Серафима. Огненный ангел бесшумно опустился рядом с троном, на самом краю пропасти, и, усевшись, сложил крылья. Его взгляд замер на уровне, где он провёл, как ему казалось, не одну вечность. Заключённому в каменную оболочку вместе с собратьями по восстанию ангелу пришлось пройти через жуткое испытание преданности своему богу, который ныне таковым для него уже не являлся. Лишённый плоти Света, Серафим стал свободен, но его разум не ведал другого смысла жизни, как преданно служить столпу Сущего, который подарил ему возможность быть. Неприкаянность в новой ипостаси не давала ангелу покоя, и в поисках места в Сущем он и прилетел к Вельзевулу. – Послушай, демон. Что мне делать? Я чувствую в душе пустоту, так как не вижу смысла в дальнейшей жизни. – Брось глупости говорить! Ты – молодец! Умудрился сохранить душу после стольких веков страданий. В основном все, попавшие в ад, исчезают, утрачивая душу и отправляясь за кромку. А ты… Ты зачем-то нужен Сущему, раз сумел сохранить себя. Да и братья твои, что остались в живых после битвы с Князем, тоже имеют какое-то предназначение. Всё происходит с каким-то неведомым для нас умыслом. Ты поднял восстание не за Свет и не против Тьмы, а за сохранение равновесия между ними. Наверное, это и есть твой удел. Так что оставайся со мной. Ведь в последнее время всё, что я ни делаю, так только ради незыблемости паритета между Тьмой и Светом. Вот и Люцифер погиб за это, – демон ненадолго умолк, продолжая скорбеть по соратнику, успевшему стать другом. – Только чувствую я, что со смертью Князя ничего не кончилось. Дый и твой бывший бог Световид не смирятся с тем, что Демон забрал себе миры среза Сущего. И нас ждет ещё одна битва, причём посерьёзней последнего сражения. Только в предстоящем противостоянии я не хочу принимать ничью сторону, и тебе не советую. Иначе нам придётся воевать либо против своих братьев, что неприемлемо, либо против миров среза Сущего, чьи интересы и представляет Демон. Должен же кто-то думать о сохранении равновесия. Вот мы с тобой и займёмся этим. Раньше мне помогал Люцифер, но его больше нет среди живых. Потому тебе придётся занять его место, – на миг показалось, что огненный демон готов пролить огненную слезу по погибшему ангелу, но взгляд Вельзевула вновь стал жёстким. – Видимо, судьба у меня – водить дружбу с ангелами. Хозяин ада ухмыльнулся и пристально посмотрел на собеседника, который продолжал смотреть в пропасть ада. – Наверное, ты прав, – без особого энтузиазма произнёс Серафим. – Но всё же я не чувствую своего предназначения. – Какие же вы сложные, ангелы! – сморщился Вельзевул. – Придёт время, и ты всё поймёшь. Не торопись жить! А пока перепрячь врата, при помощи которых мы с Люцифером наделили тебя и всех остальных мучеников огненной плотью. Я уверен – ими захотят владеть многие, а уничтожить их не представляется возможным, так как Светоносный погиб и унёс в Навь секрет, на основе которого светлая сила заключена в огненных кольцах и переплетается с тёмной, позволяя создавать огненную плоть. – Разве ты не участвовал в создании врат? – удивился ангел. – Я-то участвовал, но знаю лишь секрет тёмной силы. Так что уничтожить врата не получится. Вельзевул осекся и всмотрелся вдаль, ощутив приближение древней тёмной силы, которой обладало только одно существо. Серафим тоже почувствовал чьё-то приближение к огненному миру и устремил взор в ту же сторону. – А вот приближается и подтверждение моим словам. К нам в гости летит Дый. И попробуй догадаться, что ему нужно?! – Вельзевул с ухмылкой посмотрел на огненного ангела, давая понять выражением лица, что он всегда прав. – Поторопись, Серафим, а я пока отвлеку старшего брата. Ангел вспорхнул и с огромной скоростью улетел к сердцу огненного мира, где были скрыты врата. Буквально через мгновение, как он скрылся из вида, лава разверзлась, и на краю пропасти появился Дый. – Здравствуй, Вельзевул! – И тебе не хворать! С чем пожаловал? – Думаю, что ты догадываешься о причине моего визита, – произнёс Дый и сел на краю пропасти, практически на том же месте, где только что сидел Серафим. – Я прервал твою беседу с ангелом? – как бы случайно поинтересовался старый демон, давая понять, что от него ничего скрывать не стоит, и он требует откровенности в