Описание
В восьмой по счёту сборник фантастики «Аэлита», традиционно выпускаемый при одноимённом Екатеринбургском фестивале фантастики и впервые представленный только в электронном виде, вошли произведения авторов, живущих в России, Украине, США и Болгарии.
В сборнике традиционно представлены разделы научной фантастики, фэнтези и юмористической прозы, а также в его состав включён рассказ-победитель конкурса короткого рассказа (ККР-2011), проводившегося на прошлом фестивале «Аэлита».
Любопытный факт – в этом году на рассмотрение преноминаторов пришло ровно столько же работ, сколько и в прошлый сборник «Аэлита/007» – 224, и, как и раньше, из множества сильных работ, в антологию были выбраны лучшие из лучших.
Приятно, что в этот раз на рассмотрение поступило много произведений хорошей, «крепкой» научной фантастики, как малых по объёму, так и достаточно больших. Таковыми являются две повести из раздела «Законы Вселенной» – «Фальшивая сказка» Алексея Гринева и «Идеальное Вторжение» Виталия Вавикина.
Сборник подготовлен при фестивале фантастики «Аэлита», электронном издательстве «Аэлита» и редакции журнала «Уральский Следопыт» (Екатеринбург). В бумажном виде сборник может быть напечатан под заказ.
Изданиепосвящается памяти нашего друга Ивана Соколова – удивительно доброго и бескорыстного человека, истинного ценителя и знатока фантастики.
Купить книгу:заявки принимаются по адресу writer@k66.ru
Характеристики
| Отрывок |
ПРЕДИСЛОВИЕ Издание посвящается памяти нашего друга Ивана Соколова – удивительно доброго и бескорыстного человека, истинного ценителя и знатока фантастики. Вы держите в руках восьмой ежегодный сборник фантастики «Аэлита». Любопытный факт – в этом году на рассмотрение преноминаторов пришло ровно столько же работ, сколько и в прошлый сборник «Аэлита/007» – 224, и, как и раньше, из множества сильных работ, в антологию были выбраны лучшие из лучших. В сборнике традиционно представлены разделы научной фантастики, фэнтези и юмористической прозы, а также в его состав включён рассказ-победитель конкурса короткого рассказа (ККР-2011), проводившегося на прошлом фестивале «Аэлита». В сборнике, безусловно, доминируют российские авторы. Это уже знакомые читателям Юрий Иванов, Ефим Гамаюнов, Анна Сырцова, Юлия Фурзикова, а также совершенно новые имена – Юлия Горина, Дэльен Эва, Денис Куприянов, Павел Виноградов и другие. География представленных писателей весьма обширная в масштабах нашей страны (города проживания авторов указаны в каждом рассказе). Но, как всегда, в сборнике есть и произведения авторов ближнего и дальнего зарубежья – Анны Агнич из Бостона (США) и Александра Милютина из Севастополя (Украина). Особо хотелось бы отметить первую в истории нашего издания переводную работу: это рассказ «Шедевр» известного болгарского фантаста Кынчо Кожухарова из Благоевграда. Приятно, что в этот раз на рассмотрение поступило много произведений хорошей, «крепкой» научной фантастики, как малых по объёму, так и достаточно больших. Таковыми являются две повести из раздела «Законы Вселенной» – «Фальшивая сказка» Алексея Гринева и «Идеальное Вторжение» Виталия Вавикина. На дворе 2012-й. За минувший с прошлого фестиваля «Аэлита» год произошло немало печальных изменений в жизни. Не стало нашего доброго друга и замечательного человека – Вани Соколова. Падают тиражи ведущих издательств – бумажная книга естественным образом становится анахронизмом, а развивать рынок книг электронных мешает отсутствие эффективных законов по охране авторских прав и, самое главное, не видно пока реального желания властей бороться с интернет-пиратами. Тем не менее, мы открыли электронное издательство и готовимся встретить грядущие изменения на книжном рынке должным образом. В силу веяний времени (ну и из-за финансовых проблем, связанных с изданием книги на бумаге) поменялась и основная форма – теперь наш сборник электронный, но жанровое и сюжетное разнообразие, качество работ и талант наших авторов остаются неизменными. А это значит, что, несмотря на самые мрачные прогнозы в литературе, будущее у нас, как и у всей фантастики, есть. Борис Долинго Андрей Скоробогатов Составители сборника выражают искреннюю благодарность и признательность за помощь в подготовке данной книги: – Управлению культуры Администрации Екатеринбурга – Тё Илье Борисовичу, г.Владивосток – Натальину Юрию Анатольевичу, члену КЛФ «Радиант» с 1987 г. – Алексею Федотову, г.Саратов … а также преноминаторам: Елене Извековой, Эльдару Каирову, Ефиму Гамаюнову, Алексею Глушановскому, Юрию Иванову и Евгению Лотошу. СОДЕРЖАНИЕ Борис ДОЛИНГО/Андрей СКОРОБОГАТОВ. Предисловие ЗАКОНЫ ВСЕЛЕННОЙ Алексей ГРИНЁВ. Фальшивая сказка Юрий ИВАНОВ. Чухальник Виталий ВАВИКИН. Идеальное вторжение Дмитрий МИРОНОВ. Игрушки со смертью Кынчо КОЖУХАРОВ. Шедевр Павел ВИНОГРАДОВ. Антип-терробоец Юлия ГОРИНА. Лягушки в крынке с нежирным молоком Андрей БОЧАРОВ. Частота 100,0 МГц FM КООРДИНАТЫ ЧУДЕС Александр МИЛЮТИН. Червовый расклад Владимир ЦАРИЦЫН. Дверь Александр СЕМЫКИН. Синдром Икара Ефим ГАМАЮНОВ. Байк в весну Александр МИЛЮТИН. Эпитафия on-line Юлия ФУРЗИКОВА. Стать взрослым Анна АГНИЧ. Ластик Мариэтта РОЗ. Феррано Олег СУХАЧЕВСКИЙ. Господин с саквояжем Анна СЫРЦОВА. Морта ПОВОД ДЛЯ УЛЫБКИ Елена РОМАНЕНКО. Предрассветный бред Денис КУПРИЯНОВ. Хроноизврат Эва ДЕЛЬЕН. Золотой гребешок Константин БАХАРЕВ. Новый исход Игорь ГОРНОСТАЕВ. В парке Андрей СКОРОБОГАТОВ. Иероглифы порнозаклятия и золото лабиринта Кристина КАРИМОВА. Свобода воли ЗАКОНЫ ВСЕЛЕННОЙ Алексей Гринев ФАЛЬШИВАЯ СКАЗКА ПРОЛОГ Людям нравится тешить себя мыслью, будто они контролируют свою жизнь. С завидным упорством мы каждый день пытаемся себе это доказать: всё планируем, планируем, планируем… Как будто бездушному и непогрешимому механизму по имени «судьба» есть какое-то дело до наших планов. Мы не обязаны думать об этом постоянно – так можно сойти с ума. Но и забывать не должны. Потому что сама жизнь любит ставить людей на место. И не каждый готов к подобным ударам… Треклятый дождь порядком надоел. Застав его предшественника позапрошлым вечером, я решил, что впереди меня ждет более приятная погода. Но у природы было иное мнение на сей счёт. Жизнь в столице, хорошенько смоченная дождем, замедлилась, но не остановилась. Люди старались без повода не выходить под открытое небо, однако такая мелочь, как дождь, не отменяла ежедневных занятий. К тому же сегодня была пятница, и все спешили покончить с делами, чтобы вечером посидеть в одном из многочисленных питьевых заведений столицы – несмотря на предупреждения стражи о том, что последние дни с наступлением темноты на улице опасно. Никакая нечисть не отнимет у честного люда заслуженный отдых. Замерзшие стражники продолжали патрулировать город, кутаясь в непромокаемые накидки. Они бы с радостью сидели сейчас где-нибудь в башне и попивали вино… Но ситуация обязывала их быть на чеку. Со дня на день должны прибыть послы Андрады, а столицу терроризирует нечисть. Личный приказ короля: отлавливать и уничтожать. Перечень наград за количество убитых тварей каждому десятнику выдали ещё в начале недели. Мудрое решение: патриотизму и служебному рвению порой нужна денежная смазка – иначе покроются ржавчиной. А на город тем временем наплывали сумерки. Под прикрытием грозовых туч они так быстро и ловко пробирались в столицу, что я и не заметил, как на улице начало темнеть. Трактир «Львиное Логово» был забит под завязку. Стульев на всех не хватало, и жена трактирщика – коренастая баба с платком на голове – вытаскивала откуда-то из закромов табуреты и пустые бочки. Гомон более чем полусотни голосов сливался в какую-то безумную симфонию, от которой мысли в голове разбегались по углам – сосредоточиться в такой обстановке было невозможно. Поэтому я молча сидел в углу и потягивал пиво. Сейчас мне нужно было просто расслабиться. Дать голове немного отдыха перед трудной работой. А легкое опьянение – спасибо коррекции – продлится недолго. В нужный момент я смогу собраться и выдать максимум. Ты быстро учишься переводить сознание в экстремальный режим – особенно, когда от тебя зависит чья-то жизнь. Открылась входная дверь – я скорее почувствовал это, чем услышал. Вместе с холодным ветром в трактир вошли двое, в плащах поверх доспехов. Они шагнули вперед, и дверь громко хлопнула, подхваченная сквозняком. В один миг зал погрузился в тишину, и все посетители устремили взгляды на вошедших. Их буквально прожигали глазами, стараясь увидеть, что же скрыто под огромными накидками. Я сразу узнал их: королевские рыцари. С одним из этой парочки – Форланом, начальником личной охраны правителя – я говорил несколько часов назад. Второго же видел впервые. Несколько томительных секунд длилась эта пауза, а потом я встретился с Форланом взглядом, и рыцари через весь зал направились к моему столику. Посетители расслабились и снова взялись за разговоры – но голоса теперь не повышали. Каждый то и дело косился: куда же идут эти двое? Форлан остановился возле моего столика, наклонился – насколько позволяли доспехи – и тихо произнес: – Король рассмотрел вашу просьбу. Он потребовал немедленно доставить вас в замок для аудиенции. Я кивнул: всё шло по плану. Кружка была наполовину полная, но я не стал допивать пиво. Отдохнули и хватит. Пора за работу. Вслед за рыцарями я пробрался к выходу, чувствуя любопытные взгляды посетителей, накинул капюшон и вышел из трактира. После тамошней духоты прохладный дождевой воздух бодрил лучше самого крепкого кофе. Я заметил на лице рыцаря раздражение, смешанное с интересом. Он изо всех сил старался понять, почему король согласился меня принять. Да ещё и прямо сейчас, без всяких задержек. Чем таинственный гость заслужил таких почестей? Наверняка в голове Форлана крутилось с дюжину версий, но он слишком мало знал обо мне, чтобы выбрать какую-то одну. В любом случае, правильной среди них быть не могло. Мы шагали по мостовой, а в моем сознании всплывали образы и картинки. Они кружились, точно встревоженные пчелы, создавая всё новые и новые схемы. В моей работе важны детали. Без них картина, выстроенная мною в сознании, оказывается неполной. В итоге это может привести к полному краху. Провалиться из-за какой-то мелочи – это очень обидно. Поэтому перед финальным рывком я всегда прокручиваю в голове всю историю с самого начала. Проверить, ничего ли не упустил; убедиться, что в финальной картине не осталось белых пятен… Пути от трактира до замка было более чем достаточно… ГЛАВА I Своих клиентов я условно делю на две группы. Те, кто предлагают мне работу. И те, кто просят у меня помощи. Существенной разницы между ними нет: расценки у меня фиксированные, условия в контракте всегда одни и те же. Исключения, конечно, бывают, но они редкость. Я сразу понимаю, какой клиент ко мне обратился. Для этого мне не надо встречаться с ним лично – достаточно одного электронного письма. Канцелярский стиль без какого-либо намека на эмоции сразу выдает того, кто предлагает мне работу. Как правило, это представители крупных компаний и богатеньких персон, секретари – словом, люди непредвзятые. Им сказали найти подходящего человека и связаться с ним – они выполнили поручение. Людей, обратившихся за помощью, тоже нетрудно определить. Почти в каждом их письме чувствуется неловкость и смущение – будто они не к интрудеру обратились, а к венерологу. Они стесняются своей проблемы, как подросток – своих комплексов. Хотя на самом деле стесняться нечего: в последнее время число людей, на своей шкуре оценивших эффект Шармаля увеличилось в разы. Я знаю настоящие цифры, потому что с этим связана моя работа. Но ведь в открытую никто не станет заявлять о том, что нанимал интрудера. Поэтому любая статистика, которую можно найти в свободном доступе, врёт. Довольно часто люди этого типа пытаются спрятаться за канцеляризмами, но в их письмах сразу чувствуется фальшь. Так выглядит четырехлетний ребенок в костюме зайчика, скрестивший руки на груди и сделавший серьёзную физиономию. Сразу ясно, что люди, просящие помощи, напрямую связаны с «жертвой». Чаще всего это родственники или очень близкие друзья. Именно к этой категории принадлежала моя очередная клиентка, Натали Рив. Письмо на один из своих электронных ящиков я получил утром. Тут же написал короткий ответ: «Выезжаю. Ждите». Быстро собрался – и в путь. Окраины мегаполиса постепенно застраивались высотными домами, превращаясь в новые спальные районы. Развитая инфраструктура, детские площадки, зеленые парки – прекрасные условия. Плюс расстояние от индустриальной зоны и, как следствие, «чистый воздух», ставший одним из главных рекламных ходов. Транспортная сеть была организована в рекордные сроки. От самого отдаленного жилого комплекса до центра города было не больше тридцати минут езды – если, конечно, не учитывать пробок. Надо ли говорить, сколько денег сэкономили те, кто приобрел квартиры до появления магистрали? «Брайт Хиллс» – так назывался жилой комплекс, указанный в письме. Я нашёл его быстро, по рекламному щитку со стрелкой-указателем. Похоже, в новостройках оставалось ещё много нераспроданных квартир. На въезде во двор меня ждал шлагбаум с видеокамерой и селектором. – Вы к