photo

В поисках Минотавра

Сборники фантастики и фэнтези
120 руб
Оценка: 0/5 (оценили: 0 чел.)

Автор: Михайлов Валерий

вставить в блог

Описание


Сборник эзотерической фантастики
В сборник талантливого и оригинального писателя Валерия Михайлова вошли три мистические эротические повести – «В поисках Минотавра», «Опадение листьев» и «Про любовь». Они будут интересны всем, кто любит неожиданные сюжеты и нестандартный взгляд на мир.
Герой повести «В поисках Минотавра», Константин, добровольно-принудительно становится ассистентом дракона, прибывшего в наш мир с инспекцией, которую драконы проводят раз в сто лет. Дракон заставляет его пройти через Лабиринт сознания. Вот только вместо лабиринта как такового Константину приходится пройти через ряд шокирующих его и одновременно открывших ему глаза на свою истинную природу сексуальных сцен.
Герой повести «Опадение листьев» отказался от достаточно успешной жизни ради поисков того Понимания, что невозможно выразить словами. На пути к Пониманию его ждут смерть, любовь с таинствами мистического секса и, конечно же, приключения. 
А герою повести «Про любовь», Сергею Власову, предстоит вернуть любимую, которая была «стерта» из его жизни, словно она никогда и не существовала. Не согласный с таким поворотом судьбы, он восстаёт против самой Вселенной, бросая вызов одному из фундаментальных процессов. Сможет ли он победить в этой войне?..

Купить книгу: www.litres.ru/valeriy-mihaylov-2/v-poiskah-minotavra/

Характеристики

Отрывок В ПОИСКАХ МИНОТАВРА

Содержание

1. В поисках Минотавра
2. Опадение листьев
3. Про любовь
В ПОИСКАХ МИНОТАВРА
(секс-эзотерическая повесть)

Слушая песни защитника, можно узнать, кто притворяется. Только те песни, которые поются с душой, — его песни и получены от него самого. Остальные — в лучшем случае копии. Люди легко обманываются. Они поют чужие песни, даже не зная, о чём поют.
Карлос Кастанеда. «Учение дона Хуана».

Не изменяй сознание ближнего без его или её согласия.
Не препятствуй ближнему изменять его или её сознание.
Тимоти Лири. Две заповеди для Нейрологической Эпохи.

МИТОТА ПЕРВАЯ
РАБОТА ИЛИ СМЕРТЬ

Это была обыкновенная коричневая папка, примерно с такой я более десяти лет назад ездил в институт. И ни одной живой души вокруг. Нельзя сказать, что она мне сразу не понравилась, но и особых симпатий не вызвала. Вряд ли там были деньги или еще что-нибудь интересное. И если бы она лежала не перед воротами моего гаража, я бы прошёл мимо. Но она, как назло, лежала именно перед воротами, и мне оставалось либо её поднять, либо проехать по ней колесом. Второе было непозволительным хамством, поэтому я её поднял. А, подняв, разумеется, заглянул внутрь. Там лежало несколько бумажных листов формата А4, исписанных ещё более неразборчивым, чем у меня почерком. В верхней части каждого листа был отпечатанный в типографии или на принтере текст:

«Предупреждение: Данному файлу присвоена степень секретности «А». Если у вас нет соответствующего допуска, немедленно, не читая, уничтожьте данный файл и сообщите об этом в ближайший орган государственной безопасности.
Любое отклонение от данной инструкции приравнивается к государственной измене».

Никаких допусков у меня, конечно, не было, но что-либо уничтожать, не говоря о том, чтобы куда-то звонить, я, разумеется, не стал.
Вместо этого я просто закрыл папку и отбросил подальше от собственных ворот.
А через пару недель появились они: двое крепких парней и молодая, высокая брюнетка чертовски сексуальной наружности: Высокая, стройная, с красивым властным лицом и средних размеров, но красивой формы грудью (она была без лифчика). На ней были джинсы, синяя блузка и босоножки на каблуках. Мужиков я не разглядывал. Они заявились часа в три ночи, открыли входную дверь своими ключами и ворвались ко мне в спальню. Короче говоря, когда я достаточно проснулся, чтобы более или менее адекватно воспринимать окружающую реальность, я уже сидел, привязанный к стулу, а во рту у меня был кляп. Громилы стояли за спиной, а красотка ходила передо мной по комнате, задумчиво вертя ручку в руках. А я злился, боялся и хотел ссать одновременно. Когда же я решил, что это будет продолжаться вечно, красотка остановилась, и, окинув меня взором, словно только что увидела, произнесла:
— Видите ли, Константин Георгиевич… — она глубоко вздохнула и ещё раз окинула меня взглядом, — не знаю, как лучше сказать, но вы поставили меня перед практически неразрешимой дилеммой, и я, право, не знаю, пристрелить вас сразу или попробовать договориться.
Разумеется, мне безусловно нравился второй вариант ответа, но кляп во рту лишал слова.
— Думаю, вы предпочитаете переговоры? — спросила, наконец, она, как будто в сложившейся ситуации у меня могли быть иные предпочтения.
В ответ я что было сил начал мотылять головой вверх-вниз и натужно мычать, дескать, да, чёрт возьми, да, и ещё раз да!!!
— Объясняю правила, — продолжила она, — мы разговариваем тихо и спокойно. Как только вы начнёте кричать, Кирилл разнесёт вам башку из пистолета. Так что если вас устраивает такая смерть, можете звать на помощь. Вам понятно?
Я повторил свой танец «да».
— Будете кричать?
На этот раз мне пришлось исполнить танец «Нет».
— Очень хорошо. Развяжите ему рот. Надеюсь, вы не станете отрицать, что вам знакома эта вещица? — спросила она, сунув под нос фотографию папки, когда кто-то из громил освободил мой рот от кляпа.
— Не стану, — признался я.
— И вы заглянули внутрь? Мы обнаружили на внутренней стороне и на бланках отпечатки ваших пальцев, — поспешила добавить она.
— Заглянул.
— И вы не уничтожили документы и не позвонили в органы госбезопасности, — осуждающе констатировала она.
— Я подумал, что это просто прикол, — попытался отмазаться я.
— А это никакой не прикол. И теперь вы — ненужный свидетель, да ещё и изменник Родины. Ну, зачем вам понадобилось читать документы?
— Да я их не читал. Там всё равно неразборчиво и непонятно.
— Хотите сказать, что вы ничего не поняли? — в её голосе появились нотки сочувствия.
— Да, — старясь произнести как можно убедительней, ответил я.
— А как вы думаете, шпионы, которые крадут документы, всегда разбираются в том, что крадут? Или им достаточно скопировать информацию и передать заказчику?
— Но я не шпион, я просто…
— Да, мы понимаем, — перебила она, — но инструкция есть инструкция, а по инструкции мы не можем оставлять вас в живых.
— Ну так стреляйте! Чего душу мотать! — не выдержал я.
— Разве что нам придётся принять вас на работу, — закончила она свою мысль, не обратив внимания на мою истерику.
— Что?!!! — её слова заставили меня усомниться в том, что я бодрствую.
— А что, мы примем вас на работу задним числом, а потом вкатаем выговор за халатное отношение к документам. Думаю, выговор лучше, чем пуля.
Я не верил своим ушам.
— Так вы согласны? — спросила она.
— А можно мне в туалет? — попросился я.
— Только если вы согласны.
— Я согласен. Вы даже не представляете, как я согласен!
— Вот и отлично. А теперь идите в туалет, а потом продолжайте отдыхать. Завтра, а точнее уже сегодня, часов примерно в девять, зайдёте по этому адресу, — она положила на стол визитку. — Вам понятно?
— Да, — ответил я, еле сдерживаясь, чтобы не обмочить трусы.
— Я буду вас ждать, — предупредила она.
Меня освободили от пут, и я смог, наконец, добраться до унитаза. Когда я вышел из туалета, их уже и след простыл.
Выматерившись, я взял со стола визитку. На ней было напечатано:

