Описание
Жанр: психологическая фэнтези
С самого начала времен человечество живет в долг, расплачиваясь за грехи
праотцов. В отчаянии люди тщетно взывают к небесам, проклиная неведомые силы за свои несчастья. Никто не знает про великое пророчество Владык Хранителей равновесия и Иерархов, готовых любой ценой помешать его исполнению.
В борьбу за власть втянуты несколько сторон, которые и не подозревают о своей роли в этой истории. В игру, где на кону жизнь, оказываются вплетены судьбы самых разных людей, не имеющих понятия, во что они втянуты.
Неизвестно, кто кого использует, на чьей стороне правда. Свершится ли предначертанное, получит ли разочаровавший Владык людской род еще один шанс, или все давным-давно решено и надежды нет?..
Приобрести книгу: www.litres.ru/elena-amelicheva/egregor-obmanutyy-mir/
Характеристики
| Отрывок |
Эта книга не увидела бы свет, если бы не помощь и поддержка самых дорогих и близких людей. Всем большое спасибо! Мужу – за то, что предоставил возможность творить, принимал меня такой, какая есть (далеко не идеальная жена), поддерживал. Ирине Кузнецовой – за безусловную веру, умение тактично донести до «ранимой творческой личности» конструктивную критику (ты всегда будешь моим первым читателем). Татьяне Анатольевне Августовой – Вы мне очень помогли. Саше Хавину, Павлу Куликову, Саше Жемаевой, Ай Рин – за наши бесконечные разговоры. Хорошо, что все вы есть! Спасибо! Посвящается всем необычным людям. Пожалуйста, верьте в себя! Эгрегоры – очень мощные энергоинформационные образования, под влиянием которых находится человечество. Люди являются источниками энергий для эгрегоров. Человек питает эгрегор энергиями своих мыслей, эмоций, страданий. Таким образом, вокруг земного шара существует постоянная энергетическая сеть эгрегоров. К эгрегорам и от них идут две волны: одна – питающая эгрегор, а вторая – отдающая энергию. А. Некрасов «Эгрегоры» Миром правят совсем не те люди, которых считают правителями. Б. Дизраэли Пролог Говорят, звёзды – дырочки в полу рая. Красиво, на первый взгляд. Вот только дырочки эти настолько крохотные, что тем, кто в раю, не видно того, что происходит на земле. Оттуда, с недоступных простым смертным высот, не заметить машину, которая несётся по узкому горному серпантину, разрезая сочный летний воздух. Звёзды слишком далеко. Рай там или нет – не важно. Молитвы водителя, который спасает жену и ребёнка, всё равно не слышны никому. Машина с трудом входит в крутые повороты, рискуя сорваться в чёрную бездну, что окружает со всех сторон. Словно голодный умный хищник, она затаилась и ждёт, терпеливо и жадно, свою жертву. Яркий свет фар выхватывает из тьмы другой автомобиль, перегораживающий дорогу. Развернуться не успеть. Беглецы останавливаются. Оба знают, что надежды нет. Но надеются на чудо. От машины медленно отделяются несколько теней. Водитель вздрагивает всем телом и так сжимает руль, что хрустят костяшки пальцев. Он знает, кто это. И понимает, что будет дальше. Он поворачивается к девушке на заднем сиденье. У неё потухший взгляд, губы искусаны. Его сердце падает. Ледяной холод волной прокатывается по измученному телу. – Я люблю тебя, Катя, – шепчет он, потом касается пухлой щёчки ребёнка. – И тебя, малыш. – Андрей… – всхлипывает она. Повинуясь порыву, мужчина выхватывает пистолет, хотя и знает, что бесполезно, бессмысленно угрожать оружием. – Брось, – раздаётся тихий, безразличный голос. Он везде – в салоне автомобиля, в голове водителя и на самом дне ущелья. Противиться ему не может никто. И рука мужчины, перестав повиноваться, швыряет пистолет в окно автомобиля. Пролетев несколько десятков метров вниз, оружие падает на дно голодной бездны, увлекая за собой шлейф тихо шелестящих камешков. Андрей выгибается дугой, запрокинув голову, и резко обмякает. Изо рта течёт тонкая струйка крови. Сил на слёзы у Кати уже нет. Она жадно вглядывается в личико ребёнка – в последний раз, чтобы запомнить его навсегда. Дверь машины плавно открывается. – Заклинаю тебя, пощади малыша! – Катя вскидывает на мужчину умоляющие глаза. – Пощади… – ее голос срывается. Она с ужасом смотрит, как он наклоняется к ней, подхватывает кружевной свёрток на руки и медленно уходит прочь. Катя даже не обращает внимания на то, что машина сдвинулась с места, она вглядывается во тьму, до последней секунды, пока автомобиль не соскальзывает в пропасть. Огромная бледно-жёлтая луна без малейшего интереса смотрит с тёмно-синего бархата неба на чуждую ей, далёкую Землю. Смолкает ветер. Затихают цикады. Даже природа против того, что произошло. А звёзды всё сияют и сияют в непогрешимой высоте… *** – Мы всю жизнь будем об этом жалеть, – Тихо шепчет женщина. – Катя с Андреем не заслужили такого. – У нас не было выбора, Рита, – мужчина берёт из её рук кружевной свёрток, откидывает уголок и вглядывается в личико малыша. Громкий взрыв на дне ущелья потрясает окрестности. Ребёнок открывает глаза и горько, безутешно, совсем не по-детски плачет. Словно понимает, что стал сиротой. – Не бойся, – По лицу мужчины текут слёзы. – Я сумею убедить его сохранить тебе жизнь. Этот мир слишком долго тебя ждал. Часть1 За окном кружились, медленно падая, резные листья клёна. Деревянный дом поскрипывал, словно вздыхая во сне. Деловито трещали поленья в печке. Где-то в стене тихо шебуршали мышки. Сегодня ему хорошо работалось. Он встал около полудня – ничего не поделаешь, «сова». Выпил чашечку кофе, сидя на крыльце, и в который уже раз порадовался, что переехал за город. Тишина, покой, природа. Что ещё художнику нужно? Только вдохновение. Сегодня и в этом бог ему не отказал. Мазки покрывали холст один за другим. Рука уверенно переносила на картину то, что видело сердце. Он писал уже неделю. Работал, словно в последний раз. Творил. Иногда вставал, отходил на несколько шагов и задумчиво смотрел на горстку людей перед огромной хрустальной пирамидой, пронизанной лунным светом. Это было очень, очень давно. Он знал, что должен написать эту картину, обязан. Хотя и не понимал, почему. Художник закончил её, когда первые лучи рассвета прокрались в комнату. Усталость, всю ночь терпеливо ждущая своего часа, сразу же набросилась на него. Он тяжело вздохнул, чувствуя себя опустошённым и лишённым сил, но поднялся, тщательно вымыл кисточки и аккуратно положил их сохнуть на подоконник, сел перед картиной. И в тот же момент осознал, что не один в комнате. Мужчина медленно повернул голову, удивлённо