Описание
Компьютерное фэнтези, современная компьютерная сказка.Молодой программист неожиданно осознает себя рыцарем внутри компьютерной программы, куда поместила его, отсканировав фотографию, влюблённая девушка. И теперь он должен спасти похищенную драконом принцессу.
Вместе с двумя друзьями он отправляется на поиски. Компьютерное пространство – в точности как наше, и лишь присмотревшись, можно увидеть пляшущие в костре псевдосимволы…
Приключений на долю героев выпадает немало — как реальных и сказочных, так и компьютерных. Тут и встреча с бабой-ягой, и блуждания по игровым программам, раскаявшийся колдун и томящиеся в темнице узники. Герои попадают в плен к циклопу, но спасаются благодаря мотопиле «Дружба». Они ночуют среди алмазных булыжников и пересекают пустыню золотого песка, косят доллары косой и сражаются с гигантскими бифштексами, попадают в пыльный лес и превращаются в кентавров…
Иногда в приключения вмешиваются компьютерные вирусы, а также «бог из машины» — влюблённая девушка.
Сам герой, осознав себя компьютерным персонажем, пытается сопротивляться, проявляет самостоятельность, старается выйти из-под контроля.
Роман является первым в трилогии, хотя может рассматриваться как абсолютно самостоятельное произведение. Просто, написав его, автор не смог оставить героя в такой ситуации, и придумал продолжение, еще две книги. Вторая часть написана процентов на 50-60, третья — на 10-15.
Купить книгу: www.litres.ru/sergey-trischenko/falshivye-labirinty/
Характеристики
| Отрывок |
ФАЛЬШИВЫЕ ЛАБИРИНТЫ ЧАСТЬ 1. ФАЛЬШИВЫЕ ЛАБИРИНТЫ ПРОЛОГ Я открыл глаза. Простенькое движение далось с невероятным трудом и по-требовало длительной подготовки – в сознание я пришёл довольно давно, а глаза открыть не мог. Будто слон наступил на веки и никак не хотел уходить. Маленький, тонн на пять. Или на шесть. А я долго пытался столкнуть его ресницами. И, наконец, удалось: слон упал. Или ушёл. Где я? Дурацкий вопрос. Особенно если он риторический. Задавать их в трезвом состоянии не следует. Выходит, я пьян? Это неплохо: протрезвею – и всё исчезнет. То есть появится, исчезать-то больше нечему. Пустота вокруг. Белая сверкающая пустота. Белое безмолвие. Снег? Но не холодно, а жарко. Значит, не снег. Пытаюсь повернуть голову влево, вправо. Не получается. Рукой шевельнуть – тоже нет. Ногой… бесполезно. Можно было и не пытаться: нога тяжелее руки. Ладно. Главное – не паниковать. Сейчас разберёмся. Вернёмся к существующему положению: лежу. Глаза открыты? Открыты. Что они видят? А ничего не видят: белое небо. Или… потолок? Если потолок, значит, больница, палата. Лежал бы в операционной, видел бы врачей или лампы. Значит, палата. И лежу я, похоже, в гипсе, потому не могу шевельнуться. Я скосил глаза. Налево, потом направо. Так и есть: белое пространство в обе стороны. Простыни? Вот только слишком далеко они простираются, до само-го горизонта. Да и не ткань подо мной, какая-то зернистая поверхность. Снег, или… песок. Песок? Белый песок пустыни… Да нет, там белое солнце, а не песок. Белый песок солнца… Я посмотрел в зенит. И там белое. Облака? Вопрос-загадка: сверху белое, снизу белое… где я? Ответ: в сметане. И я – муха. Весело, но не слишком. А кто же я? Ну-ка, проверим: Сергей Леонидов, двадцати пяти лет, холост… К счастью. Работаю на кафедре… Да! Информатики и математики, вот чего. Кафедра ИМ. Или ИиМ. Ну и что? Как из этого вывести моё местонахождение? Подключить профессиональные знания? Топология вмещающей меня поверхности… Тьфу! Бред несу. Но хоть соображаю, что бред. Уже неплохо. Какая тут топология! Плоскость, ровная плоскость. Икс равен нулю. И игрек равен нулю. Всё равно нулю. И сам я равен нулю. Нет меня здесь. И не может быть. И того, что я вижу, не может быть. Может, я всё же перебрал? Послепьяночный синдром. Перебрал и прикорнул на кухне, упираясь лбом в газовую плиту. Оттуда и жар. Строго по анекдоту: говорят лежащему пьянице «Садитесь!», а он отвечает: «Ничего, я постою». Да нет, я трезв. Как стеклышко. Как препараторское стеклышко гигантского микроскопа, под которым лежу… Это фигурально, разумеется: ни под чем я не лежу, ничто меня не давит, разве тяжёлые мысли. Но это фигурально. Где же я? Спрашивать не у кого: вокруг никого. Никого и ничего. Может, я в пустыне? Долго шёл, упал, тепловой удар – отшибло память. Очнулся – гипс. Я снова скосил глаза. В чём я хоть одет? Подходящая одежда для пустыни? Свитер… мой любимый, тёмно-вишнёвый, с рисунком. А что в пустыне носят? Какая там мода, ватные халаты? В небе появилась чёрная точка. Та-ак! Вот и стервятники появились. А я лежу в неподвижности – идеальный объект для питания. Может, я вообще труп? Я принюхался. Вроде не смердит. Зато нос работает, дышит. Но ничего не чует. А рот? Я попробовал закричать, но попытка оказалась безуспешной: звуки не вы-ходили наружу. Они опадали в грудную клетку и скапливались мешающим глотать комком. Может, меня укусил скорпион? Или паук-фаланга? Отсюда и паралич. Точка вверху приближалась, увеличиваясь. Какая-то она странная… На стервятника не похожа. И на стерву – тоже. Чёрт, и в таких условиях я пытаюсь шутить. Правда, шуточки плоские, как окружающая поверхность. Это она влияет: бытие определяет сознание. Вернее, фрактальность бытия определяет фрактальность сознания. Кандидатский минимум я по философии недавно сдал, вот что. Поэтому в мозгах – идеалистико-материалистическая каша. Да это же… летающая тарелка! Тогда уж летающая вилка. Двузубая. Вилка подлетает ближе и трансформируется в конус, нацеливается на меня, зависает, опускается… Есть контакт. Куда?! Брысь! Я захихикал. Прикосновения оказались очень щекотными: тонкое острие пробежалось от шеи по плечам, рукам, залезло подмышки… Я захохотал в полный голос, попутно обрадовавшись, что дар речи не потерян, или восстановился. Но двигаться я не мог по-прежнему. – Эй, вы, прекратите! – заорал я, когда наконечник принялся безобразничать где-то внизу, – ах, вы!… Я добавил пару ругательств, чтобы разрядиться хотя бы таким образом. Это же надо – так издеваться над человеком! – А ну, пошли…! – завопил я изо всех сил, с указанием, куда. Конус исчез. Я выпучил глаза. Смотри, послушались. Вот, оказывается, как надо: я по-слал, они пошли… Понимающие гуманоиды. А дальше? Что-то мелькнуло перед глазами. И стало немного жарче. Я скосил глаза. Свитер исчез. Теперь я лежал в клетчатой рубашке. Миг – исчезла и она. Меня раздевали на расстоянии. Теперь поверю в истории о зло-вредных пришельцах! Прощально мелькнула майка, и я остался лежать абсолютно голый. Изверги! Сейчас кожу сдирать начнут: больше снимать нечего. Оказывается, я действительно лежу на огромном препараторском столе… или препарационном? Да какая разница! Как же они меня похитили? И когда? Почему ничего не помню? Отключи-ли память? В небесах вновь что-то замаячило. Я напрягся. Сейчас что-то начнется… Предмет подплывал ко мне, увеличиваясь в размерах, и я увидел, что это… громадная кисть. Беличья. Или колонковая. Когда-то я в них что-то соображал. Или