кому? – раздалось из динамика. – Натали Рив. Несколько секунд охранник не отвечал. Наверное, звонил моей клиентке. – Четвертый дом, шестнадцатый этаж, квартира шестьсот сорок три. Шлагбаум поднялся, впустив меня во двор. Справа, чуть в стороне от детской площадки, я заметил въезд на подземную парковку, но не стал туда сворачивать. Да и вряд ли бы меня пропустили. Вместо этого я остановил машину прямо у дома под номером четыре. Заглушил мотор, подхватил с пассажирского сидения сумку-чемодан и вышел из автомобиля. Подъезд был идеально чистый. Никаких бычков, жвачек или надписей на стенах. Стерильный порядок, от которого становилось даже как-то неуютно. Хромированные двери лифта разошлись в стороны, и я вошел в кабину. До шестнадцатого этажа поднялся секунд за пять – даже уши заложило. Не люблю такие лифты. Мне больше по душе медленные, неспешные. В нашем суетливом мире это – едва ли не единственный шанс остановиться и подумать: а куда ж ты бежишь? Моя квартира расположена на тридцать втором этаже, и лифт поднимается наверх секунд сорок. Соседей это раздражает – они даже хотели собрать деньги, чтобы его заменить, – а я доволен. Когда я вышел из лифта, то первым делом включил компактный микрофон и положил его в нагрудный карман. Отыскав нужную квартиру, я подошел к двери, но не успел и руки поднять, как она открылась. На пороге меня ждала Натали Рив. Ей было около тридцати пяти. Среднего роста, стройная, подтянутая, с длинными каштановыми волосами – я мог смело назвать её симпатичной. На ней были обтягивающие белые джинсы и легкая светлая рубашка. На лице – ни следа горя или усталости. Случайный свидетель ни за что не догадается, что в её семье случилось какое-то несчастье… Но каким бы умелым притворцем ни был человек, всегда найдется деталь, которая его выдаст. Просто иногда её очень трудно найти. В случае с Натали, истинное состояние её души я увидел почти мгновенно – в её глазах. Глазах, покрасневших от слез. – Вы… – Интрудер, – перебил я её. – Конечно, проходите… Нет, нет, не разувайтесь. Позвольте узнать ваше имя? Я посмотрел на нее и коротко ответил. – Финч. Просто Финч. У интрудеров нет имен – только прозвища. Мы вынуждены держаться в тени, потому что наши способности и работа часто вызывают интерес властей и прессы. Не берусь сказать, кто из них страшнее. Не знаю уж, почему так сложилось, но прозвища интрудеров быстро прилипают к своим хозяевам. Может, всё дело в том, что мы и в Иллюзионе используем их – а в итоге они отпечатываются где-то на уровне подсознания? К своему прозвищу я привык где-то через месяц. А спустя полгода уже стал забывать, что у меня есть какое-то другое имя. Да, существует какой-то набор букв, прописанный во всевозможных документах, но для самого себя я уже давно стал именно Финчем. – Хорошо, мистер Финч, – тихо проговорила Натали. Я видел, что она мнется, не зная, с чего начать. – В первую очередь я должен осмотреть жертв… Вас не смущает этот термин? – Жертвы? – вопросительно посмотрела на меня женщина. – Нет. А что, других смущает? – Всякое бывает, – неопределенно ответил я. – Ну… Где они? – Простите, я сама не своя, – покачала головой Натали. – Прошу за мной. И мы направились к моим «утопленичкам». В тот момент я уже вовсю оценивал ситуацию. Обстановку квартиры, стены, обои, саму Натали… Мельчайшие крупинки, которые могут казаться несущественными, но на деле играют важную роль. Особое внимание я уделил фотографиям. Они были развешаны по всему коридору, в каждой комнате, на шкафах и тумбочках. Много – очень много. Сейчас я не задерживался на них, а просто фиксировал в памяти общую картинку. Заполнял папку с надписью Натали Рив. Квартира оказалось немаленькой. Две или три гостиных, кухня, библиотека, рабочий кабинет, детская, спальная и… Вот она – нужная дверь. Дверь, которая при моем появлении почти всегда оказывается запертой. Натали открыла её и отошла в сторону, пропуская меня вперед. Сама осталась на пороге. Судя по обстановке, эта комната изначально планировалась, как вторая детская или небольшая спальная, например, для гостей. Интерьер был примером минимализма. Монотонные стены, крошечный сейф в углу и два специальных кресла. В одном лежал худощавый мужчина. Он был ровесником Натали, но выглядел намного старше своего возраста. Во втором – светловолосый мальчишка… Двойное погружение. Синхронное или нет – пока не ясно. В любом случае, это плохо. Поставив сумку на пол, я вытащил небольшой фонарик и направился к мужчине. Проверил пульс и реакцию зрачков на свет. Потом осмотрел кресло: медицинская система работала и исправно снабжала организм жертвы питательными веществами. Система сбора выделений была включена. Ту же процедуру я проделал с мальчишкой. Всё было в порядке. Хорошо, что хоть кто-то перед тем, как идти в Иллюзион, читает краткую инструкцию. Натали стояла за дверью, прислонившись к стене, и смотрела в противоположную сторону. Боялась. – Состояние стабильное, – сообщил я, не стараясь подарить ей ложной надежды. Это была просто констатация факта, не более того. В данном случае стабильность говорила лишь о том, что жертвам не требуется внешней помощи профессиональных врачей. – Объясню вам порядок действий. Сейчас вы кратко разъясните мне обстоятельства дела. Очень кратко. Затем мы подпишем контракт и продолжим беседу на другом уровне, более детальном. После этого я буду говорить, что именно мне необходимо, а вы будете мне помогать. Вас устраивает такая схема? – Делайте все, что нужно, – сказала Натали. – Может, пойдем на кухню? Вы хотите чего-нибудь? Кофе, чай? – Чай, – решил я и добавил: – Чёрный. Натали кивнула и повела меня на кухню. Усадила за стол, а сама поставила чайник. – Что именно вы хотите услышать? – уточнила она. – Просто… Ну, вы понимаете, я совсем ничего в этом не смыслю… – Если вам так будет проще, я могу задавать вопросы. – Давайте, – пожала плечами Натали и присела на край стола. – Начнем по порядку. Это ваш муж и сын? – Да, – кивнула она. – Мужа зовут Дэвид, сына – Эван. – Их возраст? – Дэвиду тридцать шесть, Эвану двенадцать. – Судя по показаниям приборов, они находятся в Иллюзионе уже почти двенадцать суток. Почему вы так долго тянули? – Я была в командировке. Приехала только четыре дня назад. Увидела, что Дэвид с Эваном в Иллюзионе. Они и раньше ходили туда, так что я не придала этому значения. Только когда мне позвонили из школы и сказали, что Эван уже долгое время не появлялся, я заподозрила неладное… – Натали замялась. – Я… В общем, я думала, что всё как-то обойдется, сами скоро выйдут. Но они не выходили… И я стала искать интрудера. – Неужели во время командировки вы не звонили домой? Этот вопрос кольнул Натали. Она опустила глаза, поджала губы. И с трудом произнесла: – Мы… были в ссоре, мистер Финч… Понимаете, наши отношения складывались очень непросто и… – Стоп, – поднял я руку. – Не продолжайте. Об этом потом. Вы сказали, что Дэвид и Эван погружались в Иллюзион. Как часто? – Дэвид ходил туда регулярно, где-то раз-два в неделю. Случалось, в выходные застревал там чуть ли не на сутки. Эван же впервые попал в Иллюзион… месяца три тому назад. Под присмотром Дэвида. Потом мой муж часто брал с собой сына. Иногда меня так и распирает злоба, когда я вижу подобные случаи. Ну куда, куда вы тяните детей?! Что вы творите?! Неужели вы не понимаете, что даря детям Иллюзион, вы отнимаете у них настоящее детство с настоящими впечатлениями? Почему Иллюзион так и не стал глобальной эпидемией? Потому что люди во время осознали, что реальный мир для них намного дороже какой-то там «недореальности». Иллюзион для них – это развлечение… Так мыслит большинство. Но много и тех, кто относится к Иллюзиону совсем иначе. Ведь это странное «нечто» глубоко пустило корни в наш мир. – Они всегда погружались вместе? – спросил я, откинув прочь свои мысли и чувства. – Да, – уверенно ответила Натали. – Всегда. Дэвид строго следил за этим. Он слишком боялся потерять сына… Если честно, мне с трудом верится, что они застряли. Дэвид всегда был очень осторожен. Он бы не стал надолго оставаться в Иллюзионе, тем самым подвергая Эвана опасности. Я знаю своего мужа. Как же часто я слышу эту фразу. Я знаю своего мужа. Я знаю своего сына. Я знаю своего друга… Многие люди переоценивают свою роль в жизни тех, кто им дорог. Они даже не допускают, что у их близких могут быть какие-то глубоко личные переживания и секреты. Особенно часто это заблуждение встречается в отношениях между родителями и детьми. Щелкнул закипевший чайник. Пока Натали заваривала мне чай, я оценивал предстоящую работенку. Погружение двойное, но, скорее всего, в один Иллюзион. В принципе, ничего страшного: мне частенько доводилось вытаскивать людей парами. А вот возраст Эвана серьезно усложняет дело. Двенадцать лет… Лотерея. Пока не займусь сбором информации, ничего сказать не могу. В любом случае, шансов вытащить Дэвида много больше – зрелые люди всегда теснее связаны с реальным миром. Я открыл сумку и вытащил непрозрачную папку. – Я берусь, – сказал я, когда Натали поставила на стол чашку. – Расценки знаете? Женщина кивнула. – Тогда давайте решим все формальности прямо сейчас. Вот контракт. Стандартный. Натали взяла бумаги и пробежалась глазами по тексту контракта, остановившись только на середине второй страницы – там были прописаны расценки и всевозможные нюансы оплаты… А чай оказался хорош – китайский юнь-нань, судя по всему. Хотя я больше люблю ассам… Натали поставила подпись сначала на одном, а потом и на другом экземпляре контракта. – И ещё одна деталь, миссис Рив. – Я протянул ей приложение к контракту. – Только не спешите. Обдумайте всё хорошо. Эту бумагу Натали читала вдумчиво, ничего не пропуская. Под конец она уперлась взглядом в нижнюю часть листка и с минуту молчала. – А вы… вы можете объяснить, что именно… это значит? – Далеко не всегда можно вытащить человека из Иллюзиона, – сказал я. – И тогда утонувший остается там. Эффект Шармаля – Иллюзион воздействует на психику человека таким образом, что обычная смерть не помогает вытащить его. Нужно, чтобы жертва сама вспомнила, что находится в Иллюзионе. Если же человека, застрявшего там, убить, он не вернется в реальность. Он впадет в состояние коматозного сна – это называется синдром Неринга… Однако в редких случаях убийство неподготовленного к выходу человека помогает его вытащить. Повторюсь: в очень редких случаях… Чтобы потом не возникло никаких разногласий, я должен точно знать ваше мнение. Я убью Дэвида и Эвана в Иллюзионе, когда пойму, что иного выхода нет, если вы дадите на то согласие. Натали положила бумагу на стол, постучала по ней пальцами, а потом отодвинула. – Нет, мистер Финч. Я не могу. – Ваше право, – пожал я плечами и спрятал это приложение вместе со своей копией контракта назад в сумку. Я быстро допил чай и встал из-за стола. – Мне нужно осмотреть все их личные вещи и записи в компьютере, попутно вы расскажете интересующие меня подробности. – Командуйте, мистер Финч, – покорно сказала Натали. ГЛАВА II Иллюзион… Этот термин придумали журналисты. Придумали ещё в ту пору, когда открытие испанского этнографа Даниэля Каро и англичанина Артура Зельмера считалось всего лишь новым галлюциногеном. Учёным понадобилось около года, чтобы доказать обратное. К тому моменту название так прижилось, что сам Каро решил его не менять. Хотя ничего общего с иллюзиями его открытие не имело. Что есть Иллюзион на самом деле? Никто не даст вам однозначного ответа. Но есть ряд фактов, известных каждому, кто хоть иногда читает газеты, смотрит телевизор или пролистывает новостные ленты в сети. Иллюзион – это калейдоскоп миров, в которые человек может проникать, используя специальную сыворотку, изобретенную Зельмером на основе какого-то рецепта африканских шаманов. Надо отдать должное ученым, они поступили очень умно. Не выдали секрет Иллюзиона, а сами решили на нем заработать. Избавлю вас от сухой статистики. Скажу лишь, что сейчас, спустя тринадцать лет после официального признания Иллюзиона, компания «Zelmer Group» является единственным производителем и распространителем иллюзион-сыворотки, а её соучредители давно числятся в списке миллионеров. За эти годы и-сыворотка стала доступна любому человеку с уровнем заработка чуть выше среднего. Суть её действия очень проста. Попадая в организм, этот особый состав погружает человека в состояние своеобразного транса – нечто среднее между сном и бодрствованием. И во время этого транса человек попадает в Иллюзион – а точнее, один из миров Иллюзиона. Сначала считалось, что каждый такой мир создается подсознанием самого человека, но Зельмер доказал, что это не так: в один и тот же мир могут попадать совершенно разные люди. Механизм проникновения и выбора Иллюзиона (если это можно назвать выбором) достаточно прост. Иллюзион как бы сканирует образы и желания человека и выбрасывает его в наиболее подходящей реальности. Люди быстро усвоили это правило и научились самостоятельно создавать в голове желаемые образы, чтобы попасть в определенный Иллюзион. Образ-ключ – так это называется в профессиональной среде. Второй этап моей работы заключается в том, чтобы собрать как можно больше информации о жертвах, которая поможет