«Сысоева Людмила Юрьевна. Директор филиала краеведческого музея г. Аксая. Адрес, телефон…»

Я, конечно, подозревал, что в Аксае есть краеведческий музей, но то, что у него есть филиал, не могло мне присниться и в кошмарном сне.
Разумеется, ни о каком отдыхе, не говоря о сне, и речи быть не могло. Оставшееся время я провёл, ходя по комнате из угла в угол под аккомпанемент (надо же выдумать такое слово) телевизора. Затем я принял душ, сварил и выпил кофе, и отправился на поиски чёртового филиала. Офис филиала, как гордо гласила табличка на двери, находился на первом этаже одной из общаг в районе парка имени культуры и отдыха, и состоял из кабинета директора, приёмной и ещё одной комнаты, куда посторонним вход воспрещался. Как я узнал позже, там был шкаф.
В приёмной сидела за столом похожая на учительницу пения дамочка, и самозабвенно раскладывала на компьютере пасьянс.
— Людмила Юрьевна меня ждёт, — сообщил я, войдя в приёмную.
— Фамилия? — не отвлекаясь ни на мгновение от экрана допотопного монитора, спросила секретарша.
— Борзяк, — представился я.
С явным сожалением на лице — ну как работать, когда ходят всякие Борзяки, — она отвлеклась от игры и сняла трубку телефона.
— Людмила Юрьевна, к вам Борзяк, — сообщила она, едва удержавшись, чтобы не сказать «какой-то». И пригласила в директорский кабинет, где, можно сказать, в спартанской обстановке, сидела за столом моя ночная гостья.
— Здравствуйте, — сказал я, входя.
— Здравствуйте, — ответила она, — подпишите.
И протянула договор.
Я подписал.
— А теперь здесь, — она положила на стол отпечатанный приказ, согласно которому мне полагался выговор и лишение премии.
Про премию она ничего ночью не говорила, подумал я, и, словно прочтя мои мысли, Людмила Юрьевна пояснила:
— Я лишила вас премии за прошлый квартал.
— И что теперь? — спросил я.
— Ничего. Возвращайтесь домой. Ваша проверка не закончена. Я позвоню.
Она позвонила через неделю.
— Вы свободны сегодня в два часа? — спросила она, поздоровавшись и представившись.
— До пятницы я совершенно свободен, — ответил я.
— Как вы смотрите на то, чтобы пообедать со мной в «Одном моменте»?
— С удовольствием составлю компанию, — ответил я, и подумал, что с гораздо большим удовольствием составил бы ей компанию на свидании, чем на деловом обеде.
«Один момент», наверно, единственное более-менее приличное кафе в Аксае, где можно без шика, но вполне нормально поесть и выпить нормального пива, и именно поэтому народ, привыкший к наливайкам с палёной водкой в качестве главного блюда меню, обходил его стороной. И если вечером там было относительно людно, то днём практически все столики пустовали.
Придя раньше Людмилы Юрьевны, я вообще оказался единственным посетителем кафе. Не успел сесть за стол, как подбежал официант.
— Двойной эспрессо, — попросил я.
— Двойной эспрессо у нас американо, — сообщил он.
— Американо — это вода без кофе, а двойной эспрессо — это два эспрессо в одной чашке, — попытался объяснить я.
— У нас машина даёт только одну порцию.
— Тогда давайте просто эспрессо.
— Что ещё?
— Позже.
— Вы ждёте кого-то?
— Да.
Удовлетворив любопытство официанта, я уставился в экран телевизора, показывающего какой-то музыкальный канал. Изображение было растянуто по всей ширине, и люди выглядели карликами с забавными толстыми ручками и ножками.
Людмила Юрьевна появилась раньше, чем кофе.
— Вы сделали заказ? — спросила она.
— Только кофе.
Подошедший официант положил перед нами меню.
Людмила Юрьевна заказала солянку, телятину с овощами и чизкейк. Я последовал её примеру.
— Я вот чего вас позвала, — начала разговор Людмила Юрьевна, когда официант удалился, — несмотря на то, что проверка не закончена, и ни о какой серьёзной работе речи быть не может, зарплату вы у нас уже получаете. А ничто так не развращает, как халявные деньги, особенно в начале карьеры. Посему я подумала, что вы вполне могли бы отработать зарплату, сделав нашему филиалу сайт в интернете.
— Вы хотите, чтобы я сделал сайт? Но я же не программист и не веб-дизайнер. Я…
— Я видела ваш личный сайт. Такой уровень нас устроит.
— Ну, если так, то я с удовольствием.
— Значит, договорились.
— А каким бы вы хотели его видеть? — спросил я.
— Это я полностью отдаю на ваше усмотрение. Дерзайте. Если мне не понравится, я скажу.
Вернувшись домой, я сел за компьютер, и понял, что ни о каком дерзании речи быть не может. Историю Аксая я знал примерно на том же уровне, что и географию Плутона. Помедитировав на эту тему минут двадцать, я позвонил Людмиле Юрьевне.
— У вас уже есть что сказать? — спросила она, как показалось, с лёгкой иронией.
— Мне нужно у кого-то проконсультироваться, так как я про Аксай толком ничего не знаю.
— Понятно… Найдите Валентину Афанасьевну Никулину. Она должна быть в музее. Знаете, где музей?
— Найду.
— Только вы смотрите: Валентина Афанасьевна — святая женщина, а святым о мирских делах знать не полагается.
— Ну, так я по вашему поручению: создать сайт.
Как и всякий нормальный человек, проживший всю жизнь в Аксае, я понятия не имел, где находится краеведческий музей. Поэтому, немного подумав, решил, что будет проще поехать туда на такси, благо с исчезновением большевизма такси в Аксае развелось больше, чем в советские времена тараканов.
— В музей, пожалуйста, — сказал я, садясь в машину.
— Адрес подскажете? — спросил водитель.
— Не подскажу, — признался я.
— Ну, хоть примерно.
— А вы своему диспетчеру позвоните, может, там кто знает.
Как оказалось, музей соседствовал с Аксайской администрацией. Пройдя по заваленному историко-музейным хламом двору, я вошёл в обшарпанное двухэтажное допотопное здание, где вломился в первый попавшийся кабинет. Там сиротливо скучало несколько человек.
— Здравствуйте, — сказал я, — скажите, пожалуйста, где я могу найти Валентину Афанасьевну Никулину?