данное устройство просто похоже на кисть? Кисть, кисть… Где-то я подобную видел. Где? Во сне, в кино, на экране… телевизора? Кисть подлетела ко мне, прикоснулась – мне показалось, я ощутил холодок прикосновения – и я увидел, что становлюсь изумрудно-зелёным. Вот те на! «Зелёные человечки» в своего перекрашивают? «Кисть» продолжала порхать вокруг, как бы в нерешительности. Потом снова прикоснулась. И я стал ярко-красным. Алым. «Не стыдись, ты, пьяница, носа своего, он ведь с красным знаменем цвета одного…» ещё одно касание и я – негр. Как ночь, как вакса, как гуталин. Блин! Я почувствовал, что ледяной ужас начинает охватывать меня. Спокойно, спокойно. Это всего-навсего предположение, этого не может быть! Гнусное предположение, не спорю. Но вполне вероятное. Кажется, начинаю понимать, где я. Память возвращается. Но как попал сюда? Холодок догадки, возникший на затылке, продолжал ползти по телу: про-ник в сердце, спустился под ложечку, заморозив желудок… и ушёл холодить пятки. Душа в пятки ушла? Настолько холодная? Помню, трепался о прошедшей воскресной рыбалке… Только развёл руки – показать, какую якобы поймал рыбу – как Димка Костин щелкнул «Поляроидом». И я оказался здесь. Может, он – инопланетянин? Читал я недавно одну книжонку, там детей с помощью фотоаппарата воровали… то есть снимали копии. Может, и меня так? Если наша техника далеко вперёд ушла, что говорить об инопланетной? Но при чем тогда кисть, такая знакомая, и это перекрашивание… Ах, ты!.. Буря чувств разом забушевала во мне. Я понял, где нахожусь! И что с того, что я понял? Вика! Это её работа. Что она натворила! И я – уже не я. Меня нет. Вернее, я есть, но… Я – внутри графического редактора. Что она предпочитает? Corel Photo paint, Photoshop, Paintbrush? Впрочем, неважно. Что она натворила! Что? Элементарно: взяла мою фотографию – ту самую, с разведёнными руками, – засунула в сканер, превратила изображение в графический файл… и теперь издевается, как хочет. И я ничего не могу поделать. Я лишён возможности двигаться. Самое странное: как я вообще соображаю? Почему ощущаю себя человеком? Хотя… что мы знаем о фотографии? Некоторые первобытные племена до сих пор верят, что «белый человек» фотоаппаратом похищает душу. Да и староверы не хотят фотографироваться… Может, они не так и неправы? Я принялся вспоминать всё, что знал о фотографиях, душах и сканерах, по-ка Вика продолжала издеваться надо мной. О, теперь я оказался в полной её власти! Как она, должно быть, торжествует! Садистка скрытая. Правильно я отшил её. А то было бы то же, но – наяву. Но я и сейчас наяву… И только мысль, что я – не настоящий, а компьютерный, немного помогала. Правда, слабо. Ощущения-то шли вполне реальные. Приходилось стискивать зубы и терпеть. Нет, Вика вообще неплохая девчонка… зря только возомнила, что я обязан в неё влюбиться. Влюбилась сама, мучайся в одиночку, зачем же вдвоем? А теперь я вынужден на своей шкуре прочувствовать всё, на что способна влюблённая женщина. И, главное, я абсолютно беспомощен. В реальной жизни ещё можно уйти, скрыться… её послать, в конце концов. Нет, она неплохая девчонка – повторю, но… На лице, правда, черти горох молотили. Конечно, с лица воду не пить, и всё же… Вдруг придётся? За неимением другой тары. Главное, он там, то есть я там – и не подозревает, что я здесь. Не знает, что я мучаюсь и страдаю – и физически и морально. А если пока не слишком, то скоро начну по полной программе. По той, какую напишет Вика. Вика – хороший программист. Замечательный. Что называется, от Бога… или наоборот. С компьютером Вика творила чудеса. Я сам восторгался её оживающими заставками, не говоря о более серьёзных вещах, понять и оценить которые может только истинный программер. А теперь мне придётся в полной мере ощутить на себе мощь Викиного таланта. Пусть не мне, а моему электронному двойнику… Стоп-стоп-стоп. Что-то я перезаразмышлялся. Кто двойник, а кто – оригинал? От осознания того, что я являюсь электронной копией живого человека, существующей где-то в виртуальной реальности, занимающей энное количество ячеек оперативной памяти, я не перестаю ощущать себя самим собой, то есть Сер-геем Леонидовым, двадцати пяти лет… ну, и так далее. У меня полностью сохранились моя память, мои ощущения – я потрогал языком недавно сломанный зуб: неудачно разгрызал орех, – мои привычки и знания… Вика между тем продолжала меланхолично издеваться надо мной: сделала серым в яблоках и принялась методично заштриховывать. Как бы подчеркивая, что я – серость. Но это её личная точка зрения, иногда озвучиваемая. Зачем тогда влюблялась? Облагородить захотела? Вот теперь и облагородит: сделает таким, как хочет. «Ну, хорошо, – размышлял я, – поиздевается она надо мной, а потом? Со-трёт файл – и поминай, как звали? Был я – и не стало. Весёленькая перспектив-ка… Может, следовало больше обращать на неё внимания? Или, наоборот, меньше? Но куда же меньше?!» Я вздохнул. Что можно сделать в моей ситуации? Пошевелиться нет возможности. Кричать? Не докричишься: нет в графических редакторах звуковых вставок. Это не Word и не Power Point. Вика что-то решила: я с удовлетворением заметил, что серый цвет исчез. Уже радует. Но с телом начали происходить удивительные вещи. Сначала её стараниями я превратился в какого-то урода – я это понял по судорожным перекашиваниям лица, строящим гримасу за гримасой. Да и тело трансформировалось: ноги то вытягивались, превращаясь в длиннющие ходули, то сжимались, пародируя Чебурашку. Но потом Вика занялась любимым занятием: стала лепить из меня сказочного принца, свой идеал. Она, бывало, на любом свободном листке этих принцев рисовала, в плаще и со шпагой. Я почувствовал, что плечи у меня раздвигаются на невероятную ширину – и сразу вспомнил поговорку «косая сажень в плечах». Мышцы разрастались, словно у патентованного культуриста. Куда там Арнольду Шварценеггеру! Пусть отдохнет, малыш. Потом она перешла ниже… Если бы я мог покраснеть, то покраснел бы с удовольствием – может, полегчало бы. Во всяком случае, кровь бы прилила к лицу, отливая от… Что ты делаешь – я ходить не смогу! Я же буду спотыкаться на каждом ша-гу! С тележкой ходить придётся, для перевозки кислородных баллонов! Остановите эту сексуальную маньячку! Ф-фу! Наконец её вразумило. Она просто развлекалась, мечтала. А теперь образумилась. Правда, на мой взгляд, дала крен в другую сторону… Тьфу! Ладно, потом разберёмся. ВСТУПЛЕНИЕ Вика задумалась. Что бы ему ещё пририсовать? Крылья, как у эльфов? Или рога, как у дьявола? Нет, пожалуй, хватит. Практически идеальный вариант. Вот если бы он выглядел таким на самом деле! Да был бы послушным… каким будет по программе. Теперь его надо одеть! Как же одевались рыцари? Перчатки, латы, шлем, забрало… Ах, нет, это потом, а под латы? Кружевное жабо, атласная курточка, бархатные штанишки… А теперь можно и латы. Что ещё? Вика подумала немного и пририсовала на поясе длинный меч, украшенный бриллиантами. Вроде всё. А теперь – основное. Или главное? Вика вздохнула, последний