изогнул бровь, хотел что-то спросить, но… Дыхание прервалось на вдохе, словно весь воздух вокруг внезапно исчез, сердце затрепыхалось в груди, как птица в силках, и он всё понял. Художник собрал последние силы, сумел подняться, превозмогая дикую боль в груди, шагнул к ещё не высохшей картине, упал на колени. Дрожащими пальцами коснулся нижней части холста. НАДО УСПЕТЬ. Глава 1. «Чупа–чупс» Семён торопился. Но не успевал. Он чувствовал это. Как и то, что должно случиться. Это был его дар. Или проклятие. Если нейтрально – способность. Так это любят именовать писатели. Семён это не называл никак. Раньше он старательно пытался не замечать ярких, до боли, вспышек где-то внутри, после которых приходило чёткое знание, где он должен быть. И его подхватывало и несло туда силой, обозначить которую словами он не взялся бы и сейчас. Поэтому не замечать не получалось. Пришлось научиться жить с этим, приспособиться. А потом и найти в этом смысл жизни. Обычно молодые люди больше всего на свете боятся быть как все. Семён же в юности именно этого желал больше всего на свете. Лишь с возрастом, став мудрее, многое пережив, основательно потрёпанный жизнью, он уяснил – хорошо, когда то, что проклинаешь в молодости, в зрелости обозначаешь как счастье. Тогда же он и попал в Центр. Но это было давно. Сейчас он думал совсем о другом. Остановив «Харлей» около небольшого деревянного дома, скрытого ото всех двумя великанами-клёнами, Семён откинул боковой упор и плавно опустил на него мотоцикл. Он выключил зажигание, и мотор, утробно бормотавший на холостых оборотах, затих. Семён прислушался к себе. Сердце тоскливо ныло. Опоздал. Торопиться некуда. Он снял шлем и вдохнул прозрачный холодный воздух – таким он бывает только за городом. Красота и покой. Понятно, почему Влад поселился здесь. Рай для художника. Но как тихо! Слишком тихо. Даже птиц не слышно. Мёртвая тишина. Семён вошёл в дом, уже зная, что найдёт. И всё равно внутри всё оборвалось, когда он это увидел. Влад был мёртв. В широко раскрытых глазах, неподвижных навсегда, словно застыл вопрос: «Как же так?.. Почему сейчас, когда разобрался в жизни, нашёл своё место в мире и мир в себе? Почему именно сейчас?!» Семён тяжело вздохнул, огляделся. Просто и уютно. Минимум мебели – старинная кровать с высокой пуховой периной, колченогий стул перед квадратным столиком и огромный, под потолок, угрюмый шкаф. Простенькие ситцевые занавески в голубой цветочек. Везде эскизы и краски, резким запахом которых пропитан воздух. А в центре комнаты накрытый грубой серой тканью холст. Ткань накинута небрежно, словно второпях. Семён осторожно откинул полотно. Рука дрогнула – от картины не осталось ничего. Всё равномерно залито толстым слоем чёрной краски, лишь внизу узкая полоска осталась нетронутой. Мужчина коснулся её и отпрянул. Мольбы о помощи и крики боли затопили сознание. Яркая вспышка, буквально на мгновение, а потом пустота. Сколько Семён ни пытался, убитая картина больше ничего сказать не смогла. Словно в ней оставались силы лишь на этот последний всплеск… Все следы убийца тщательно уничтожил. И те, что могли увидеть обычные люди. И те, что доступны лишь необычным. Полная стерильность. Это кто же так расстарался? Лихо! И главное – к чему такой педантизм? Судя по силе, снять следы не смог бы даже сенситив уровнем выше Семёна. Да, загадочка! Вот только… Семён прищурился. Кажется, внизу холста на каким-то чудом не залитой чёрной краской полоске что-то есть. Такое ощущение, словно по ещё не высохшей картине провели пальцем. Но зачем? Случайность? Вряд ли. Семён присел на корточки перед телом Влада. Так и есть – пальцы правой руки измазаны краской. Это неспроста. У каждого человека, особенно творческого, есть свои небольшие заморочки, своеобразные ритуалы для привлечения удачи. Начиная от общепринятого актёрского правила сидеть на сценарии перед съёмками, заканчивая «счастливыми» рубашками, трусами, ручками и прочим. Влад не был исключением из этого правила. У него был свой пунктик, совершенно не подходящий творческой личности – чистота. Закончив работу, он неизменно тщательно мыл кисточки и оттирал руки, даже если писал на природе. Семён посмотрел по сторонам – так и есть, кисточки ровными рядками сохнут на подоконнике. Может, он хотел оставить какой-то знак? Конечно, наивно полагать, что Влад написал имя убийцы, но… За долгие годы работы в Центре Семён насмотрелся на всякое, поэтому не удивился бы, обнаружив записку в стиле «в моей смерти прошу винить…». Но записки, конечно, не было. На одежде тоже никаких следов. Пол чист. В карманах пусто. Задумавшись, Семён автоматически взял левую руку Влада. И вздрогнул. На ладони в основании среднего пальца краской нарисован круг с треугольником внутри. От круга вниз идёт прямая линия. И что, этот «чупа-чупс» и есть подсказка? Что он этим хотел сказать? Семён тряхнул головой, но упорядочить мысли не удалось, их попросту не было. Надо будет с ребятами-аналитиками посоветоваться, есть там пара повёрнутых на магии символов. Смутное ощущение, что разгадка придёт, когда настанет её время, его успокоило. Но противно ноющее внутри беспокойство осталось. Семён видел много смертей. Но эта… Что-то было не так. Люди умирают. Это обычный порядок вещей. Но Влад не должен был уходить сейчас, Семён это чувствовал. Его словно забрали силой, грубо нарушая установленный порядок. Причём забрали именно в тот момент, когда судьба дала ему шанс, когда он словно пробудился для чего-то. Чего-то очень важного. Чехия, Яхимов – Я не знаю, как это описать… – лежащая на кушетке девушка нервно затеребила пальцы. – Попробуйте не подбирать слова, Ксения, а говорить первое, что придёт на ум, – тихо посоветовал мужчина. Он сидел напротив неё в кресле и держал в руках включённый диктофон. Девушка послушно кивнула и сосредоточилась на воспоминаниях. – Я в тумане. Он плотный, вязкий и холодный, будто желе. Я чувствую его всей кожей, он везде, я никак не могу понять, где нахожусь. Это место… – девушка помолчала, подбирая точное определение. – Да это даже не место! Жуткое ощущение – словно ты вне времени и пространства. – Не волнуйтесь. Что вы делаете? – Вытягиваю вперёд руки и пытаюсь идти на ощупь. Ладони натыкаются на что-то ледяное. Похоже на толстую стену из стекла. – Что происходит дальше? – Иду вдоль стены и… с ужасом понимаю, что это шар, а я внутри! – Ксения, успокойтесь. Вы в безопасности. – Я колочу руками по