— Слушаю вас, — откликнулась женщина пятидесяти лет. Она была неимоверно худой и одухотворённой, и произвела на меня примерно такое же впечатление, как дуб, под которым сидел проездом Пушкин.
— Я к вам вот по какому делу: Людмила Юрьевна поручила мне создать сайт, посвящённый истории Аксая. Мне нужен материал для сайта, и хотелось бы выслушать ваши пожелания.
— Ну, если коротко, — сказала она, и одарила меня более чем двухчасовой лекцией на краеведческую тему. В результате я покинул музей с мешком папок и окончательно засранными мозгами. Но к созданию сайта мне приступить не удалось.
Стоило устроиться за компьютером, как зазвонил телефон.
— Константин Георгиевич? — спросил женский голос.
— Он самый.
— Вас беспокоит секретарь Людмилы Юрьевны.
— Очень приятно.
Людмила Юрьевна просила вас срочно подойти в офис.
— Уже иду.
— Всё, Константин Георгиевич, — сказала Людмила Юрьевна, — Пришёл ваш допуск, так что шутки в сторону. Завтра вы приступаете к выполнению своих обязанностей. А сейчас будьте добры пройти инструктаж. Адрес в направлении.
— О, привет! — обрадовался мне, как родному, таксист. Это был тот же водитель, с которым мы выясняли, где в Аксае музей. — Куда на этот раз?
— В краеведческое отделение библиотеки, — сказал я.
— Во как! У нас и такая есть? — выдал водитель и посмотрел на меня, как на официального представителя Марса на Земле.
— У меня адрес есть, — поспешил сообщить я.
— Ну, с адресом быстро найдём. Однажды мы с одним типом искали дом с зелёным забором и железными воротами (в частном секторе Аксая почти все дома такие), и ничего, нашли. А тут даже адрес.
— Похоже, тебе нравится заниматься поисками.
— А то! Вот так сядет кто-нибудь вроде тебя, и понимаешь, что ни хрена родной город не знаешь.
— Это точно, — согласился я.
— Приехали, — сказал водитель, останавливая машину возле ещё одной дореволюционной избушки, расположенной в районе развалин кинотеатра «Родина». Верхнюю часть избушки занимало, как следовало из таблички, какое-то очередное общество поддержки президента. Филиал краеведческой библиотеки ютился в подвале.
В библиотеке пила чай очкастая грымза.
— Здравствуйте. Мне нужна Савченко Галина Павловна, — прочитал я фамилию в направлении.
— Давай сюда бумагу, — без малейшего намёка на дружелюбие сказала она.
Я дал ей направление.
— Значит, на инструктаж? — спросила она, строго посмотрев на меня.
— На инструктаж.
— Тогда читай помеченное, — распорядилась она, всучив мне помятый экземпляр «Аквариума» Виктора Суворова.
В книге было помечено ручкой: «Читать пролог».
— Ознакомился? — спросила Галина Павловна, когда я положил книгу на стол, прочитав, как сожгли заживо проштрафившегося полковника ГРУ.
— Ознакомился.
— Выводы сделал?
— Сделал.
— Тогда инструктаж окончен.
— Простите, а где-нибудь нужно расписаться о неразглашении? — спросил я.
— А ты веришь в расписки? — язвительно поинтересовалась она
— Честно говоря, не очень, — признался я.
— Вот и мы не верим.
— Понятно.
— А если всё понятно, до свиданья.
— До свиданья.
Желудок показывал время обеда, и из библиотеки я отправился домой, где нажарил и съел целую сковородку картошки. После этого позвонил Людмиле Юрьевне.
— Инструктаж прошёл. Что теперь? — отрапортовал я.
— Теперь приезжайте сюда. Я познакомлю вас с непосредственным начальством.
Я подумал сначала вызвать такси, но решил, что после еды неплохо пройтись.
В кабинете Людмилы Юрьевны меня ждал немного всклокоченный мужчина лет сорока с копейками.
— Кирилл Фёдорович, — представился он.
— Константин.
Мы пожали руки.
— Кирилл Фёдорович покажет вам рабочее место и введёт в курс дела, — сообщила Людмила Юрьевна, и мы с новоиспечённым начальником вышли из кабинета.
— Что вам известно о драконах? — спросил меня ни с того, ни с сего Кирилл Фёдорович, когда мы сели в его машину.
— Практически ничего, — ответил я.
— Прекрасно, — обрадовался он. — Обычно о них пишут такую ерунду, что на глобус не натянешь. Приходится заново переучивать, а это лишние хлопоты, и всё такое… К тому же правда, как всегда, выглядит слишком буднично на фоне мифа, и… — он так и не нашёл, что сказать после «и».
Его речь заставила меня поставить под сомнение вменяемость нового начальника. Когда же мы приехали в какой-то доисторический покосившийся флигель, затерянный в дебрях аксайского частного сектора, и Кирилл Фёдорович сообщил, что мои обязанности будут заключаться в сидении на стуле, или на диване (на моё усмотрение), перед запертой дверью в «спальню», я вообще решил, что попал в дурдом «Снегурочка».
— Дежурить будете ежедневно, с 9 до 6, — объяснял Кирилл Фёдорович, — во время дежурства можете заниматься, чем угодно… В разумных, конечно, пределах. Главное, не покидайте ни под каким видом пост, и не водите сюда посторонних. Желательно, чтобы вообще никто не знал, где находится ваше место работы. Если что, звоните по этому номеру, — он положил на тумбочку с телефоном визитку. — Вот, собственно, и всё. К выполнению обязанностей приступайте с завтрашнего дня. А чтобы было не так скучно, ознакомьтесь для начала с этим, — он положил на стол брошюру без названия. — Книгу из дома не выносить, так что придётся читать здесь. Благо, для чтения времени у вас хоть отбавляй. Кстати, если вы сегодня не заняты, постарайтесь её прочитать. Это понадобится для работы.
«Ладно, посмотрим, как вы мне будете платить», — подумал я, кивая в знак согласия.
— Да, чуть не забыл, объект переходит в полное ваше распоряжение, так что располагайтесь, как дома.
— Понятно, — сказал я, хотя мне ничего не было понятно.
— В таком случае держите ключи, и до свиданья.
— До свиданья.