раз оглядела фигурку Сергея на рабочем столе и щелкнула мышкой на кнопке «Анимация». Фигурка задвигалась, забегала по листу и затрясла сжатыми кулачками. «Интересная программа!» – подумала Вика. Сюда она не влезала, целиком полагаясь на создателей аниматора. Она с удовольствием брала готовые блоки чужих программ, когда было лень разрабатывать собственные. Зачем изобретать велосипед, если имеется готовый? ПРИНЦЕССА Боже мой, во что она меня вырядила? Кружавчики, панталончики… И это – под боевые латы? А вспотею, что делать? Атлас плохо впитывает влагу. Сукно, сукно – вот боевая одежда! чёрт, где достать нормальные шмотки? И ведь не слышит, не видит, не соображает. Сколько ни бегай, ни тряси кулаками – тупо смотрит и думает о чём-то. Откуда у современных девчонок жуткая тяга к сред-ним векам? Рыцари, дамы, турниры… И в фэнтезях этих – будущее описывают, а всё одно: мечи, кинжалы, шпаги, копья. Надёжнее, что ли? Без электроники, без отсыревающего пороха. Меч дурацкий. Побрякушек сколько на рукояти – того и гляди, алмазами руку исцарапаешь. Надо его выкинуть, или выковырять камушки, чтоб не мешали. Тьма окутала меня и долго-долго не хотела размываться. Светились одни бриллианты, но в их бледном свете я не мог видеть дальше носа, а он у меня, не в пример Викиному, короткий. Я в буфере обмена, скорее всего. Куда она хочет меня сунуть? А с мечом в темноте себя уверенней чувствуешь. Надёжнее. Не один – вдвоём. Погоди! Может, она ещё и золотую корону нарисовала? Возилась чего-то с головой… Я пощупал рукой. Так и есть! Я содрал корону с головы и зашвырнул в темноту. Хорошо хоть гвоздиком не прибила. Яркий солнечный свет ударил по глазам. Я зажмурился и закрылся свобод-ной рукой, продолжая сжимать меч правой. – Рыцарь, что с Вами? – услышал я мелодичный голосок. – Вам плохо? Отняв руку от глаз, но продолжая щуриться, я повернул голову на звук, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Прекрасная принцесса стояла рядом со мной, и в её лице лишь отдаленно улавливались отдельные Викины черты. Ни единой веснушечки на аккуратных розовых щёчках. Лилейно-белое личико обрамляют чёрные брови. Под ними глубокими озёрами распахиваются большие-пребольшие васильковые глаза. Маленький аккуратный носик венчает красные коралловые губки. Белокурые локоны, перехваченные ажурным золотым обручем, спадают ниже плеч. А в центре обруча сверкает огромная алмазная диадема. Платье – или как назвать это пышное одеяние: мантия, мантилья? (я не специалист от кутюр) – до пят, тоже усыпано сверкающими бриллиантами. Не принцесса, а алмазная буровая коронка! Правда, коронки делают из технических алмазов, а они тёмные и не блестят, но по сути! Пуда два на ней бриллиантов, не менее. – Нет, всё в порядке, принцесса, – галантно поклонился я, – просто слишком долго находился в буфере обмена, глаза привыкли к темноте, а тут – резкий свет… – В буфере? В каком буфере? – переспросила Вика-принцесса, подходя ближе. – Вы были в плену? – В каком плену? В буфере обмена графического редактора… или куда она меня спрятала? – Кто, злая колдунья? Я растерялся. Кто-то из нас двоих явственно косил под идиота. А может, это вовсе не Вика? Да вон её родинка на левой щеке! Родинку она оставила. На-верное, потому, что я кому-то из ребят как-то сказал, что родинка – единственное, что мне в ней нравится. Сознаюсь, грубо сказал, в сердцах, но что оставалось делать, довела она меня своими вздохами да полунамеками. Ну не нравилась мне Вика! И сейчас не нравится. Слишком кукольная красота. Пересластила Вика свою копию, пересластила. Чуть сироп со щёк не капает. Но что она говорит? Она что, не соображает, что нарисована… м-м-м… А ведь не соображает. Вика ведь не себя оживила в компьютере, а создала принцессу в своём обличье. Создала и вложила в неё определенную программу, в которой не оставила ни кусочка прежней жизни. Только короли, принцессы, балы, рыцари… Меня слегка замутило. Но мысль о злой колдунье понравилась: хороший выход из сложившейся ситуации. Во всяком случае, из сиюминутной. Что, если подыграть? – Да, принцесса, – я поклонился снова. – Злая колдунья Акив похитила меня далеко-далеко отсюда, когда я оторвался от свиты, охотясь за золоторогим оленем, в которого она превратилась. Она заманила меня сначала в дремучую чащу, а потом в болото, где мой конь завяз. Из-под воды вылетела тысяча крылатых демонов, которые окружили меня со всех сторон и захотели пленить, – я плёл, нимало не задумываясь над смыслом произносимых слов, заботясь лишь о складности, непротиворечивости повествования и плавности речи. – Но я отбился от всех, и если бы колдунья не наслала дремучие чары, от которых я моментально уснул, они ни за что не схватили бы меня… Принцесса смотрела широко раскрытыми глазами, чуть меньше приоткрыв рот. – Я дрался, как лев! – вскричал я и положил руку на эфес меча, сверкнув невыковыренными бриллиантами. – Убитые демоны валялись сотнями, болото стало сушей от их тел… а потом снова болотом, но уже кровавым, от вытекшей крови. Но злые чары паучьими тенетами охватили меня, и я не мог пошевелиться. Она схватила меня и заточила в темницу, – я понурил голову и едва не всхлипнул: так стало себя жалко. – Я просидел там три месяца, на хлебе и воде… – я прикусил было язык: такое тело, которым я владел сейчас, несомненно, можно получить только после строгой трехмесячной диеты из хлеба и воды. Правда, если хлеба дают вдоволь, то можно и поправиться… да и латы скрывают детали организма. Но принцесса не замечала логических несоответствий в рассказе – для неё он звучал истинной музыкой, всё шло в такт исполняемой партитуры. Она смотрела на меня с таким восторгом, что я не обеспокоился необыкновенной лёгкостью, с какой вылетала из меня вся словесная чушь. И продолжал, окрылённый вниманием принцессы: – Колдунья хотела, чтобы я женился на ней… Но я отверг её безобразные притязания! И сегодня она разозлилась на меня и запустила в лицо волшебным фартуком. Он и перенёс меня сюда, – скромно добавил я. – Даже не знаю, как… – Удивительная история, – произнесла принцесса. – А я гуляю тут… с мамками и няньками, – она указала на толпящихся в отдалении пёстро разодетых женщин. – Надоели они мне. Ни одного рыцаря рядом, такая скука. – Ни одного? Досадное упущение, – заметил я. – Да где их возьмешь? – посетовала принцесса. – А если дракон прилетит? – в шутку предположил я. – Кто тогда защитит тебя, о принцесса? – У нас о драконах давно никто не слышал, – отмахнулась она и вдруг по-бледнела, глядя мне за спину. – Ой! Я обернулся. Из-за дремучего леса, неспешно помахивая чёрными кожистыми крылья-ми, вылетал трёхглавый дракон. Изумрудно-зелёного цвета. Сочетание чёрного и зелёного показалось мне чрезвычайно вульгарным. Мамки и няньки, завидев дракона, подняли дикий визг и кинулись врассыпную. Но дракон, разумеется, не обратил на них ни малейшего внимания. Его взор привлекла сверкающая новогодней ёлкой принцесса, и он устремился к ней. «Одевалась бы нормально – проблем бы не было!» – подумал