стенкам этого шара, кричу, но знаю, что никто меня не услышит. Постойте, тут что-то странное, – она нахмурилась. – В тумане появляется прореха. Вижу чью-то фигуру, но очень смутно, будто сквозь пелену дождя. По-моему, это мужчина. Да, точно. Высокий, худой, в чёрном пальто. У него такой взгляд… – девушка вздрогнула всем телом, свернулась клубочком и обхватила колени руками. – Ксения, вам нечего бояться, это всего лишь сон, помните об этом. – Я знаю, но мне очень, очень страшно, – прошептала она. – Я как кролик перед удавом! Даже пошевелиться не могу… – Расслабьтесь и глубоко вдохните. –– …Я полностью в его власти, ничтожна, как песчинка в пустыне, – не слыша его, продолжала девушка. – А он – ветер, захочет, разметает песок во всё стороны и похоронит меня в кромешной тьме под его толщей навсегда, и никогда больше мне не увидеть солнечный свет, никогда… – Ксения, слушайте мой голос! – заволновался психоаналитик. Рывком поднявшись из кресла, он бросился к девушке и пристально вгляделся в лицо. – Ты слышишь меня? – Я хочу, чтобы туман вновь стал густым, – бормотала она, дрожа всем телом. – Пусть он будет холодным, вязким и противным, только пусть укроет меня от него, пожалуйста! – Всё, хватит! Я считаю до трёх, и ты просыпаешься, поняла? – мужчина положил руку на её плечо и начал быстро считать. – Раз, два, три! Ксения? Ты слышишь? – не дождавшись ответа, он подхватил её на руки. – Проснись же! – Виктор? – Ксения непонимающе посмотрела на него. – Как ты меня напугала! – мужчина положил её обратно на кушетку и дрожащей ладонью вытер испарину. – Ты хорошо себя чувствуешь? – Вроде да, – девушка растерянно пожала плечами. – Но ничего не помню. Что я говорила? – Всё то же самое, – Виктор сел обратно в кресло. – Ты описала сон примерно теми же словами. – Значит, гипноз ничего не дал, – Ксения встала с кушетки и с наслаждением потянулась. – Виктор, мы полгода топчемся на месте. Может, хватит разорять моих родителей? – она усмехнулась. – Никаких логичных объяснений моему сну ты ведь так и не нашёл. – Тем не менее, твои кошмары ни разу не вернулись за эти полгода, – Возразил он. – И ты, конечно, рад записать это на свой счёт, – Хмыкнула девушка. Стянув с длинных волнистых волос резинку, она позволила им рассыпаться по плечам ярким пшеничным водопадом. – В том числе банковский. Улыбнувшись психоаналитику Ксения вышла из кабинета. Оседлав велосипед, Ксения нажала на пендали и подставила лицо прохладному ветру. Дорога домой не заняла много времени. Въехав во двор перед небольшим двухэтажным домом, она прислонила велосипед к стене и быстро взбежала по лестнице. – Я тебе ещё раз повторяю – нам не о чём разговаривать! Меня это не волнует! Нам незачем встречаться. Разговор окончен! Ксения замерла перед дверью, недоуменно приподняв бровь. Чтобы мама, самая уравновешенная, самая добрая на свете, так кричала? Никогда такого не было! Кто умудрился её так разозлить? И что значит «нам незачем встречаться»? Девушка ахнула и тут же прикрыла рот ладошкой. Неужели?.. Она осторожно вошла в комнату, вопросительно посмотрела на маму – высокую, статную, с пышными каштановыми волосами до плеч, и привычно пожалела, что не похожа на неё. Абсолютно всё в матери казалось Ксении совершенным: и огромные, светло–дымчатые миндалевидные глаза, и классические черты строгого лица с небольшим ртом и бровями вразлёт, и грациозные, полные врождённой пластики, движения. А голос… Грудной, сильный, он завораживал, особенно когда она пела. – Ты уже вернулась? – мама улыбнулась, и от уголков глаз разбежались лучики морщинок. Вопрос прозвучал на русском. С самого детства друг с другом они разговаривали только на русском, родном языке матери. Ксения с удовольствием следовала этому правилу. – Мам, я слышала твой разговор. Это то, что я думаю? Если у тебя кто-то появился, то я вовсе не против! Женщина положила сотовый на стол, подошла к дочери и пристально вгляделась в её глаза. – Я тебя когда-нибудь обманывала? Ну, не считая того случая, когда твой попугайчик умер, а я сказала, что он улетел на Гаити вить гнездо с симпатичной попугаихой? Ксения хихикнула и отрицательно замотала головой. – Тогда поверь мне и сейчас. То, что ты думаешь, в корне неверно. – Верю. А с кем ты так ругалась? – С помощником русского олигарха, – женщина пожала плечами. – Требует, чтобы весь этаж в клинике был пуст к приезду шефа. – И он ещё жив? – девушка в притворном ужасе взмахнула руками. – Не может быть! – Да уж, если мы встретимся, одному из нас точно не жить, – пробормотала женщина. Обняв дочь за плечи, она повела её к двери. – Иди, поставь чайник, кофейку выпьем. Расскажешь, что у тебя нового. Едва она закрыла за дочерью дверь, сотовый, яростно жужжа, начал елозить по столу. – Пришло время выполнять обещание, – прошептала женщина, глядя на телефон. – Господи, что же делать?.. Ян не любил стоять на светофоре. Каждая остановка – как препятствие на пути к цели. И всю жизнь так – приходится кого-то пропускать, ждать своей очереди, поступаться интересами, отказываться от желаемого. Мужчина улыбнулся. Так было. Всего год назад. Но один день изменил всю жизнь. Тогда он так же стоял в длинной веренице машин, раздражённо барабанил ладонями по рулю, с тоской глядя сквозь покрытое моросью лобовое стекло на автомобили впереди. Пробка. Наверное, авария. Он вздохнул. Каждую неделю на этом перекрёстке что-нибудь происходит. Заколдованное место какое-то! Знал ведь, что надо выехать пораньше, но сын утром проснулся с ангиной, пришлось бежать в аптеку. Потом жена устроила очередной скандал, уж и не вспомнить, из-за чего. Да ещё пришлось возвращаться домой с половины дороги за документами. Говорят, в этом случае нужно посмотреть на отражение в зеркале через левое плечо, чтобы там чёрт не стоял. Ян улыбнулся. За спиной стояла жена, а это куда страшнее. Он поднял воротник куртки и вышел посмотреть, из-за чего образовалась пробка. – Похоже, стоять будем долго, – мужчина у чёрного «мерседеса» печально усмехнулся. – Верно, – Ян посмотрел на него. Немолодой, среднего роста, ничем не примечательный. Волевое лицо, волнистые волосы с проседью. Вот только глаза – заглянешь в них и… будто из реальности выпадешь. – А самое интересное в это время проходит мимо – пока мы делаем то, что должны, а не то, что хотим. – Тоже верно. Но выбора нет. – Вы считаете? И что, планируете так прожить всю жизнь? Ян пробурчал в ответ что-то невразумительное. В нём