Описание
Первая книга дилогии «Любовь не гаснет» (романтико-приключенческое фэнтези). Бог послал своего сына не только на Землю – Христос посетил много миров, и везде он нёс свет любви и добра. Не везде люди следовали его заветам, но где следовали, — там жили мирно и счастливо.
Но идиллия острова богом избранного народа на далёкой планете грубо нарушается пришельцами из «Большого мира», алчущими «злата» и готовыми истребить тысячи невинных людей ради своих корыстных целей. В водоворот событий оказываются брошенными два любящих сердца – юноши и девушки, вот только как понять, где истинная любовь? Ведь и здесь, как всегда, присутствует «любовный треугольник».
Купить книгу: www.litres.ru/neonilla/ostrov-v-okeane/
Характеристики
| Отрывок |
ОСТРОВ В ОКЕАНЕ 1 Король смотрел с балкона своего замка, как мощные порывы ветра, продувая лес, кружат над старым городом Хамсоном. Прохладное дыхание океанских волн несло за собой освежающий и успокаивающий аромат. Обычно всегда уверенный в себе и жизнерадостный, король изменился за последнее время. Он стал задумчив, взгляд его погрустнел, и он сам не понимал, что с ним происходит. Раздумье приносило лишь усталость – такую, что сейчас он даже не услышал шагов подошедшей супруги. – Что с тобой, дорогой, ты не болен? Чем ты так опечален? Пойдем, уже холодно, ты весь промок. Король перевел усталый взгляд на обеспокоенную супругу – она чуть вздрог¬нула. – Господи, Тавын! Что с тобой? Ты плачешь? Тавын сам не заметил, когда на глазах появились слезы. – Не беспокойся, Омеана, это от ветра. Иди, я еще немного побуду здесь. Попроси, пусть позовут Гуатра. – Хорошо, любимый, как скажешь, – Омеана не стала спорить и удалилась. Вскоре на балкон вышел тот, кого позвал король. – Тавын, я пришел… – сказал Гуатр. – У тебя такие грустные глаза, словно они наблюдают приближение конца света, – шутливо молвил старый друг, но, увидев в ответ строгий взгляд, сделался более серьезным, гадая, отчего его присутствие оказалось столь важным в этот момент. – Шуткам не место здесь, Гуатр. Надо поговорить. Меня мучают странные, тяжелые мысли и предчувствия. И самая тревожная из них – сможем ли мы сохранить свободу и наш прекрасный остров? Гуатр удивился еще более: – Да ведь нет оснований для печали! Наш народ жил веками свободным, счастливым, и мы продолжаем идти дорогой предков. – Нет оснований, говоришь? – переспросил король и поглядел вдаль. Верный друг, правая рука короля Гуатр молча наблюдал за Тавыном и не мог понять, что же того беспокоит. «У нас идет праведная жизнь, – думал он, – мы – избранный народ и живем под рукой Господа. В чем же причина волнений Тавына?..» Ветер крепчал, деревья скрипели, сопротивляясь яростной силе. Небо потемнело, будто ночь вне¬запно спустилась на землю в самый разгар дня. Сверкнула молния и громых¬нуло – хлынул дождь. Гуатр подумал: «Есть какое-то сходство между сегодняшней погодой и Тавыном, что-то их волнует. Король вчера вернулся с охоты вялый. Таким он обычно бывает, когда народ его чем-то обеспокоен. Но сейчас вроде бы нет поводов для беспокойств…» Король взмахнул рукой в момент, когда очередная молния осветила горизонт: – Посмотри, вся наша земля утопает в зелени, будто одна из девушек соткала ковер удивительной красоты или художник нарисовал замечательную картину. Как я люблю нашу землю! Смотришь на речку с чистой хрустальной водой – камни в ней кажутся ожерельями, золото всего мира не сравнится с нашей прекрасной землей. И все это я боюсь потерять! Волнистые, черные с проседью, разметавшиеся по плечам волосы коро¬ля стали мокрыми. Удрученный взгляд был устремлен на окружающие Хамсон горы. – Пойдем друг, а то простудишься. Продолжим беседу за шахматной игрой. Королева волнуется, да и тебе нужно переодеться… Они спустились с галереи в замок, погруженные в свои мысли. 