я, выхватывая меч. По моему личному мнению, драконы, словно сороки, в первую очередь обращают внимание на блестящие вещи. Поэтому принцессы сами виноваты в том, что их воруют драконы. Ведь ни одной скромно одетой девушки ни один дракон не похитил. Во всяком случае сказок о таких случаях не встречалось. Размышляя об этом, я выдвигался вперёд, заслоняя принцессу. Делал это я, скорее, по собственному желанию, а не повинуясь управляющей программе. Как бы там ни было, а женщин положено защищать. Особенно когда в руках меч. Дракон приближался, рыская из стороны в сторону, словно отыскивая, в какую точку на моем теле лучше вцепиться. Принцесса спряталась за меня и тоже совершала какие-то телодвижения – должно быть, тряслась от страха. Я взмахнул мечом, дракон изрыгнул троекратное пламя, что-то толкнуло меня в грудь, ударило по голове – может, он зубами, как ядрами, стреляет? Последнее, что я услышал, был душераздирающий вопль принцессы… КОРОЛЕВСКИЕ РАЗБОРКИ …Когда я поднялся, ни принцессы, ни дракона поблизости не оказалось, лишь на горизонте чернела быстро уменьшающаяся точка. А по полю бежали свирепые стражники. Они грубо схватили меня, встряхнули и скрутили, мигом отобрав меч. «Профессионалы, – подумал я, – дело знают…» Поэтому решил не сопротивляться: себе дороже. Я ведь не знаю, насколько хорошо владею мечом – что «забила» Вика в мою программу? Пусть я в детстве немного фехтовал, но профессионально не занимался. Да и куда бежать, даже если раскидаю всех? За рамки экрана не вырвешься. Но совсем остаться безучастным к своей судьбе я не мог, и потому про-бормотал: – За драконами бы лучше следили! Где вы были раньше? – Это он! – завопили мамки и няньки. – Он заодно с драконом. Заговаривал принцессе зубы, а потом не стал её защищать! – Что вы мелете! – рассердился я. – Я знать не знаю вашего дракона! И тут я заметил странный отсвет в траве. Какие-то переливы, игра огней… Обрывки платья с бриллиантами? Я нагнулся, преодолевая сопротивление отчаянно упирающихся стражников, и поднял из травы большой алмазный коготь с частью кости и обрывком кожи. Из разреза сочилась чёрная кровь. – Видите! – воскликнул я. – Я ранил его мечом! – Король, король! – зашумели вокруг, и я увидел приближающегося седенького старичка, которого поддерживали под руки дюжие воины. – Где моя дочка? – прошамкал он. «Какая дочка? – удивился я, но вслух не произнёс. – Тебе лет девяносто-сто, а ей – восемнадцать-двадцать». Будто услышав мои слова, король принялся бурно молодеть: спина его распрямилась, седина исчезла, в походке появилась молодцеватость… – Где моя дочь? – громогласно провозгласил он, отстраняя поддерживающих его слуг. Никто не удивился метаморфозе, происшедшей с королем. Должно быть, такие превращения были в порядке вещей. Может, я был прав, рассказывая принцессе о злой колдунье? Только адресочком ошибся… А может, Вика поняла нелепость предыдущей ситуации и изменила внешность короля на ходу? Едва промелькнула эта мысль, как король снова сгорбился, постарел и прошамкал: – Где моя внучка? «Ага, она опять поменяла сценарий! – догадался я. – Пытается логично обосновать разницу возрастов короля и принцессы. Видимо, королю предстоит сыграть немаловажную роль, и дряхлость его имеет особенное значение…» – Какого чёрта? – произнёс король, вторично молодея. – Где моя дочь? «В общем, она вполне может быть и дочерью, – лихорадочно зарассуждал я, – если даже ему девяносто, а ей двадцать. В семьдесят лет иные мужики ещё могут быть мужиками…» Король, будто услышав мои рассуждения, приободрился. – Где моя дочь? – повторил он. – Отвечайте! – Ваше величество! – бросилась перед ним на колени старшая из мамок-нянек. – Не вели казнить, вели слово молвить! – Говори! – милостиво кивнул король. – Вот этот, – старшая мамка-нянка злобно покосилась на меня и ткнула в мою сторону острым пальцем (куда драконьему когтю! Палец намного острее) – работая на пару с драконом, похитил нашу принцессу! – Отрубите ему голову! – сказал король. – А потом посадите в темницу. – Ваше величество! – взмолился я. – Я бедный странствующий рыцарь (я не стал повторять байку, что рассказывал принцессе, посчитал, что король должен быть умнее), в болотах потерял коня, вышёл из леса и встретил принцессу. Я хотел попроситься на службу к Вашему величеству. Король размышлял недолго – если размышлял вообще. – Хорошо, – кивнул он, – всё равно кто-то должен идти выручать принцессу. И что нам проку, если он будет сидеть в темнице? Объест ещё – вон здоровенный какой… Пусть отправляется на поиски принцессы! – распорядился он. – И с ним, – король повернулся к стоящему за спиной угрюмому темнокожему верзиле, – отряд лучших воинов! – Воины в разъездах, – пробурчал верзила, – посылать некого. Локальные конфликты… – Ну, найдите кого-нибудь из свободной смены, – распорядился король. Он совсем не выглядел убитым горем. Можно подумать, что принцесс у него – пруд пруди. А что, вполне возможно. Как у царя Соломона: тысяча жён – и столько же детей. Почему нет? Королевство богатое, не отощавшее… то есть не захудалое, принцессы родятся пачками – что ему потерять десяток-другой? А, с другой стороны, он уверен, что её спасут – вон сколько героев кругом, и каждый губы раскатал на полцарства, причитающееся за спасение… Но я ошибся. Рыцари не устроили страшнейший гвалт, крича: «Я поеду! Я поеду!», не принялись выстраиваться в очередь и писать мелом номерки на ладонях… или на латах? – чтобы никто не сжульничал. Они даже не стали бросать жребий, чтобы выяснить, кому первому отправляться за принцессой. Стояли и смотрели молча. Неужели принцессы здесь не котируются? Или рыцари настолько дисциплинированы, что без санкции короля – никуда? Ни в огонь, ни в воду? Хотя где гарантия, что прикажи король – и кинутся? Это собаки своё дело знают и поднимают лай без приказа, а подчинённым обязательно нужно согласование с начальством. Зато мне согласования не нужно. И принцесса не нужна. Зачем плясать под Викину дудку? Я же прекрасно понимаю, что таков сценарий: похитили принцессу, я иду её выручать, потом женюсь… Меня замутило. Но не блевать же королю под ноги? И я сдержался: рыцарь я или не рыцарь? «А идти придётся, – подумал я, – особенно теперь. Или в темницу, или за принцессой… Выбора нет. Эх, Вика…» Я-то и собирался устроиться к королю на службу – а куда деваться в случившихся обстоятельствах? Быть вырванным из своей реальности и попасть в иную… Кем я мог здесь стать? Придворным математиком? Звездочётом? Механиком? Или школу для детишек открыть – и учителем? Нет уж: если меня сделали рыцарем, надо им оставаться. А рыцари всегда нанимались к королям на службу, испокон веков. Идти выручать Вику… Только в её бредовом сознании могла созреть эта мысль! Так подкузьмить! И, главное, никуда не денешься… или денешься? Можно ли изменить программу изнутри? Если бы я мог увидеть листинг! А как осуществить управляющее воздействие? Как понять, что чему соответствует? Ведь всё окружающее – всего-навсего набор символов, операторов, команд. Где