Когда Кирилл Фёдорович ушёл, я, как прилежный ученик, попытался осилить брошюру, но уже на второй странице понял, что это выше моих сил. Судя по корявости стиля, её написал какой-нибудь доморощенный гений краеведения аксайского масштаба, а судя по содержанию — постоянный пациент психиатрической клиники. Автор брызгал слюной и кидался словесными испражнениями в другого гения местного масштаба, назвавшего его в какой-то статье в «Аксайской брехаловке» (народное название единственной аксайской газеты) академическим синонимом слова «дурак». На мой взгляд, назвавшего вполне заслуженно.
Поняв, что чтение подобной ерунды выше моих сил, я решил обследовать дом. Беглая рекогносцировка заставила меня приятно удивиться. Дом оказался со всеми удобствами: газ, вода, нормальный сортир… В кухне, кроме газовой плиты, была микроволновка, а в ванной стояла стиральная машинка-автомат.
Воодушевлённый открытиями, я решил немедленно здесь обосноваться. В результате остаток дня у меня ушёл на сборы и перевозку разного барахла: посуды, кое-какой одежды на всякий случай, ДВД-плейера (телевизор там был), продуктов, чая, кофе…
Кирилл Фёдорович наведался ко мне на следующий день, ближе к обеду.
— Ну, как брошюра? — спросил он, — всё поняли?
Я хотел сказать «да», но по глазам Кирилла Фёдоровича понял, что на этом разговор не окончится.
— Она оказалась не по моим зубам, — признался я.
— Ладно, в таком случае придётся вас инструктировать лично. Вам не трудно заварить чай?
— Нисколечко, — ответил я по дороге на кухню.
То, что поведал за чаем Кирилл Фёдорович, заставило меня скептически отнестись и к своему психическому здоровью тоже.
— Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему драконов называют хранителями жемчуга? — спросил Кирилл Фёдорович, когда я заварил и разлил по чашкам чай.
— Если честно, то я вообще никогда не слышал, чтобы драконов так называли, — признался я.
— Существует древняя эзотерическая легенда, согласно которой драконы являются хранителями жемчуга, имя которому Знание, или Гнозис. Именно за этим знанием и отправлялись когда-то к драконам доблестные искатели Истины, чтобы, победив в честном поединке, получить одну из бесценных жемчужин из сокровищницы драконов. Поединком же называлось испытание, выдерживая которое, искатель Истины доказывал, что достоин великого дара. Это потом, с приходом христианства, легенда извратилась, и превратилась в истории про доблестных рыцарей, убивавших драконов ради того, чтобы затащить к себе в койку какую-нибудь средневековую дуру. В принципе, это даже и к лучшему. Чем меньше знают о Традиции, тем лучше. Кстати, вам не рассказывали о Традиции? — опомнился он.
— Думаю, что нет.
— Так вот, — продолжил монолог Кирилл Фёдорович, — наша Традиция уходит корнями в те времена, когда на Земле не было ни Стоунхенджа, ни Пирамид.
Однажды Основатель Традиции возвращался из похода домой. Он был воином, и ни о каких драконах не помышлял. Однако судьба распорядилась так, что он встретился в пути с драконом, и сумел дракону понравиться настолько, что тот взял Основателя Традиции на службу в качестве личного телохранителя. Когда же пришло время расставаться, дракон не только подарил Основателю Традиции одну из жемчужин Знания, но и рассказал, что наш мир — и мы в частности — находимся под протекторатом драконов, и примерно раз в сто лет один из драконов приходит к нам с Инспекцией. Тогда же они и заключили с Основателем Традиции договор, ставший основой для Традиции. Ибо с тех пор, согласно договору, хранители Традиции всячески помогают драконам в их инспекции, а те делятся с ними жемчугом.
Со дня на день должна состояться очередная Инспекция, и вам, Константин Георгиевич, выпала большая честь первым встретить прибывающего в наш мир дракона.
— Но почему я? — спросил я, надеясь, что смогу как-нибудь отмазаться от столь почётной и совершенно ненужной мне обязанности.
— Дело в том, Константин Георгиевич, что незадолго до начала Инспекции драконы сообщают нам о предстоящем прибытии. Также они делают запрос на должность помощника Инспектора. При этом они сами находят кандидата на этот пост, и сами тестируют при помощи специального теста. Нам остаётся только вовремя вычислить получившего должность счастливца, обеспечить всем необходимым, и заручиться согласием достойно исполнять возлагаемые обязанности. И если раньше такими тестовыми предметами были мечи в камне, волшебные молоты и Граали, то в вашем случае, согласно требованию времени, тестовым предметом стала папка. Эта папка оказалась у вас, следовательно, выбор драконов пал на вас. Ну, а чем они руководствуются в своём выборе, только им и ведомо.
— Подождите, так что же, выходит, шоу с угрозами, и закос под спецслужбу, были разводкой? — дошло до меня.
— Не только. Во-первых, мы представляем очень и очень серьёзных людей; а во-вторых, нам нужно было узнать, как вы поведёте себя в нестандартных ситуациях. Ведь согласитесь, что встреча с драконом — это не то, о чём можно запросто рассказать друзьям за чаем.
— А вам не приходило в голову, что я просто пошлю вас всех на х…, вместе с вашей Традицией и прочей фигней, и пойду домой?
Я был настолько зол из-за того, что меня развели, как последнего лоха, что готов был поубивать всех собственными руками.
— Не вы первый, не вы последний, — заметил Кирилл Фёдорович. — За те несколько тысячелетий, что существует Традиция, никто не смог отказаться от выпавшей чести быть помощником Инспектора. Нет, вы, конечно, можете отказаться, но я бы не советовал.
— Вы мне угрожаете?
— Ну что вы, Константин Георгиевич! Я — и угрозы… Вы не так меня поняли. Это не я, а вы угрожаете, и не нам, а Инспектору, а они этого очень не любят. Всё. Я вас предупредил, а дальше… — он развёл руками.
Я понимаю, что здесь напрашивается поток саморефлексии страниц на десять печатного текста в духе «быть иль не быть», но никакой саморефлексии у меня не было. Когда Кирилл Фёдорович ушёл, я попросту сел на своё место и уткнулся в томик Роберта Уилсона, который предусмотрительно прихватил утром. Похоже, способ ненавязчиво заставить кандидатов делать то, что надо, у драконов был.