2 Замок был построен на вершине Хамсонской горы. Когда он погружался в туман, то казался окутанным белой вуалью, сквозь которую виднелись золотые купола башен, высившихся по четырем его углам. Галерея, опоясывавшая все строение, начиналась у главных ворот, где по сторонам стояли мастерски вырезанные из камня статуи атлантов. Вид из окон завораживал: крутые склоны, покрытые густыми лиственными лесами, спускались к прорезавшей горы реке Онтур, и вся Хамсонская долина открывалась, как на ладони. Королева Омеана была единственной дочерью графа Монтенея, одного из ближайших помощников короля, оставшегося после смерти жены холостяком. Первое время граф даже не подходил к малышке, считая ее причиной смерти супруги. Когда няня приносила ребенка, он со смешанными чувствами смотрел на маленькое беспомощное существо, вспоминая жену на смертном одре. «Монтеней, – сказала она перед смертью, – я тебя покидаю, значит, так угодно Богу, но оставляю тебе дочь. Назови ее Омеаной. Не только будь ей отцом, но и замени мать. Да благословит вас Господь!» Она долго еще держала руки мужа в своих руках, а потом тихо зак¬рыла глаза – навечно. С тех пор прошел двадцать один год. Монтеней лю¬бил свою дочь больше всего на свете. Она была очень красива – высокая, статная, а черные, волнистые, до пояса волосы и карие глаза под длин¬ными густыми ресницами делали ее еще прекрасней. С Тавыном они познакомились в Гарвее, когда приехали в гости к князю Рамеду – дяде Омеаны по матери. Однажды князь, зная любовь племянницы к верховой езде, подарил ей необыкновенной красоты породистого скакуна – гордого вороного, в глазах которого пылал огонь. Омеана души не чаяла в своем скакуне и назвала его Ягуаром. У Рамеда был сын Фанетей, сын, ровесник Омеаны. Жена Рамеда, да и он сам любили племянницу как родную дочь и были не прочь свести их со своим отпрыском. Тетушка часто под¬шучивала над Омеаной: – Омеана, а Омеана, когда же ты обратишь внимания на двуногого Ягуа¬ра – моего сына? Не дождусь дня, когда смогу повеселиться на вашей свадьбе. Тогда еще никто не думал, что придет час, и Омеана увидит молодого принца, отдаст ему свое сердце. – Знаешь, кто к нам приедет? – сказал как-то утром отец. – Сам ко¬роль со своей семьей. Дочка, ты красива как ангел. Когда я смотрю на тебя, мне кажется, твоя мать стоит передо мной. – Отец, прошу тебя… – Хорошо, хорошо, не буду грустить. Я хочу, чтобы ты привела себя в порядок. Король Урган будет с минуты на минуту, принц Тавын тоже при¬едет. – Улыбаясь, Монтеней потянул ее за кончик носа. Он так делал все¬гда, когда бывал в хорошем настроении. Когда Омеана вошла в гостиную, гости уже сидели за большим столом, уставленным разными яствами. Король Урган, увидев Омеану, улыбнулся и спросил: – Кто эта красавица? Не твоя ли дочь, Монтеней? В этот миг Омеана встретила пристальный взгляд Тавына – юноша был ослеплен ее красотой. Он замер, а когда их взгляды встретились, Омеана услы-шала голос его души, прошептавший о будущей прекрасной жизни. Мать Тавына, королева Хагана, заметив растерянность девушки, подозвала ее к себе. После обеда хозяева показывали королю и королеве достопримеча-тельности Гарвеи, а Тавын и Омеана остались одни. Юноша зачарованно смотрел на девушку, и, подойдя поближе, взял за руку и проговорил: – Не знал, что у графа Монтенея в саду растет столь прекрасный цве¬ток… по имени Омеана. В эту минуту вошел Фанетей, в его взгляде промелькнула ревность. Тавын, уловив неприязнь молодого человека, спросил: – Это, верно, твой друг и верный рыцарь? Омеана смутилась, но потом взяла юношей под руки и чтобы сгладить возникающую неловкость, повела в сад. – Сейчас я вам покажу своего Ягуара, – пообещала она гостю. – А кто это?