найти ехе-файл? Изменить что-нибудь… Может, нарвать травы? Ладно, в другой раз. Сейчас могут неверно понять падение на колени. По-думают, выпрашиваю что. Изменить программу попробуем позже, а пока придётся выполнять чужую волю. Идти выручать Вику! Хотя какая она Вика, когда ничего не знает про буфер обмена? Вика основательно поработала над принцессой, стерев всякие упоминания о собственной личности. То есть получается, что принцесса – не Вика. А это меняет дело. Вику бы я выручать не пошёл. Да-да, вот именно! Спасёшь её, а она в меня влюбится… ещё раз. А интересно: если она влюбилась в меня в реальном мире, а я её спасу здесь, то что получится: влюблённость в квадрате? Или минус на минус даст плюс? То есть Вика избавится от влюблённости? И где, здесь или в реале? Но это лишь в том случае, если влюблённость была отрицательной. А если нет? Плюс на плюс – он плюсом и останется. Я было начал выводить уравнение влюблённости, но вовремя спохватился: король-то ждёт! Откашлявшись, я промолвил, поднимая алмазный драконий коготь: – Ваше величество! Мы пойдем по кровавым следам! Я убью дракона и освобожу принцессу! – Вот речь, достойная настоящего рыцаря! – провозгласил король и добавил, понизив голос: – Надо было убить его сразу. Не пришлось бы никуда идти… «Соображает! – восхитился я. – Не дурак. А внешне и не скажешь…» А вслух произнёс, пытаясь оправдаться: – Оружие неподходящее: копья у меня нет. Обычно я прикалываю хвост дракона к земле, а затем добиваю мечом. И коня нет. А дракон высокий, не дотянешься. Поэтому он сбил меня с ног и унёс принцессу. Он не хотел сражаться. Это трусливый дракон, я с ним легко справлюсь. – Тебе дадут и коня и всё необходимое. Проводите его к оружейнику, – распорядился король. Меня повели. Уже не как пленника, но и не как героя, пусть и будущего. Но меч вернули. – Всё необходимое… Откуда я знаю, что необходимо? – бурчал я, двигаясь вслед за вооружёнными воинами, изредка бросающими на меня косые взгляды. А может, они ведут меня в темницу, по собственной инициативе? Но король ведь ясно сказал: к оружейнику! Значит, надо экипироваться. Что является необходимым атрибутом борца с драконом? Копьё и меч? Моим декоративным мечом дракону только когти стричь. Нужен другой – подлиннее, потяжелее. А копьё… Я с тоской подумал о том, что Вика могла бы предусмотреть на этот случай что-нибудь из арсенала DOOM’а, потому что тыкать в дракона копьецом, когда он будет держать тебя на расстоянии, изрыгая пламя… Плохо, что она не любит «думоподобных» игр и не знает их возможностей. Я представил, как мои латы медленно накаляются… Нет, я понимаю, ка-кое-то время они продержатся, но потом? И, главное, мало исходных данных! Какова длина языков пламени, изрыгаемых драконом? Их температура? Без учёта расстояния, на которое дракон может метать пламя, невозможно вычислить безопасную длину копья! А чему равна теплоёмкость лат? Сколько времени они вы-держат? Латы я предпочёл бы с огнеупорным покрытием. Или с асбестовым под-боем, на худой конец. Да нет, чесаться будет… и асбест, говорят, канцероген. То-гда керамические. И зазеркалить их – пусть отражают лишнее тепло. Водяное охлаждение поставить, вентиляторы… Я шёл и предавался мечтам, пока меня сопровождали (конвоировали?) к оружейнику, который должен… ну, если он настоящий мастер, ему не надо говорить, что должен делать. Оружейник для рыцаря – всегда полезное знакомство, так что можно сказать, что за первой неудачей меня ожидает небольшая удача. ПОПУТНЫЕ ЛАБИРИНТЫ Меня вели прямиком через луг, к аккуратно подстриженной параллелепипедом зелёной изгороди, из-за которой виднелись ветви плодовых деревьев, украшенные разноцветными фруктами. За изгородью начиналась дорожка, выложенная жёлтым кирпичом. Она извилисто повела нас между купами деревьев и кустарников, усыпанных красными, розовыми, чёрными и зелёными ягодами, поворачивая то под прямыми углами, то под острыми, то под тупыми. Дорожка пересекалась другими такими же, раздваивалась, троилась, учетверялась, образуя небольшие площадки. Часть дорожек сопровождала нашу, другие сворачивали в сторону, уходили сквозь густые зелёные изгороди на соседние участки сада-огорода. Да, и огорода, потому что через проходы порой виднелись ровные грядки овощных культур. «Дворцовое хозяйство, – подумал я. – Обеспечивает обитателей свежими фруктами и овощами». У меня возникло ощущение, что мы идём через огромный зелёный лабиринт. Второй лабиринт образовывала система дорожек – они уже начали ветвиться, теряя прямолинейность. На обширной лужайке, величиной с несколько футбольных полей, дорожки свивались жёлтыми спиралями, заканчивались тупиками, расходились, петляли – разве что не уходили вглубь и не поднимались ввысь. Но могли бы: топология программы позволяла. «Интересно, – подумал я, – а есть ли у них настоящее футбольное поле? Вот если бы не идти на поиски принцессы, я организовал бы парочку фут-больных команд, и мы бы такие соревнования устроили!..» Незнакомый с системой дорожек человек – вроде меня, например – мог бы заблудиться, но стражники шли уверенно. Обычно в подобных случаях сопровождаемые плохо запоминают дорогу – считают, что в этом нет необходимости, надеются на провожатых. Но я на всякий случай запоминал. Автоматически. У меня математический склад ума: сознание работало самопроизвольно. Хотя, признаться честно, если бы я знал, куда идти, не обращал бы внимания на дорожки и лабиринты, а чесанул бы напрямик, через кусты! Система изгородей и дорожек не могла быть очень сложной: лабиринт-то плоский. Но я почему-то не мог её понять. Мне хотелось подняться над лабиринтом. Но и без того стало ясно, что система дорожек не связана с системой изгородей: некоторые дорожки утыкались в стены, а сквозь некоторые проходы не про-ходили дорожки. Когда после очередного поворота перед нами выросла громада королевского замка, я понял, зачем дракону алмазные когти: замок оказался хрустальным… Я вообразил, как дракон цепляется за стену, словно ласточка за карниз, проводит широкую окружность алмазным когтем, взмахивает тяжёлым хвостом и вышибает вырезанное отверстие. После чего проникает внутрь. Летающий стеклорез… Замок играл резными гранями на солнце, переливался разноцветными искорками сверху донизу. По низу шёл фундамент из чёрного хрусталя. Удивляло наличие окон в замке – при прозрачных-то стенах! Для чего они? Разве что для вентиляции и для красоты. Иначе бы замок выглядел обычной глыбой стекла, пусть и громадных размеров. Хотя, признаться, с первого взгляда отличить хрустальное окно от хрустальной стены не удавалось. Но потом я понял разницу: окна были гладкими, без резьбы. Днём в замке свет можно не зажигать: сквозь прозрачные стены и окна прекрасно виделось происходящее не только снаружи, но и внутри. Но свечи и светильники в замке, разумеется, имелись, и я представил, как замечательно он выглядит издали ночью… Мы вошли. Внутри замка продолжался прежний лабиринт, но уже хрустальный: пересечения и ответвления коридоров и переходов