предстоящем разговоре. – Я, может, и догадываюсь, но, чтобы избежать глупых недоразумений, хотел бы услышать о твоих намерениях. – Мне нужна огненная армия, – произнёс тихо Дый и пристально всмотрелся в лицо брата, пытаясь по мимике определить, откровенен ли собеседник. – Армии больше нет, а те остатки, что я привёл сюда после битвы с Князем, я оставил себе в помощь. Дел в аду невпроворот, один не справляюсь, – отмахнулся хозяин ада. – Да дел у тебя тут не густо. Ад пустует. – Это пока. Надо всё подготовить к торжественному приёму негодников со всего Сущего. Сам понимаешь, – стараясь быть вежливым, но всё же наигранно улыбнулся Вельзевул. – Так я не за остатками былой армии прибыл. Зачем они мне? Оставь, конечно, их себе, – с такой же, как и у брата, наигранной улыбкой произнёс Дый, словно делал одолжение, разрешая оставить огненную армию в распоряжении Вельзевула. – Мне врата нужны, которые вы с Люцифером смастерили, – резко переменился в лице старый демон, вновь ставший верховным правителем Тьмы, с нотками жёсткости отчеканив желание, больше похожее на требование. – Так ты опоздал, брат! Их больше нет, – продолжал ломать комедию Вельзевул, совершенно не стесняясь лгать. – Как только мы сформировали армию, так сразу с Люцифером и разобрали полезное изобретение. – Зачем ты мне лжёшь? – совершенно не удивившись поведению огненного демона, спокойным голосом спросил Дый. – Зачем тебе врата? – протрубил Вельзевул, смахнув с лица улыбку. – Ты знаешь! – Изволь пояснить! – Я собираюсь выступить против Демона. Произнесённые Дыем слова явно давали понять, что старый демон решил твёрдо выступить против брата, и уже не отступит. Давно Вельзевул не видел властного выражения лица верховного повелителя Тьмы, с тех самых пор, как тот уступил трон Чёрному Змею. Вновь появился воинственный блеск в глазах, где зияла сама Тьма, напоминающий о тех временах, когда Дый с тёмной армией совершал победоносные боевые походы. Но то время безвозвратно ушло, да и Дый был уже не так молод, правда, силы в старом демоне меньше не стало. От его огромных крыльев всё также веяло сокрушительной мощью. – Я тебе в этом не помощник, и врата не отдам. У вас со Световидом свои армии есть. – От армии Тьмы практически ничего не осталось, за исключением драконов. – Куда тебе торопиться? Сформируешь новую армию. Тьма огромна. В её мирах достаточно воинов. – Для расторопности повод есть, – Дый поднялся и подошёл вплотную к огненному брату. – Демон – разрушитель. Он обладает клинками, и боюсь, сил двух армий будет недостаточно. – Всё равно помогать тебе в уничтожении собственного брата я не стану! Это мой окончательный ответ! – сказал, как отрезал, Вельзевул, еле сдерживаясь, чтобы не зарычать. – Я ведь силой могу забрать, – спокойно произнёс Дый. – Не пугай! Мы оба знаем, что у тебя ничего не получится. – Посмотрим, – ухмыльнулся Дый, и, замерцав, покинул огненный мир. Своим решительным настроем старый демон обеспокоил хозяина ада. Если старик вбивал себе что-то в голову, извлечь это обратно было невозможно. Он мог с братьями и остатками армии Тьмы ворваться в Пекло в любой момент. «В огненном мире им, конечно, не одолеть меня, но кто знает...» – подумал Вельзевул, и, сорвавшись с трона, стремглав полетел к одинокой скале. В мгновение ока демон оказался над местом, где были спрятаны врата. Серафим уже частично достал их из недр лавы, весьма грамотно используя силу своей огненной ипостаси, но сотворённая заговорщиками конструкция оказалась довольно массивной, и в одиночку ангелу было не справиться. Хоть врата и созданы из лавы, но текущие в них силы Тьмы и Света делали творение заговорщиков неимоверно тяжёлым. Не подумав об этом, Вельзевул дал Серафиму практически невыполнимое поручение. При всём желании ангел далеко врата не уволок бы, и подоспевшая помощь в лице огненного демона была весьма кстати. – Давай помогу! – подхватил врата Вельзевул, и уже вдвоём им удалось полностью извлечь переплетающиеся между собой огненные кольца, в которых дремали тёмные и светлые силы. – Погружать было намного легче! – попытался неуклюже извиниться он перед ангелом за непродуманное поручение. – Тяжёлые, – оправдался ангел за нерасторопность. – Действительно! – подтвердил демон. – Поднимать мне их не