– удивился Тавын. Фанетей, улыбаясь, ответил: – Сейчас увидишь – она больше жизни любит его. Никто ее не нужен, кроме ее коня! Омеана заметила, что теперь уже в глазах Тавына блеснула ревность. Ее красивое лицо зарумянилось при мысли о том, что шутка немного взбудоражила юношу; она звонко рассмеялась и убежала. Тавын смотрел на Фанетея заинтересованно и выжидательно, а тот молчал, интригующе улыбаясь. Не прошло и десяти минут, как Тавын увидел Омеану верхом на грациозном черном жеребце. Когда девушка подъехала к ним, Фанетей, беря коня под уздцы, довольно произнес: – Теперь ты понял, кто такой Ягуар? Этот день пролетел для них, как один миг. Король решил возвращаться домой назавтра после обеда, и в эту ночь Тавын не мог сомкнуть глаз. При мысли о том, что он уедет завтра и более не увидит Омеану, ему стало не по себе. Так всю ночь он думал о ней и если бы знал, что то же самое происхо¬дит в эти часы с девушкой, считал бы себя самым счастливым человеком на белом свете. Утром, встретив Омеану в саду, Тавын спросил: – Надеюсь, ты меня проводишь? – Не хочу видеть, как ты уезжаешь! Мне уже грустно… – откровенно призналась она. Когда Тавын подошел к ожидавшим его родителям, мать заметила печальные глаза сына и переглянулась с отцом: стало ясно, что мальчик влюбился… Потом потянулось время – день за днем, месяц за месяцем. В один из вечеров Монтеней направился в сад, но дочери там не оказалось. Поискав, граф нашел ее в конюшне – Омеана расчесывала гриву Ягуара. – Чем опечалена моя прелесть? – спросил он. – А, кажется, догадываюсь… Иди ко мне, поделись с отцом. Обняв его, Омеана заплакала. – Ну, ну, что за детские слезы?.. – промолвил граф, целуя дочь в голову. – Хочу сообщить тебе радостную весть о приезде к нам короля Ургана и его сына. – О, Тавын приезжает?! – Теперь я угадал твои мысли? Король заботиться о своем народе, но я уверен, он приезжает не только по житейским делам, – Монтеней привычным жестом погладил бороду. – Не грусти, лучше помоги подготовиться к приему гостей, уверен, они остановятся у нас. – Ты у меня лучше всех! – воскликнула Омеана и, поцеловав отца, побежала в сад с криками: – Няня, няня, помоги мне выбрать платье! – Ха-ха-ха! – от души расхохотался граф. – Вот завтра и спрошу: я лучше всех или Тавын? Всю ночь Омеана представляла встречу с Тавыном и не заметила, как уснула. Проснулась она уже утром, разбуженная няней. – Ой, который час? – испугалась она. – Гости приехали? – Нет, нет, успокойся, дочка, ты ведь сама мне сказала разбудить тебя рано, вот я и разбудила. – Няня, я видела прекрасный сон. Мы с Тавыном на Ягуаре летим над Хамсоном, он крепко обнимает меня, протягивает руку к небу, в его ладони вдруг оказывается красная роза. – Добрый сон, девочка моя. Твой возлюбленный возьмет тебя замуж! – Ой, няня! Как я мечтаю быть его избранницей! – А как же Фанетей? Он ждет, не дождется твоей руки. – Об этом потом поговорим! Сейчас помоги мне одеться, я хочу быть самой красивой. Когда она спустилась в гостиный зал, отец уже отдавал указания готовиться к приезду гостей. Он удивился столь раннему пробуждению дочери и сообщил, что ее в саду у качелей ждет Фанетей. – Вам, видно, обоим не спится, – со смехом добавил Монтеней. И, действительно, юноша ждал девушку в саду. – Доброе утро, Фанетей. Что ты делаешь здесь так рано? – Тебя жду, Омеана… Мы вместе росли и знаем друг друга. Но я хочу… хочу сказать, что буду просить твоей руки. И знаешь… вся наша семья об этом мечтает. Он подошел ближе, взял ее руки в свои. – Нет, Фанетей, нет… – Омеана осторожно, чтобы не обидеть, отвела его руки. – Давай не будем говорить об этом сегодня. – Ты отказываешь ради него? – Ради кого? – Ты сама понимаешь, о ком я говорю. Скажи честно, если бы ты не встретила его, вышла бы за меня замуж? – Может, и вышла бы, но, не ведая душевной любви. Если бы мы встрети-лись с ним позже, все равно осталась бы тебе верной женой, но душа моя стала бы принадлежать другому. А это с моей стороны было