могли запутать кого угодно. А если учитывать особую прозрачность стен, когда насквозь просматривалось несколько комнат подряд, причём на разных этажах, то лабиринт становился трехмерным, сложность его возрастала во много раз! К счастью, оружейная находилась не слишком далеко от входа, на первом этаже. Не то, чтобы я боялся запутаться или заблудиться, но идти зигзагами на-доело, тем более с перенапряжением памяти: наружный древесно-дорожечный лабиринт я запомнил, но запоминать ещё и хрустальный оказалось бы чрезмерным. В ОРУЖЕЙНОЙ Оружейник-кузнец, здоровенный парень неопределённого возраста, с гро-мадной чёрной бородой, в которой проблёскивали серебряные нити, завидев меня, заулыбался, будто встретил стародавнего знакомого. – Пусть говорят, что врут сны! – забасил он, бросаясь к железному шкафу в углу комнаты. – Неделю назад привиделось мне, что нужно изготовить доспех… – он многозначительно поднял палец, – для победителя драконов. Я изготовил, потому как знал, что понадобится он скоро. Не ошибаюсь? – В самое некуда, – мрачно произнёс я, нисколько не сомневаясь, что дос-пех придётся впору – ремешки подтягивать не придётся. Так и произошло. Но едва я сбросил прежние латы, как все – и кузнец-оружейник, и сопровождавшие меня воины – принялись громко ржать, завидев то, что было под латами. Конечно: разве бархат и велюр годятся в качестве подлатника? Но не оправдываться же, что меня вырядила Вика? Смех станет ещё громче. – Что было, то и одел, – негромко сказал я, – выбирать не приходилось. Враги напали внезапно, хорошо хоть оруженосец успел принести латы, а то и ме-ня бы здесь не было. А его убили. Что я плету? Неужели Вика запрограммировала и все мои ответы тоже? Или только ситуативные? Тогда чего они смеются? Или она специально? Для того и вырядила? «Над кем смеётесь!..» – так и хочется сказать. Надо попробовать спросить что-то нестандартное. Да и тему невыгодную сменить. – Скажите, братцы, кошки в замке водятся? – как можно небрежнее спросил я. Стражники переглянулись. Вопрос явно пошёл вразрез – и с программой, и с ситуацией. – Бывают… – осторожно ответил один. – А зачем тебе? – Я хотел узнать, мышей они ловят? – Ловят… – А мыши тоже хрустальные? – Нет, обычные… – чувствовалось, что стражнику ответы даются с большим трудом. – Это хорошо, а то бы этакий звон стоял, когда они бегали бы! – фраза далась мне с не меньшим трудом, чем стражнику. Я словно через силу раздвигал рамки программы. Челюсти немели, но я переборол их. Стражники расхохотались. Мне тоже стало легче: что-то я могу и сам, без подсказки. Надев доспех и попрыгав, чтобы ничего не звенело, мне захотелось взглянуть в зеркало, и я вопросительно посмотрел на кузнеца-оружейника: – Зерцало у вас имеется? Тот обиженно чмыкнул и указал на серебристый прямоугольник в углу. Я направился к нему. Я ведь ещё не видел себя в новом облике! Высокий статный рыцарь с широченными плечами – казалось, разведи я руки, и то не смогу охватить их – приближался ко мне из тёмного пространства. Воронёные латы казались ожившим сгустком тьмы. Что за чертовщина?! Мне же казалось, что латы – зеркальные, когда надевал! Я ещё подумал: как у пожарных, драконово пламя будет отражаться. Или спецэффект возникает: зеркало – серебристое, латы – серебристые, минус на минус даёт плюс? Вот дались мне эти минусы… А волосы? Почему тёмные? Я ведь помнил себя почти блондином. Неуже-ли Вика решила меня перекрасить? Я поднес руку к голове. Рыцарь в зеркале повторил жест. Так и есть – перекрасила! Ну, Вика… Если бы дракон унёс её саму, а не в виде принцессы – ни за что выручать не пошёл бы. Я придвинулся к зеркалу, чтобы рассмотреть черты лица – может, она и бородавку на нос посадила? Бородавки не оказалось, зато под носом чернели небольшие усики, которые издали я посчитал тенью или отражением от доспехов. Это ещё что? С детства усы ненавижу! Я ухватился за верхнюю губу и… усов не ощутил. Их не было! А значит, передо мной – не зеркало! Вид у меня был достаточно обалдевший, и поэтому засмеялись все: и куз-нец, и стражники, и чёрный рыцарь в проёме двери, которую я принял за зеркало, поддавшись на розыгрыш. Я не стал ни хвататься за рукоять меча, разыгрывая оскорблённое самолюбие, ни бросаться в рукопашную драку с кузнецом-оружейником: парень крепкий, дороже выйдет. Просто стоял и смотрел, как они ржут, постепенно включаясь в процесс: очень уж заразительно у них получалось. Совместный смех, как и совместная выпивка, очень сближает, но обходится гораздо дешевле. Отсмеявшись, кузнец-оружейник протянул мне маленькое, в пол-локтя, зеркальце, где я успокоенно увидел собственную физиономию. – А в полный рост посмотришься в любом коридоре. Зеркал там без меры, – махнул рукой кузнец-оружейник и обратился к чёрному рыцарю: – Что, сэр Же-ральд? Тебя за зеркальное изображение приняли? Сэр Жеральд, усмехнувшись, протянул ему руку: – Как знать, кто кому отражение? – туманно пробасил он, входя в оружейную. Длинный меч мёл по полу. – С каких пор ты начал так загадочно выражаться? – расхохотался кузнец-оружейник. – С тех самых, как меня приняли за зеркало, – не менее загадочно ответил сэр Жеральд. – Или ещё раньше: когда ты отказался примерить на меня зеркальный доспех, – с неожиданной для его сурового вида детской обидой протянул он. – Помилуй Бог! – воскликнул кузнец-оружейник. – Ты ведь и за старый не расплатился! – Я предлагал тебе коня! – воскликнул сэр Жеральд. – Коня! Что с ним делать? Я кузнец, а не рыцарь. – Продал бы, – гнул своё сэр Жеральд, присаживаясь. – Я не купец, – махнул рукой кузнец-оружейник, – торговать не умею. Приноси золото… – Золото всем нужно, – пробормотал я, чтобы не стоять молча, а поучаствовать в разговоре. – Верно говоришь, рыцарь! – поддержал меня сэр Жеральд, поворачиваясь в мою сторону. – Знаешь, что? Поеду я с тобой! А? У драконов в пещерах много сокровищ. Тебе – принцессу, а мне – золото? Пойдёт? «Лучше наоборот», – подумал я, а вслух сказал: – Согласен, доблестный рыцарь Жеральд! В опасном предприятии верный глаз и твёрдая рука будут весьма полезны. А золота хватит на всех. – Две руки! – загрохотал сэр Жеральд. – Я одинаково хорошо рублюсь обеими! – Вот и прекрасно, – согласился я, и мы изо всех сил пожали друг другу руки: небольшое негласное соревнование. Пожатие сэра Жеральда было крепким, но и моё не уступало. Это обрадовало: значит, я действительно силен, а не только кажусь таковым. – Но есть закавыка, сэр Жеральд, – продолжал я. – Какая? – нахмурился рыцарь. – Коня у меня нет. Может, уступишь своего запасного… в счёт будущих драконьих сокровищ? Сэр Жеральд несколько секунд смотрел непонимающе, затем рассмеялся: – Хорошо! Я дарю тебе коня! – Ну, а об оружии, – я повернулся к кузнецу-оружейнику, – следует дого-вариваться с мастером? – Выбирай любое, – повёл рукой кузнец-оружейник. – Бери всё, что на тебя смотрит. Всё боевое. Я выбрал длинный меч – едва ли не длиннее, чем у сэра Жеральда, – копьё, короткий кинжал и щит. Правда, в глубине души сомневался, что смогу со всем