мне подобрать правильный образ-ключ, а потом и вытащить застрявших из Иллюзиона. Я начал с кабинета Дэвида, а Натали крутилась вокруг, не зная, чем помочь. – Ничего не трогайте, – жестко сказал я, когда она потянулась к тумбочке, чтобы показать мне содержимое. Я указал ей на стул. – Сядьте. Натали мгновенно исполнила приказ. Я с самого начала понял, что она начальница. Как минимум, руководитель отдела. Она привыкла командовать, в ней чувствовалась внутренняя сила и уверенность. Но сейчас она даже не обратила внимания на то, что поменялась ролями с наемным работником. Лицо её стало крайне подавленным, на глазах навернулись слезы. Я несколько смягчился и пояснил: – Мне важно обследовать всё в первоначальном виде. Иногда даже порядок книг на полке говорит о многом. – Натали робко кивнула. Я открыл стеклянный шкаф с кучей папок и архивных ящичков. Попутно спросил: – Кто Дэвид по профессии? Натали встрепенулась и ответила: – Он работает в крупной автомобильной компании, заместителем начальника отдела маркетинга в местном филиале. В папках были копии договоров, отчетов и прочая офисная макулатура – ничего полезного. – И ему нравится эта работа? – Ну, зарплата у него приличная. – Я спросил не об этом. Ему нравится его работа? Натали растерянно посмотрела на меня. – Дэвид никогда не говорил, что… – А вы спрашивали? Тут она задумалась и уперлась взглядом в пол. Замолчала. Тем временем я проверил оставшуюся часть коробок и, не обнаружив ничего стоящего, принялся за папки. Вряд ли там что-то будет, но лучше проверить. – Нет, – сказала вдруг Натали и пояснила: – Не нравится. Она приносила доход, но… даже не знаю, как сказать… Он не получал от нее удовольствия… Дэвид очень хотел быть начальником, но продвижение по карьерной лестнице давалось ему с трудом… У него никогда не было талантов лидера и… – У него случались конфликты на работе? – перебил я. – Нет, никогда. Дэвид был очень сдержанным и обходительным. Меня всегда удивляло, как близкие умудряются преобразовать недостатки человека в положительные качества. Вместо «робкого» и «нерешительного» – «сдержанный», «обходительный» и «тактичный». По-моему, это не правильно. Если ты видишь какие-то недостатки в близком тебе человеке, так помоги ему с ними разобраться или, по крайней мере, укажи на них. Люди часто не замечают собственных изъянов. Нет, я отнюдь не идеалист. Просто терпеть не могу, когда люди живут самообманом. Со стеклянным шкафом было покончено, и я перешел к книжным полкам. Вот это уже куда важнее. – Дэвид много читал, – произнесла Натали. – Он любил книги… То есть любит, любит книги… Проклятье! Женщина за моей спиной залилась слезами, но я почти не обратил на это внимания: привык к чужим рыданиям. – Не стоит расстраиваться, – сказал я, не оборачиваясь. – Многие начинают говорить о жертвах Иллюзиона в прошедшем времени. Это нормально. От того, как вы про них скажете, они не станут живее или мертвее. Этой скупой фразы Натали хватило, чтобы побороть слезы. Книги были разные. Кое-что из классики, достаточно много фантастики – но не современной, а, как говорится, «проверенной временем», – парочка учебных пособий по компьютерным программам и психологии, три кулинарных книги, плюс несколько детективов и триллеров. – У Дэвида есть любимая книга? Я задал этот вопрос не из простого любопытства. Книги часто становятся основой для образа-ключа. А вам не хотелось бы оказаться на страницах любимого романа? Сражаться бок о бок с Арагорном и Леголасом, стать третьим в тандеме Холмс-Ватсон или заменить Джеймса Бонда? Трудно удержаться от соблазна. Причем Иллюзион не только выберет наиболее подходящий мир, но и создаст (при сильном желании человека) необходимых персонажей. – Нет, как таковой, любимой книги у него никогда не было… Знаю лишь, что из авторов ему очень нравился Хайнлайн. Рядом стоял стеклянный шкаф со всевозможными сувенирами и прочей ерундой. Четыре разных одеколона (каждый пуст примерно на треть, значит, пользовался ими одинаково часто), серебряные часы в красивой коробочке, длинный нож из дамасской стали с рукоятью из какого-то бирюзового камня… Всё – бесполезные подарки. Никогда не понимал, какой в них толк. Тут же были напоминания о разных странах: статуэтка в виде Эйфелевой башни, римская волчица с близнецами Рэмом и Ромулом, венецианская маска, испанский бык… И коллекция открыток. – Он любил путешествовать? – спросил я. – Ну… Да, пожалуй, любил. Но мы не часто летали за границу – максимум раз в год. – А у Дэвида не было мечты поехать куда-нибудь? – Вроде бы нет. Вроде бы… Я подошел к столу из темного дерева, но не спешил с обыском. Рабочий стол – это важно. Гораздо важнее шкафов и книжных полок. На столе было не так уж много атрибутов: маленькие бумажки для заметок, простенький стакан для ручек и карандашей, ежедневник в кожаной обложке, настольные часы в форме скалы, лампа и ноутбук. И здесь в каждой детали чувствовалось острое стремление Дэвида к порядку и систематизации. Всё лежало идеально ровно, даже ручки в стакане были наклонены в одну сторону. Я сел в мягкое кожаное кресло и открыл ноутбук. Натали не протестовала. В компьютере часто можно найти много полезной информации. Некоторые, например, активно ведут дневник – в подобных случаях мне проще всего понять психологию жертвы. Увы, среди взрослых людей такое встречается редко. – У Дэвида есть друзья? Натали ненадолго задумалась. – Был один. Кевин. Но они не общались уже больше года. – Почему? Был конфликт? – Да, но я не знаю подробностей. Дэвид не рассказывал… Но это был серьёзный удар для него. Я кивнул и первым делом включил интернет-браузер. Открыл историю и пробежал глазами по сайтам, на которые Дэвид заходил в последние дни до входа в Иллюзион. Некоторые из них просмотрел. Перед последним погружением Дэвид читал много статей об Иллюзионе: в частности, о синхронном входе и особенностях эффекта Шармаля. У меня в голове появилась смутная догадка, но я решил не спешить. Проверил последние открытые файлы и выключил ноутбук. Начал проверять тумбочку. – Расскажите о детстве Дэвида. У него были серьезные психические травмы, комплексы? – Я мало знаю о его детстве… Мы как-то и не обсуждали это… В школе он часто участвовал в разных соревнованиях. – Выигрывал? – Кажется, нет… У него были друзья, влюбленности… да и вообще у него было обычное детство. Ничего примечательного. – Рассказывайте дальше, – кивнул я, продолжая осмотр тумбочки. – Студенчество и так далее. – Мы редко говорили с ним о студенческих годах… Знаю, что именно в Университете он познакомился с Кевином. ещё у него была какая-то подружка… кажется, её звали Клара. У них вроде как был бурный роман, но он продлился недолго… Затем мы встретились и поженились. – На лице Натали мелькнула улыбка. – Мы любили друг друга… Дэвид закончил Университет. Он хотел открыть собственный бизнес, но нужен был серьезный капитал. Он устроился на работу в автомобильную компанию. Появился на свет Эван… Дэвид очень любил его… – Натали замолчала. Я мельком взглянул на нее, но женщина не плакала. Покончив с тумбочкой, я встал из-за стола. – У вашего мужа были любовницы? Натали не растерялась и ответила спокойно: – Нет. У него никогда не было связей на стороне. Сказано это было ровно и уверенно. Так или иначе, я не почувствовал в словах Натали ни капли самообмана. Она была реалисткой, а в верности мужа не сомневалась, как не сомневаются в том, что Земля вертится вокруг Солнца. Для нее это был очевидный факт. Я собрался уже покинуть кабинет, но тут мне на глаза попалась картина. К слову, это была единственная картина в помещении. Дэвид повесил её на свободной стене, прямо посередине. – Это рисунок Эвана, – пояснила Натали. На обычном листе бумаги, карандашами был нарисован утёс. Внизу о камни разбивались волны бескрайнего моря, а на его ровной вершине стояла башня. Рисунок показался мне мрачноватым – даже море было каким-то тусклым и серым. И всё же этот утёс меня задел. Я чувствовал, что он несёт в себе какую-то значимость. Для Дэвида. – Эван много рисует? – Раньше он любил рисовать. Дэвид даже хотел отдать его в художественную школу. Но потом это увлечение прошло. Я молча кивнул и, подумав, сфотографировал рисунок на телефон. – Займёмся Эваном. Натали отвела меня в комнату сына. Двенадцать лет. Ребенок, превращающийся в подростка. Медленный отход от детских привычек… Комната Эвана не походила на комнату обычного двенадцатилетнего мальчика. В ней не чувствовалось открытой импульсивности и неугомонности. Я увидел тень кабинета Дэвида. Игрушки разложены по полочкам, клавиатура ровно придвинута к монитору, диски с играми и музыкой аккуратно рассортированы… И всё же здесь не было идеального порядка – и именно это делало комнату живее. Но факт был налицо: Эван подражал своему отцу. При этом Дэвид вряд ли принуждал его наводить порядок – в таких случаях дети склонны бунтовать и всё делать наоборот. Такие качества надо прививать вниманием и любовью. Игрушек было мало, и я догадался, что для Эвана они уже не имеют такого большого значения. Он перерос свои радиоуправляемые автомобили. Был у Эвана и свой книжный шкаф – тоже подражание отцу? Книг, правда, было немного, и чтобы полки не казались пустыми, он заставил их всякими побрякушками: копилкой в форме футбольного мяча, моделью парусника… – Какие у Эвана увлечения? – Как у любого нормально ребенка, – пожала плечами Натали. – Компьютерные игры, всякие фильмы… Он много времени проводил с Дэвидом, они часто вместе выезжали на природу… Эвану нравилось кататься на лошадях! – вдруг вспомнила она. – Да, они с Дэвидом часто катались вместе. – Почему вы уделяли Эвану меньше времени, чем муж? – в лоб спросил я. Натали покачала головой. – Я любила своего сына и проводила с ним всё свободное время. Да, я много работаю, но для поддержания благосостояния ведь нужны деньги… – Ладно, я понял, – отмахнулся я, не желая дальше выслушивать её оправдания. – Эван любил читать, так? – Любил, – подтвердила Натали и решила добавить: – Но была ли у него любимая книга – не знаю. Я молча окинул взглядом названия. Фантастика и фэнтези – а что ещё может читать двенадцатилетний мальчик? Из приключенческого я заметил только «Тома Сойера». Тут важен жанр и сюжетная составляющая. Я просмотрел аннотации нескольких незнакомых книг, дабы определить предпочтения Эвана. В основном он всё-таки читал фэнтези. Космической фантастики я вообще не заметил. Значит, звёздные просторы его не слишком привлекали. – У Эвана много друзей? – Да, – кивнула Натали. – Он крепко дружит с ребятами из своего класса. У них вообще очень дружный класс. Я включил компьютер. У меня в голове уже созрел фундамент для образа-ключа. Но оставалось ещё достаточно много пробелов. Увы, Натали уделяла мало времени сыну и мужу – многих важных деталей она не знала, значит, придётся искать их самостоятельно. Оставался один вопрос из разряда крайне важных. – У Дэвида и Эвана были какие-нибудь фобии? Вообще какие-нибудь страхи? Это очень важно, миссис Рив, постарайтесь вспомнить. Натали задумалась. – Фобий не было. А страхи… ну, как у всех – разумная боязнь высоты. Да, акрофобия действительно – самый распространенный вид страха. В работе интрудера это – большой плюс. Когда человек не боится высоты, приходится выдумывать нестандартные способы вытащить его из Иллюзиона. Получается далеко не всегда. – Спасибо. Мне осталось уточнить кое-какие детали, а потом я уеду… – Скажите, мистер Финч… Каковы шансы? – Интрудеры не дают гарантий, миссис Рив. Иллюзион есть Иллюзион… ГЛАВА III Когда я был совсем ребенком, мы с родителями отправились в Италию. Тогда мы остановились в Риме и почти каждый день ездили куда-нибудь на экскурсию. И вот незадолго до конца отдыха нас привезли в какой-то средневековый замок. Сейчас-то я понимаю, что замком он звался с большой натяжкой, но тогда он казался мне настоящим великаном, грозным и неприступным. Нас повели по внутренним помещениям. Сначала по роскошным залам, где когда-то проводились балы и пиршества, затем показали нам винные погреба и темницы. Узкие коридоры, такие же узкие винтовые лестницы, потемневший от грязи и времени камень… Всё это создавало какую-то жуткую угнетающую атмосферу. В моей голове не укладывалось, как люди в средние века жили в таких ужасных условиях. Но больше всего мне не понравилась темнота. Это я потом узнал, что во всех средневековых замках окна (если эти щёлочки бойниц можно назвать окнами) делали из расчёта на возможную осаду, чтобы можно было стрелять по врагам из луков и арбалетов. Тогда же я решил, что хозяевам замка попались плохие строители или архитектор. С тех пор во мне и возникла эта тяга к большим окнам и яркому солнцу. Моя квартира полностью удовлетворяла этим требованиям. Обои я выбирал в светлых тонах, в каждой комнате помимо люстры было несколько дополнительных светильников. Но главное – панорамное окно во всю стену, из которого открывался вид на город. Приятно иногда сесть вечерком с чашкой хорошего чая да смотреть на засыпающий мегаполис… Сняв пальто и ботинки, я вышел к своему любимому окну. Справа располагался кухонный гарнитур и холодильник, а за ними просторная гостиная. Слева же была глухая стена с