Описание
Повесть «Быстрые деньги» рассказывает о нашем, не совсем правильном времени, когда страсть обладания деньгами побеждает страсть обладания королевой красоты. Все хотят всё и сразу. Так один из героев книги спился и пропал во времени, а другой, обладая большими деньгами в конце повести превратился в бомжа на пляжах Израиля.Любовная интрига и лёгкие деньги оборачиваются трагедией для обоих главных героев: Николая Шмырёва и скромного служащего банка Дениса Тагенцева, который пошёл на сделку с совестью, обеспечив большой кредит предпринимателю и школьному другу Николаю по кличке «Шмырь».
Деньги и доступные женщины – вот тот тупик, где человек теряет своё достоинство и самого себя.
Приобрести книгу: www.litres.ru/arkadiy-makarov/bystrye-dengi/
Характеристики
| Отрывок |
Аркадий Макаров БЫСТРЫЕ ДЕНЬГИ Деньги – суть помёт дьявола К. Маркс У гроба карманов нет Житейская мудрость 1 Деньги, деньги, деньги… Эта мысль, как убийца с ножом, неотступно преследовала его, где бы он ни находился. Счётчик «реальных пацанов», которым он так необдуманно задолжал, как напряжённый кровоток в височной доли, отстукивал время «Х». Когда очень уж было плохо, бедняга покидал квартиру, выходил в город, толкался в бесконечных бутиках, модных для нынешнего времени магазинчиках, и, чтобы заглушить опустошающий, кричащий в отчаянии мозг, выбирал самые дорогие товары, осматривал, приценялся – и брезгливо возвращал продавцу. Мол, торгуете вы тут всякой всячиной, а мне нужна вещь изысканная, деликатная, высшей пробы. Делал вид человека, которого любят деньги и женщины. Продавцы, в основном люди молодые, мыльные пузыри нашего времени, сверкая радужным перламутром, всячески старались угодить дотошному покупателю, вероятно, очень состоятельному, коль он так придирчив, даже к тем вещам, на которых стоит знак самого совершенства. Так он тренировал себя, чтобы не забыть время тучных библейских коров. Покупатель этот, хотя не такого уж и молодого возраста; лет тридцати, но одет «по-пацански» небрежно. Ничего лишнего. Ничего строгого. Мятые брюки из мелкого вельвета, мягкая, не заправленная в брюки рубашка, полы которой выглядывают из-под короткой, тоже мягкой тонкой кожи, курточки: всё выглядело так, словно человек одевался наскоро, впопыхах, прямо со сна. Примерно так теперь носят одежду удачливые люди, однажды под шумок поймавшие бога за бороду. Они сами себе – и лодка, и ветрило, и волна, и тихая заводь, и кредитор, и заёмщик. Эти – не планктон офисный, который в галстуках да наглаженных костюмах норовит и в постель нырнуть, особенно если постель чужая. Таким вначале и был Денис Тагенцев. Он верил в государство, как беззаветно верит губастенький малыш в непогрешимость родителей, верил в кристальную честность властных политиков, пока те не стали показывать хищную обывательскую морду заурядных потребителей. И он в начале девяностых, вдруг оказавшись в горсти у жёлтого дьявола, стал забывать моральные принципы. Все. Или почти все. Огнедышащий Ваал Зебул, когда нянчил его, обещал конфетку. Как в том анекдоте: «Вовочка просит у мамы конфетку. Мама сказала: «Сунь пальчик в розетку!» Долго дымились детские кости. Долго смеялись над шуткою гости. Всё примерно так и было. Денису очень хотелось сладкой жизни, даже слюнки потекли, когда увидел перед собой огромную, от океана до океана, ставшую ничейной, Россию. Все понесли всё: рабочий – долото, хирург – скальпель, учитель – промокашку. Сучье время! Волчий выводок детей Арбата стал рвать от Родины столько, сколько сразу и не проглотишь. Давились. Выбрасывали со рвотой то, что не могли переварить желудки, изъязвлённые желчью и презрением ко всем, кроме самих себя. Вот тогда-то застенчивый и скромный служащий госбанка – а тогда все банки были государственные – Денис Тагенцев, не успев обремениться отчеством, решил навести порядок на своём рабочем месте: подмести банковское хранилище. Он долго ломал голову: как это сделать? Голова болела, а хранилище в бетонной рубашке как стояло, так и стоит забитым под самый потолок деньгами. Освободил его от головной боли один школьный товарищ, бывший комсомольский деятель, а