приходилось. – Дый прилетал за вратами? – поинтересовался ангел. – Да. И нам надо поторопиться, чтобы перепрятать их. Старик настроен серьёзно и ни за что не отступится. – А куда их прятать? Я, пока доставал, всю голову сломал этим вопросом. Ничего толкового на ум так и не пришло, – признался ангел, придерживая врата на поверхности лавы, чтобы не упали. Силы во вратах не двигались, потому огненной пелены в кольцах не было, и конструкция вышла неустойчивой. – У меня есть идея! – ухмыльнулся демон. – Даже если их найдут, то воспользоваться не смогут. Хватай! Полетели к пропасти! – Как скажешь! Ты у нас хозяин ада! – улыбнулся ангел, и, подняв врата, напарники полетели обратно. Ноша была невероятно тяжёлой, отчего полёт ангела и демона выглядел неуклюжим. Им постоянно приходилось набирать высоту, так как огненные кольца тянулись к лаве. Но, поднимаясь слишком высоко, врата начинали притягиваться вверх, где также текла кровь Сущего. Так, стараясь нести врата меж двух огней, напарники с горем пополам продвигались к намеченной цели. – Слушай! – во время нелёгкого полёта Серафим решил передохнуть и задать вопрос. – А где Дый возьмёт столько душ для новой огненной армии, если даже завладеет этими тяжеленными вратами? – ангел скривил лицо от серьёзной нагрузки, которую испытывало его пусть и огненное, но всё же имеющее пределы тело. – Индра, если ты помнишь, всё ещё правитель Нави. У него душ столько, сколько есть во всём Сущем. Дый может создать с его помощью бесчисленное огненное войско, ничем не уступающее, а возможно, и превосходящее по мощи любую армию. Так что лучше спрятать врата как можно надёжнее и подальше от возможных проблем. – Об Индре я как-то не подумал, – произнёс ангел, и, превозмогая усталость, продолжил доставку врат к намеченной цели. Измучившись, но дотащив ношу на последнем этапе полёта, если можно его назвать таковым, напарники остановились на краю кругов ада. Вельзевул бухнулся на трон, а Серафим распластался на поверхности лавы. Обоих охватило пламя, восполняя потраченные силы. – Сейчас восстановимся и спустим врата на дно пропасти, – оповестил Вельзевул скорее себя, чем ангела, настраиваясь на завершающий этап работы. – Сбросить бы их, да неизвестно, что будет от удара. На дне ведь лавы нет. – Заставь лаву течь над пропастью. На неё поставим врата и постепенно спустим на дно. – Дело говоришь, ангел! – воодушевился предложенной идеей демон, и, встав с трона, погрузил руки в огненную массу. – Ничто так не заставляет проявить смекалку, как неимоверно тяжёлый труд, от которого хочется избавиться, но выполнить который необходимо, – заключил он, закрывая глаза и начав что-то бормотать. Лава, повинуясь воле демона, постепенно потекла над бездной, которая словно стала покрываться невидимой крышкой. Дотянувшись до противоположной стороны кругов ада, огненная масса влилась в себя же. Напарники подняли врата и аккуратно положили на огненную поверхность созданного моста. Серафим продолжал придерживать массивную конструкцию, а Вельзевул, вновь погрузив руки в лаву, стал увеличивать поток огненной массы, постепенно прогибая новоиспечённый мост вниз. Врата медленно начали опускаться на дно пропасти. Очутившись снова в чреве обители мук и страданий, на ангела нахлынули воспоминания о долгом заточении. Серафим хотел ещё раньше оказаться здесь, чтобы смирить себя, и, отпустив прошлое, очиститься от преследующей боли, которую запечатлела память и не хотела никак выбрасывать из себя. Но не мог найти в себе сил вернуться туда, где пришлось испытать неимоверные страдания. Ангел старался не смотреть на опустевшие уровни ада, сосредоточившись на поддержке врат. Но, поравнявшись с кругом, где был заперт, Серафим дрогнул и чуть не уронил огромную конструкцию. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть врата в исходное положение. И, то ли от нагрузки, то ли благодаря огненной сущности, но в сознании ангела внезапно произошла долгожданная вспышка, и ему показалось, что боль в памяти, терзающая душу, наконец, исчезла. Серафим почувствовал облегчение, будто избавился от выедающего душу паразита. Тело наполнилось свободой и небывалой силой. С лёгкостью, без помощи Вельзевула, он поправил врата и продолжил, уже пребывая в столь желанном покое, спуск на дно ада. Врата опускали медленно, боясь уронить, от чего процедура заняла много времени, хоть в пропасти оно полностью отсутствовало. Твердь дна показалась неожиданно. Лава мягко легла на поверхность, и спуск закончился. Серафим взглянул наверх и замер, попав в ловушку Вельзевула. Огненное тело ангела застыло, а разум устремился вверх, к бушующей далеко внизу, как казалось ангелу, поверхности лавы. Врата, отпущенные Серафимом, наклонились и стали медленно падать, но грохнуться не успели. Вовремя прилетевший демон подхватил конструкцию и громко рыкнул, сотрясая круги ада и возвращая разум ангела в тело. Серафим встряхнулся и с удивлением, посмотрев на Вельзевула, спросил: – Ты уже здесь? Я тебя не заметил. – Забыл тебе сказать, чтобы ты не смотрел вверх. – Почему? – поинтересовался ангел, и, подняв взгляд ввысь, снова замер. – Серафим! – рыкнул демон. – Смотри куда угодно, только не вверх! Очнувшийся ангел потряс головой и всё с тем же удивлением произнёс: – Чего? – Ничего! – срываясь, прорычал Вельзевул. – Держи врата! – А? Понял! – полностью вернулся в тело Серафим и ухватился за огненные кольца. – Не смотри вверх! Понял? – Да. А почему? – всё же разум ангела давал сбои. – Просто так! Тащи ворота в пещеру! – продолжал рычать демон. – Хорошо. Не рычи громко. Я всё слышу. – Слышишь, только тупишь! – Ничего я не туплю! – Тащи врата! – распалился демон. – Да тащу я, тащу! – прокряхтел ангел, и они втащили огненную конструкцию в кромешную тьму. Врата мгновенно стали невесомыми. Исходящее от врат огненное свечение слегка осветило пространство пещеры, обнажая жуткого вида каменные наросты, похожие на клыки. Ангел посмотрел вниз и обнаружил, что под ним простирается бездна Тьмы. Напарники парили в невесомости вместе с ношей, не прибегая к помощи крыльев. – Где мы? – тихо спросил ангел. – Во Тьме, – съязвил непривычно тихим голосом Вельзевул. – Только теперь не смотри вниз. – Можешь ведь не рычать. Даже приятно слушать. А то заладил: «Не смотри вверх, не смотри вниз!» – но, повинуясь совету демона, ангел всё же поднял взгляд. – Если б я не рычал, ты бы продолжал стоять, как статуя, вперившись вверх. – Я не заметил, что стал статуей! – напарники перешли с шёпота на повышенные тона. – Зато я заметил! – снова рыкнул демон. – Будь любезен! Помолчи! – Хорошо. Чего рычать-то? Силы Вельзевула пререкаться с Серафимом иссякли, и он, оскалившись, прорычал: – А ты посмотри вниз! – И посмотрю! – заявил ангел, опустив взгляд в бездну Тьмы, и через мгновение вновь застыл. – Приятного тебе бесконечного падения души! – злорадно прошептал Вельзевул на ухо ангелу, и, взмахнув крыльями, с лёгкостью переместил врата в центр пещеры. Отлетев от огненных колец, демон приблизился к ангелу, и, усмехнувшись, рыкнул: – Проснись! Ангел очнулся, встряхнул головой и пристально посмотрел пустым взглядом на напарника. – Я падал, но не упал! Так что ничего страшного! – Да ну! А где врата? Серафим увидел, что ноша уже в центре пещеры, но, скрыв удивление, заявил: – Странная у тебя пещера. Врата сами двигаются, – и улыбнулся, понимая, что Вельзевул был прав. – Или я их один переместил, пока ты пристально рассматривал бесконечность. – Что дальше делать? – спросил ангел, уклоняясь от продолжения разговора. – Лететь к выходу и ждать меня там, только не покидай пещеру и не смотри вниз, а то опять потеряешься! – приказным тоном произнёс демон. Отвернувшись, он закрыл глаза и расправил крылья над головой. Серафим молча отлетел, но, остановившись, к выходу перемещаться не стал из-за охватившего любопытства. Из грудины Вельзевула полились грозные звуки, огненные крылья завибрировали, и вся пещера начала сотрясаться. Хозяин ада на языке Тьмы произносил заклинание, заключая врата в сферу, в которой когда-то запер драконов Хаоса. Ангел не понимал слов, искажающих пространство, но чувствовал всей сущностью мощь и несокрушимость творимого демоном заклятия. Тёмная сила стала материализоваться и сгущаться вокруг огненных колец, окутывая их непроглядной пеленой. Постепенно уплотняясь, она превратилась в сферическую оболочку. Свод пещеры затрещал, отдаваясь эхом по всем кругам ада, готовый в любое мгновение лопнуть. Из Вельзевула потянулись тёмные нити. Они паутиной окутали стены пещеры, укрепив