поднялась волна раздражения. Кто он вообще такой? С чего решил, что имеет право лезть к незнакомому человеку в душу? – Вы правы. Это не моё дело, – мужчина кивнул. – Но если поймёте, что готовы всё изменить, звоните, – он протянул ему визитку. – Непременно, – усмехнувшись, Ян взял её. Плотная бумага, качественная полиграфия. Витиеватая надпись «Эгрегор». Центр энергоинформационики. Опять секта какая-то. Что-то их развелось в последнее время. Сам не понимая зачем, он сунул визитку в карман. Пробка меж тем рассосалась, как по мановению волшебной палочки. Ян сел за руль. День плавно покатился по рутинному сценарию. Забыв о странном водителе «Мерседеса», мужчина доехал до гипермаркета, припарковался и скрипнул зубами, заметив продавцов у чёрного входа. Опять курят. А в торговом зале, ясное дело, никого. Понятно, что утром в магазине запчастей пусто. Но это не значит, что работать не надо! Он вздохнул, выходя из машины. Перспектива проводить воспитательную работу нагоняла тоску. Вообще, этим мог бы заняться Дима. Бизнес всё-таки общий. Поучаствовал бы для разнообразия в решении проблем, а не только в разделе прибыли, как обычно. Но об этом можно только мечтать. С трудом подавив желание высказать всё партнёру, Ян сел за стол и обвёл взглядом ворох бумаг. Работы часа на три, не меньше. Позволив себе потянуть время, прежде чем приступить к разбору бумажных завалов, он включил компьютер и зашёл в почту. Обычно, ответив на пару писем, Ян настраивался на рабочий лад. Но не в этот раз. Поставки срывались, брак не принимали назад, да ещё и требовали предоплаты за следующую партию. Словно сговорились! «И что, планируете так прожить всю жизнь?» Совсем некстати вспомнились слова мужчины из пробки. – Да уж… – Ян откинулся на спинку кресла. Неужели и правда так будет всегда? Это и есть жизнь? Почему должно быть так? Кто это сказал? Он встал и заходил по кабинету. Накопившиеся усталость и разочарование, давно зревшие внутри, сами собой оформились в чёткое осознание, что необходимы срочные перемены. Дрожащей рукой он вынул из кармана визитку. Не моргая, минуту смотрел на неё. Потом набрал номер. Ответили сразу. И почему-то он совсем не удивился, услышав: – Здравствуйте, Ян. Рад, что вы позвонили. …Мужчина улыбнулся, выплывая из воспоминаний. В такие моменты осознаёшь, что не знаешь сам себя. А в каком шоке была семья! Никто не понимал, что происходит. Ян и сам не мог объяснить свой поступок. Но за год ни разу не пожалел о нём. Он свернул с дороги, припарковался у белого трёхэтажного здания и вновь удивился странному чувству, ёрзающему в желудке. Смесь нетерпения, волнения и радости. Предвкушение. День будет интересным. Иначе здесь не бывает. Ведь йога, массаж, иглоукалывание, психотерапевт, огромный бассейн с аква-аэробикой и многое другое – это лишь фасад. То, чем на самом деле занимается Центр, намного важнее. Ян прошёл по холлу, краем глаза следя за своим отражением в огромных зеркалах. Что ж, наличие тренажёрного зала в Центре неплохо сказалось на фигуре. А вот, кстати, и поклонница. – Ольга, доброе утро, – Он широко улыбнулся светловолосой женщине, отметив про себя, что с каждым днём её юбка становится короче. Та ещё стерва, первые пару месяцев сделала всё, чтобы конкурент, занявший, как и она, должность заместителя директора, был уволен. Но потом, как говорится, похоть взяла верх, и вражда уступила место флирту. – Доброе, – она просияла в ответ. – Шеф просил нас обоих зайти. Он кивнул. Всё бы ничего, но глубоко посаженные глаза, хоть и тщательно накрашенные, портили её. С другой стороны, какая разница, какие глаза, если ноги от ушей? Ян погасил усмешку и зашёл вслед за Ольгой в кабинет. – Богдан Михайлович, доброе утро! – Защебетала она. – Как слетали в Чехию? – Спасибо, Оля. У меня к тебе просьба. Нам новую кофемашину устанавливают, проследи, чтобы не как в прошлый раз. – Хорошо, – изменившись в лице, женщина вышла. – Неделю будет дуться, – пробормотал Ян. – Месяц, – уточнил Богдан. – Когда узнает, что я дал тебе особое задание. – Тогда мне лучше ей на глаза не попадаться. – Да уж… Так, к делу. Ян, недавно погиб один из наших. Он был моим другом. – Соболезную. – Его смерть была… странной, – шеф отвёл глаза. – Собери всю информацию. Отчёт мне нужен завтра. – Но я не следователь. Вы уверены?.. – Уверен. Ты справишься. И, Ян, будь осторожен. – В каком смысле? – В смысле, что Ольга очень злопамятна, – Богдан широко улыбнулся. – А ты о чём подумал? Александр не спал. Он лежал на кровати и молча смотрел в потолок. Боль витала над ним. Затаившись, она терпеливо ждала своего часа. Ей некуда было спешить, ведь рано или поздно он всё равно окажется в её власти. Он тоже это знал. И оттягивал её приход, отыскивая глазами среди изменчивых опасных теней на потолке едва ощутимые колебания, выдающие её присутствие. Александр боролся, но сон всё равно приходил, веки начинали смыкаться, тело расслаблялось, разум отпускал поводья. И она спускалась с потолка, мутной, нетерпеливо колеблющейся плёнкой нависала над ним, пристально, жадно вглядываясь в лицо. С тихим стоном поражения он закрывал глаза. Остатками угасающего, в очередной раз предавшего его сознания он слышал её довольный рокот, не зная, по какую сторону бытия сейчас находится. Боль торжествующе вздрагивала. Она проникала в мужчину и заполняла полностью, бескомпромиссно подавляя сопротивление, не слушая жалоб и не вникая в мольбы о пощаде. Боль устраивалась в нём с бесцеремонностью насильника, устанавливала свои правила и пробуждала, обостряла, доводила до апофеоза его чувства. Воспоминания о Лии, её нежной улыбке, хрупкой грации, бархатном смехе давали Александру крылья. Он взмывал в неведомую высь, зовя её, летел навстречу солнцу – чтобы уже никогда не вернуться. Он догонял её, почти касался тонких пальчиков. Но у боли были другие планы. Крылья рассыпались, и, как ангел, отторгнутый всемогущим небом, он падал на грешную сумрачную землю. И видел искажённое страданием лицо, выгнутый дугой, до дикого хруста, позвоночник, слышал нечеловеческий крик, срывающийся с губ, что обожал целовать. Она уходила. Снова. Он цеплялся, плакал, молил, обещал… Снова. Но некому было помочь. Не было времени. Не оставалось надежды. И он жаждал умереть вместе с ней. Но тело предавало его. Оно хотело жить. Оно выключало разум, отдавалось во власть инстинктов, вытаскивающих Александра из небытия – чтобы ввергнуть в бездну боли. Снова. Урча, она