при новой власти генеральный директор строительной фирмы «Социальная Инициатива» Коля Шмырёв. Вообще-то он теперь обзывался совсем по-взрослому: Николай Константинович, но для Дениса так и оставался Колей, потому как школьные игрища давали Тагенцеву полное право называть его даже не Колей, а по кличке – Шмырь. Коля Шмырёв и в школьные годы был большой выдумщик. Какая-нибудь извилина в мозгу у него всегда чесалась. То в школьную выгребную яму – школа стояла в самом центре села – пачку спиртовых дрожжей подбросит, отчего вся территория школы превращалась на несколько дней в зловонное озеро и занятия по известным причинам отменялись, то электрический рубильник законтачит жёваной бумагой. Вторая учебная смена при отсутствии освещения распускалась по домам, к великой радости школьников, да и учителей тоже. Одному директору школы, отцу Дениса – морока. Мокрая бумажная жвачка аккуратно прокладывалась Колей между пластинами рубильника. И – всё! Ток свободно течёт через мокрую прослойку между контактами, и во всех классах горят лампочки. Но вот по мере прохождения электричества через прокладку, она, нагреваясь по законам Джоуля-Ленца, высыхает, сухая бумага преграждает путь свободным электронам, и вся школа резко погружается в сплошную темень. Директор, чертыхаясь, лезет в щитовой ящик, а там всё путём – рубильник включён, а света нет. Во дела! Утром придёт электрик, передёрнет рубильник, бумажный окатыш выпадет, и вот он – фокус! Свет есть, но в окнах уже день. Или совсем уж по-дурному: выигрывает на спор с одноклассницами, объявляя, в каких трусиках та пришла в школу. «В каких? В каких?» – спрашивает иная очень уж дотошная. «А ни в каких!» – спокойно скажет Шмырёв, и оказывается в выигрыше. Способ очень простой и каждому доступный, особенно если у тебя ноги длинные. Интернета тогда ещё не было, а Николаю очень хотелось посмотреть разные штучки, вот он и додумался. В классе мальчики и девочки на партах чередовались: первый ряд девочки, второй – мальчики, и так далее. Вот Шмырь липучкой крепит на носок ботинка маленькое зеркальце и, незаметно вытянув ногу, делал обзор впереди сидящих девочек, а потом объявляет скрытые тайны. Одноклассницы, бывало, его драли за волосы, но Коля Шмырёв стойко выдерживал бои, и клялся, что выскажет всё в определённое природой время для каждой. Тогда его с хохотом отпускали. «Ну, Шмырь! Леонардо да Винчи какой-то!» – восхищённо цокали языками дружки. Время шло, дружки рассыпались по великой стране, как горох из стручка, подруги повыходили замуж, а Денис Тагенцев и Николай Шмырёв оказались почти рядом, в одном городе, но встречались редко. Ещё во времена предателя Горбачёва, когда ловкие дельцы и прохиндеи всех мастей получили разрешение открывать при действующих государственных предприятиях так называемые кооперативы, чтобы легально отмывать от трудового пота денежную массу и присваивать себе, Коля Шмырёв, окончив при обкоме ВЛКСМ курсы пропагандистов, возглавил это движение, и организовал в городе первый кооператив, назвав его по-комсомольски просто – «Авангард». Забросив ораторское искусство и одолжив в одном из цехов завода подшипников скольжения угол для своего кооператива, Николай Константинович Шмырёв стал его ведущим инженером. Движение было новое, поддержанное партией и правительством, поэтому с лозунгом – «Даёшь кооперативы!» – включился мощный насос по откачке государственных средств в частные руки. Николай Константинович из заводских отходов цветных металлов на ручных штамповочных прессах стал делать мелкие поделки в виде всяческих сувенирных знаков. И, худо-бедно, сумел заработать на этом, да ещё и на розничной продаже своей мелочёвки, больше миллиона, правда, советских, не номинированных рублей, весомых, как гантели тяжелоатлета. Время шло, денежной массе требовался кислород, а в заводском пространстве, пропитанном потом и тавотом, деньги задыхались. Они не давали покоя владельцу. Показывать своё «богачество» в то время было не то чтобы опасно, а рискованно: придут «реальные пацаны», положат горячий утюг на спину – сам все закоулки наизнанку вывернешь… Что делать, что