их, не давая обрушиться. Голос демона становился громче, и, казалось, от него сотрясается не только пещера, но и весь огненный мир. В кромешной тьме было видно только красно-оранжевое свечение, исходящее от демона, за которым ангел, открыв рот, продолжал наблюдать. Чувствуя колоссальную силу, которой управлял Вельзевул, он не шевелился. Заклятие достигло наивысшей точки. Звук в пещере превратился в тонкий, пронизывающий душу звон. Создалось впечатление, что пространство сжимается в мельчайшую частицу. Демон поднял лицо вверх, и от последнего хриплого рыка тёмная пелена исчезла. Звуки оборвались, и огненные кольца врат сразу осветили свод пещеры. Повисла звенящая тишина. – Ну, и чего ты сделал? – нарушил тишину ангел, не видя конечного результата стараний Вельзевула. – Вот же врата! Ты их не спрятал! – Попробуй, дотронься до них, – еле ответил Вельзевул, устав от совершённого заклинания. Серафим устремился к вратам и, не видя препятствия, неожиданно врезался в невидимую оболочку сферы, от которой его мгновенно отбросило. Он оправился от непредвиденного столкновения, встряхнулся и предпринял ещё одну попытку приблизиться к вратам снова, только в этот раз медленно, выставив руку вперёд. Уткнувшись в препятствие, ангел провёл по нему рукой и в восхищении произнёс: – Это нечто! Удивил так удивил! – А то! – польщённый похвалой, воскликнул хозяин ада. – И теперь эту оболочку не пробить? – Поверь мне! Это невозможно. Проверено вечностью на драконах Хаоса. Вельзевул тяжело дышал, восстанавливая потраченные силы. Огненный мир щедро делился со своим хранителем накопленной энергией, и, буквально сделав несколько вздохов, хозяин ада вновь почувствовал себя бодрым и вечно молодым. – Оставь врата в покое! – крикнул демон помощнику, который продолжал ощупывать сферу в поисках слабых мест. – Выйдем из пещеры – вверх не смотри, пока не взлетишь! – Как скажешь, – согласился Серафим, переместившись наверх невидимой оболочки, и если бы не рассерженный рык демона, неизвестно, сколько времени ангел провёл за увлекательным занятием. Покинув, наконец, пещеру, напарники устремились вверх, и, ещё не достигнув середины пропасти, почувствовали, что их ожидают на выходе из кругов ада. Поток лавы, с помощью которого спустили врата, продолжал мерно течь. – Ныряй в лаву! – мысленно приказал Вельзевул ангелу. – Собери остатки армии, и будьте готовы к возможному столкновению с моими братьями, но без моей команды в схватку не вступать. Они всё же братья. – Сделаю! – ответил также безмолвно Серафим и растворился в огненном потоке. Огненный демон вылетел из кругов ада, и, опустившись возле трона, воссел на него. На краю пропасти стояли пять первородных демонов, терпеливо ожидая возвращения брата. – Приветствую вас! – с улыбкой воскликнул Вельзевул. – И тебе не хворать, – ухмыльнулся Чарга. – Мы за вратами, – перешёл сразу к делу Дый. – Ничем не могу помочь. Только закончил упаковывать, – объявил хозяин ада об отказе. – Так распакуй, – развёл руками Индра, расплываясь в искренней улыбке. – Врата были созданы для свержения Князя и только! Потому – нет! – жёстко отрезал Вельзевул. Настрой Вельзевула братьям не понравился. Его вспыльчивый норов был известен во всём Сущем, и вступать в противоборство с хозяином ада решалась или Мара, которая сейчас наводила порядок в своём дворце, или же Дый, на правах старшего. Остальные представители Тьмы, да и не только, старались с буйным демоном не связываться. Потому четверо братьев отошли в сторону, оставив Дыя наедине с упрямым хозяином ада. У Вельзевула словно камень с души упал, когда он увидел, что братья не собираются применять силу и прибыли со стариком исключительно помочь ему в транспортировке врат. – А ты подумал, мы битву с тобой устроим? – улыбнулся Дый, будто прочитал мысли Вельзевула. – Да кто ж тебя знает, старого демона, что у тебя на уме!? – развёл руками Вельзевул. Дый искренне расхохотался. – Если бы я хотел забрать силой твою конструкцию, я бы напал, когда вы с Серафимом тащили её к пропасти, – признался старый демон. – Потеряв Лилит, я скорее добровольно пересеку кромку и сгину в Пустоте, чем стану враждовать с братьями. – Тогда зачем ты хочешь выступить против Демона? Он такой же брат тебе, как я или они, – Вельзевул