одной единственной дверью. Возле неё я бросил сумку, а сам направился к своему чайному шкафу. У каждого интрудера есть любимые вещи и хобби. Между прочим, среди нас немало завзятых коллекционеров. Один мой знакомый, к примеру, собирает монетки и старые плакаты кинофильмов. У меня есть своя библиотека и парочка любимых книг. А ещё любимые фотографии, фильмы, музыкальные альбомы, шарф, галстук и много, очень много других мелочей, находящих отклик в моём сердце. Это – одно из главных правил интрудеров. Всегда имей спасательный круг. Таковы уж законы Иллюзиона. Попадая в один из его миров, человек тут же оказывается под воздействием, которое учёные окрестили эффектом Шармаля. Суть этого явления заключается в том, что Иллюзион со временем как бы поглощает человека, пытается сделать его частью своего мира. Появляется ложная история, ложные знакомые, ложная память… Чем сильнее человек держится за реальность, тем дольше он может сопротивляться эффекту Шармаля. Бывали случаи, когда сами интрудеры оказывались в плену Иллюзиона. Для этого и придумали этот спасательный круг из любимых мелочей – чтобы всегда помнить о них и хотеть к ним вернуться … Одной из таких мелочей для меня был чай. Не могу назвать себя великим знатоком, но во многих сортах разбираюсь, да и заваривать умею по всем правилам. Иногда приготавливаю смеси с травами. Но в этом деле очень важны пропорции: ошибёшься чуток – и вкус уже не тот. У меня есть один знакомый – Анри, страховой агент. Немногие компании занимаются рисками, связанными с Иллюзионом. Его контора – занимается. Иногда он подбрасывает мне работу. Анри неплохо зарабатывает, но вот беда – ему скучно. Скучно работать, скучно жить. Он долго пытался избавиться от этой хандры, сменил трех психологов. А потом вычитал в какой-то статье, что бороться со скукой надо путем полной систематизации жизни. Расписал поминутный план – и выполняешь. Говорил, помогло. Лично я отношусь к такому подходу со скептицизмом. Хотя, не буду спорить, для кого-то он может и оказаться полезным. Но только не для меня. В моей жизни слишком много импровизации, чтобы её систематизировать. Да я, собственно, и не хочу… Я стоял перед рядами баночек – и не мог выбрать. Для Анри подобная проблема не существовала: на каждый день у него был определенный сорт чая. Кстати, именно пристрастие к этому напитку нас и сблизило. Всё-таки я выбрал пу-эр. Хороший, двенадцатилетней выдержки. Первую заварку слить, и… Я прошёл в гостиную и поставил чашку на журнальный столик. Сел в свое любимое кресло напротив окна и вгляделся в панораму города. Я с детства любил горы. Чистый воздух, потрясающие виды. Я мечтал жить именно в горах. И сейчас я вроде бы могу себе это позволить, но… Меня держит мегаполис. Вцепился своими щупальцами и тянет, тянет. Есть какая-то уродливая красота в таких городах. В этих коробках из стекла и бетона, творениях индустриальной архитектуры. В пробках и смоге выхлопных газов. В вечной суете и рекламных плакатах… Вот она – жизнь. Современная жизнь современного человека. Homo Indifferens. Человек равнодушный… Поэтому они и бегут. Бегут от рутины, от душных офисов и коллег. От жён, друзей, близких, которые смотрят друг на друга, но не способны заглянуть под маски. В конце концов, они бегут от самих себя… Люди не просто так застревают в Иллюзионе. Они хотят в нём застрять. Осознанно или нет – но хотят. И где-то там, за тоннами стен и окон, сейчас лежит Дэвид Рив… Я не сказал Натали всей правды, которую понял за то время, что провёл в их квартире. Дэвид не просто застрял в Иллюзионе. Он ушёл в Иллюзион. С самого начала этого последнего погружения он не собирался возвращаться в реальность. А почему… Не сейчас – позже. Сейчас я сижу у окна, пью чай и смотрю на город. И пусть в нескольких километрах от меня валяются в креслах Дэвид и Эван Рив. Сейчас мне на них наплевать. Их для меня не существует. Нет, это ни в коем случае не цинизм и уж тем более не пренебрежительное отношение к нанимателю. Это – неотъемлемая часть моей работы. Актёр ещё не вышел на сцену, но музыка уже играет. Актёр не виноват – ему нужно время войти в образ. Интрудер – больше, чем актёр… Чашка опустела. Я оставил её на столике и подошёл к окну вплотную. Последний раз окинул взглядом гигантское чудовище, раскинувшееся передо мной. Потом – мимолетный взгляд на родные стены, любимое кресло, чайный шкаф… Пора. Мгновение – и передо мной дверь. Она заперта, но ключ всегда висит рядом, на стене. Замок щёлкает, я подхватываю сумку, оставленную у порога, и делаю шаг. Дверь хлопнула. Темно. Всё это – ритуал. И я не смею его нарушать. Наверное, просто боюсь сбиться с нужного ритма. Я вслепую ткнул пальцем по переключателю, и холодный электрический свет ударил в глаза. В этой комнате окон нет. Белые обои без всякого рисунка и рельефа. Слева крошечный холодильник, кофейный аппарат и ряд архивных шкафов. Справа большой металлический стол, сейф и иллюзион-кресло. А прямо передо мной белая доска во всю стену. Храм интрудера. – Ну, начнём, – сказал я. Сумку поставил около стола, включил ноутбук, рядом положил телефон. Я на миг закрыл глаза, мысленно возвращаясь в квартиру Натали Рив, вновь вспоминая все мельчайшие кусочки быта моих беглецов. Сделал глубокий вдох. А затем подошёл к чистой доске и взял в руки маркер… Здравствуй, Дэвид. Мы ни разу не встречались, но я знаю о тебе многое. Ты рос послушным ребенком. В детстве стремился быть лидером, но почему-то ничего не выходило. Может, не хватало силы воли, а может, просто не везло. Так или иначе, в тебе медленно зрел комплекс неудачника. Ты был робок, скромен. Наверняка хорошо учился и всегда уходил от любых конфликтов, зачастую – к выгоде соперников. Ты надеялся, что во взрослой жизни обретёшь ту абстрактную свободу, о которой все подростки мечтают, но не могут объяснить её суть. Личная жизнь у тебя не складывалась. Все знакомства длились недолго. Причиной тому было твоё занудство (но ты считал, что всё дело в глупости твоих избранниц). Если бы ни твой друг Кевин, ты бы, скорее всего, впал в жесточайшую депрессию. Но он вытягивал тебя из всех неприятностей, поддерживал… Держу пари, именно благодаря Кевину зарождались все твои отношения с девушками. Клара… Натали говорила, у вас с ней был бурный роман, но сколько правды в её словах – большой вопрос. Вряд ли он был по-настоящему бурным. Но если сравнивать его с остальными, то… А потом в твоей жизни появилась Натали. Она ведь не была такой вначале. О нет, она была сдержанной, умной, разделяла твои интересы. Поэтому ты в неё и влюбился. Ты искал в девушках отражение самого себя. Роман был ярким, страстным. Вы любили друг друга. По-настоящему любили. И через какое-то время поженились. Тебе казалось, что твоя жизнь обрела смысл, ты, наконец, почувствовал свою значимость… Но это была иллюзия, Дэвид. И в глубине души ты понимал, что на самом деле всё осталось на своих местах. Школа сменилась университетом, университет – работой. И теперь уже коллеги смотрели на тебя с насмешкой и пренебрежением. Но пока ты этого не замечал. Ты был счастлив. У тебя родился сын – Эван. О, это было величайшее событие в твоей жизни. Ты уделял сыну всё больше и больше внимания. Может, поэтому слишком поздно заметил, что происходит с твоей женой. Натали изменилась. Муж есть, ребенок есть – пора заняться карьерой. И она посвятила себя работе. И ведь как успешно! А дальше случился надлом. Все миражи развеялись, и ты вдруг увидел истину: в кого превратилась твоя жена, как к тебе относятся коллеги и подчиненные… Ты долгое время упорно шёл к повышению, карьера была одной из тех вещей, что наполняли твою жизнь смыслом, но тебя не собирались повышать. Тебе стало всё равно. Ты узрел всю свою ничтожность и беспомощность. Но вместо того, чтобы сжать кулаки и бороться, ты допустил самую страшную ошибку в своей жизни, Дэвид. Ты смирился. Ты презирал себя за свои недостатки и слабости, но не сделал и шагу, чтобы это исправить. Потому что не верил, что это возможно. Но это был не конец. Ты ещё жил. Частично благодаря Кевину, но в основном – из-за сына. Эван стал для тебя всем. Ты смирился со своими ошибками, но поставил перед собой цель – избавить сына от собственных недостатков, передав ему только лучшее. Ты учил его быть лидером и не бояться проиграть. Учил не отказываться от своей позиции, а отстаивать её до последнего. Учил принимать ошибки, но не отчаиваться, а лишь учитывать их, чтобы потом не повторить… Но Эван не видел твоей истинной сути: он был единственным, кому тебе было стыдно показать своё слабое нутро. А мальчишка усвоил все твои уроки. Он стремился стать идеальным сыном, поскольку думал, что ты сам такой и есть. Светлый рыцарь, без страхов и недостатков. Натали к тому моменту с головой ушла в карьеру. Она всё меньше времени уделяла вам, и одно это доставляло тебе мучительную боль. Но Эван любил маму. Пусть она проводила с ним мало времени, пусть на всех фотографиях, развешанных по квартире, был лишь отец и сын, пусть… Но она – мать. И этого не отнимешь. Конфликт с Кевином стал для тебя последней каплей. Всё… С того момента ты еле хватался за жизнь, за сына, вися над бездной. Ты не мог выдержать долго. Ты страдал, тебе была нужна помощь… Но никто не видел этого. А ты и не хотел показывать. Ты научился скрывать свою боль. И в тот момент, когда реальный мир стал адом, ты открыл для себя Иллюзион. Так всё и началось. Один небольшой заход. Потом ещё и ещё. Ты подсел на него. Каждый новый мир казался тебе идеальным местом, тебе хотелось остаться там навсегда, но… Вот оно! То, чего я не понял изначально. Мне казалось, что при твоей любви к сыну ты не потащишь его в Иллюзион на самое дно. У меня даже была версия, что Эван сам прыгнул за тобой, боясь потерять своего «рыцаря». Нет – причина в другом. Перед тобой встала непреодолимая дилемма. Ты хотел уйти из реального мира. Сильнее всего на свете. Ты так устал от своей жизни, что не мог её больше терпеть. И ты бы ушёл – сразу ушёл. Если бы не Эван… Ты слишком любил своего сына. И как бы долго ты ни оставался в Иллюзионе, память о сыне не давала тебе утонуть. Почти абсолютная степень сопротивляемости – иные люди о таком могут только мечтать. Для тебя же этот крючок стал проклятьем. Когда ты понял, в чём дело, ты решил показать сыну Иллюзион. Научил его всему необходимому и устроил парное погружение. Эван, конечно же, был в восторге. А с кем этого не бывает при первом входе? И в тот миг, глядя на радующегося сына, ты убедил себя, что и ему будет в Иллюзионе лучше. Ты нашёл решение. Ты вознамерился уйти вместе с ним… Мотивация готова. Причина определена. Маркер скользил по доске. Потихоньку на ней вырисовывалась схема. Теперь сложнее. Дальше ты должен был выбрать подходящий мир, Дэвид. Для этого ты три месяца водил сына в Иллюзион. Тебе хотелось найти место, где вы оба будете одинаково счастливы. Задачка не из простых. Но ты ведь нашёл. Что это за мир? Сначала я подумал о космосе, когда нашёл у тебя Хайнлайна. Но потом стало ясно, что ты выбирал Иллюзион больше для сына, свои потребности ты мог переложить на любые декорации. Осталось лишь сопоставить факты. У Эвана много фэнтези. Эван любил природу. Эван катался на лошадях… Картина мальчишки – замок на утёсе – только подтверждала мою версию. Получается, они застряли в Иллюзионе фэнтезийного типа. Но при этом мир должен быть достаточно реален, а все явления в нем обоснованны – чтобы Дэвид в них поверил. Даже если учесть все имеющиеся зацепки, нельзя вычислить Иллюзион сразу. Это невозможно в принципе, в силу неимоверного числа похожих миров. Другими словами, ломать голову дальше бессмысленно. Определение типа Иллюзиона необходимо, чтобы уменьшить разброс. Гораздо важнее сам образ-ключ… Я бы мог уже сейчас попробовать найти Дэвида и Эвана, но оставалась другая важная часть аналитической работы, без которой мои шансы на успех многократно падают. Механизм Иллюзиона прост. Учитывая временное соотношения (которое в каждом случае разное), можно предположить, что обе жертвы успели крепко запутаться в сетях своего нового «реального» мира. У них наверняка появились ложные воспоминания, ложные знакомства и, конечно, ложная роль, которую они сами себе определили – осознанно или нет. Вытащить человека, застрявшего в Иллюзионе можно только в два этапа. Сначала необходимо доказать ему, что мир вокруг – нереален. Напомнить о существовании какой-то вещи (человека, места), которая ему очень дорога. Заставить его вспомнить реальность. Для этого нужны все возможные зацепки, потому что довольно часто жертва сама не знает, что для неё ценнее. А потом, опираясь на созданную веру в нереальность Иллюзиона, нужно убедить человека пойти на суицид – причем, желательно, чтобы самоубийство было связано с преодолением страха. Поэтому так важны фобии человека. К счастью, даже без них всегда остается банальный инстинкт самосохранения. А его преодоление превосходно разрушает связи, созданные Иллюзионом между миром и жертвой. Я решил начать с Эвана и провёл от его имени стрелку вниз. Тут вариантов много. Дети ко всему привязываются сильнее… Но и приспосабливаются к новому гораздо лучше. Поэтому Иллюзион очень крепко связывает