делать?.. Девяносто первый год разрешил все проблемы. Николай Константинович разве только не молился на Ельцина. Как этот коммунист первых рядов смог угадать озабоченность таких вот людей, как Шмырёв? Кислородная подпитка получилась такая, что денежные знаки стали размножаться, как кролики. Николай Константинович на базе «Авангарда» открыл строительную фирму «Социальная Инициатива» – и название подкупающее, и занятие не для простачков. Пока Денис Тагенцев мучился подсчётом пухнущих денежных купюр в банковских хранилищах, Коля Шмырь стал строителем волчьего нового капитализма в отдельно взятой стране. Размах воровства подкупал своей простотой: надо только иметь своего человека или в администрации, или в банке. Вот тогда-то и вспомнил Шмырь Дениса, который как нельзя подходил к его задумке. Во-первых, свой человек, а во вторых работает непосредственно с деньгами. У чиновников в администрации, чтобы взять подходящую бумагу, ноги обобьёшь, да и отстёгивать придётся бешеные проценты, а с Денисом можно и как-нибудь договориться. Ведь «как-нибудь» он с ним уже договаривался: была у Дениса Тагенцева пятёрка по математике, стала пятёрка у Коли Шмыря в аттестате, была у Дениса Наташа, невеста почти, а стала у Коли жена. Может, и на этот раз повезёт?.. Вон страна опустилась на четвереньки перед ватажными ребятами из московских да одесских двориков и – всё путём! Центральный банк по липовым платёжкам «КАМАЗами», как навоз, грузит наличность, запросто опустошая закрома когда-то великого Советского Союза. И, что интересно – платёжки подписаны химическим карандашом. Кто подписывал – не разберёшь, но, видно, большие начальники, коли сам председатель банка бумаги эти принимал к производству. Проверяющим некогда, у них банковский «навоз» к ладоням прилип, руки заняты. В тот день Денису совсем не работалось. Он, убаюканный тишиной, в сладкое послеобеденное время легонько подрёмывал за рабочим столом, свесив голову над осточертевшими бумагами. Кому теперь они нужны, эти отчёты, проценты, дебеты, кредиты? Ну их! Вот тогда-то и постучал к нему в кабинет Николай Константинович Шмырёв – солидный человек, при галстуке и при объёмистом портфеле. Не они при нём, а он при них. Точь-в-точь начальник из руководящих структур! При одном таком виде Денис сразу заскучал: опять проверки, опять бумажный шелест, опять в сыром подвальном хранилище денежные знаки пересчитывать… Поднял голову, а он – вот он! – Шмырь, его одноклассник, с которым баламутили все десять лет, пока не отпочковались от школы! Постучал и, не дожидаясь приглашения, уже сидит в кресле перед Денисом. Нога на ногу, портфель на коленях, взгляд смешливый. Вроде снова на весёлое дело зовёт – ёжика училке подсунуть, или у девчонок секреты подсматривать. – Колюха! Шмырь! Во ты теперь важный какой! Монеты, что ли, штампуешь вместо значков да сувенирных побрякушек? – Вот ты смеёшься, а я к тебе за помощью пришёл. – Что, Наташка из дома выгоняет? – Какая Наташка? Ты лучше бы сам на ней женился, а то мне втюхал! – Извини, а не ты ли её у меня из-под носа увёл. Друг называется… – Во-во! Друг. Спас тебя от этой фурии. Она дома как гарпия. Деньги давай, деньги давай, давай деньги! – Николай досадливо махнул рукой: – Ну, их, баб этих! Хочешь, забирай её обратно! Давай лучше о деле поговорим. – А я-то тут при чём? – Денис, отбросив шутливый тон, внимательно посмотрел на Шмырёва. – Мне наличность во как нужна! – полоснул себя по горлу школьный товарищ, снова превратившись в того Шмыря, которого так хорошо знал Денис. – Я тебе взаймы дать не могу, извини! Сам на жаловании сижу. – Ты не на жаловании сидишь, а на деньгах, если не дурак совсем. – Деньги государственные. А я не казнокрад. – Какое государство? Опомнись! Твоё государство, как подшипники качения из обоймы, рассыпалось. Теперь всё – наше! Вот она – настоящая демократия! Бери и глотай, сколько проглотишь! Ельцин всё спишет. Зря, что ли, мы за него голосовали! – Не знаю, как ты, а я за эту тварь никогда не голосовал. Бандит он, а не президент! – Вот видишь, что значит демократия! Ты моего президента бандитом обозвал, а я на тебя доносить не