МИТОТА ВТОРАЯ
ГОЛОДАЮЩИЙ СТАЛЕВАР

Свалившись с дивана, я больно ударился локтем, и проснулся.
Мне потребовалось чуть больше недели, чтобы понять, что лучшего места для сна, чем работа, если она такая, как у меня, просто не придумаешь. Тишина, покой, никаких деток под окнами, никаких соседей, никаких воющих сигнализациями машин… К тому же осознание того, что ты не просто спишь, а спишь за деньги, причём платишь не ты, а тебе, придавало процессу дополнительное удовольствие. Несколько раз, правда, я зарабатывался настолько, что оставался на службе сверхурочно, а за сверхурочную работу мне уже не платили, ну да в жизни бывают огорчения и похуже.
Я только-только начал соображать, где я, и почему на полу, когда за вверенной мне дверью сначала что-то упало, затем послышался звук, как будто по телевизору выстрелили из пистолета, затем послышались шаги. Кто-то подошёл к двери, вставил ключ в замочную скважину, отпер замок. Открылась дверь, и из охраняемой мной комнаты вышел мужик… этакая помесь вора-домушника и интеллигента районного масштаба. Среднего роста, щупловатый, лысоватый, лет пятидесяти, одет в клетчатую шведку, летние брюки и сандалии на босу ногу. Лицо хоть и не противное, но совершенно не располагающее. Подозрительное лицо.
— Привет, — сказал он так, словно мы были давними приятелями.
— Простите, а вы кто? — нервно спросил я, вспомнив, что мне совершенно не выдали ничего из того, чем можно обезвредить какого-либо противника крупнее таракана. Приёмами рукопашного боя я не владею, да и особой отвагой не отличаюсь. Так что появление незнакомца, и, возможно, вора-домушника, вызвало у меня сильное и закономерное чувство страха.
— Кто я? — удивился моему вопросу незнакомец. — Я-то дракон. А вот кто ты?
— Какой ещё, на хрен, дракон! — завопил я, автоматически ища путь к отступлению.
— Какой дракон? — на мгновение мне показалось, что он растерялся. — Вот, пожалуйста, моя визитка, — он протянул визитку.
На одной стороны визитки указывалось:
«Соломон Львович Дракон. Действительный Инспектор Объединённого Координационного Совета».
На другой был символ, образованный цифрами 6, 9 и 1. Причём 6 и 9 подобно «рыбкам» Тай Дзи (инь-ян) образовывали круг в горизонтальной плоскости, а единица вырывалась вверх из центра перпендикулярно кругу.
— Я что, не туда попал? — спросил дракон. — Или, может быть, вы не туда попали? Признавайтесь, что вы делаете в этом доме? Хотя, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы спали. Но какого чёрта вы здесь спали? Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! — Оранул так, словно лет двадцать поработал следователем НКВД.
Вопль заставил меня плюхнуться на диван.
— Ладно, оставим вопрос на потом, — уже спокойно произнёс дракон. — Я устал и хочу перекусить с дороги, а посему будем считать, что я — дракон, а ты — мой ассистент. По крайней мере, до тех пор, пока факты не заставят думать иначе. Или ты против?
— Так вы и правда дракон? — пролепетал я, когда ко мне вернулся дар речи.
— Ну, да. А ты думал, что отсюда выползет разящая пламенем крылатая ящерица размером с автобус? — ехидно поинтересовался он.
Именно так я почему-то и думал.
— Ну, и как в таком виде выйти из дома, не говоря о том, чтобы что-либо инспектировать?
— Вы правы, — согласился я с очевидностью доводов.
— Разумеется, я прав, коль я не лев, а раз так, мой верный Санчо, пойдём для начала подкрепимся. Как, кстати, тебя звать?
— Костя.
— Значится, Константин. А меня — Алексей.
— А вы разве не Соломон?
— Соломон, но здесь я инкогнито. Понятно? Ладно, пошли.
— Ты куда? — спросил он, когда я направился к входной двери.
— Вы же сами сказали…
— Что я сказал? И перестань мне выкать.
— Хорошо.
— Запомни, юнга, до конца нашей инспекции для нас работает эта дверь, — сказав это, он открыл охраняемую дверь. За ней клубилась похожая на густой туман мгла, сквозь которую ничего не просматривалось.
— Вперёд, мой друг, — сказал он, и толкнул меня во мглу.
Стоило переступить порог комнаты, как я очутился посреди тротуара достаточно оживлённой улицы. От неожиданности я инстинктивно отпрянул назад, и чуть не сбил с ног дамочку стервозного вида. Она собралась на меня наорать, но, увидев моё лицо, решила не связываться, и, перейдя на быстрый шаг, ретировалась. Итак, я был на слишком широкой для Аксая улице. Дом, из которого меня столь бесцеремонно вышвырнул дракон, исчез, не оставив и следа от волшебной двери. Но хуже всего то, что дракона тоже нигде не было. Почувствовав себя брошенным щенком, я собрался развопиться на всю улицу, но дракон вовремя вышел из торгующего мобильниками магазина.
— Спокойствие, только спокойствие, — сказал он голосом Карлсона, который живёт на крыше, и мне действительно стало спокойней. Я даже смог спросить:
— Где мы?
— В несколько иной модификации Аксая, — ответил он. — Сейчас тебе это ни о чём не говорит, так что поговорим в ресторане. Хорошо?
— Хорошо, — согласился я.
Пройдя по улице метров пятьсот, мы подошли к близнецу Мавзолея. Только вместо «Ленин» на нём было написано «Голодающий сталевар». Судя по виду, «Сталевар» был слишком крут для моего кармана, что и заставило меня нерешительно остановиться перед покрытой ковром мраморной лестницей, ведущей ко входу в ресторан.
— Да ты не бойся. Голодающих сталеваров здесь нет, — попытался подбодрить дракон.
— А там не очень дорого? — краснея, спросил я. — Дело в том, что зарплата у меня через неделю, а денег уже нет…
— Ай-я-яй-я-яй-я-яй, — укоризненно произнёс дракон, — но разве можно вот так, да ещё в первый день знакомства. Я, право, и не знаю…
Я растеряно посмотрел на него.
— Тебя что, не проинструктировали? — спросил он, посмотрев по-отечески.
— Только на тему неразглашения.
— Форменное безобразие… Ладно, это дело принципа, так что слушай внимательно и запоминай. Повторять не буду. Так вот, традиционно считается, что такие, как ты, помогают нам исключительно из бескорыстного желания помочь, без каких-либо намёков на благодарность, не говоря уже о зарплате. В конце нашей совместной деятельности мы дарим вам каждый раз по жемчужине, и каждый раз для вас это полный сюрприз. Такова официальная версия, и, по крайней мере, публично, мы будем вести себя именно так. Как и любая другая официальная версия, это — полнейшая чушь. Но раз она просуществовала тысячи лет, постараемся отнестись к ней с видимостью уважения. А теперь пошли. У нас принято кормить своих вассалов.
Стоило нам подняться по лестнице, как из ресторана выскочил швейцар и, загородив собой вход, с поистине швейцарской важностью изрёк:
— С двуногими нельзя.
Двуногим, разумеется, был я, и от этой фразы швейцара, сопровождаемой тем презрительным взглядом, на который способны только профессиональные жополизы, мне стало настолько неловко, что я готов был провалиться сквозь землю. Ситуацию в корне изменил дракон.
— Молчать! — рявкнул он, глядя сквозь швейцара, как будто того вообще не было.
В мгновение ока швейцар из важного господина превратился в подобострастное пресмыкающееся, угодливо открывшее перед нами дверь.
Не успели мы войти, как подбежал метрдотель.
— Добрый день, господа-с, прошу за мной. Наш лучший столик к вашим услугам.
Если честно, я не особо обратил внимание на обстановку: было не до того. К тому же я не мастер описаний природы и интерьеров, да и кто их сейчас читает? В общем, показной роскошью зал напоминал армянский или азербайджанский дворец времён упадка социалистической эпохи.
Официанта ждать не пришлось.
— Подожди, — сказал дракон, когда официант, положив меню, собрался ретироваться.
— К вашим услугам, — ответил тот, и замер, как вкопанный.
— Давай на своё усмотрение, — распорядился дракон.
— Будет исполнено.
— Так вот, — начал объяснения дракон, — с нашей точки зрения ваша вселенная — это не Мир, а картина Мира в сознании Земли. Так что вы живёте не на её поверхности, а в её сознании. А раз так, то для нас все вы — своего рода плоды воображения. Вы осознаёте себя, обладаете некими степенями свободы, и, тем не менее, вы всего лишь воображаемые образы. И более того, вся та вселенная, которую вы знаете, тоже является отражением реальности в сознании Земли, но никак не самой реальностью. При этом Земля — не единственный воображающий миры субъект. Фактически каждая планета или звезда обладают способностью к осознанию реальности, но их миры недоступны для большинства из вас, так как вы не имеете нужных ресурсов, чтобы выйти за рамки сознания Земли. Как я уже сказал, вы не можете пересекать границу между мирами, однако за пределами вашей реальности существует достаточно много тех, кто может путешествовать среди миров. Вы их воспринимаете как НЛО, маленький народец, ангелов, бесов и прочих якобы мифических существ. Также за пределами вашей реальности существуют те, кто является порождением субъектов более высокого порядка. Мы, например, являемся существами из мира грёз нашей галактики, поэтому можем не только наблюдать за сознаниями планет, но также и вносить в них при необходимости некоторые коррективы. И в вашем случае нам приходится трудиться в поте лица, так как планета ваша слегка не в себе. У неё острый психоз. Она мечется в бреду, и в её сознании одни кошмары сменяются другими. Ваша цивилизация — всего лишь одна из мимолётных картин, правда, в масштабах времени планеты, осознание которой функционирует в несколько ином временнОм диапазоне.
Для того, чтобы тебе стало понятно, сделаем несколько простых вычислений.
Я хотел возразить, что понимаю, о чём речь, но он не стал слушать.
— Для круглого счёта, — продолжал он, — примем человеческий век за сто лет. Срок жизни планет вроде Земли составляет в среднем десять миллиардов лет. Теперь разделим десять миллиардов на сто. Получаем сто миллионов. Другими словами, один год Земли — это сто миллионов ваших лет. Идём дальше. Разделим это число на триста шестьдесят пять, затем на двадцать четыре и два раза на шестьдесят. В результате одна секунда в масштабах времени Земли равна примерно ста годам вашего времени. А ваше рождество Христово по меркам Земли случилось 20 секунд назад. Отсюда и ваша иллюзия стабильности.
Кстати, об эти вычисления разбиваются и уверения тех, кто считает, что стихийные катастрофы являются реакцией Земли на вашу деятельность. Да она попросту ещё не заметила вашего существования.
— Подожди, — дошло до меня, — но если ты работаешь с сознанием планеты, ты должен и функционировать в её временном масштабе. Как же ты тогда функционируешь в масштабе нашем?
— А ты не такой тупой, как любишь казаться, — улыбнулся он, — ты прав, некий планетарный психиатр функционирует в масштабе Земли. Он вмешивается в её сознание, и это вмешательство, разумеется, отражается на её картине мира, создавая некое отражение его персоны, которое вы и воспринимаете как Инспекцию. Ну а я, тот, которого ты видишь перед собой, — всего лишь отражение отражения, функционирующее уже в вашем масштабе времени. И в этом смысле я столь же реален, как ты или всё, что вокруг. Вот только я больше вас знаю, и умею в некоторой степени влиять на окружающую меня картину мира.
— Подожди, но если всё так, как ты говоришь, то ни твоя Инспекция, ни моё в ней участие не имеют никакого смысла, — понял я.
— А это уже как посмотреть. Если в масштабе планеты, то никакого. Но в нашем с тобой масштабе для нас только наша жизнь и может иметь значение, потому что, кроме как нам, она вообще никому не нужна. Сечёшь?
— Другими словами, наша жизнь обретает смысл исключительно потому, что она бессмысленна?
— Сказано в духе подражателя даосам, но верно.
Принесли еду, и мы полностью ушли в поглощение поистине великолепной пищи и прекрасного вина. Закончив есть, выкурили по сигаре.
— Пора, — сказал дракон, докурив сигару, и встал из-за стола.
— А мы что, платить не будем? — удивился я.
— А мы уже заплатили тем, что соизволили здесь отобедать. Как тебе, кстати, обед? — поинтересовался дракон, явно уходя от темы оплаты. В любом случае он лучше меня знал, как себя здесь вести.
— По-моему, просто великолепен, — ответил я.
— Баранина, правда, малость жестковата, но это не её вина.
— В смысле? — не понял я.
— По своей сути баранина — очень капризная субстанция, и она буквально терпеть не может, когда её пытаются в чем-то обвинить. Она может годами таить обиду, но рано или поздно всегда мстит обидчику, заставляя платить по полной за каждое неосторожное слово. Так что о ней, как о президенте, либо хорошо, либо ничего. Лучше, конечно, обходиться без нелицеприятных высказываний в её счёт, но если ты всё же что-то ляпнешь, говори всегда, что это не её вина, и тогда баранина тебя простит. Таков уж у неё характер, хотя, впрочем, это не её вина. Ладно, перейдём от баранины к баранам. Когда у тебя начинается рабочий день?
— В девять.
— Отлично. И не опаздывай. До завтра.
Попрощавшись со мной, он щёлкнул пальцами, и я проснулся на своём рабочем месте. Сначала я решил, что мне всё приснилось, но ощущение сытости и застрявшее между зубами мясо говорили об обратном.