бы нечестно, ты такого не заслужил. Поэтому пусть между нами останется дружба – ты будешь мне самым верным другом. – Омеана, ты ведь его так мало знаешь – полгода не прошло с вашего знакомства! И разве он объяснялся тебе в любви? От столь прямого вопроса девушка даже растерялась. Действительно, их знакомство с принцем длилось всего три дня. «А если Тавын не скажет о своих чувствах? О нет, Господи!.. – чуть не простонала она вслух, то тут же подумала: – Нет-нет, его глаза таили в себе не высказанные чувства. Я не безразлична ему!». – О чем задумалась, Омеана? – Тавын приезжает сегодня… – Омеана, если ты не уверена в своих чувствах… – Фанетей привлек ее к себе, желая поцеловать. – Отпусти, слышишь! Резкий, настойчивый голос привел его в чувство. – Прости меня, Омеана. Не сердись, пусть все покажет время. – Забудем об этом. Пойдем в замок. Наконец послышался топот копыт и ворота замка открыли, встре¬чая долгожданных гостей. Тавыну хотелось поскорей увидеть любимую, и та уже издали заметила, как он ищет ее взглядом. После завтрака мужчинам предстояли государ¬ственные дела, занявшие у них весь день. Солнце уже покинуло долину, но до заката оставалось некоторое время, и после ужина молодые люди встретились в саду, где сын короля открылся Омеане. Страхи девушки оказались напрасными – Тавын сразу же рассказал о своих чувствах, и она с радостью приняла его предложение, заверив, что с Фанетеем они не более чем друзья. После этого молодые люди долго гуляли в саду, любуясь закатом и засверкавшими вскоре звездами. На следующий день за завтраком граф Монтеней сообщил, что через три дня состоятся скачки, где Омеана и другие девушки вручат призы победителям. После этого Тавын подошел к Фанетею и юноши вышли из гостиной. – Фанетей, я бы хотел поговорить с тобой, – сказал Тавын. – Наверное, ты тоже будешь соревноваться? Получить из рук Омеаны приз – большая честь… – Если принц против моего участия, пусть скажет открыто! – Зачем так официально? Я знаю о твоих чувствах к Омеане, но выбор за ней: вчера вечером я предложил ей руку и сердце, она дала согласие. Мы любим, друг друга, но хочется так же остаться и с тобой друзьями. – Увы, прошлым утром, до твоего приезда, она отвергла мое предложение, сделав выбор. – Тогда пожмем руки друг другу! Оставшись наедине с Монтенем, Омеана попросила благословения, сообщив, что Тавын предложил ей руку и сердце. – Но, мой шурин хотел тебя видеть невесткой в своем доме… – с сомнением сказал граф. – Мы с Фанетеем обо всем поговорили, – ответила девушка, – он знает о моей любви к Тавыну, а ты ведь и сам не одобряешь браки без любви. Что до скачек, то я хочу подарить Тавыну Ягуара, пусть он победит. – Но Ягуар же дорог тебе!.. – Дорог, поэтому и дарю дорогому человеку… – покраснев ответила девушка. Три дня для влюбленных пролетели незаметно, и вот наступил день соревнований. Сотни всадников с нетерпением ждали, когда судья опустит платок, привязанный к острию копья, и, наконец, сигнал был подан. Кони помчались во весь опор, крики болельщиков смешались с топотом копыт. Каждый из всадников хотел вырваться вперед, но пока всех опережал Фанетей. – Ах, отец! Не может быть, чтобы наш Ягуар не победил! – Может, он не слишком хорошо слушает седока? Ведь этот конь верен только тебе. – Если он мне верен, то должен быть верен и новому хозяину! А, что теперь с ним – неужели мстит? Я же с ним говорила. Как же так, Ягуар, я так в тебя верю, ы должен победить, ради меня!.. В этот момент конь, словно услышав приказ хозяйки, понесся, как стрела, да так, что Тавын едва удержался в седле. И как ни пришпоривал своего коня Фанетей и другие участники гонки, Ягуар, словно молния, домчался до финиша, не оставив никому шансов. Сорвав белый платок с острия копья, Тавын преподнес его Омеане: – Надеюсь, победитель имеет право на поцелуй руки