указал на молчавших в стороне демонов. – Он – разрушитель. И во время схватки с Князем я явно видел в нём нити Хаоса. Демон недавно убил тёмного бога и скоро войдёт во вкус. Скольких он тогда убьёт? Мы обязаны быть готовы дать ему отпор! – Не знаю, по какой причине и какого бога он убил, но уверен, что для этого у него были веские причины, – заключил Вельзевул. – Люди, убивающие собратьев – это веская причина? – Неужели из-за них? – смутился хозяин ада. – Именно! Не знаю, что за причину он себе навыдумывал, но, увидев, как эти твари рубят головы своим же собратьям, наш брат решил убить бога, в жертву которому они и лили собственную кровь. – Не стану делать поспешных выводов, пока не поговорю с Демоном лично. Но врата не отдам! Они могут пошатнуть равновесие. Представь, какой силой будет обладать тот, кто завладеет ими. Это же бесчисленная армия, воины которой, погибнув, снова и снова будут обретать плоть. Будь у Князя такие врата, мы бы не смогли его остановить. – Я понимаю, – согласился Дый. – Но другой возможности остановить Демона, если он выступит против нас, не вижу. – Поэтому вы со Световидом решили нанести упреждающий удар!? – Да. – Ты не думал, что, бросив вызов Демону, полагаясь лишь на предположения, своими руками сделаешь из него разрушителя. Он же ясно дал понять, что ему, кроме миров среза Сущего, ничего не надо. Так с чего вы взяли, что он нападёт на миры Тьмы или Света? Или вы просто не хотите отдавать власть? – Кто владеет Миром Богов, тот владеет Сущим, – произнёс Дый. – Так пусть владеет, причём его выбрало само Сущее, вручив клинки Тьмы и Света. На его сторону в случае конфликта встанут даже драконы Хаоса. Они это однозначно дали понять, когда я их освобождал. – А зачем ты их выпустил? – упрекнул старый демон. – Мало мы сил и жизней потратили, чтобы остановить их?! – Я был уверен, что они помогут остановить Князя, – оправдался Вельзевул. – Что-то я их на срезе Сущего во время битвы не заметил. Где они были? Появился один неизвестный дракон, да, забрав помощника Князя, Гайдера, исчез, и ничем нам не помог. – Не знаю, где они были, – отмахнулся хозяин ада, сделав вид, что не знал забравшего Гайдера дракона Хаоса. – То-то и оно. Это не знаешь, то не думаешь, а разрушителя остановить надо! – Никакой он не разрушитель! – Когда станет – поздно будет! Отдашь врата?! – прорычал Дый. – Нет! – Ну и чёрт с тобой! – рыкнул старый демон. – Да я бы рад и чёрту! Да только кто ж ко мне в ад гостем по своей воле придёт? – улыбнулся Вельзевул. Дый ничего не ответил, а, махнув рукой, замерцал и исчез. – Я правильно понял, что мы врата не забираем? – спросил Гаар. – Правильно! – ответил Вельзевул. – И то хорошо! Тащить ничего не надо, – обрадовался Каер. – А почему нельзя было их на ком-нибудь другом переместить? У нас что, тварей гужевых мало? – Они какие-то очень важные! Дый никому их не доверит! – пояснил Индра. – Нет больше врат! Я их упаковал так, что больше никто никуда не переместит и не воспользуется, – заявил огненный демон. – Нам забот меньше, – заключил Гаар, и братья покинули владения Вельзевула с пустыми руками. Вельзевул облегчённо выдохнул. Он не скрывал радости, что не пришлось конфликтовать с братьями, и, разряжая эмоциональное напряжение, прорычал в пропасть, где эхо, быстро удаляясь вглубь, бесследно утонуло. – Всё хорошо? – спросил Серафим, вынырнув из лавы. – И не говори, пернатый! – радостно воскликнул Вельзевул. – Где ты увидел у меня перья? – с обидой спросил огненный ангел. – Извини! Привычка. Ты же ангелом был, им и остался. Только теперь без перьев, – улыбаясь, подтрунил над ангелом хозяин ада. – Очень смешно, – с серьёзным выражением лица ангел скрылся в огненной бездне. – Я же пошутил! Не обижайся! – крикнул демон. – Я понял! Надсмотрщик без заключённых, – ответил ангел. – Это обидно, – еле слышно произнёс Вельзевул. – Я, как понял, ты у драконов Хаоса нахватался, во время заключения. – Отчасти, благодаря общению с ними я не сошёл с ума, пребывая каменным изваянием у тебя в гостях. – Ну, что ж! Шутка за шутку! – смирился демон. – Вылезай! Поговорим. Серафим с довольной улыбкой вынырнул из лавы и уселся напротив демона. Поток лавы продолжал размеренно стекать в бездну кругов ада, поднимаясь обратно на другом