МИТОТА ТРЕТЬЯ
ХЛЕБ-СОЛЬ

К тому времени, когда я на следующий день пришёл на работу, у двери в комнату дракона выстроились все более или менее, как я понял, официальные представители филиала. Из них я знал только Людмилу Юрьевну и Кирилла Фёдоровича. Незнакомцами были тучный мужчина в турецком костюме и застиранном галстуке под цвет того, что он не надел, красномордая дама с талией навыпуск, и три разного уровня страшности девицы в а-ля народных одеяниях. Средняя держала поднос с хлебом-солью и по-американски скалила далеко не голливудские зубы. Короче говоря, картина Репина «Пошлость».
— Ты почему не позвонил? — накинулся на меня Кирилл Фёдорович, едва я вошёл. При этом его голос сорвался на интеллигентский визг, означающий крайнюю степень негодования.
— Согласно вашим инструкциям или согласно ваших инструкций. Извините, не знаю, как правильно…
— Что? — взвизгнул он октавой выше. — Да как вы можете…
В своём негодовании он был настолько смешон, что мне с трудом удалось удержать себя в руках.
— Вы мне сами сказали, чтобы в случае чего я вам позвонил.
— Так какого, прошу прощения, чёрта?..
— Я не позвонил, потому что «в случае чего» — это в случае чего-то неординарного. А если учесть, что я должен был ждать прибытия инспектирующего нас дракона, то прибытие дракона трудно назвать экстраординарным событием.
Кирилл Фёдорович готов был похоронить меня под кучей аргументов, но Людмила Юрьевна не дала ему открыть рот.
— А ведь он прав, — сказала она, еле сдерживая смех, — впредь, Кирилл Фёдорович, давайте верные инструкции.
— Но как же так, Людмила Юрьевна? — жалобно вскричал он. — Я же…
— Вот так, — закончила она дискуссию.
— Ну, ничего. Дракон здесь будет не вечно. Я с тобой ещё разберусь, — прошипел Кирилл Фёдорович театральным шипением.
В ответ я мило улыбнулся. А в следующее мгновение в дверь со стороны дракона вставили ключ. Все, кроме меня, мгновенно отреагировали, выполнив сначала команду в две шеренги становись, — в первой шеренге барышни в костюмах, — затем равняйсь, смирно, и равнение на дверь. Я же стоял в позе вольно чуть сбоку от этого цирка. Прежде, чем открылась дверь, Кирилл Фёдорович успел метнуть в мою сторону суровый взгляд, означающий «стать в строй сейчас же!», но я решил не заметить. С детства ненавижу быть в строю, особенно в пошло-убогом.
Наконец, дверь открылась, и пред нашими очами предстал, зевая и потягиваясь — в точности как Траволта в фильме, где он играет ангела, — сам господин дракон. Вот только одет был поприличнее, чем Траволта: джинсы, футболка, туфли… Да, забыл сказать, что дело было в средине августа, а в средине августа, если кто не знает, в Аксае жаркое лето.
— Чего шумим? Чего негодуем? — спросил дракон, выходя из комнаты.
— Добро пожаловать на донскую землю! — хором произнесли ряженые девицы. — Не побрезгуйте нашим хлебом-солью.
Они собрались и дальше нести заученную наизусть патетическую чушь, но дракон остановил.
— Весьма рад с вами познакомиться, и обязательно уделю всем внимание, но чуть позже. Сейчас прошу меня извинить — дела.
— Да… разумеется… конечно… — ответили разочарованные администраторы.
— Прошу вас, друг мой Санчо, — сказал дракон мне, демонстративно распахивая дверь в свою комнату, — увы, но время к нам неумолимо.
— Куда сегодня спешим? — спросил я, когда за нами закрылась дверь, и мы вновь перенеслись в очередную альтернативную версию Аксая.
— Я — никуда. А ты?
— До пятницы я совершенно свободен, — процитировал я шедевр.
— Тогда пойдём проинспектируем накатывающую силу.
— В смысле? — не понял я. Разумеется, я читал Кастанеду, но поклонником не был.
— А в том смысле, что пойдём куда-нибудь накатим.
Я не то, чтобы хотел накатить, но отказываться от приглашения не стал. В результате мы зарулили в милый, декорированный во французском стиле подвальчик, каких в привычной мне вариации Аксая отродясь не водилось.
— Мне тут сегодня ночью плохо спалось… — начал рассказывать дракон, когда мы устроились за столом и заказали вино и еду. Подмигнув, он придвинулся ко мне и прошептал заговорщическим тоном в ухо, — я вообще не сплю. Никогда-никогда. — Затем вернулся на место и продолжил: — Так вот, чтобы скоротать время, я заглянул в интернет, в библиотеку, и всю ночь читал вашу фантастику.
Должен признаться, я совсем не понимаю восторгов по поводу фантастических произведений, где во главе угла стоит описание техники того будущего, которое для нас стало настоящим. По мне всё выглядит крайне убого, особенно описание громоздких компьютеров 22-го века. Что же до того, что люди задолго до появления ракет или подводных лодок описывали путешествия под водой, или покорение космоса, так тут дело обстоит почти как в старом анекдоте про поручика Ржевского: если есть вода, то почему бы под ней не плавать, а если есть космос, то с чего бы его не покорять? Дракона же рассмешило иное:
— Вот что точно не знает границ, так это ваша самонадеянность. Так, попадая в чужой мир, герой или герои таких, с позволения сказать, шедевров, не только моментально осваиваются на новом месте, зачастую не привлекая внимания аборигенов, но и легко разруливают любые конфликты планетарного масштаба, словно это самое простое из того, что они делали в своей жизни. При этом, судя по поведению героев, большинство из них можно смело отнести к разряду тех неудачников, которые не могут разобраться с мудаком-соседом, наладить отношения с женой и даже починить водопроводный кран. Но ещё круче, чем в разруливании чужих конфликтов, вы разбираетесь в вопросах мироустройства, и даже знаете, какой должна быть вселенная, и ропщете на своих богов за то, что они не хотят исправить, как вы им скажете.
— Честно говоря, никогда об этом не думал, — признался я, — по крайней мере, в подобном ключе.
— А вот поэтому и нужны мы, инспекторы-драконы, чтобы заставить хоть некоторых из вас, пусть на какое-то мгновение, взглянуть на эту хрень с иной точки зрения, — торжественно заявил дракон, изящно промокнул губы салфеткой, и сделал солидный глоток вина.
— Охеренная вещь! — оценил он напиток. — Жаль, что нельзя взять с собой. Так вот, — продолжил он, — неужели ты никогда не думал, глядя на тех же кошек, не говоря о родственниках и соседях, что представить себе не можешь, что творится у них в головах, и какой они видят окружающую реальность?
— Думал, и не один раз.
— А сколько? Два?
Я хотел ответить достойной колкостью, но ничего интересного в голову не пришло. В результате колкостью ответил себе, прикусив язык. К счастью, не очень сильно.
После завтрака дракон решил побыть какое-то время в одиночестве, — драконам это необходимо для нормального пищеварения. По крайней мере, он так сказал. Я тоже был не прочь немного поспать в рабочее время, так что возражать против технического перерыва не стал.
Вернувшись в избушку, я обнаружил приклеенную к зеркалу записку:

«Срочно позвони.
К.Ф»