их с миром, во много раз усложняя процесс «освобождения». Однако если интрудеру удается сквозь дебри фальшивых воспоминаний добраться до спрятанной истины и показать её ребенку, то жертва почти наверняка вспомнит о реальности и согласится вернуться. В таких случаях работает комплекс универсальных зацепок: игрушки, друзья, влюбленности, домашние питомцы… И самый сильный крючок – это мать. Жаль, что Натали Рив мало времени уделяла сыну. Если бы она дарила ему чуть больше тепла, я бы даже не сомневался в успехе, а так… Всё зависит от временного соотношения и силы воли самого мальчика. Теперь Дэвид… Ситуация сложная – я это понимал. Дэвид ушёл в Иллюзион как раз потому, что всё в реальности причиняло ему боль, дискомфорт. Единственную возможную зацепку в виде собственного сына он забрал с собой. Какие могут быть варианты? Придётся выкручиваться и импровизировать на ходу, но определённые версии у меня имелись. Например, использовать воспоминания о Кевине и периоде страстной любви к Натали. Мысленные образы тоже могут служить великолепными крючками. Хотя нет, воспоминания пускать сразу нельзя. Надо действовать комплексно. Попробую по методике Гоффера. Сначала напомнить о чём-то плохом. Об оскорблениях, унижениях, презрении со стороны коллег… Неприятные воспоминания, как показывает практика, гораздо чётче фиксируются в памяти, нежели счастливые моменты. Через эти самые «чёрные стороны» жизни у жертвы пробуждаются мысленные связи с реальным прошлым, она начинает вспоминать – вот что главное. А затем остается напомнить человеку о чём-то светлом и хорошем, к чему стоит вернуться. Я привык работать по этой методике, хотя иногда отхожу от неё и начинаю импровизировать – когда это подсказывает мне интуиция… На доске возник рисунок. Очередная картина болезни под названием Иллюзион. Хитросплетение тезисов и кривых стрелок. Несколько минут я просматривал схему, ища огрехи, но ничего не заметил. Подошёл к кофейному аппарату и налил себе чашку эспрессо. Снова взял маркер и стал добавлять совсем мелкие детали, которые я изначально счёл слишком несущественными. Лучше перестраховаться… Чашка опустела, когда я нанёс на своё полотно последний штрих. Я оставил её на столе, а сам отошёл в центр комнаты, сложил руки на груди и перепроверил схему, пытаясь подставить куда-нибудь новые детали… Вроде бы всё. Хватит тянуть время. Пора начинать. Решительным шагом я направился к сейфу, ввёл код и открыл дверцу. Внутри хранились ампулы с и-сывороткой. Прихватив одну и закрыв сейф, я подошёл к иллюзион-креслу и вставил ампулу в специальное гнездо. Я закатал рукава и лег. Подключил медицинскую систему, которая будет следить за моими показателями и в случае необходимости вызовет бригаду врачей. Потом закрепил левую руку на подлокотнике… В голове кружились образы и мысли. Я вновь и вновь возвращался в квартиру Дэвида и говорил с Натали. Её слова эхом разносились в моём сознании, образуя тезисы и стрелки на доске… Последний раз бросив взгляд на белую равнину, испещрённую десятками чёрных рек и озёр, я вдавил кнопку старта и откинул голову. Запястье кольнуло – я почувствовал холодок сыворотки, попадающей в кровь. Это я убегаю от мира, который меня презирает и не уважает… Лампы задрожали, в ушах стал нарастать звон, похожий на комариный писк. Это мне не везёт в личной жизни. Меня не любит жена и предал друг… Потолок искривляется. Мне мерещатся звуки бьющегося стекла и ломающихся стен. Это я ненавижу самого себя и безмерно люблю своего сына… Мои глаза уже закрыты, но я отчётливо вижу, как начинают дрожать чёрные линии на белом покрытии моей доски. Это я больше не в силах терпеть свою боль… Вдруг все линии и надписи разом дрогнули и, будто подхваченные неведомой силой, устремились к центру. Это я бегу в Иллюзион вместе с сыном, чтобы остаться навсегда в новом, счастливом мире… Линии сошлись в одной точке. Я – Дэвид Рив… ГЛАВА IV Капля воды летит вниз. Сопротивление воздуха образует на её поверхности складки. Они похожи на морщины, как путь этой капли похож на путь человека – от рождения в грозовом облаке до неизбежного упокоения в земле. С едва различимым стуком капля врезается в металлический наплечник патрульного и разлетается мириадами брызг. Вокруг темно. Поздний вечер. Вижу молнию далеко впереди. Шум дождя. Вода в лужах будто кипит. Холодно. Ветер срывает капюшон, капли бьют по лицу. Глубокий вдох – запах влаги, озона и еды… Вспышка в сознании. Взрыв. Восторг! Каждый раз – как первый. Я – Финч… Вот и всё – вокруг Иллюзион. Вход у каждого происходит по-своему. У меня всё начинается с какого-то объекта. Потом проявляется звук и окружение. Вырисовываются определенные детали. Дальше ощущения. И в конце – осознание себя. Патрульный лишь мельком глянул на меня – так, будто уже видел пару минут назад. Это – самая первая ступень эффекта Шармаля. Я был одет в кожаную куртку и непромокаемый плащ. Моя лошадь уже грелась под навесом и жевала сено. Я изрядно замерз, но холод мне не страшен. Ибо я воин древнего ордена альзахиров. Мой организм закалился за годы тренировок, а эликсиры сделали меня невосприимчивым к ядам, болезням и алкоголю, усилив мой иммунитет и изменив физиологические процессы. Я великолепно обращаюсь с любым оружием, да и голыми руками способен убить множество врагов. Моя реакция и скорость не раз спасали мне жизнь. Я не силен в колдовстве, но умею пользоваться магическими артефактами, накопленными мною за долгие годы странствий. Я скакал по тракту весь день, с самого восхода солнца, и изрядно утомился. Самое время передохнуть. К счастью, мне требуется совсем немного сна, чтобы восстановить силы… Это называется коррекция. Первичная – самая важная. Когда я только вошёл в Иллюзион, эффект Шармаля начал действовать, и стала формироваться моя фальшивая легенда, моя история. На этой стадии интрудер может сам создавать свою иллюзион-личность. Это не трудно. Главное – поверить в собственные фантазии. Ну и, само собой, они не должны выбиваться из общего антуража Иллюзиона – иначе мир отвергнет коррекцию. Интрудер учится этому в первую очередь, потому что без коррекции сложность работы многократно увеличивается. Но есть важное правило: нельзя перебарщивать. По сути, проводя коррекцию, человек делает то, что сделал бы Иллюзион сам со временем. Иными словами, мы ускоряем эффект Шармаля, и ценой за это становится то, что Иллюзион сильнее связывает нас с окружающим миром. Дверь со скрипом отворилась, и я зашёл в крошечный зал. Трактирщик протирал стойку, а в самом углу грузный лысый мужик с жидкой бородкой застыл, глядя на полупустую тарелку харчей. – Я хочу снять комнату на ночь, – произнёс я, оперевшись руками о стойку. Трактирщик оценивающе пробежался по моей одежде: пытался понять, сколько из меня можно выжать деньжат. – Времена нынче опасные. После войны прошло четыре года, а нечисть до сих пор не могут истребить… – сказал трактирщик. – Двадцать золотых. – Десять, – холодно произнёс я. – Не пойдёт. До следующего трактира разве что к утру доберёшься, в такую-то погоду. А тут всё чаще попадаются оборотни да альгули. К утру от тебя и костей не останется… Двадцать. Я мог заплатить ему двадцать золотых. У меня в кошельке лежало много денег. Но зачем переплачивать?.. К законам любого мира быстро привыкаешь. – Пятнадцать. И не медяком больше. Старик пристально вгляделся в моё лицо и махнул рукой. Дела у него шли слишком плохо, чтобы выдворять посетителей. Тем более, ночью – репутация заведения может пострадать. – Ладно. Я снял капюшон, расстегнул плащ и достал из кошелька деньги. Трактирщик протянул мне ключ. – Вторая комната по правую руку. – Спасибо, – сказал я, но не двинулся с места. Мне надо было кое-что узнать. – Я долго путешествовал и мог сбиться с пути. Куда ведёт этот тракт? – На северо-запад, к столице. – Столице чего? Тут трактирщик посмотрел на меня с явным изумлением. – Арзании, конечно… Ты откуда едешь, а? Видать, совсем из глуши? – Я долго жил отшельником, – соврал я. – А кто сейчас здесь правит? – Король. Король Давид. Давид. Совпадение? Вряд ли. Но я решил удостовериться. – Давид… Это не тот, который бездетный? – Не, у нашего короля есть наследник. Принц Эвьен. Искажение имен минимальное. Дэвид – Давид, Эван – Эвьен. Бывали случаи и труднее. Например, когда имя переворачивалось задом наперёд. Оставался последний вопрос: – Да, давненько я не выбирался на люди… Принцу-то уж, наверное, и невесту подобрали. Сколько ему лет-то? – Да шестнадцать вроде как стукнуло. Но с марьяжем Давид что-то не торопиться. Видать, ждёт подходящего момента. – А, кто разберёт этих венценосных особ! – махнул я рукой, продолжая изображать просточка. – Ладно, спасибо. Шестнадцатилетний принц. Выходит, что Дэвид и Эван живут своей новой жизнью уже около четырех лет… Временное соотношение: один к ста двадцати. В принципе, это не так и страшно. Иногда разница ещё больше, и тогда люди застревают в Иллюзионе лет на тридцать. Но их всё равно удается вытащить. И эффект от прожитого стирается. Реальность берёт своё: они вскоре забывают свою жизнь в Иллюзионе, как дурной сон. Но в моём случае была другая проблема. Эван. Получилось, что мальчишка вырос в Иллюзионе. Его личность укреплялась под воздействием факторов этого мира. А значит, вытащить его будет гораздо сложнее, чем я думал… Комната была совсем крошечной: кровать, стул да маленькое оконце. Ну, и пара свечей на стене, которые я тут же зажёг – бытовая магия в подобных мирах доступна многим, если не всем. Мокрый плащ повесил на спинку стула. Снял с плеча сумку, расстегнул её и вывалил содержимое на кровать. У каждого интрудера со временем появляется стандартный набор предметов для каждого типа миров. Можно, разумеется, добавить определённые предметы на этапе первичной коррекции, но это – лишняя трата сил. К тому же материальная коррекция требует особого уровня знаний и мастерства, а помимо прочего ведёт к неоправданному риску. Но опаснее всего проводить коррекцию, связанную с другими «пришельцами» из реальности: я не могу просто заставить короля очутиться в этом же трактире рядом со мной, потому что такая коррекция будет противоречить его видению мира, его иллюзионным сетям. Небольшой сундучок с десятком флаконов, мешочек с магическими камнями, чистая рубашка, набор отмычек, ножны с небольшим клинком, лекарственный набор и завернутый в кожаную ткань компактный (сантиметров двадцать в длину) арбалет – творение величайших оружейных мастеров этого мира. Если бы я попал в космический мир, то отмычки были бы электронными, а вместо арбалета оказалась бы плазменная винтовка. Стоило только взять оружие в руку, и я тут же вспомнил, как им пользоваться. Будто всю жизнь носил его при себе. Иллюзион сам подбрасывает навыки, соответствующие ситуации и легенде. Когда дело дойдёт до драки – он «научит» меня драться, как дрался бы настоящий альзахир. Я убрал вещи обратно, оставив лишь арбалет и свёрток с болтами. Лёг на кровать. Значит, король… Вот к чему привела не реализованная в детстве тяга к лидерству. Здешний статус Дэвида несколько усложняет процесс. Не так-то просто добиться личной встречи с королём. Прямая коррекция тут не сработает – властитель страны хорошо знает всех важных персон и ситуацию в столице. Изменить её изнутри не получится. Значит, буду действовать косвенно, извне. Собственно, мне часто приходится выбирать подобную стратегию. Но тут уж никаких шаблонов не существует – каждый случай уникален и требует индивидуального подхода… Мне не пришлось долго ломать над этим голову. Иллюзион сам дал мне подсказку – просто я не сразу её заметил в словах трактирщика. «Времена нынче опасные. После войны прошло четыре года, а нечисть до сих пор не могут истребить...» Нечисть. О, нечисти в округе много. До сих пор тварям не удавалось проникнуть в столицу, но сегодня ночью кучка чудовищ пробила дыру в канализации… Эта смена запомнится стражникам надолго. Они отразят нападение, но проход так и останется открытым… А под утро в столице появится запоздавший гонец с посланием от владыки Андрады. И сказано в нём, что вскорости прибудут с моря послы, дабы заключить окончательный мир и новый торговый союз… Всё. Механизм запущен. Скоро начнётся цепная реакция. Но это потом. А завтра мне предстоит ещё одно небольшое дельце – вторая часть созревшего в моей голове плана. День будет трудным… Я закрыл глаза и почти мгновенно уснул. ГЛАВА V Мне повезло: столица находилась не так далеко от того места, где я вошёл в Иллюзион. Я мог добраться до Дэвида за день. Удивительно, но так происходит почти всегда. Будто сам Иллюзион помогает интрудеру найти жертву и попутно налюбоваться достопримечательностями во время пути. Может, таким образом он пытается заманить гостя в свои сети, чтобы крепко связать его с конкретным миром и не выпускать в реальность? Дождь кончился ночью, но дорога всё ещё была мокрой, так что я не стал гнать лошадь. Упадёт – придётся идти пешком. А время дорого. Сейчас, после моей коррекции, надо чётко уложиться в созданные рамки. Вести о ночной атаке чудовищ уже наверняка дошли до короля Давида. Как и письмо от владыки Андрады. И что увидят послы? Горы трупов и нечисть? А ведь это столица! Что подумают