пойду. Да если и донесу – кто слушать будет? Гласность. Сладкое слово – свобода! – Ладно, оставим политику, перейдём к блудям, как ты обычно говоришь! – Э, в моём женатом положении я туда не ходок. Это тебе всё можно. Чуешь преимущество? Благодари друга, что холостым ходишь! – Благодарю, благодарю! А дальше – что? – Дальше, извини, яйца не пускают! Продал я свой бизнес одному чуваку, вроде тебя, а сам подался в строители. Свою собственную фирму зарегистрировал. Наличность нужна… – Ну, это ты уже говорил! Наличность всем нужна! – Денис машинально отодвинул ящик стола. Там лежали несколько купюр, отложенных на сегодняшний вечер. Денис переложил их в карман и встал. – Пошли, угощу! – А начальство? – кивнул товарищ в сторону соседнего кабинета. – Начальство в Москве, а мы здесь! Пошли! Короткое общение со школьным товарищем вновь превратило скучного конторского работника Дениса Тагенцева в того беззаботного малого, каким он и был на самом деле. Самое лучшее место для дружеских посиделок в новое время стали бесчисленные кафешки, правда, не дешёвые, но зато без претензий. Возьми кружку пива и сиди себе, не дёргайся, на тебя никто косо не посмотрит. Если не нравится пиво, закажи чашечку кофе – тоже ничего себе. В этих современных забегаловках нет, как в прежние времена, напористой надоедливой музыки: каждый занят своим делом. Посетители транжирят время и деньги, обслуживающий персонал экономит на освещении, что как нельзя лучше соответствует любовным или дружеским разговорам. Для такой встречи – что пиво?! Денис размахнулся на бутылку коньяка, но, прикинув свой денежный эквивалент, заказал обычной водки, салат из помидоров и, посмотрев на друга, добавил к закуске ещё по котлете с картофельным пюре. – Нет, ты никак не избавишься от совковой привычки – экономить на закуске? – Шмырь лёгким щёлканьем пальцев заставил вернуться прилежную, наверное, из студенток, официантку и отменил заказ Дениса. – Девушка, – сказал он вкрадчиво, – мой родственник, – Шмырь опустил руку на плечо Дениса, – только что из деревни. Сделайте что-нибудь посущественней: бутылочку виски, парочку омаров… Как, нет омаров? Ну, тогда наших донских раков, десятка полтора. И виски нет?! А что же у вас есть? Водка? Нет, не надо! – Шмырь встал и потянул немного смущённого Дениса на выход. – Пойдём, чего ты? Не в этой же рыгаловке сидеть двум старым корешам?! Чего-чего, а ресторанов в Воронеже всегда хватало. И даже неплохих. Зашли с какого-то потайного двора в небольшой полупустой зальчик с низким потолком и большими зелёного цвета абажурами, свисающими над столиками, как огромные арбузы с полупрозрачной коркой, налитые всклень светящимся соком. После мерзкой погоды на улице Денису здесь показалось так хорошо, что он с удовольствием опустился в мягкое кожаное кресло, по-женски уютно принявшее его. – Посидим? – улыбчиво спросил Николай. – Как скажешь! – потянулся в кресле Денис. – Человек! – по-купечески позвал Шмырь официанта, а послышалось – «Половой!» К столику подсуетился, пританцовывая на полусогнутых, малый, место которого давно пустует возле плавильной печи, а не на кухне. С готовностью: «Чего изволите?» склонился над зелёным шёлком скатерти. – А изволим мы чего-нибудь покрепче на закуску, и выпить как-нибудь! – Шмырь, по всему видать, был здесь своим человеком. – Николай Константинович, как всегда? – А ты что – забыл? – Как можно, Николай Константинович, Вас забыть? Таких век помнят! – Ну, то-то же! Действуй в разумных пределах! Человек мгновением фокусника выхватил откуда-то белые салфетки, словно выпустил голубей из рукава, большими квадратами разложил на зелёном шёлке и тут же скрылся, как прошёл сквозь стену. Денис изумлённо огляделся. Стена, где исчез человек, невозмутимо пестрела причудливым орнаментом, от которого рябило в глазах. – Во, дела! – повернулся он к товарищу. – А-а, хитрость хозяина от налоговой инспекции. Пока чиновник разберётся, что где, хозяин с бумагами – вот он! На оси вращается! – указал он на провал в стене, в котором тут же появился тот малый, по которому скучает плавильная печь, а может, и монтажная площадка… … |
0 комментариев