Мысленно послав его в нирвану, я всё же набрал номер шефа.
— Как дела? — спросил он.
— Пока вроде нормально, — ответил я. — Дракон захотел побыть в одиночестве, так что у меня выкроилась минутка позвонить.
— Очень хорошо. Передай ему как можно деликатней, что завтра мы ждём его на мероприятие. Сначала, как водится, торжественная часть, ну а потом банкет в лучших, так сказать, традициях.
— Хорошо.
— Только на этот раз не забудь.
— Я передам, но он ведёт себя… мягко говоря, неординарно.
Вопрос был разрешён, и я отправился на диван.
Проснулся я от собственного храпа. Вставать не хотелось, но на кухне кто-то беззастенчиво тарахтел посудой, и, скорее всего, этот кто-то был моим начальником. Конечно, в крайнем случае я мог сослаться на то, что это дракон уложил меня спать, в связи с предстоящей ночной работой, но я и так утром почти нарвался, и продолжать в том же духе не хотелось.
Каково же было моё удивление, когда я обнаружил на кухне самого дракона, готовившего микробутерброды и прочие закуски.
— Ты любишь готовить? — спросил он.
— Не очень, — признался я.
— А я люблю, и тебе советую научиться и полюбить. Девчонки просто обожают, когда ты кормишь их чем-то приготовленным своими руками. И это что-то должно быть съедобным. Опять же, когда ты готовишь, тебе не приходится заниматься уборкой. Я серьёзно. У нас сегодня будут гостьи, так что приведи в порядок наше скромное жилище, а заодно и себя.
— Вас завтра приглашают на торжественное мероприятие, — сообщил я, чтобы и вправду не забыть.
— Исключено. Знаешь, почему у вас борются с курением?
— Наверно потому, что это вредно, — неуверенно ответил я, ожидая подвоха.
— Каждая сигарета отнимает у курильщика пять минут жизни. Может, это и много, но любое собрание отнимает значительно больше времени, при этом без малейшего намёка на пользу или удовольствие. И ни одна сволочь не предложит обязать заседателей писать на дверях кабинетов начальников и конференц-залов, что участие в собраниях опасно для здоровья.
— Сказать, что вы заняты?
— Найди приличную бумагу и ручку. И перестань выкать!
— А ничего нет поприличней? — спросил дракон, когда я принёс несколько листов бумаги для принтера и обычную шариковую ручку.
— Даже за деньги, — ответил я.
— Ладно, давай, если это для вас норма.
Сев за стол, дракон начал выводить каллиграфическим почерком, проговаривая текст:
— Милостивые дамы и господа. Позвольте вас поблагодарить за столь лестное приглашение, которое я, к своему прискорбию, не смогу принять в силу обстоятельств, которые требуют от меня следовать определённым правилам, и отдавать все свои силы и время тому делу, ради которого я был прислан в ваш мир…
— Завтра утром отдашь своему начальству, — наказал дракон, вручая письмо.
— А не проще позвонить по телефону? — спросил я, не желая утром тащиться в филиал музея.
— Проще, но по телефону придётся отвечать на вопросы… к тому же письмо… Тебя что, не учили, что посылать людей, куда следует, нужно как можно вежливей и учтивей. И только тех, кто не понимает учтивости, следует нанизывать на острие шпаги.
— Шпаг у нас больше нет, — ответил я.
— Да? И как же вы справляетесь со всяким мудачьём?
— Скорее, они справляются потихоньку с нами.
— Ну, так нельзя. Я понимаю, если бы вы заменили шпаги «Кольтами» или, на худой конец, «Вальтерами», но отменить шпаги в принципе… Тут ты меня извини. Ладно, приступай к уборке. Мы же не хотим предстать перед дамами жлобами. А у нас будут дамы. И чертовски хорошенькие, — после этих слов дракон плотоядно облизнулся.
Девчонки действительно оказались высший класс. Ростов, а вместе с ним и Аксай поистине можно назвать бабницей России. Конечно, есть у нас и страшилки, и просто уродины, но большинство девчонок милы и симпатичны, а многие вообще красавицы. В Голливуде таких не найдёшь. Так что я не от безрыбья так пишу, а потому, что девчата оказались действительно высший класс. Роста они были выше среднего, стройные, но не костлявые. Брюнетки. Одна с длинными волосами, другая подстрижена почти под ёжик, но ей это чертовски шло. Одеты неброско: блузки, в меру короткие юбки и босоножки на средней высоты каблуках. Но главным в них была не внешняя красота, а грация и шарм, присущие от рождения. Вели они себя просто, но при этом каждый их шаг, каждое движение, каждый жест вызывали у меня восторг.
Не знаю, в каких из параллельных Аксаев откопал их дракон, но я бы туда перебрался жить, не раздумывая. Привёл он их сразу после того, как мы привели всё в порядок и накрыли стол в моей комнате. Дракон настоял, чтобы я сначала разложил диван, — обычно он стоял сложенным, — постелил новейшее дорогущее бельё, а потом застелил покрывалом, под стать белью. Бельё с покрывалом он вынес из своей каморки.
— Тебе лишние гости нужны? — спросил он перед тем, как отправиться за дамами.
— Не-а, — ответил я.
— Тогда запри дверь на все засовы и никому не открывай. Сошлёшься, если что, на меня.
Я пошёл запирать двери на засов, а дракон исчез в своей комнате. Вернулся он минут через десять. С дамами.
— Прошу в нашу скромную обитель, — сказал он, распахивая дверь, — конечно, это не пентхаус, ну да, как здесь принято говорить, не красна изба углами. Прошу. Располагайтесь, как пожелаете.
Девчата попытались разуться у порога, но дракон их остановил.
— Ни в коем случае, богини, — воскликнул он, и сам застегнул ремешок на босоножке, который успела расстегнуть одна из дам. — Уж если чему и поклоняться, так вашей красоте, а не напольному покрытию.
— Подошвы грязные, а у вас чисто, — попыталась воспротивиться длинноволосая.
— Привычка разуваться пошла в этой стране от трепетного поклонения коврам во времена среднего социализма, когда ковры служили гордостью хозяев, и по ним нельзя было ступать даже в комнатных тапочках. К ним относились, как к реликвиям. А что до грязи, так с хорошим порывом ветра её в форточку залетает значительно больше. Но довольно об этом. Лучше я вам представлю моего соратника и ассистента Константина, Костю или Костика. В общем, как пожелаете.
Длинноволосую красавицу звали Олей, а вторую — Ниной. Простые милые имена. Барышни протянули точёные руки с прекрасным маникюром — без модного ныне наращивания ногтей, в результате которого руки становятся похожи на когтистые лапы исчадий ада, — для рукопожатия, но я предпочёл их поцеловать.
После знакомства сели за стол. Дракон был на высоте. Он виртуозно обеспечил непринуждённую беседу, ни на мгновение не превращая её в театр одного актёра. В общем, к тому моменту, когда он заявил не терпящим возражения тоном:
— А теперь танцы, — мы чувствовали себя если не друзьями, то очень хорошими приятелями.
Я встал, чтобы включить музыкальный центр, но дракон остановил:
— Ты куда?
— У нас обычно танцуют под музыку, — ответил я.
— Музыку я беру на себя, — сообщил дракон, и хитро подмигнул.
После чего исчез в своей комнате и буквально через минуту появился с настоящим патефоном в руках. Девчонки при виде чуда старины буквально запрыгали от восторга, точно маленькие дети, когда любимый папа вернулся из командировки с гостинцем. Взгромоздив патефон на тумбочку, дракон включил музыку. Звук, правда, был непривычный, но вместо древних балалаечников, а я ожидал нечто в этом роде, заиграло что-то вполне современное, танцевальное. Если честно, я не очень разбираюсь в попсе, и на корчи, как мы называли дискотеку, ходил в последний раз классе в восьмом. Дракон оказался великолепным танцором. Девчата были ему под стать. Ну а я танцевал единственный известный мне танец, которому вполне подошло бы название «говномес».
Когда заиграл медляк, дракон пригласил Олю, а я пошёл танцевать с Ниной.
— А он что, правда дракон? — спросила Нина.
— По крайней мере, по паспорту, — ответил я.
— А не по паспорту?
— Те люди, которые платят мне зарплату, в этом не сомневаются.
— А ты?
— Меня трудно назвать специалистом по драконам.
— Но ты ему веришь?
— Я всем верю до тех пор, пока меня не попросят одолжить денег или дать ключ от квартиры, где деньги лежат.
— А я не могу поверить. Всегда думала, что драконы — сказочные персонажи.
— По мне, так это ты — сказочный персонаж.
— Да? И какой же.
— Сказочная женщина.
— Спасибо.
— Это твоим родителям надо говорить спасибо.
Перед окончанием танца дракон прошептал мне на ухо:
— Они из другого мира, так что можешь не опасаться что-либо подхватить.
А под финальные аккорды он подхватил Олю на руки, и скрылся за дверью своей комнаты. Я хотел поставить другую пластинку, но Нина меня остановила:
— Давай побудем в тишине, — попросила она.
Мы вернулись за стол, выпили немного вина, после чего она спросила:
— А ты тоже дракон?
— Куда мне, — ответил я.
— А кто ты?
— Не знаю… наверно, просто никто. Человек без определённого вида биографии. А ты?
— Ты здесь живёшь? — ушла она от ответа.
— Живу я в квартире в другом конце Аксая. А это — моё рабочее место.
— И как?
— Что как?
— Как работается.
— Ещё не понял. Я с ним второй день.
— И чем вы занимаетесь?
— Ходим по кабакам. Едим, пьём. Он разглагольствует, я слушаю… Короче говоря, я как девочка из эскорт-услуг, только без секса.
— Хорошая работа.
— Не жалуюсь.
— А чем до этого занимался?
— Да так, всякой ерундой.
— Понятно. Ты не обидишься, если я разуюсь? Ноги устали.
— Сделать массаж?
— А ты умеешь?
— Немного.
— Тогда сделай.
— Устраивайся поудобней, и давай сюда ноги.
— Сейчас, разуюсь.
— Я всё сделаю сам.
— Как скажешь.
Она легла на спину и положила мне ноги на колени. Я снял с неё босоножки и почему-то поставил на стол. Когда я приступил к массажу, она закрыла глаза и периодически постанывала от удовольствия. Её маленькие ступни со свежим педикюром были настолько восхитительны, что меня так и подмывало продолжить делать массаж ртом, но я не решился.
— У тебя здорово получается, — сообщила Нина, когда процедура подошла к концу. — Чем теперь будем заниматься?
— Целоваться.
— Целоваться? — переспросила она.
— Для этого есть минимум две причины.
— Да? И какие?
— Во-первых, это лучшее, чем можно заниматься, когда остаешься наедине.
— А во-вторых?
— А во-вторых, я до конца дней не прощу себя, если мы расстанемся, ни разу не поцеловавшись…
…

0 комментариев

Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.