иноземные гости?! Король прикажет разобраться с нечистью, но вот беда – стража не привыкла бороться с таким противником. Алхимики и колдуны помогут разобраться с тварями на поверхности, но в канализацию не полезут. Да и кто знает, что за чудища ждут их под землей? Нужен специалист по нечисти. Дабы привлечь такого, король объявит неимоверную награду и разошлёт гонцов во все ближайшие города… К тому времени в городе объявлюсь я. Но нужно доказательство моего профессионализма. Одних слов о моей принадлежности к альзахирам будет недостаточно. На моем пути как раз находилась одна деревушка, в которую по ночам пробирается какая-то злобная тварь. Этого мне показалось достаточно. В вопросах коррекции иногда лучше не усердствовать с деталями – пусть Иллюзион сам создаёт подходящие условия. Есть в этом определённый риск, конечно. Например, «злобная тварь» может попасться куда опаснее, чем я планировал. Впрочем, я не сомневался в своих возможностях. На одно чудовище меня точно хватит. Сначала тракт шёл через огромные поля, засеянные пшеницей. А когда после полудня всё-таки выглянуло солнце, колосья так и вспыхнули золотым огнём. Воздух быстро прогрелся, и я запихнул плащ в седельную сумку. Через пару часов я остановился у придорожного трактира, чтобы отобедать. Куриная похлебка была вкусной, а жареный кусок свинины ещё вкуснее, хотя из специй повар использовал только соль да перец. – Слышали, что творится в Кариосло? – спросил другой посетитель, дожидавшийся своего обеда. – Эпидемия, – сказал я первое, что пришло на ум. По виду нежданного собеседника я определил, что он, скорее всего, гонец или посыльный. Плащ удобный – дорожный, но опрятный. Из оружия небольшой клинок, который не сильно бросается в глаза. И сумка – объёмная, с плотной застёжкой, чтобы внутрь не попадала вода. Иллюзион закладывает все знания тебе в голову, но просто так их не разбудишь. А иногда хочется всё-таки узнать, что за мир принял тебя на этот раз. Поэтому я и люблю такие случайные разговоры – лишь бы собеседник попался хороший. – Да, – покачал он головой. – Полгорода изолировали, ввели комендантский час, а зараза всё равно распространяется. – Через воду? – предположил я. – Перекрыли всё. Никакого сообщения между кварталами. Нарушителей расстреливают за десять шагов. – Жечь надо, – сказал я и пояснил: – Я имею в виду трупы. Вокруг леса, а в нескольких верстах к западу болота. Трупоеды быстро сбегутся на такую пирушку. И вот тогда у стражи появятся настоящие проблемы. Гули и их разновидности – это ещё полбеды. А вот если рахшулы пожалуют… Гонец был немало удивлён моими познаниями. Он хотел что-то сказать, но трактирщик принёс с кухни тарелку, прервав наш разговор. – Вы не против? – спросил мой случайный знакомый, подойдя к моему столику. – Прошу, – кивнул я, жестом указывая на свободный стул. – А вы, видимо, гонец? – Верно. Конрам Эйтс. Официальный курьер гильдии «Южный Ветер». А вы? Нет погодите… Дайте и мне шанс проявить наблюдательность. Ваша одежда и то, как хорошо вы разбираетесь в вопросах нечисти… Алхимик, маг или охотник на всяческих бестий. – Третье с примесями второго и первого, – улыбнулся я. – Меня зовут Финч. Я альзахир. Конрам чуть не выронил ложку, услышав это, и вперил в меня взгляд, полный изумления. – Вот уж не думал, – выговорил он после небольшой паузы. – О вас ходят легенды. Некоторые и вовсе не верят в факт существования вашего ордена… – Видите, сколь полезны бывают случайные встречи. – Да уж… Ну, эм… Мы говорили о Кариосло. Вы, случаем, не собираетесь туда наведаться? – Не могу, увы. Есть срочное дело, не требующее отлагательств… Но по пути я собирался заехать в одну деревушку. Я слышал, там орудует какая-то неизвестная тварь. Вы не в курсе? Гонец отхлебнул немного своей похлебки и отложил ложку: суп был ещё слишком горячим. – Как же, знаю. Заречный Котёл деревушка-то зовётся. А тварюга там уже третий месяц не даёт сельчанам спокойно жить. Сначала скотину таскала, а потом и на людей стала нападать. Племянницу старосты, кажется, месяц назад убила. У реки нашли. Разорвал на куски, но к плоти не притронулся. А крови почти не было. Вампир, как думаете? – Распространённое заблуждение, – поморщился я, – что кровь только вампиры сосут. На самом деле очень многие твари высасывают своих жертв… Да что об этом толковать – на месте разберусь. Тут многое надо учитывать. Детали важны, детали… Сказал – и усмехнулся. Точно так же я объяснял специфику профессии интрудеров Натали Рив. – Ну а вы, – решил я перевести разговор в иное русло. – Вы-то сами куда сейчас направляетесь? – В Алдербез. Потом в Тиррал и Осторвейд. А затем на север. Обычное путешествие для человека моего рода занятий… А знаете, мы с вами похожи. Мы оба – жители дорог. Вы ведь тоже проводите свою жизнь в странствиях: от одного места работы до другого… Да, конечно, у вас наверняка есть дом. Или вы считаете своим домом храм ордена, я в этом не разбираюсь… да и не моё дело. Но как бы ни были дороги родные стены, признайтесь: вам в них тесно. Поэтому вы и странствуете по миру. Знал бы ты, Конрам Эйтс, сколь близко ты подошёл к истине… – У любого охотника всегда должен быть дом, – сказал я, вставая. – Чтобы было, куда возвращаться. Прощайте, Конрам. Удачной вам дороги. – Прощайте, Финч. Быть может, наши пути ещё сойдутся. Нет, не сойдутся. Но зачем гонцу это знать… Я вышел из трактира, оседлал свою лошадь и снова отправился в путь. Наши клиенты – туристы, которым не повезло. Они приходят в Иллюзион полюбоваться красотами, насладиться экзотикой… Как многие туристы, они гадят. Люди не воспринимают миры Иллюзиона всерьез. Они рассуждают так: вокруг не реальность, значит, можно делать всё, что хочу. И иногда сам Иллюзион мстит людям за их глупость. Тем интрудер и отличается от простого туриста. Чтобы свободно действовать в Иллюзионе, мы должны признавать его существование. Каждый человек этого мира – так же реален, как ты сам. И любое твоё действие когда-нибудь обретёт последствия. Даже если ты на тот момент уже покинешь Иллюзион. Но если ты сделаешь этот мир «своим», то он тебя уже не отпустит… И как связать всё это воедино? Как признать реальность окружающего мира, сохранив при этом веру в его нереальность? Парадокс. Ответ на этот вопрос искали все интрудеры. И каждыйнашёл – свой собственный. Ещё в начале своей карьеры я чётко для себя решил: я не буду прятаться от Иллюзиона за ширмой солипсизма. Я буду проводником, дипломатом, странником между мирами… Охотником – ведь настоящий охотник всегда любит и уважает свой лес. И верит, что это лес даёт ему право охотиться на своих обитателей, а не сам он так решил. Вот моя позиция. А вокруг мой лес. Лес, который я люблю за его сказочную красоту и за то, что он позволяет мне здесь быть тем, кем я хочу быть. Но меня не обманешь. Я знаю, что Иллюзион, как и любой дикий лес, бывает очень жесток… Спустя несколько часов езды на моем пути оказалась река. Мост был широкий, но его явно не ремонтировали лет десять. Если вдруг начнётся война, и по нему пойдут войска – обрушится. Река внизу шумела. С восток шла на нерест рыба, и в свете солнца чешуя блестела в прозрачной воде, словно разбитые кусочки хрусталя, подхваченные течением… До конца моста оставалось совсем немного, когда мне путь преградили вооруженные люди. Один их них целился в меня из массивного арбалета. Двое обнажили клинки. Разбойники. Я остановил лошадь. – За проезд придется заплатить! – выкрикнул один из них. – Гони пятнадцать золотых и проезжай, – подхватил другой. – Не то получишь болт, ясно! Я быстро оценил всю троицу. Их телосложение, лица, оружие… Они не хотели убивать. Сами себя распаляли, чтобы набраться храбрости и напугать жертву. И я сам не хотел проливать кровь. То ли из-за собственных мыслей, то ли из-за разговора с Конрамом. – Слушайте сюда, ребята, – произнёс я. – Вас трое, я один. В другом случае у вас было бы преимущество, но не сегодня. Я альзахир, думаю, вы знаете, что это значит. У меня под рукой клинок и многозарядный арбалет… Положите самострел и освободите дорогу. Или можете попытаться убить меня, но в этом случае шансов у вас будет немного. Подумайте, стоят ли ваши жизни пятнадцати золотых. Разбойники переглянулись. Они могли напасть, но я был внутренне готов к этому и смог бы мгновенно уклониться от арбалетного болта. Убить их было бы не сложно. Но, видимо, мой голос и спокойный вид навели их на правильную мысль: они вняли моим словам и доводам разума. Арбалет оказался на досках, а сами разбойники отошли к краю моста. Я смерил их взглядом, пришпорил лошадь и помчался вперёд. Тракт окружили леса. Огромные сосны нависли над дорогой и скрипели, мерно покачиваясь на ветру. Пару раз вдалеке слышался стук дятла. А ещё – голос кукушки. Но стоило мне его услышать, как птица тотчас замолчала. Вот и отрицай после этого приметы. И вот, когда солнце клонилось к горизонту, я встретил на дороге покосившийся столбик с выцарапанным указателем «Заречный Котёл». Тропка, ведущая к деревне, была кривой и ухабистой, а грязь ещё не успела высохнуть после дождя, поэтому я заставил лошадь идти медленнее. По пути я не раз видел средь деревьев столбики с вырезанными рунами. Первый признак того, что моя коррекция сработала, и деревенские не знают житья от какой-то дикой твари. Впрочем, иных проявлений кровожадной бестии я не заметил: ни тебе скелетов человеческих, ни разодранной скотины. Только суеверные столбики… В деревне я тут же стал объектом всеобщего внимания. Поначалу на меня смотрели насторожено, а некоторые из мужиков как бы между делом взялись за вилы да топоры. Но стоило мне сказать, что я приехал с целью прикончить их тварь, как толпа преобразилась. – Люди! Наконец хоть кто-то откликнулся на наши мольбы! – Спаситель наш! Неужто избавишь ты нас от этой заразы! – Конец! Конец зверюге! Охотник приехал! – Тише, тише! – унял я расшумевшихся крестьян. – Прежде мне надо с вашим старостой потолковать. Где таков? Дорогу мне указали быстро. Да что там указали – проводили, едва ли не за руку, да ещё всей деревней. А староста уж и сам заметил переполох да выскочил из своей халупы, которая не очень-то выделялась среди прочих. То был мужик коренастый и невысокий, и хотя в возрасте, но свежий. Только одежка и руки выдавали в нём управленца. Он быстро разъяснил деревенским, что с охотником у него свой разговор, а работу никто не отменял. Особо непонятливых хотел было огреть подвернувшейся палкой, но вместо того опёрся на неё и попытался изобразить из себя дипломата – негоже старосте падать в грязь лицом, когда такой гость в деревню пожаловал. Выглядело это, мягко говоря, смешно. Через пару минут толпа рассосалась, весёлая и счастливая, предвкушая скорый пир по случаю избавления от хищной бестии. А мы прошли в дом старосты. Хозяйка быстро накрыла на стол, а староста тем временем принялся рассказывать обо всех нападениях неизвестной твари. Через несколько минут я с уверенностью сказал: – Киргулла. Серьёзная тварь. Но ничего – и не с такими сталкивался. – Мы всем поможем, сударь, – заверял меня старик. – Вы только скажите. У нас найдётся и парочка мечей, и луки. Правда, охотников в деревне не осталось. Были трое. Да отправились ловить нашу хищницу и все разом сгинули. – Киргулла – хищница умная. Просто так её не возьмёшь. Тут нужна смекалка. Приманка. – Хозяйство совсем в убытке. Курицу ещё ладно, а корову… Ладно, пущай лучше корову сожрёт… – Нет, – покачал я головой. – Корова не сойдёт. Тварь наша человечью кровь испробовала. Скотину она таскать будет, только если очень оголодает. А ей людей хочется. Староста грубо выругался. – Так что же делать? – Нужен человек. Немного крови пустим, чтоб запахом киргуллу привлечь. А там уж я её ждать буду. Если кто и пострадает, так точно не наша приманка. Ручаюсь. – Ну, ежели ручаетесь… Найду человечка. Когды надо? – Чем быстрее, тем лучше. На закате подготовим ловушку. И будем ждать. – Хорошо-хорошо. Ну, времечко ещё есть. Я тогда побегу – нужного человечка-то найду. А вы пока откушайте. Велья! Эльзора! Накормите гостя как следует! Старик исчез, а из соседней комнаты появилась с кушаньем юная девушка с русой косой и яркими зелёными глазами – точно у кошки. Она испуганно замерла в проходе, встретившись со мной взглядом. Потом как-то неловко улыбнулась, склонила голову и молча поставила передо мной похлебку. Юркнула и исчезла. Эх, девка! Молодая, резвая. Небось, родители берегут, в клетке держат. Да только не осилят они её пыл. Сбежит с каким-нибудь пройдохой – и точка. Староста вернулся с худющим лысеющим мужичком, в глазах коего застыла мольба. – Не боись, – успокоил я его. – Не тронет тебя бестия, сдохнет прежде. Точно тебе говорю. – Хор… – мужичок кашлянул. – Хорошо. – Идёмте, будем выбирать подходящее место, – сказал я. И мы вышли из дома. Около часа мы потратили, изучая закоулки деревни, но в итоге я подобрал чудесное место для засады в одном из огородов, где росла ветвистая рябина. К дереву я как раз хотел привязать приманку. После этого я занялся другими приготовлениями. Сначала нарисовал вокруг дерева круг прямо на земле и исписал его символами. Сверху посыпал своё творение прахом оборотня. Внутри круга я закопал несколько