рвала его на части. Поедала живьём. Обсасывала каждую косточку, заглядывая в широко распахнутые глаза и пила, пила его ужас маленькими глоточками, наслаждаясь каждым моментом… Это длилось бесконечно долго. Он был беззащитен перед ней, как младенец. До тех пор, пока не нашёл универсальное обезболивающее. Месть. Из пузатой капли росы, подрагивающей на сочном тёмно-зелёном листе, бил в глаза яркий солнечный зайчик. Девушка улыбнулась. Утренний свежий воздух был переполнен деловитым жужжанием насекомых и жизнерадостным чириканьем птах. Большой, но уютный сад под высоким небом напоминал рай. Его не резали на части каменные дорожки, никто не подстригал деревья и кусты, всё росло само по себе и тем было прекрасно. Так хотела Лия. Это её рай. Свободный, зелёный, залитый солнцем. Лия зажмурилась. Солнце ласково гладило лицо. Она стояла, мягко покачиваясь в такт природным энергопотокам, теряя связь со своим телом, отдаваясь гармонии. Она становилась всем. Ветром, ныряющим с сияющей высоты в кусты просыпающихся цветов. Искрами солнца в ручейке. Стыдливо свёрнутыми листьями тугого бутона, жаждущего раскрыться навстречу бережным ладоням… – Лола, – тяжёлая рука требовательно легла на плечо. Девушка вскрикнула. – Кристаллы, о которых я просил, готовы? – Ещё нет, Александр, – едва слышно ответила она. – Пойдём. Они нужны срочно. – Хорошо, – Лола поспешила за ним. Пузатая капля соскользнула с ненароком задетого листа, и рай, отражённый в ней, разбился на тысячи крошечных брызг… Пригород Парижа Каменная мостовая змейкой стелилась между ухоженных деревьев, похожих на громадные брокколи, и круто взбегала на холм, давая возможность с высоты разглядеть респектабельный район, уютно расположившийся в низине. Между огромных домов, в основном снежно-белых, покрытых красной черепицей, ярко вспыхивали на солнце озёра бассейнов. – Какой из них, Тоси? – глядя на особняки, спросила девушка. – Самый большой, – японец кивнул на роскошный дом, наполовину скрытый от любопытных взглядов высоким, увитым плющом забором. – Ещё столько топать! – девушка капризно закатила глаза и отвернулась. – И всё ради какого-то старья! – Раритета, которому нет цены, – поправил парень, заворожённо глядя на рубиновые искорки, из–за солнца летящие из её тёмно-рыжей копны волос, сбегающей по спине до округлых ягодиц, туго обтянутых тонкими джинсами. – Пойдём. – Для чего он Александру? – не унималась девушка, шагая рядом с ним. – Дэя, нас это не касается. – Почему это? Я на него работаю, поэтому имею право знать. – Если будет надо, он расскажет. – Как же, мечтай! – она презрительно фыркнула. – Мне же интересно! Например, вот кристаллы эти. Что это такое? Я уже вся извелась от любопытства. – Это горный хрусталь, заряженный особым образом, – неохотно ответил Тоси, тщательно подбирая слова. – Он погружает человека в иллюзию, где всё идеально. – Как наркотик, – пробормотала Дэя. – И кто его придумал? – Одна девушка, Лия, невеста Александра и моя сестра. И лучший человек на свете. Она была сильным сенситивом и всю жизнь посвятила тому, чтобы забирать боль умирающих детей, перемещая их сознание в их же мечты. – Сенситив-транслятор? Никогда не встречала! И где она сейчас? – Лию убили. Её изобретение захотели использовать, чтобы зомбировать людей. Она отказалась раскрыть секрет кристаллов, и… – голос Тоси дрогнул. – Извини, – Дэя остановилась и положила руку на его плечо. – Не будем о грустном. Тем более мы почти пришли. – Аукцион уже начался. Надо торопиться. Быстрым шагом они обошли особняк. Тоси запустил руки в тёмно-зелёную поросль плюща. Пальцы пробежались по поверхности стены, находя малейшие выпуклости и впадинки. Через секунду он ловко, будто был ящерицей, а не человеком, вскарабкался наверх и протянул руку Дэе. Проигнорировав помощь, она взобралась сама. Они спрыгнули на пружинящий, прохладный от тени газон и обменялись улыбками. Камеры, цепко выглядывающие нарушителей, словно по команде равнодушно развернулись в другую зону. – Я думала, веселее будет, – разочарованно протянула девушка, отряхивая джинсы. – Ожидала стаю ротвейлеров, как в кино? – Само собой! Подчинить сознание животного – это одно. А с консервными банками, напичканными электроникой, воевать – много ума не надо. – Ты самый болтливый паранорм, которого я знаю! – Тоси, усмехаясь, направился к особняку. – Боевой паранорм! – уточнила Дэя, следуя за ним. – Да уж, заболтаешь до смерти! – Я тебе припомню! – прошипела девушка, проскальзывая в дом через чёрный ход. В несколько прыжков одолев широкую мраморную лестницу, они поднялись на второй этаж. Покрутив головой, Тоси свернул направо. Он потерял счёт поворотам, прежде чем коридор привёл к нужному помещению. Одновременно положив руки на прохладную поверхность двери, они переглянулись. – Это он. И он один, – парень открыл дверь. Войти в кабинет, уставленный коробками, статуями, покосившимися стопками книг и увесистыми канделябрами, оказалось весьма непросто. Дэя осторожно обошла картины, проскользнула между деревянными ящиками с обрывками упаковочной бумаги и с нервным смешком огляделась. – Кладовка какая-то! – Тоси с трудом протиснулся следом за ней. – Кто здесь? – донёсся из глубины помещения глухой голос. – А бардак-то разговаривать умеет! – девушка хихикнула и с любопытством посмотрела на взъерошенную голову, высунувшуюся из-за горы бумаг на столе. – Что вам надо? Кто вы? Как вы вообще сюда попали? – сыпал вопросами мужчина, не без труда пробираясь навстречу непрошеным гостям. Прошло немало времени, прежде чем Тоси с Дэей смогли разглядеть его. Невысокий, в тёмном, мятом костюме с галстуком-бабочкой, он пристально смотрел на них и продолжал задавать один вопрос за другим. – Простите, что побеспокоили вас, – мягко прервал его Тоси. – Мы пришли за Посохом. – Аукцион проводится в другом месте! Здесь вам нечего делать! Нужен Посох – участвуйте в торгах! – Мы не хотим его покупать. Мы хотим обменять Посох на кое-что, что Вам, несомненно, понравится. Вот, возьмите, – парень вынул из кармана чёрный бархатный мешочек, осторожно достал из него цепочку с крохотным кристаллом и протянул мужчине. – Сожмите его в кулаке. – Что за ерунду вы несёте? – тот замотал головой, отступая на шаг. – Не бойтесь. Просто попробуйте. Что вы теряете? – Если попробую, вы уйдёте? – мужчина осторожно взял цепочку, с опаской посмотрел на прозрачный кулон и, помедлив, осторожно опустил себе на ладонь. – Сожмите. И подумайте