дамы? Омеана взволнованно дышала от радости: победа Тавына была для нее добрым предзнаменованием, обещавшим долгую и счастливую жизнь… 3 Голос Тавына оторвал Омеану от воспоминаний: – Я сегодня поздно лягу, судьба моя. Гуарт ждет меня в зале Совета, мы с ним обсудим кое-какие дела. Король знал Гуатра с юношеских лет – в те давние годы Гуатр как-то спас Тавыну жизнь во время рыбалки на море, и с тех пор началась их дружба. Когда Тавын был избран королем как и его отец, он захотел, чтобы вокруг него были такие же молодые и верные люди, как его друг. Но это совсем не означало, что он кого-то опасался, ведь люди на этой земле жили под милостью Гос¬пода Бога. Барон Гондес, старый друг отца Тавына, ведавший до этого всеми делами в зам-ке, одобрил решение молодого короля взять Гуатра во дворец не только главным управляющим, но и ответственным за военную подготовку, потому что юноша был прирожденным бойцом и отличался ясным умом. И за многие годы службы Гуатр оправдал доверие короля и народа. С давних времен титулы у христосцев были категорией весьма условной, и какого-то сословного деления не присутствовало. К человеку обращались в зависимости от того, каким ремеслом он занимался. Если он вел духовное общение, называли «батюшка», «отец»; если владел глубокими знаниями, умел врачевать – «учитель», «целитель». А если способен был руководить, организовывать работу или имел навык военных дей¬ствий – «граф», «князь», «король». В быту, в повседневной жизни люди чаще называли друг друга просто «брат», «сестра», «отец», «матушка» – независимо от рода занятий. Главным для них оставалось нести миссию уважения и братской любви друг к другу. Люда в этом государстве были очень трудолюбивы. Своими руками ткали ковры и гобелены, занимались рыбалкой, охотой. Сеяли хлеб, выращивали сады, овощи, виноградники и занимались виноделием. Добывали в горах золото и алмазы, а мастера делали из них замечательные украшения. Одним словом, люди жили здесь богато и счастливо. Границ других стран они никогда не нарушали, и нередко удивлялись тому, что другие народы не могут жить так, как они – мирно, без обмана, алчности и оскорбления человеческого достоинства. Каждый выходной день недели христосцы проводили время в молитве к Богу. После общения с Господом, они часто проводили турнирные бои, соревновались во владении мечом, стрельбе из лука, метании копья. Если гарванцы, хашманцы умели ткать красивые ковры и ткани, то хамсонские мастера-кузнецы ковали та¬кие мечи, что можно было разрубить камень. На каждой рукояти чеканился старинный, загадочный узор и крепилась голова коня из золота, что было знаком верности своему народу, и каждый взрослый христосец носил меч, прежде всего, как символ мужества. Жители острова одевались просто: мужчины в бархатные одежды длиной до середины бедра, на поясе – широкий кожаный ремень; обувались в легкие хромовые сапоги с голенищем до колена; в холодную погоду набрасывали плащ. В жару переодевались в туники из легкого батиста и кожаные сандалии с крестооб¬разным переплетом. Женщины одевались так же, но одежда была более длинная, свободная. В их манере одеваться земляне нашли бы некоторое сходство с одеяниями древних римлян. Вера в Иисуса Христа была для жителей острова единственной; все оставались просто христианами и не представляли, что где-то может существовать деление на православных, католиков или протестантов. Войдя в зал, король сказал: – Гуатр, за много лет нашей дружбы ты хорошо узнал меня. Мне никог¬да не удавалось скрыть от тебя моих чувств. Я уже не слишком молод, и у меня на душе тревога. Мы с Омеаной очень переживаем, но не показываем вида друг другу. Нам очень хотелось бы иметь ребенка, и жаль, что мои старые родители так и не смогли увидеть внуков… Эх, Гуатр, наверное, мы с тобой поста¬рели душой или в чем-то грешны, что Бог не