фиолетовых шариков, окропив их серебряной водой – в тот момент они вспыхивали, а потом угасали и лишь слегка подрагивали в руках. Я предупредил всех, чтоб на рисунок не наступали – сотрут ненароком символ, и нет ловушки. Впрочем, пока я не добавил последний знак, кольцо оставалось неактивным. Потом я вытащил арбалет и достал сундучок с эликсирами. Отыскал там подходящий яд и смазал им болты. Клинок смазывать не стал. Затем я попросил привести мне сена и вывалить его в кучу неподалеку от дерева. Там я хотел залечь сам. А вот с последней частью плана пришлось нелегко. У киргуллы отличное чутье, и в стогу сена она меня мгновенно обнаружит, если не принять меры. Нужно было как-то отбить запах. Лучше всего для этого годилась корица. Запах не слишком резкий и в то же время естественный. Тварь примет его за обычное природное окружение, фон. Только корицы ни у кого не было. Пришлось перерыть всю деревню, чтобы найти заветный порошок. В том мне помогла всё та же Эльзора, старостина дочка. Но, надо отдать ей должное, делала всё чётко и слаженно. Попусту время не тратила. А заигрывала так, мимолетом. А я был не прочь… Всем деревенским велели запереться в своих домах и ждать. А до тех пор сидеть тихо и не шуметь. И вот – солнце коснулось горизонта, словно раскалённый металл чьей-то кожи, и кровью залило небосвод. А вскорости заря угасла, и сумерки опустились на Заречный Котёл… Всё было готово. Худой мужичок сидел привязанный к рябине и клевал носом. Рука у него была замотана тряпкой, потому что кровью мы окропили путь к ловушке. Последний знак кольца был нарисован, а сам я сидел неподвижно в стоге сена, выжидая момент. Время, как всегда бывает в такие моменты, тянулось долго. Но ожидание не могло вывести из равновесия такого опытного альзахира, коим был я. Наконец, появилась хищница. Специальное зелье помогало мне видеть в темноте, но я всё же не мог оценить всей ужасающей грации этого существа. Киргулла напоминала огромную мускулистую кошку, только облезлую и способную вставать на задние конечности. Её движения завораживали – столько в них было плавности и изящности. Поступь же её была абсолютно бесшумна. Мужичок-приманка даже не заметил появления хищницы. А она меж тем приблизилась на расстояние прыжка и… Гром! Свист! Вспышки молний! Треск! Визг! Ловушка сработала, и я выскочил из сена, как ошпаренный. Киргулла барахталась на спине, а мужик, кажется, потерял сознание от страха, но мне было не до него. Я прицелился и выстрелил. Арбалетный болт угодил в бок киргуллы. К тому моменту она пришла в себя после воздействия магического удара и нацелилась на меня. Яд действует быстро… Но тварь быстрее. Пришлось выстрелить второй раз – теперь болт угодил в шею бестии. Она взвизгнула, рванулась ко мне, но споткнулась на полпути. Её пробила судорога. Всё тело дикой кошки задёргалось, острые когти скребли по земле. Яд ударил по нервной системе и парализовал жертву. Через минуту конвульсии прекратятся. А ещё через две остановится сердце. Но мне отчего-то вдруг стало жалко эту дикую тварь. И вместо того, чтобы спокойно наблюдать за её неизбежной кончиной, я вытащил клинок и одним точным уколом оборвал мучения киргуллы. Я всё-таки охотник – а не садист… И вдруг я почувствовал справа какое-то движение. Только молниеносная реакция спасла меня от прыжка второй киргуллы. Дурак! Почему я решил, что тварь здесь всего одна?! Бестия не сильно уступала в размерах своей предшественнице, а вид её устрашал. Но не было в ней той же красоты и плавности движений. Только ярость, неукротимая и разрушительная. Ярость не холодного и расчётливого зверя, нет. Ярость ребёнка, на чьих глазах погиб его родитель. «Уйди! – хотел закричать я. – Уйди, я не хочу тебя убивать, дитя!» Но я знал, что киргулла не уйдёт. Неопытная, глупая… Она прыгнула на меня, и я ушёл в сторону. Клинок вонзился ей между ребер – я даже не успел подумать, движение было рефлекторным. Киргулла жалобно взвизгнула и рухнула наземь. Она визжала. Она хотела жить, и эта жажда отчаянно боролась в ней с осознанием безысходности. Всё это я прочел в глазах… Глазах, полных боли и дикой обиды. Глазах не жуткой твари – ребёнка. Она не спускала с меня взгляда. Не передать, какую гамму чувств я заметил в том взгляде. Как глубоко он пронзил меня… Особенность альзахиров, нюанс, который я не учёл при коррекции? Что, что заставило меня так глубоко прочувствовать смерть этого зверя? Вот тебе и Иллюзион. Иллюзион? Нет – жизнь… Потом разыгрался грандиозный пир, каких эта деревня ещё не знала. Ярко полыхали среди ночи костры, играли музыканты, лилось пиво… И длинные тени плясали на земле в такт музыке… Я сам не удержался и погрузился в этот праздник. И чьи-то руки затащили меня в сумасшедший танец, полный безудержного смеха и веселья… В кругу, у самого костра появилась Эльзора. Гибкая, как змея, она извивалась на фоне языков пламени и сама была похожа на частичку того огня. Она распустила волосы и плясала, плясала… Потом она схватила меня за руки и увлекла за собой. Я не сопротивлялся. Я хотел погрузиться на самое дно – чтобы забыть, заглушить боль, оставленную взглядом чудовища. Ночь длилась вечность… Мы лежали с Эльзорой в амбаре и смотрели на звёзды. Её кожа горела и была влажной. – Говорят, вы предсказываете будущее, – мечтательно произнесла она. – Это правда? – Правда. – Скажи мне, Финч, что меня ждёт? Пожалуйста, без утайки. Расскажи всю правду. Сейчас, пока мы рядом… пока ты не ушёл. Я не умею предсказывать будущего. Но я могу его корректировать. Я ведь интрудер… Нас называют владыками Иллюзиона. Владыки? Ха! Рабы! Рабы Иллюзиона. Рабы его людей и их судеб. Рабы его красоты. – Ты будешь счастлива. В твоей жизни появится человек, которого ты полюбишь. И он будет верен тебе всю жизнь. У вас будет трое детей: двое мальчиков и девочка. Вы переберетесь в город и откроете пекарню… Ты будешь счастлива, Эльзора. Ты будешь счастлива. Нет, это не коррекция. Всего лишь ложь. Я крепко обнял Эльзору и поцеловал её пылающие губы. Спи, девочка. Будущее подождёт. А этот счастливый миг растает, как туман. Но пока он есть. И я по-настоящему живу. ГЛАВА VI – Что в мешке? Дождь начался минут сорок назад. Он сразу ударил по земле тяжёлой артиллерией, и, что удивительно, боеприпасы до сих пор не заканчивались. Видимо, небесная армия давно готовилась к этому штурму. Я находился недалеко от столицы, когда меня застал ливень. К городу я подобрался уже через четверть часа. Но толку от этого было немного. Всё равно пришлось мокнуть: к южным городским воротам выстроилась приличная очередь. К счастью, я обогнал торговый караван в паре лиг от столицы, иначе пришлось бы стоять вдвое дольше. Или ехать к юго-восточным воротам – но такой маневр вряд ли помог бы мне выиграть много времени. Стражники досматривали приезжих и немногочисленный груз, стоя под прикрытием свода врат и деревянного навеса. Свою работу они выполняли с воистину рекордной медлительностью, достойной пары дюжин анекдотов. Впрочем, люди, застрявшие в очереди, быстро растеряли чувство юмора. Ругались, хрустели косточками, скрежетали зубами… Но ничего не могли поделать. Это вам не провинция – столица. И самолюбивы здесь не только аристократы да богатые купцы, но и сам закон. За неуважение к его служителям можно поплатиться своими деньгами, товаром и временем. Иллюзион, не Иллюзион – таможенники везде одинаковые. Особенно, столичные. – Я спрашиваю: что в мешке? Стражник был трезв, выбрит и зол. Я догадывался, что причиной тому был исключительно грядущий визит послов. Это начальники, желая угодить королю, прошлись по рядам своих подопечных: одних погладили по головке, другим надавали затрещин и велели привести себя в порядок, ну а самых безнадёжных выгнали взашей. – Голова киргуллы. – Очень смешно. Дай-ка сюда. А ну… Мать твою за ногу! Стражник отбросил мешок от себя так резко, что сам едва не споткнулся. Мой трофей упал у противоположной стены. Все вдруг замолчали. В воцарившейся тишине я услышал звук извлекаемого из ножен меча и натягиваемой тетивы. – Спокойно, – тихо произнёс я. – Я охотник на нечисть. Киргуллу прикончил сегодня ночью в Заречном Котле. Услышал, что в столице переполох, да решил сам всё разузнать. Стражники переглянулись. – А от кого услыхал-то? – спросил лучник. – Путник один рассказал, – соврал я. Несколько секунд солдаты попеременно смотрели то на меня, то друг на дружку. Потом тот, что проверял мой мешок, спросил: – А на кой чёрт эту хреновину с собой притащил? – Мало ли в королевстве коллекционеров, – пожал я плечами. – В крайнем случае, продам по отдельности. Мозг пойдет алхимикам, глаза – магам, а зубы ювелирам. – Ладно, – махнул рукой стражник. – Проходи… – Нет, погоди! – крикнул другой. – А голова этой твари не проходит по таможенным спискам? – Разве что по статье об алхимических ингредиентах… – протянул лучник. – Слушайте, я приехал в столицу, чтобы разбираться с нечистью, а не на воротах тереться. Я в любом случае буду говорить с вашим начальством, так подумайте: в каком свете я могу вас невзначай выставить, когда буду обсуждать вопрос ночных нападений. Стражники замялись. – Позвольте показать вам дорогу к начальству, – быстро сказал лучник, глянув на своих товарищей. Видимо, он надеялся таким образом заслужить поощрение от начальства. Эх, шиш он получит, а не поощрение! Так я попал в столицу. Город стоял на склоне, на самом берегу Эгорейского моря, и климат здесь был довольно влажный. Сейчас, во время дождя, это ощущалось ещё сильнее. Фасады домов преображались по мере приближения к королевскому замку: делались всё более ухоженными и вычурными. Архитектура местами завораживала: например, когда взору открывались древние храмы или дома-дворцы знатных аристократов. Но тут же, под боком, таилась грязь. Почерневшие, обшарпанные стены мастерских, покосившиеся крыши домов менее богатых горожан… Это был город контрастов. Наверное, как и любая столица в реальном мире. Грязь вперемешку с золотом, отборная брань рядом с изысканным льстивым словоблудием, трактиры по соседству с элитными ресторанами. Контраст. Лучник привёл меня к одной из башен, где находился на тот момент сотник. Тот изложил мне вкратце суть дела, но награду затруднился назвать. – Там вносились поправки недавно. Надо у старшего спросить. И понеслось! Один начальник отправлял меня к следующему, тот ещё дальше… Бюрократы! Но, к счастью, в итоге я всё же нашёл нужного мне человека. Им оказался высокий широкоплечий рыцарь по имени Форлан. Он был холоден, суров… и у меня мгновенно сложилось такое впечатление, что своё звание он заслужил честно, но… Было в нем нечто странное. В его взгляде. В его лице. Какая-то тайная сила, неведомая – и оттого пугающая. Он рассматривал меня очень пристально и подозрительно, будто пытался узнать разыскиваемого преступника. – Я отвечаю за безопасность короля и столицы, – пояснил он. – Вас уже ознакомили с проблемой? – Вкратце, – кивнул я. – Скоро должны прибыть какие-то послы, а по ночам нечисть лезет из канализации. Вам нужен специалист, чтобы помочь бойцам обнаружить и закрыть подземный лаз. Я ничего не упустил? – За исключением небольших деталей. Послы из Андрады действительно вот-вот прибудут, но, увы, мы не знаем точных сроков. Поэтому надо разобраться с нечистью как можно быстрее… Но должен предупредить, нам нужен настоящий специалист, а не любитель. – Вам повезло. Я альзахир. – Альзахир? – Форлан подозрительно прищурился. – Честно говоря, мы и не рассчитывали на это… Доказать сможете? – В Заречном Котле я убил киргуллу. Не думаю, что это по силам любителю… Могу показать голову твари – прихватил как трофей. Несколько секунд Форлан сверлил меня взглядом, а потом кивнул. – Не стоит. Я вам верю. Король обещает тому, кто поможет разобраться с нечистью, три тысячи золотых. Ваша задача сводится к тому, чтобы всё доступно объяснить бойцам из специально собранной группы. Вы пойдёте с ними и будете следить за их действиями. Найдёте лаз и завалите его. Для этого с вами пойдут двое магов. – Хорошо, – кивнул я. – Но у меня есть одно условие. Перед этим я хочу лично поговорить с королём Давидом. Форлан нахмурился. – Король не станет тратить время на охотников. Пусть ты хоть трижды альзахир. – Тогда я не стану тратить время на ваших чудовищ. Рыцарь начинал злиться. У него было слишком выразительное лицо, и при всем желании он не мог скрывать своих эмоций. Я знал, о чём он думает. «Да кто он такой, чтобы требовать личной встречи?! А как без него? Без него солдаты не пройдут… Эх, не нравится мне это. Но ведь другого охотника может и не найтись в срок. А тут – вот он, руку протяни. Да к тому ж альзахир». – Хорошо, – выдавил Форлан. – Я поговорю об этом с королём. Отправляйтесь в трактир «Львиное Логово», что в квартале Десяти Буранов. Там и ждите. Форлан сопроводил меня к выходу, и наши пути разошлись. Дэвид наверняка ощутил моё появление. Чужаки всегда чувствуют друг друга в Иллюзионе. Пусть и неосознанно. А вот реакция бывает разной… Скоро, очень скоро всё должно было решиться. ГЛАВА VII Детали мозаики сложились воедино, и я смог оценить весь проделанный путь. И это, по обыкновению, добавило мне уверенности. Я учёл всё, что можно было