конце пропасти. Вельзевул решил так и оставить созданный на скорую руку поток лавы, удачно дополняющий пейзаж пропасти мук и страданий. Иногда налетал обжигающий ветер, вырывающийся из сердца огненного мира вместе с фонтанами рождённой крови Сущего, заставляя тела демона и ангела, которые стали напарниками, вспыхивать ярче обычного. А они, не замечая игры ветра, предались беззаботному общению, по которому огненный ангел успел соскучиться за проведённую в аду вечность. * * * Жреца переполнял страх, но им двигала жажда наживы, и он небрежно бросил к ногам голодных крылатых существ бесчувственных пленниц. – Как договаривались – два человека, – дрожащим голосом произнёс служитель тёмного бога. – Где моё золото? Сын Лилит, что был повыше, медленно осмотрел товар, и, сузив глаза, прошипел: – Ты кого приволок? Зачем нам ребёнок? В нём крови на один глоток! – Квит, он издевается! – произнесла вторая тварь. – Вам, упыри, не угодишь! – поборов страх, возмутился неожиданно жрец. Видимо, алчность притупила даже инстинкт самосохранения, и человек позабыл, что перед ним стоят голодные убийцы, способные, не задумываясь, лишить жизни не только связанных жертв, но и его самого. – Договаривались о двух жертвах. Про размеры вы ничего не упоминали. Так что берите этих и отдайте золото. Над поляной повисла тишина. Упырей переполнял гнев, но оба довольно легко справлялись с ним и не предпринимали никаких действий. Видимо, главным у них был Квит, который размышлял, как поступить, а второй сын погибшей Лилит молча ждал решения. – Хорошо, жрец. Бери, – спокойно произнёс Квит и бросил к ногам человека несколько золотых монет. – Ты чего делаешь?! – возмутился другой упырь. – Помолчи, Эвор! Пусть забирает. Человек поднял монеты, и, спрятав в одежде, довольный сделкой, произнёс: – Так бы сразу! А то на один глоток, – повторил он за Квитом. – Зато какой глоток! Кровь свежая, молодая! – продолжал хвалить он товар, радуясь вожделенной награде. – Ты меня не понял, – обнажил клыки Квит. – Я заплатил за двоих? – задал он шёпотом вопрос. – Да, – снова дрожащим голосом ответил жрец, почувствовав опасность. – Второй ты! – прошипел упырь и резким движением руки распорол человеку шею. Жрец не успел понять, что произошло, а упырь уже вонзился в разорванную глотку и начал жадно высасывать тёплую багровую жидкость. Его тело стало менять окраску, темнея и наполняясь живительной влагой, дарующей отсрочку смерти. Тёмные жилы уменьшились и скрылись в коже. Упыря охватило невероятное наслаждение. Он поднял жертву и от удовольствия стал откусывать от человеческой шеи куски плоти, медленно пережевывая, а, осушив, выплевывал. Добравшись до позвоночника, Квит перекусил его, нарушив тишину глухим хрустом разламывающихся костей. Держа в одной руке не полностью выпитое тело, он принялся высасывать кровь из головы. Побледневшая физиономия жреца, как мне показалось, выражала недоумение и некое несогласие с тем, что этой ночью он превратился в жертву. Его отвратительная духовная сущность парила над упивающимся кровью Квитом и удручённо взирала, как осушают некогда полную сил плоть. Второй упырь, почувствовав запах крови, набросился на бесчувственную женщину, которой повезло оказаться в этот момент без сознания. Она умерла, так и не успев понять при жизни, куда и зачем её тащили. Вырвавшаяся из вспоротого тела душа пленницы была переполнена страхом, но не от увиденной картины трапезы упырей, а за жизнь ребёнка, который продолжал лежать в стороне без сознания. Бестелесный дух метался, не зная, как защитить дитя, жизнь которого находилась теперь в руках голодных тварей. Но упыри, поглощённые телами взрослых людей, не обращали внимания на небольшой, но полный жизни глоток крови, которым обладал ребёнок. Выпив жизненную силу жреца, Квит отбросил пустое тело, и, закрыв глаза, принялся медленно усваивать поглощённую пищу. Смерть ослабила хватку на горле сына Лилит, давая возможность прожить ещё некоторое время. Удовлетворив голод, упырь сел, наслаждаясь мгновением покоя, пусть недолгим, но дающим возможность побыть хозяином своей сущности, а не голодным рабом терзающей ненасытности. Эвор, напротив, иссушив женщину, вошёл во вкус, и, не в силах сопротивляться потребности паразита, посмотрев на бесчувственного