о том, что… – Тоси замолчал – договаривать не было смысла. Глаза мужчины, сжавшего кристалл, расширились и остекленели. Резко выдохнув, он начал плавно оседать на пол. – Что с ним? – Дэя встревожено нахмурилась. – Он не окочурится? – С ним всё хорошо, – японец подхватил мужчину и прислонил к ящикам у стола. – он в раю. Чехия, Яхимов В горле горький ком. Дышится с трудом. Сердце так колотится о рёбра, словно просит, чтобы его выпустили на волю. Сизый туман рассеивается. ОН смотрит в упор. Кладёт руку на прозрачную стенку шара. Она податливо гнётся. Костлявая кисть с длинными, крючковатыми ногтями жадно тянется вперёд… Ксения вздрогнула всем телом и с криком вскочила с кровати. – Это сон, сон, сон! – как заклинание зашептала девушка. Тело била крупная дрожь. Зубы выбивали дробь, будто её голой выставили на мороз. Хотя и правда почему-то было очень холодно. – Это сон, – повторила она, залезая обратно в кровать и натягивая одеяло до подбородка. Согревшись, Ксения перестала дрожать, но страх не уходил. Ночной сумрак, порождающий в комнате зловещие тени, заставлял вглядываться, как в детстве, в тёмные углы и вздрагивать, гадая, почудилось движение или… – Так, хватит! – нервно выкрикнула девушка, включая ночник. – Истеричка! Она встала, накинула короткий халат и обхватила себя руками. Свет не помог. Стало светлее, но ощущение, что совсем рядом, вокруг, вьётся что-то, с жадностью разглядывает, сжимает удушливые кольца, не прошло. Ксения попятилась, натолкнулась спиной на дверь и, на ощупь найдя ручку, поспешно вышла в коридор. Тут было темно. Но эта тьма, совершенно иная, обыденная, не вызывала страха. Девушка заглянула в комнату матери. Кровать заправлена. Значит, мама ещё в клинике. Ксения прошла на кухню. Ярко вспыхнувшая лампочка заставила её зажмуриться. Девушка открыла холодильник и помотала головой. Нет, есть не хочется. Спать тоже. Вообще, перспектива возвращаться в спальню, в которой чувствуешь себя трёхлетней перепуганной девочкой с бабайкой под кроватью, вовсе не радует. Она потопталась в нерешительности. Нелепо, конечно, но больше всего на свете сейчас хочется оказаться в маминых объятиях… Девушка накинула куртку и вышла на балкон. На улице было прохладно. Огромная луна, прикрытая фиолетовыми тучами, высвечивала небо большой светло-сиреневой лужей и лилась на землю мертвенным белым светом. Обычно мрачная природная готика нравилась Ксении. Но не сегодня. Она нашла взглядом клинику матери. Пятиэтажное здание, похожее на корабль, плывущий по ночному небу, светилось всего парой окон. Наверное, мама сидит в кабинете, утонув в бумагах. Не стоило бы её отрывать от работы, но… Ксения вернулась в комнату, взяла сотовый и набрала номер. Потекли длинные гудки. Нетерпеливо отбивая ногой нервную дробь, девушка нахмурилась. Кажется? Она убрала сотовый от уха и прислушалась. Нет, это на самом деле мелодия с телефона матери. Борясь с нехорошим предчувствием, девушка прошла в её комнату. Музыка стала громче. Ксения обошла стол и ахнула. Её сумка здесь! Телефон, ключи, косметика. И даже ежедневник, с которым мама не расстаётся! Девушка дрожащими руками раскрыла небольшую книжку в чёрном кожаном переплёте и начала нервно перелистывать страницы. Вот сегодняшняя дата. Звонки, отчёты, химчистка… Последнее – беседка, час ночи. У неё с кем-то запланирована встреча в беседке на обрыве? Ночью? Ключей от машины в сумке нет. Что вообще происходит? Ксения быстро оделась и выбежала из дома. Оседлав велосипед, она выехала на дорогу, ведущую за город. Порывистый ветер толкал в грудь, словно пытался помешать, но девушка изо всех сил крутила педали, стараясь не замечать боли в ногах. Когда Ксения увидела беседку – две белые переплетённые арки, венчающие вершину горы наподобие короны, уже светало. Дорога круто пошла вверх. Выбившись из сил, девушка бросила велосипед, решив остаток пути пройти пешком. Стиснув зубы, она дошла до леса, сбегающего с пологой стороны горы, как королевская мантия, и свернула на тропинку. Вздох облегчения вырвался у неё из груди – посреди сосен стояла машина матери. – Мама! – громко позвала Ксения, подбегая к автомобилю. Но он был пуст. – Где же ты? Она поднялась на вершину. Еловые лапы кололи щёки, ноги путались в густой траве, но девушка продолжала идти. Немного отдышавшись, она заглянула в беседку. И здесь пусто. Уговаривая себя, что всё это дурацкое недоразумение, мама дома, просто они разминулись, Ксения сама себе не верила. Предчувствие чего-то ужасного когтями стиснуло желудок, заставляя страх кислым привкусом наполнять рот. – Всё будет хорошо… – как заклинание повторяла она, в глубине души зная – хорошо уже не будет. Обшарив всё кругом, девушка остановилась на краю обрыва. Внизу, с трудом пробиваясь сквозь нагромождения светло-серых валунов, тёк ручей. Сколько раз были здесь на пикниках! Глаза заволокло слезами. Цепляясь за толстые, узловатые корни деревьев, она спустилась вниз и замерла, услышав протяжный стон. Журчал ручей. Шелестели деревья наверху. Сонно чирикали птахи. Показалось? Или просто ветер, скользя по валунам, сыграл злую шутку? Ксения внимательно огляделась. Единственный шанс – посмотреть за огромным, в человеческий рост, чёрным камнем. Девушка обогнула его и ахнула: мама, милая, родная мама лежала, неестественно разметав руки и ноги, на земле! Неужели она упала с обрыва? Как же так? Колени Ксении задрожали. Рухнув на гальку, она поползла к матери. Мелкие камешки, расползаясь под ладонями, резали кожу в кровь. Окровавленными руками она осторожно попыталась нащупать пульс. Прошло несколько секунд, прежде чем жилка под пальцами несколько раз дрогнула. Протяжно выдохнув, девушка достала сотовый. Бешено дрожащие пальцы не желали попадать по кнопкам. Вызвав спасателей, она сжала ледяную ладонь матери. – Дочка… – Мамочка! – Ксения расплылась в улыбке, не замечая слёз, струящихся по щёкам. – Всё будет хорошо! – Не плачь. Выслушай меня. Осталось мало времени. – Не говори так, пожалуйста! – Не буду, – взгляд женщины смягчился. – Но ты всё же послушай. Тебе многое предстоит узнать, когда… если меня не станет. Прости, что скрывала это от тебя. – О чём ты? – Просто слушай. Ты – не обычный человек, дочка. Мне очень жаль, что именно на твои плечи легла эта ноша. Я защищала тебя, моя девочка, как только могла, поверь. Но не уберегла. Ты слишком юная, чтобы решать судьбы миров… – Она устало прикрыла глаза. – Ты думаешь, я брежу. – Чем мне