дарит нам детей, а молодость уже проходит… – Тебе ли говорить о старости! Мы еще воспитаем детей и вну¬ков, не сомневайся. Кстати, я чуть не забыл сообщить тебе важную новость. В горах живет один старец. Он целитель, име¬нем Христа он лечит людей, но он еще и предсказатель, один из тех, кто хранит легенды наших предков и сокровенное знание. Он очень стар, говорят, ему за сто лет уже. От него прибыл человек – старец хочет увидеться с тобой. Если позволишь, завтра отправим за ним гонца. Король серьезно посмотрел на Гуатра и, приняв решение, ответил: – Пожалуй, ты прав, но это будет неуважение к старцу – везти его сюда. Лучше поедем туда сами, заодно немного проветримся на горных тропах. – Ну что, значит – завтра? – Да, а пока сразимся в шахматы. Посмотрим, как будешь защищаться от моей ладьи! – сказал король, хлопая друга по плечу. 4 Ранним утром все было готово к отъезду. Вороной конь, потомок легендарного Ягуара, бил копытом о землю, в ожидании хозяина. Тавын, садясь в седло, потрепал его гриву: – Эх, верный друг, мы оба с тобой стареем, только ты еще быстрее, чем я. В сопровождающие они взяли Сандора, ученика старца, и трону¬лись в путь. Гуатр спросил: – Омеана знает, куда мы отправились? – Пока нет. Честно говоря, я еду не только душу лечить, но и получить разумный совет. Не иметь наследника – не беда, народ выберет достойного человека, способного сохранить на острове братолюбие. Но вот что за предчувствия меня мучают? Об этом и стоит спросить старца. Через два дня к вечеру они добрались до подножия скалистых Хамсонских гор. Гуатр предложил остановиться на ночлег: – Близится ночь, кони могут поранить ноги и сбиться с пути. Разожжем здесь костер, с утра тронемся в путь, а к вечеру, если не ошибаюсь, будем на месте. – Как считаешь нужным, так и поступай, – ответил король. Пока они устраивались, Тавын слушал, как в тишине леса, под теплым, ласковым дуновением ветра шептались листья деревьев. Этот шорох ли¬ствы был не только приятен, но развеивал грусть. Правой рукой Тавын придерживал рукоять меча с изображением золотой головы коня. Он стоял неподвижно, как часовой, будто хотел защитить тишину леса… Утром они снова двинулись в путь, и почти до заката пробирались по крутым откосам. Вокруг возвы¬шались горные пики – намного выше тех, которые уже остались позади. Они двигались то верхом, то спешившись, и, наконец, добрались до уединенной обители. Старец вышел сам поприветствовать гостей и обнял Тавына. – Добро пожаловать! – молвил отшельник. – Очень рад видеть тебя, сынок. Загоревшее, морщинистое лицо хозяина здешних мест выглядело умиротворенным, а длинная боро¬да и волосы перемешались, образовав белоснежную гриву. Под густыми белыми бровями сверкали добрые глаза. Для своих преклонных лет старик выглядел довольно крепко – в белых одеждах он походил на утес, покрытый снегом. – Тебя беспокоят непонятные мысли, сын мой? – спросил старец после того, как Тавын высказал ему свое неизъяснимое беспокойство. – Увы, эти же мысли беспокоят и меня. Пойдемте в хижину, у нас впереди долгий разговор. Дом старца правильней было бы назвать пещерой – вход в нее закрывала бревенчатая стена, а комната уходила вглубь скалы. В центре находился невысокий стол, по обеим сторонам которого располагались дощатые сиденья из красного дерева. У правой и левой стены стояли широкие топчаны, покрытые шкурами диких зверей. Кругом висели и лежали благоухающие связки трав, в различных сосудах хранились сухие лекарства и настойки. – Сейчас мы поужинаем – вы отдохнете с дороги и восстановите силы, – сказал старец и попросил Сандора собрать на стол нехитрую, но питательную трапезу. После ужина они наблюдали за закатом. Казалось, что ослепи¬тельно золотистые лучи солнца спутались с длинной белой бородой старца – солнце как бы нехотя, неторопливо прощаясь с хозяином здешних