этим управиться, но сам себе удивлялся: отбирал оружие уверенно, обмениваясь мнениями с кузне-цом-оружейником так, что он зауважал меня к концу отбора. Видимо, какие-то базовые рыцарские знания у меня имелись. Неясно, правда, откуда – я ни рыцар-ский ликбез не проходил, ни курс молодого рыцаря… И, тем не менее, знаниями обладал. Да неужели сложно вложить в мой файл соответствующие сведения? Уж об этом, надеюсь, у Вики хватило ума позаботиться, если плазмоган не удосужи-лась подготовить. Сэр Жеральд смотрел на процесс экипировки восторженными глазами ребенка, перебирающего кучу новых игрушек, иногда отпуская короткие реплики, которые я принимал весьма благосклонно. Наконец, всё оружие в кузнице-оружейной было пересмотрено и перемерено. – А это, – произнёс я, отстегивая старый меч с бриллиантовой рукояткой и протягивая кузнецу-оружейнику, – возьми в качестве платы за доспех и оружие. – Спасибо, – покачал головой кузнец-оружейник, не ожидавший такой щедрости от бедного рыцаря. – Тут хватит на два доспеха! – Тогда мы все в расчёте! – подхватил сэр Жеральд, сделав объединяющий жест руками. – Я ему – коня, он тебе – бриллиантовый эфес! И за мой доспех мы в расчёте. – Согласен, – кивнул кузнец-оружейник, – но лезвие придётся переко-вать… – Ну, это ты сам, – заметил сэр Жеральд, увлекая меня к выходу. Мы вышли от кузнеца-оружейника в обнимку, почти друзьями. Надо обу-страиваться в этом мире: надежды на то, что я смогу вернуться в привычный, и вновь работать математиком, не было. Нет, раз я стал электронной копией чело-века, то самое место жить в электронной копии мира. Благо воспринимаю я его почти как естественный – спасибо Викиному таланту! Богиня… чёртова. Сэр Жеральд провёл меня на конюшню и указал на шикарного першерона, который сделал бы честь потомкам рода владимирских тяжеловозов и ломовых битюгов. Причём обладая в то же время грацией орловского рысака. – Вот он, красавец! Малыш! – позвал сэр Жеральд. Конь подошёл и довер-чиво ткнулся ему губами в ладонь. Сэр Жеральд достал из кармана кусочек сахара и угостил Малыша. Конь захрустел сахарком. – Когда отправляемся? – осведомился сэр Жеральд. – Незамедлительно! Это ответил не я: я бы повременил, мне не к спеху. Это ответил лорд-сенешаль, как он отрекомендовался, подойдя к нам и поприветствовав обоих. – По приказу короля вас снабдят всем необходимым. Нельзя терять ни ми-нуты, каждый миг промедления может обернуться гибелью принцессы, а для всего королевства, – он наклонил седеющую голову, – трагедией. – Чёрт, даже помолиться не дали! – в сердцах произнёс я. Я-то надеялся уединиться в какую-нибудь дальнюю комнатку, типа часовенки, и там высказать Вике – если она за нами наблюдает, а она должна – всё, что думаю по поводу эки-пировки средневекового рыцаря и её пригодности для сражения с драконами. Ну и ещё пару ласковых… Я надеялся, что она меня услышит и как-то отреагирует. Снабдит, например, бластером. Но, с другой стороны, это вроде как жалоба полу-чается? Ладно, справлюсь сам. Рыцарь я или не рыцарь? – Я поставлю за вас свечку, – пообещал лорд-сенешаль. – Надеюсь, за здравие? – поинтересовался я саркастически. – Две, две свечки! – потребовал сэр Жеральд. – Три свечки! – послышался тонкий голос, и юный рыцарь вступил в наш круг. – Ба, Юнис, да ты ли это? – загрохотал сэр Жеральд. – Я, добрый рыцарь, я, – с печальной улыбкой кивнул Юнис. Был он юн, худ и… Если бы я не был уверен, что Вика никак не могла за-получить мою фотографию десятилетней давности, то подумал бы … Но мне, ви-димо, показалось. – А ты что собираешься там делать? – продолжал пытать Юниса сэр Же-ральд. Юнис покраснел, совсем незаметно. Так, что румянец можно было принять за краску ярости, каковая выступает перед битвой у настоящих бойцов – подобных тем, что отбирал для своего воинства Гай Юлий Цезарь. – Я… мне давно пора совершить подвиг. После того, как принцесса посвятила меня в рыцари, у меня не было возможности доказать ей свою храбрость и мужество, – твёрдо отвечал Юнис. – Турниры не в счёт. Э-э-э, да мальчик, видимо, серьёзно влюблён в принцессу. Что ж, она под-ходит ему более, чем мне. Вот только не будет ли он ревновать меня по всякому поводу и без повода? Станет ножки подставлять… моему коню. Может, ему дос-талась та часть программы, что Вике не удалось вложить в меня? Не успела? Или не захотела? Хорош бы я был: сгорающий от любви… к Вике. А что же досталось сэру Жеральду? Откуда он? Ладно, не стоит ломать го-лову понапрасну, она мне, надеюсь, ещё понадобится. И не для того, чтобы разга-дывать хитросплетения Викиных интриг. Она вольна творить в своих программах, что захочет, а моё дело – вести себя так, как хочется мне, не оставаться пешкой в её игре. Поперёк основного замысла я, конечно, выступать не буду (или не смогу), но адаптироваться к новым условиям надо. И предстоящее путешествие следует использовать на сто процентов: с окрестностями мира познакомиться, друзей новых завести. И деньжата не помешают, пригодятся на обзаведение хозяйством. Почем тут, интересно, рыцарские замки? Экипировали нас практически мгновенно, несмотря на гору навезённых припасов. И как столько добра поместилось в перемётные сумы! Если бы я не знал, где нахожусь, сказал бы, что дело не обошлось без субмолекулярного сжа-тия. А если бы не знал о субмолекулярном сжатии, то и не представляю, что ска-зал бы: чудо, да и только. Колдовство. Нам не дали ни подменных коней, ни оруженосцев. А я-то думал, что те являются непременным атрибутом странствующих рыцарей. Все припасы мы погрузили сами. Ещё бы – такие першероны, особенно я с сэром Жеральдом! Да и кони у нас соответствующие. Другое дело Юнис – он-то глистёнок совсем. По сравнению с нами, конеч-но. Но посмотрел я, как он провизию в перемётные сумы мечет, сразу понял: мальчик решил отъесться за время похода. На свежем воздухе аппетит нагуляет! Правда, тут и возле замка воздух чистый – не то, что в городских кварталах. Можно на природу не ездить: дыши и дыши себе. Но Юнис, тем не менее, как был мальчишкой, так и остался: я заметил, как он, воровато озираясь – я подтягивал подпругу у Малыша и он меня не видел – положил в седельную суму целый мешок конфет «Золотой ключик». Полмешка занимала наклейка, почему я и обратил внимание. Между прочим, любимые кон-феты Вики. Может, она себя запрограммировала под видом Юниса? Нет, ерунда, это у меня фантазия разыгралась, от эйфории предстоящего похода. Мы с сэром Жеральдом не отставали в комплектовании походных рацио-нов и вскоре та гора, которую навезли слуги – на шести подводах! – полностью исчезла в седельных багажниках. Теперь, дай Бог, всё оттуда извлечь, когда при-дёт необходимость! Чтобы разжалось сжатое. А то придётся шарить под кустами в поисках бутербродов и аптечек. Или Вика не станет утруждать себя такими ме-лочами? Тогда будем охотиться по пути. Рыцари мы или не рыцари? В ДОРОГЕ Выехали мы словно три богатыря, в ряд. Ну, на заочную роль Алёши По-повича, кроме Юниса, иных претендентов не нашлось, а мы с сэром Жеральдом