ребёнка, решил полакомиться и им. Он отбросил связанное, побледневшее тело женщины и в один прыжок преодолел расстояние до сладкой закуски. В этот момент в моей душе что-то ёкнуло. Появилась уверенность, что я не должен допустить убийства ребёнка, и, взлетев с каменного строения, мгновенно переместился к упырю, уже открывшему окровавленную пасть, чтобы впиться в пульсирующую жилу. – Оставь ребёнка! – тихим голосом произнёс я. – Договор был о двух жертвах. Эвор от неожиданности отбросил тело ребёнка, но я его поймал и положил перед собой. Оба упыря меня не видели, и инстинктивно, в целях безопасности отпрыгнули назад. – Кто здесь? – спросил Квит, пытаясь разглядеть обладателя голоса. За его спиной робко прятался Эвор. Он был труслив и слабее брата. Поглощённый страхом, он трепетал и был не в состоянии справиться с паникой, полагаясь исключительно на защиту Квита, который, напротив, был спокоен и пытался прислушаться к ночной тишине, чтобы определить моё местонахождение. Проникнув в сущность упырей, я обнаружил, что они обладают более совершенными органами чувств, чем их родственники люди, и практически не уступающими моим, демоническим. Слух у них был превосходным, позволяющим услышать даже шелест травы на довольно большом расстоянии. Зрение и обоняние также были на высоте, но сейчас они никак не могли помочь Квиту. Потому он положился исключительно на слух. И не зря. Услышав моё сердцебиение, он мгновенно определил, где я нахожусь. И теперь аккуратно пытался почувствовать своей тёмной сущностью, кто посмел заступиться за ребёнка. Упырь медленно протянул тёмные нити и словно невидимой дланью коснулся моей души. Противиться я не стал, позволив ему попытаться самому распознать во мне родственника. – Ты демон?! – произнёс Квит, ощутив мою тёмную сущность. – Да, – ответил я, дожидаясь, когда упырь обожжётся об искру Света, скрытую в глубинах моей души. – Наверное, тот демон, что убил дракона, – прошептал из-за спины брата Эвор. – Это ты убил тёмного бога? – спросил Квит. – Да. – Но зачем?! – не скрывая недоумения, воскликнул он, и в следующий миг вскрикнул от пронзившей его сущность боли, дотронувшись до искры. Упырь упал на твердь и скорчился. Его тело напряглось, сотрясаясь от серьёзного ожога. Часть тёмных нитей мгновенно исчезла, и если бы Квит не отпрянул от меня, то, скорее всего, превратился в прах. Эвор попятился назад, глядя, как брат извивается. Уткнувшись спиной в дерево, он замер, видимо, ожидая такой же участи. Но я не желал расправы над созданиями, а лишь не хотел отдавать им ребёнка. Потому просто стоял и наблюдал за их поведением. К моему удивлению, благодаря только что выпитой крови жреца, утраченные нити души Квита быстро восстановились, и боль отступила. Он поднялся, и, глядя на меня, словно я был видимым, произнёс: – Покажись, а то я сомневаюсь, что ты демон! Я медленно явил сущность. Эвор, увидев во мне демона, осмелел и подошёл ближе. Страха в нём больше не было. Его место заняло любопытство, с которым он принялся меня разглядывать. – Отойди от него! – приказал любопытному брату Квит. – Почему? Он такой же, как мы, сын Тьмы! – Он не демон. В нём Свет, который может нас уничтожить. Эвор снова попятился назад, но не от страха, а исключительно поддаваясь инстинкту самосохранения и прислушиваясь к совету Квита. Встав снова за спиной брата, он шёпотом спросил: – Как в нём может быть Свет, если он демон? – Не знаю, но я обжёгся, дотронувшись до его души. – Чудеса! – изумлённо произнёс Эвор. У меня вопросов к детям Лилит не было. Я ждал от упырей, что они добровольно отступят и оставят ребёнка в живых. Квит, по-видимому, не знал, как поступить, а его брат и подавно. Оттого между нами повисло молчание. Ребёнок, приходя в сознание, издал тихий стон. – Усыпи её, – произнёс Квит. – Ей не надо нас видеть. Не зная, как это сделать, я отошёл назад, предоставляя возможность усыпить дитя Квиту. Он быстро подошёл к человеческому отпрыску и положил руку ему на лоб. Тёмные нити души упыря коснулись пробуждающегося сознания и лёгким движением частично отсоединили от тела, моментально погружая в сон. Ребёнок заурчал, и, повернувшись на бок, тихо засопел. – Чего тебе надо? – поднимаясь, спросил Квит и посмотрел мне в глаза… … |
0 комментариев