учесть. При минимальной коррекции я добился встречи с жертвой и имею реальный шанс на успех. Идеальная работа – так выразился бы теоретик… Но на практике всё иначе. Я нарушил одно из правил интрудеров. Я сильно приблизился к людям. Взгляд того дитя чудовища ударил меня глубже, чем можно было представить. И теоретик не оценит мои чувства. Теоретик не поймёт, что заставило меня пуститься в безумную пляску у костра и провести ночь с Эльзорой. «Допустимый риск», именно так он бы это назвал. Допустимый ли? Не знаю. Но нельзя научиться плавать, не погрузившись в воду с головой. Я здесь. И впереди самый главный этап всей моей работы. До этого момента все элементы соединялись ровно, но что будет дальше – мне неведомо. Всё зависит от того, насколько хорошо мне удалось составить психопортрет жертв, а это – штука тонкая. Нельзя учесть всего. Можно только попытаться. Не важно, что у меня есть заготовленная стратегия. Там, глядя в глаза Дэвида, я про неё забуду. Останутся лишь общие черты, всё остальное – чистая импровизация. Примерно через четверть часа мы оказались у ворот королевского замка, расположившегося на пике утеса, омываемого морем… Волнения не было. Ни капельки. Я выбросил его ещё в трактире «Львиное Логово», а остатки вычерпал по дороге. Я это уже делал. Много-много раз. Вторгался в Иллюзион, становился его частью и спасал жертву. Этот контракт не выходит за рамки. Бывали случаи гораздо более сложные. И ничего – вытаскивал. Меня, разумеется, обыскали. Забрали клинок, арбалет и сумку. Проверили все карманы и ботинки, но ничего более не нашли. Хотя могли бы… Но ножны были плоскими и так плотно прилегали к коже, что стражник не обнаружил их на ощупь. Форлан не сводил с меня глаз, ожидая подвоха. Он явно что-то подозревал, чувствовал во мне какую-то странность, но не мог её увидеть… Казалось, он сам был готов меня обыскать – и уж он-то нашёл бы спрятанное оружие. Но командиру не к лицу собственноручно обыскивать какого-то альзахира, показывая тем самым недоверие к собственным подчинённым. – Откуда вы родом? – спросил он, когда мы шли через внутренний двор замка. – Из храма, разумеется. Альзахиры были моей семьей с младенчества. – Вы появились очень вовремя, – признался он. – Будто заранее предугадали, что произойдёт это нашествие. Да ещё при таком стечении обстоятельств… – Он вгляделся в моё лицо, прищурился. Я ухмыльнулся. – Вы намекаете на то, что я каким-то образом сам организовал нападения монстров, чтобы набить карманы королевским золотом? – Нет, я просто не верю в совпадения, господин Финч. – Я тоже. Но я верю в предназначение. И раз я оказался здесь как раз в тот момент, когда потребовалась моя помощь – значит, это судьба. – В судьбу я тоже не верю. Как и в Бога, хотя предпочитаю об этом умалчивать. Мимо нас прошёл патруль, Форлан проводил их взглядом. – Вы во что-нибудь вообще верите? – спросил я, несколько превысив нормы вежливости. Впрочем, Форлан был из тех, кому лицемерие противно. Он предпочитал говорить человеку правду в лицо. И как он только дослужился до начальника личной охраны короля? – Я верю, что любое стечение обстоятельств имеет определенные причины. И если мы их не замечаем, то лишь потому, что плохо ищем… Весть о послах Андрады, нечисть, альзахир – не совпадение и не судьба, господин Финч. Я вижу в этом закономерность и пытаюсь понять, что привело к такой ситуации… Что или кто. Мы прошли в замок и направились через длинный коридор к тронному залу. Обстановка впечатляла. Расписные своды, барельефы, картины; прочные, но изящные двери, колонны – все необходимые атрибуты королевского дворца. Все выглядело очень гармонично… и систематично – хотя это слово и не очень вписывается в антураж средневековой сказки. И всё-таки: картины развешаны на равном расстоянии друг от друга и подобраны в соответствии с размерами и стилем, все фрески идеально симметричны, вокруг чистота и абсолютный порядок. Сущность Дэвида Рив. Можно забыть, кем ты был в реальности, можно забыть о факте существовании этой самой реальности, но от привычек не убежишь. Даже став королём своей персональной сказки. Двери открылись, и мы вошли в тронный зал. Красота интерьера поражала. Куда ни падал взгляд – всюду изящные узоры или украшения. Здесь начинало казаться, что мир вдруг вознёсся до совершенства, и не осталось на свете вещи, которая не радовала бы глаз. Я на мгновение замер, поражённый этим храмом – иначе и не назовёшь. А в следующий миг встретился взглядом с королём Давидом. Красота не исчезла – она потеряла смысл. А что это вообще такое? Вокруг меня только камень, штукатурка, краска и позолота. Витражные окна – не произведение искусства, а всего-навсего разноцветное стекло… Форлан остановил меня шагах в тридцати от трона, схватив за плечо, и сам направился к королю. Вспомнив о приличиях, я несколько склонил голову, выражая покорность. Рыцарь что-то говорил Дэвиду на ухо, и лицо короля с каждым словом Форлана всё отчетливее напрягалось. Высказывает какие-то подозрения на мой счёт? Не важно. Главное – завести разговор… В этот момент я заметил Эвана. Мальчишка сильно повзрослел. Шестнадцать лет. Лучшие учителя, лучшее окружение, лучшая жизнь… О, Дэвид наверняка исполнял все прихоти родного сына, но их вряд ли было много. Принц сидел за небольшим столиком по левую руку от отца и читал книгу. Рядом стоял кубок вина и тарелка с фруктами. Меня Эван, казалось, вообще не замечал. Форлан выпрямился и громко произнёс: – Подойди, альзахир. Я молча приблизился шагов на двадцать, прежде чем уловил жест рыцаря. Я остановился и отвесил полноценный церемониальный поклон. Форлан так и остался стоять у трона. Дэвид долго и пристально разглядывал меня, а потом произнёс: – Я слышал о твоём прибытии. Я был, мягко говоря, удивлён столь удачному совпадению. Тебя уже посвятили в суть проблемы, так что я не стану тратить время на пустые разговоры. Ты согласился на контракт, но пожелал увидеть меня. – Дэвид развёл руками. – Я перед тобой. Но полагаю, ты пришёл сюда не только для того, чтобы поглазеть на короля… Финч. – Верно, ваше величество. Я здесь не для этого. Я пришёл, чтобы поведать вам одну историю. Выслушайте меня – и я без всякой награды избавлю столицу от нечисти. Дэвид задумался. – У равильских купцов есть одна поговорка: бесплатный товар всегда обходится вдвое дороже. Поэтому я спрашиваю: а в чём здесь твоя выгода, альзахир? – Нас всех ведет долг, ваше величество. Я лишь хочу исполнить свой. Король постучал пальцами по подлокотнику. – Хорошо, я готов выслушать твой рассказ. Оркестр замолчал, на сцене появился солист. Зрители замерли в ожидании. Рука дирижера повисла в воздухе. Смычок застыл над струнами… Глубокий вдох и… Начали! – Жил один человек. Даже не человек – человечишка. Удача никогда ему не сопутствовала, но он всё же не сдавался. Он хотел быть первым… Но не замечал всей нелепости своих усилий. Над ним снисходительно посмеивались – так, чтобы не обидеть. А он и не обижался. До поры до времени… Человечишка рос, поднимался. Он любил порядок, любил делать точно… Он получил знания. Он влюбился. Он решил, что он счастлив, что он достиг цели. Скоро он женился на своей избраннице. У них родился сын, замечательный мальчик. А сам человечишка стал усердно работать, чтобы семья его ни в чём не нуждалась. О, он трудился, как проклятый, но не смог подняться так высоко, как ему хотелось… Этого человека звали Дэвид Рив. Король нахмурился. Глаза Форлана блеснули. Эван продолжал читать книгу. Первая реакция такой и должна быть. Вот только слушал ли меня принц? Надо, чтобы услышал. Чтобы вдумался в каждое слово, зацепился… И вспомнил… – Дэвид считал себя счастливым. Любимая жена, любимый сын. Жизнь в покое и благодати. Но то была лишь иллюзия. А иллюзии никогда не приводят ни к чему хорошему… И Дэвид прозрел. Всё разом открылось его взору. Коллеги и приятели посмеивались над ним. Тряпка-Дэвид! Начальники ценили его как сотрудника, но не видели в нем ничего выдающегося. Он был хорошим муравьём, без которого общий механизм пострадает – но не умрёт. Но самым страшным для человечишки оказалось другое: увидел он, что любовь его давно уже угасла, а он лелеет лишь её руины. Жена отдалилась от него. Он стал для неё никем, таким же муравьём, без которого она запросто смогла бы обойтись… У Дэвида был друг, близкий друг детства. Но и его он потерял – по своей собственной вине. Что-то мелькнуло в глазах короля. Как-то странно исказилось его лицо. Ну, давай! Вспоминай! – Дэвид отчаялся. Истина, открывшаяся ему, оказалась слишком жестока. Он бы не смог вынести такой удар… Если бы не было сына. А звали его Эван. Эван Рив. Книга в руках принца дёрнулась. Зацепил?! Или он просто заметил схожесть имен? Форлан сделал было шаг ко мне, но король приподнял ладонь с подлокотника, останавливая рыцаря. Тот сжал зубы и отступил на шаг. – Дэвид нашёл в Эване своё спасение. Всё прочее перестало для него существовать. Он поставил перед собой единственную цель – сделать сына счастливым. А для этого, как он сам считал, нужно уберечь Эвана от ошибок… И Дэвид стал воспитывать сына. Он стремился передать ему от себя всё лучшее и избавить от недостатков. В сущности, он хотел создать идеал. И надо признать, ему это почти удалось… Он любил своего сына, и любовь эта была взаимной. Эван боготворил своего отца. Он во всём ему подражал, хотя по натуре был человеком другим – импульсивным, ярким… А время шло. И Дэвид всё-таки не выдержал. Он поддался соблазну. Он нашёл способ выбраться из своей ловушки. Он попытался сбежать – сбежать в другой мир. Но не смог. Без сына любой мир был пуст… И тогда Дэвид решил взять его с собой. Он убедил себя, что так будет лучше им обоим, что сможет создать здесь для Эвана настоящий рай. А сын не сопротивлялся, потому что слишком сильно любил отца… И они ушли. Вдвоём. В другой мир. В Иллюзион. Эван отложил книгу, посмотрел на отца. Дэвид сжал подлокотники своего роскошного трона. – Вы – Дэвид Рив. И прямо сейчас вы рядом со своим сыном валяетесь в креслах. Вы сбежали в Иллюзион не потому, что искали лучшего мира для сына. О да, вы безмерно его любили, но не в том причина. Вы сбежали, потому что оказались слабаком. Потому что рядовые трудности и проблемы сломили вас, как тоненькую соломинку. Потому что в вас никто больше не верил – кроме Эвана. Ваши коллеги и подчиненные смеялись, показывая на вас пальцем. Женщины не обращали на вас внимания. И даже друг детства вас предал. И вы капитулировали! Вы забрали Эвана, потому что только с ним могли поверить в реальность Иллюзиона и забыть своё настоящее прошлое. Вы убедили сначала себя, а потом и его, что так будет лучше. Но это – эгоизм, Дэвид… Да и в конечном итоге ничего не изменилось. Раскройте глаза! Иллюзион считывает не только ваше чёткое желание. Он считывает всего человека – до самых недр его психики. Вы сумели обмануть лишь себя самого. Хотели сбежать от насмешек, от неудач, от своей сущности? Всё осталось на своих местах, Дэвид. И ваши министры, хоть и кланяются до самого пола, но ни во что вас не ставят. Генералы слушают ваши стратегические идеи и важно кивают, а потом всё равно делают по-своему, потому что считают вас профаном… Собственно, так оно и есть. Посмотрите правде в глаза, Дэвид. Вы для них – шут, нацепивший корону. У вас в руках куча ниточек, но они ни к чему не привязаны. Вся ваша власть сводится к королевским приёмам и традиционным ритуалам. Реальное могущество принадлежит аристократам, министрам и военным… Видите, вы так привыкли быть слабаком, что даже здесь, в Иллюзионе, не можете избавиться от этой роли. Вы жаждете уважения, но не пытаетесь его заслужить. Так было в реальности, так будет и здесь… Дэвид плотно сжал губы. Лицо Форлана выражало полнейшее недоумение, а рука тянулась к мечу. – Но я даю вам шанс, Дэвид. Шанс заслужить подлинное уважение… Вы помните. Вы всё помните. Пытаетесь уничтожить в своём разуме образы реального мира, но он всё равно просачивается… Слушайте меня! Я интрудер. Я знаю, что такое – застрять в Иллюзионе. Чтобы отказаться от сказки ради жестокой реальности, надо иметь огромную силу воли… Идёмте со мной, Дэвид. Да, тот мир жесток и несправедлив. Да, там в вас никто не верит, и все считают слабаком… Но ваша жена, Натали, любит вас. Любит! Я сам видел, как она страдает и сожалеет о случившемся. Она корит себя за то, что не увидела вашу внутреннюю боль раньше… Вернитесь к ней. Это будет поступок настоящего мужчины. Человека, который не боится трудностей и готов отказаться от своей иллюзорной мечты. Идёмте со мной, Дэвид… Король смотрел мне в глаза, и я отчетливо видел в них борьбу. Он вспомнил, вне всяких сомнений. Он вспомнил всё то, о чё я говорил… Увы, этого недостаточно. Надо ещё поверить. Форлан заметил его колебания. И положил руку королю на плечо. – Сир… Взгляд Дэвида стал твёдым. Лицо налилось кровью. – Убить его! – прохрипел король. У меня не было времени на сожаления. Я не думал над тем, что делаю – просто дал волю собственному телу и скрытым в нем навыкам. Клинок выскользнул из потайных ножен, а в следующее мгновение воткнулся в горло подбегавшему стражнику. Я на лету поймал меч, выпавший из его рук, и замер… ……… |
0 комментариев