могли оспаривать две оставшиеся. Хотя я с удовольствием отдал бы ему ломового Илью Муромца и согласился на более скромного, но и более умного (на мой взгляд) Добрыню Никитича. К тому же сэр Жеральд и ехал в центре, по Васнецо-ву. Ни собак, ни ловчих соколов у нас не имелось – то ли не полагалось по штату, то ли в дальних походах они не требовались. А может, поход не ожидается дальним? Спустимся в ту лощинку, поднимемся на тот холмик – и вот оно, драко-ново гнездо. Давай, круши, руби, разоряй! Или драконы в пещерах обитают? Плохо я знаю драконологию, вот что. Хорошо хоть Джон Пристли дал некоторую классификацию в своём «31 июня». Как это у него: вилохвостые, шилохвостые, копьехвостые, мечехвостые… Но ни о местах обитания, ни о повадках драконов он ничего не сказал. А не помешало бы. Может, сэр Жеральд что-нибудь знает? Или Юнис? Вдруг у них в школах этому учат? Надо поговорить. На мой взгляд, драконологию рыцарям должны преподавать, как жизненно важный предмет. И с оружием у нас не очень – если не найдём под кусточком или в дупле какой-нибудь ракетомёт, или, на худой конец, самопал, совсем кисло придётся. Вика что думает: если драконы программные, их убивать легко? А если програм-ма самообучающаяся? И потом, это для неё он программный, а для меня настоя-щий. Я-то какой? Оцарапался при погрузке – кровь пошла. То-то и оно. Ехали мы молча, потому что торопились. Это неспешная поездка располагает к разговорам, а крупная рысь, когда приходится тщательно следить, чтобы язык не прикусить, позволяет разве переброситься парой слов. Галоп, правда, ещё менее пригоден для словесных упражнений. Ну, ничего, подождём привала. Капли драконьей крови, по пунктиру которой мы скакали, отчётливо выделялись на зелени молодой травки. Говорят, когда она засохнет и окаменеет, то превратится в самоцветы – в рубины, что ли. Ну а во что может превратиться красная кровь, как не в кроваво-красный камень? Хм. А откуда тогда я помню, что у драконов кровь чёрная? Или у разных – по-разному? Но у этого вроде чёр-ная была, когда я коготь отрубил. Или поначалу чёрная течёт, а потом переключается на красную? Двойная система кровообращения… Наверное, это удобно. А ну-ка, не ошибся ли я? Я полез под панцирь, где хранил алмазный коготь, вынул его и осмотрел. Кровь уже запеклась, и определить цвет не было возможности. Но на месте среза поблёскивали маленькие рубинчики. Я хмыкнул и спрятал коготь. А сколько времени стоило убедить короля оставить коготь мне! – Как мы иначе определим: тот ли дракон перед нами? – доказывал я королю. – А что у меня останется на память о дочери? – упрямился он. – У вас что, портрета её нет?! – возмутился я, подозревая, что король кру-тит пустой цикл. – Да, действительно, – увял король, и коготь взять разрешил. Занятый воспоминаниями, я не заметил белеющий в траве кусок материи, а мои спутники, зорко глядевшие на цепочку красных капель, заметили и отреагировали. – Тпру! – возопил сэр Жеральд, натягивая поводья. Лошадь остановилась так, будто он намертво зажал тормоза. Сэр Жеральд покачнулся в седле, но не упал – вот что значит выучка! Или небрежно написан-ная программа, не учитывающая столь «незначительных» факторов, как сила инерции. Юнис, между тем, быстро спешился и поднял лоскут материи. А у меня в голове понеслись невообразимые картины: дракон, проголодавшись, на лету принялся разделывать несчастную принцессу, отщипывать мелкие кусочки и совать в рот. Значит, кровь – принцессина? Понятно, почему красная. Без усложнений в виде двойной системы кровообращения. Юнис поднял скомканный кусок материала, но от волнения никак не мог развернуть, и чуть не порвал. – Дай сюда! – сэр Жеральд отобрал у юноши материю и развернул лоскут. Юнис скривился, но ничего не сказал. – «Моим спасителям! – прочитал сэр Жеральд. – Дракон решил не есть ме-ня сразу, так что у вас есть время меня спасти. Но поторопитесь: он ранен и зол. Пишу его кровью на подоле своего платья, поскольку оно всё равно порвано и испачкано. Он несёт меня в свой замок на вершине горы (по его словам). Я уверена, что вы с честью преодолеете все испытания, которые встретятся на вашем пути. Мысленно я с вами. Ваша принцесса, моё высочество». – Дракон? В замок? – удивился я. – Оборотень, наверное, – пожал плечами сэр Жеральд, – опять будет хромать на левую ногу! Да какая разница: всё равно убивать. Хромой, не хромой… Нет, если отдаст принцессу добровольно, да ещё золотишка подкинет… Но так не бывает, кроме как в сказках. Он отшвырнул лоскут с письмом в сторону и вскочил на коня: – Поехали! Юнис наклонился, подобрал скомканный кусок платья и сунул за пазуху. Всё произошло за спиной у сэра Жеральда, и потому усмехнуться он не мог. А я не стал смеяться, потому что хотел кое-что обдумать и сделать выводы. Во-первых, сэр Жеральд уже воевал с драконами. Это хорошо. Такая прак-тика нам пригодится. Во-вторых… – Юнис, – попросил я, – дай-ка взглянуть. Юноша посмотрел исподлобья, но лоскут вынул. Я развернул материю. На белоснежном материале, украшенном вспыхивающими звёздочками бриллиантов – я узнал их, это действительно кусок платья принцессы – отчётливо чернели затейливые закорючки. Но вот в буквы, а тем более в слова, они никак не складывались. Может, написаны не на том языке, на котором мы разговариваем? Но – по-чему? Что же читал сэр Жеральд? И что означает намёк о предстоящих испытаниях? Я вернул лоскут Юнису, он бережно свернул его и сунул за пазуху. Не скажу, что мы начали придерживать коней, но некоторая расслабленность в движениях появилась. Вернее, нас отпустило напряжение, которое держа-ло с момента отъезда. Сэр Жеральд принялся насвистывать какой-то бравурный мотивчик, достаточно чётко ложившийся на дробь лошадиных копыт, а Юнис достал из перемётной сумы горсть ирисок и принялся мечтательно жевать, бросая в рот по одной. Меня же охватили совершенно иные мысли: я пытался разгадать логику Викиной программы. Собирается она гонять её изо дня в день? Или, позабавив-шись пару часов, выключит компьютер, стерев лишние файлы? Какова она, виртуальная смерть? Я поёжился. Не успел, можно сказать, родиться – и уже призрак смерти встаёт за спиной. С короткой стрижкой… Или беспокоиться не о чем? Ведь на неё я повлиять никак не могу, как и в жизни, поэтому лучше не забивать мозги ерундой. «Эх, пить будем и гулять бу-дем, а смерть придёт – помирать будем!» – закрутилась в голове разухабистая ме-лодия. Словом, можно жить, как и раньше, особо не задумываясь. А если Вика собирается развлекаться до тех пор, пока я не спасу принцессу и не женюсь? А после этого точно сотрёт программу: Game over! Следовательно, моя задача – максимально затянуть поиски, чтобы подольше пожить. Возможен и третий вариант: игра с продолжением. Захочет Вика – оставит меня в компьютерном рабстве навечно. Поговорим мы в реальной жизни на повышенных тонах – заточит в темницу, а то и вообще бросит диким зверям на растерзание. Потом, конечно, вылечит: и руку оторванную пришьёт, и голову прирастит… …… |
0 комментариев