тебе помочь? Только скажи, что мне сделать? – Это я должна была помочь тебе, – женщина горько усмехнулась. Резкие складки прорезали бледное лицо. – Ксения, всегда помни, что я тебя любила, хорошо? – Мамочка! – Всё, во что ты верила, окажется совсем иным. Весь твой мир рухнет. Но ты сильная. Даже не представляешь, насколько! Поэтому верь только себе, родная моя. Береги себя. – она сняла с шеи кулон в виде ключа и вложила в руку дочери. – Девочка моя, найди Посох. Тело женщины обмякло. Ксения свернулась клубочком рядом с ней и закрыла глаза. В голове не было ни единой мысли. Только боль, раздирающая душу в клочья. Пригород Парижа Каждая вещь имеет свой шлейф. Он запоминает всё – любое прикосновение, места, действия владельцев, даже настроение и мечты. И запечатлевает их, как негатив, жадно впитывая эмоции, словно губка, – всё, до последней капли. Чем предмет старше, тем шлейф длиннее, насыщеннее и заметнее. Конечно, лишь для тех, кто в состоянии «играть» с такими тонкими материями. Женщина, входившая в старинный особняк в пригороде Парижа, была как раз таким игроком. Она чувствовала его, буквально ощущала в руках и точно знала – то, что ей нужно, совсем рядом. В том, что скоро это будет принадлежать ей, она не сомневалась. Перед такими женщинами открываются все двери. Вот и сейчас, не обращая внимания на слуг, вытянувшихся по струнке при её появлении, она небрежно сбросила им на руки белоснежное манто и прошла в зал. Алое платье с открытой спиной – авторская работа легендарного кутюрье, тщательно уложенные чёрные волосы, маленькая сумочка, усыпанная фамильными драгоценностями, – графиня де Сенне не привыкла себе в чём–либо отказывать. На шее поблёскивали капельками крови бесценные рубины. От графини веяло опасностью, жестокостью и силой. Она была баснословно богата, могла себе позволить всё. И позволяла. Начиная день кремами, которые специально для неё изготавливали лучшие косметологи мира, и заканчивая покупкой бесценных произведений искусства – частенько по её же заказу украденных из запасников мировых музеев. Коллекция графини могла дать фору любому из них. И лучше, чем кто-либо другой, она была осведомлена о появлении нового раритета на чёрном рынке – потому что платила более чем щедро. Вот и о закрытом аукционе графиня узнала заблаговременно. Но это вовсе не означало, что она должна спешить. В том, что без неё не начнут, сомневаться не приходилось. Конечно, её ждали. Кто-то с нетерпением, кто-то со злобным шипением, кто-то с равнодушной улыбкой. Но никто не посмел выразить свои эмоции, когда она вошла в зал и села в первом ряду, – о мстительности графини ходили легенды. Аукцион начался. Лоты следовали один за другим. Всё это время графиня де Сенне не поднимала глаз от экрана ноутбука. Пока не услышала то, что хотела: – Дамы и господа! Наш последний лот. Бесценная вещь, долгое время считавшаяся утраченной навсегда. Итак, внимание – Посох Мастера! В зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь нервной дробью, отбиваемой ногтями графини. Пауза затягивалась, становясь неприлично долгой. – Господин ведущий, мы увидим Посох СЕГОДНЯ? – язвительно спросила не привыкшая ждать женщина. – Э-э, да… Приношу свои извинения, – лицо мужчины пошло красными пятнами. – я сейчас же уточню у организаторов, что происходит, – Промямлил он и ускользнул со сцены. Зал гудел, словно растревоженный улей. Когда ведущий вернулся, по его лицу было видно, что новости неутешительные. Не в силах поднять глаза на разъярённую графиню, словно опасаясь, что её взгляд обратит его в камень, бедолага промокнул испарину и срывающимся голосом сообщил: – Д-дамы и господа… К сожалению, лот снят с торгов. В самый последний момент. Приношу вам свои извинения от имени организаторов аукциона. – Кем снят? – Разрезал повисшую тишину стальной голос графини. – Я требую объяснений! – Владельцем лота, мадам, – ведущий сделал героическое усилие, посмотрел ей в глаза и затараторил: – Простите, это беспрецедентный случай, я сожалею… Не слушая извинений, женщина резко встала и направилась к выходу с такой скоростью, словно вознамерилась догнать ускользнувший от неё раритет. Нырнув в лимузин, она достала сотовый. Запыхавшаяся свита сунулась было вслед за ней в машину, но графиня в компании не нуждалась. – Вон, – едва слышно обозначила она одними губами, не глядя ни на кого. Дважды повторять не пришлось. Скрипнув зубами, женщина набрала номер. – Я упустила его. Но он ещё здесь, я чувствую. Я его поведу… Знаю. Ты можешь предложить что-то получше?!.. Да, извини, я ещё в образе. До связи. Она прикрыла глаза, застыла, словно прислушивалась, удовлетворённо кивнула. А через пару минут дверь лимузина распахнулась, и на глазах у изумлённой свиты графини из него вышла девушка в воздушном красном платье. Мило улыбнувшись окаменевшим охранникам, она встряхнула каштановыми кудрями и быстро исчезла в толпе. …Утром следующего дня графине де Сенне доставили белоснежное манто, которое она забыла прошлым вечером на аукционе. Графиня была безмерно удивлена — ведь этот вечер она провела в компании очаровательных близняшек нетрадиционной ориентации. *** Под изумлёнными взглядами свиты графини де Сенне, Мария дошла до булочной, свернула за угол и прижалась спиной к стене. Теперь они будут считать свою хозяйку ведьмой, уж точно! Она улыбнулась. Но даже если бы им рассказали правду, они всё равно сочли бы это колдовством. Нормальный человек никогда не поверит, что кто-то может принимать чужой облик без вмешательства потусторонних сил. А ведь всё так просто! «Воспроизвести» кого-то, при совпадении хотя бы основных параметров – роста, веса, телосложения – для сенситива несложно. Нужна только вещь, насыщенная его энергетикой. Конечно, требуются годы тренировок. Но результат того стоит. Несколько часов работы по отзеркаливанию энергоматрицы, и графиню–Марию от настоящей родная мать не отличит. Взгляд девушки затуманился. Вначале, когда Богдан изложил ей цель поездки, она не фыркнула пренебрежительно только из уважения к нему. Приехать на закрытый аукцион, куда пускают только «своих», чтобы выкупить очередной необходимый Центру раритет. Ничего сложного. То, что работать придётся в образе скандально известной богемной личности, делало поставленную задачу интереснее, но не труднее. Получив все инструкции, Мария прилетела во Францию и без проблем вжилась в образ, используя белое манто, позаимствованное на время у графини. Девушка хмыкнула. Похоже, на этом удачная часть, собственно, и закончилась. Связь с Посохом, что вначале ощущалась так явственно, словно он был на расстоянии вытянутой руки, стала ослабевать, когда произошла заминка с лотом. Теперь нужно было отследить Посох с помощью связки. Она закрыла глаза. Людная площадь с фонтаном перестала существовать. Девушка сконцентрировалась на хаотично текущих энергопотоках. Чужие чувства и эмоции, отражённые мыслями и ощущениями, проносились мимо, свивались в бурные водовороты и неслись прочь. Мария заставила себя не замечать их, все силы отдав поиску. Связка, тонкая, как паутинка, начала крепнуть. Девушка вздрогнула – Посох совсем близко! С закрытыми глазами, чтобы избежать внешних раздражителей, механически, лавируя сквозь толпы туристов, она пошла по следу, как ищейка. Посох вёл её за собой, то приближаясь, то вновь отдаляясь. Казалось, ещё десяток метров, и – вот он, родной, попался, но не тут-то было. Нарушая все мыслимые и немыслимые запреты, туго натянутая «верёвочка» вдруг разорвалась и… – Посох исчез! – изумлённо выдохнула Мария. Открыв глаза, она недоуменно огляделась по сторонам. Как такое могло случиться? Обрыв зафиксированной связки с объектом, который ведёт сенситив, невозможен. Это аксиома, не требующая доказательств. Это правило, из которого не предусмотрено исключений. Этого не бывает – потому что такого быть не может, и точка! Даже если предмет уничтожен, к примеру, ядерным взрывом, шлейф останется, и связка будет работать на него, потому что ничто не исчезает бесследно. – Как это?! – Мария заметалась по улицам, вновь пытаясь нащупать путь к Посоху. Но это было бесполезно. После часа безрезультатных поисков, вымотанная до предела, она вернулась в отель, где её уже ждал Богдан. Краснея и запинаясь, она всё рассказала ему. – Он словно растворился в воздухе! – виновато глядя на шефа, девушка развела руками. Конечно, ни Богдан, ни другие не усомнятся в том, что свою работу она выполнила добросовестно. Вернее, попыталась выполнить. Но как же всё это со стороны напоминает халтуру неопытного наивного новичка, запоровшего всё дело и нагородившего в своё оправдание кучу несуразной лжи! – Маша, не переживай, – вопреки её ожиданиям, шеф не стал даже упрекать. – твоей вины тут нет. Даже я на твоём месте не смог бы ничего сделать, – Он сочувственно посмотрел на неё. – Понимаю, ты переживаешь. Попытайся отдохнуть. Ты едва на ногах стоишь. Вернёмся домой, на свежую голову всё обсудим. Мария кивнула и, закрыв за ним дверь номера, прошла в ванную. Мужчины снимают стресс алкоголем, а женщины – горячей водой с пеной и морской солью. Она невесело усмехнулась. Если учесть, что сенситивам нельзя пить, это искажает восприятие, то как же отдыхают сенсы мужского пола?.. Девушка дождалась, когда ванна наполнилась, и бросила в воду пригоршню ароматной соли. Надо думать о хорошем. Она легла в горячую воду, блаженно выдохнула, позволив усталости выйти из тела. То, что нужно после такого дня. Мария изумлённо ахнула. Ведь только сейчас вспомнила о Посохе! Это Богдан поработал, не иначе! Умудрился перекрыть воспоминания так, что и не заметила! Да, дорасти бы до такого мастерства! И всё-таки, куда делся Посох? Костя с сожалением обвёл глазами кабинет. Он мог работать где угодно, хоть в общественном туалете, если тема была интересной. На этот раз исследование поглотило его целиком. Но всё же расставаться с просторным помещением не хотелось. Книжные полки вдоль стен, доходящие до потолка, пестрели названиями книг, которые он и не мечтал когда-либо подержать в руках. Большинство из них были в подлинниках. О существовании некоторых учёные спорили до сих пор, причисляя их к легендам. А о других они так никогда и не узнают… Такой шанс выпадает раз в жизни. Костя вздохнул и вернулся к бумагам на столе. Разложенные веерами распечатки наполовину закрывали записные книжки с пожелтевшей от времени бумагой, исписанной ровным убористым почерком. Он взял одну из них в руки и всмотрелся в кусочек карты, наклеенный на лист. Но из–за мужчины, вошедшего в кабинет, сосредоточиться на работе ему так и не удалось. – Как продвигается? – С переменным успехом, – Костя улыбнулся. – Лия всегда на шаг впереди меня, Александр. К тому же, не хватает информации. Она, похоже, многое держала в голове, не доверяя бумаге. – Это поможет? – мужчина протянул ему чёрный кожаный тубус в человеческий рост. – Неужели?.. – Костя открутил крышку, осторожно извлёк длинную светло-коричневую палку, покрытую замысловатой резьбой, и ахнул: – Так Посох существует! Боже мой, это правда! – Он должен был появиться, когда придёт время. И появился. – Лия была права! – прошептал Костя, не сводя благоговейного взгляда с раритета. – Теперь, если мы найдём камни, то… – Сможем собрать Посох Мастера, или, как его ещё называют, Посох Владык. – А потом? – Не задумывайся над этим. – Вчера я нашёл в дневниках Лии кое-что, что меня смутило, – признался Костя, откладывая Посох. – Похоже, она сомневалась, можно ли, скажем так, играть этими вещами. Могут быть серьёзные последствия, вплоть до… – Ты знаешь, почему я выбрал тебя? – перебил его Александр. – Нет. – В мире много учёных, которые отдали бы всё за такой шанс. Я мог доверить исследования Лии любому из них. Но доверил тебе. Почему? – Не знаю. – Я выбрал тебя, потому что знал, что ты сможешь. – Александр прищурился, пристально глядя Косте в глаза. – Забудь о сомнениях. Сосредоточься на поиске камней. – Хорошо, – Костя послушно кивнул и вновь сел за стол, когда гость вышел из кабинета. Передёрнув плечами, словно скидывая какой-то груз с плеч, он положил перед собой два дневника Лии. Один, призывно раскрытый на вклеенной карте, обещал привести к камням, столь желанным для Александра. Другой, более поздний, исписанный неровным почерком, словно рука девушки не успевала за мыслями, дышал сомнениями и тревогами. Костя придвинул к себе первый, расправил лист с картой и взял лупу. Но глаза сами собой возвращались к прыгающим строчкам второго дневника. Он потянулся за ним, но рука задела высокую стопку других, уже изученных материалов, и они полетели на пол. Он чертыхнулся, присел на корточки и начал собирать рассыпавшиеся записи. Один из дневников, раскрывшийся посередине, привлёк его внимание. Костя взял его в руки. Легенда. С неё Лия начала изучение. Отправная точка. Он расправил помятые странички. Глаза побежали по строчкам… … |
0 комментариев