пустын¬ных мест, опускалось за изумрудные леса. На фоне озаренного пурпурным светом небосвода ясно вырисовывались гор¬ные вершины, покрытые снегом. Светило уходило на покой, чтобы на следу¬ющий день с прежней силой и щедростью дарить людям тепло, свет, согревать их тела и души. Это было неописуемо красиво. Возле небольшого костра остались три человека: король, Гуатр и за-думчивый старец. Наконец в тишине раздался голос старика: – Не зря твоя душа встревожена, Гуатр – я, как провидец, отягощенный сокровенным знанием и умеющий заглядывать в будущее, увы, огорчу тебя. Душа твоя предупреждает о будущем нашей земли, о тяжких испытаниях, о настоящей войне… – Что ты говоришь, учитель?!– воскликнул изумленный король. – С кем же мы должны воевать, от кого защищаться? Ведь мы все – как братья, ты же лучше меня все это знаешь. – Тавын, ты сейчас не король, я не учитель, ты мне сын, перед которым отец в последние минуты жизни хочет исповедаться. Не перебивай сынок – смерть не далеко от меня. Жители нашего острова, прожив в спокойствии долгую жизнь, и в ином мире находят упокоение… Тавын пока не мог уловить, куда клонит старец. – Отец, нашему острову грозит опасность? – прямо спросил он. – Какая? – Об этом я и хотел говорить. Грех существует в нашей памяти как нечто давно минувшее, но, в то же время, за океаном живут люди со своими грехами. Благодаря удаленности от мест обитания людей и природным особенностям моря вокруг нашего острова о нас до сих пор мало кто ведает. Мы же сами в иные земли отправляемся только чтобы на Великий праздник Пасхи посетить святые места в Изавии. Мы своим трудом, любовью создали себе все необходимое для жизни, наш остров, оберегаемый Господом, похож на маленький алмаз на теле планеты. Но грядет время, когда жизнь здесь изменится. Остальному человечеству не удавалось сохранить братолюбие в противоборстве со злом, и потому придет час, когда и христосцы окажутся вынуждены нарушить заповедь. Именно поэтому твоя душа встревожена: вас ждут большие испытания. Сохранение нашего райского уголка будет зависеть от терпения и любви каждого христосца. Пройдет не так много времени, и чужеземцы найдут дорогу сюда. Их истинное лицо вначале будет сокрыто под дружеской маской, однако у них появится интерес не только к нашей культуре – алмазы и золото ослепят их, затмят разум, распаляя кровожадную зависть. И этих чужеземцев окажется слишком много, и неизбежно с ними придут насилие, разбой и разгул. А наш народ не знает хитрости, иначе и быть не может – мы избранные. Сокровенное знание, которое оставили нам предки, говорит, что наша планета Аури – одна из нескольких миров, где существует единая вера в Иисуса Христа. Несмотря на это, большинство единоверцев следует не Божьим заповедям, а примитивным человеческим желаниям. Наши предки с момента сотворения мира тоже жили верой в единого Бога, но со временем они стали использовать имя Его в корыстных целях и забыли заповедь «возлюби ближнего, как самого себя». Так появились богатые и бедные, началось угнетение народа народом, мир раскололся на части. Вот тогда ангел Божий, отправленный Иисусом, говорил с отцом наших отцов, чтобы он повел народ, не желающий отойти от истины, за собой: «Пусть твой народ строит себе корабль, я поведу в край, где вас никто не потревожит, и будет у вас свой мир, свой океан, свое небо. Будете жить как в раю, вы того заслуживаете. Это воля Отца нашего небесного до поры, пока у кого-то из вас в душе не появится червоточина, и будет он соблазнен чужеземцами. Вы потеряете все, что имели, но сможете все вернуть для новых поколений и для душ тех, кто упокоится на небесах, если последний христосец не забудет о Божьей заповеди. Его ждет великое испытание и великое терпение». Так говорил Ангел Божий нашему далекому предку. И из века в век живут христосцы по воле Бога, поэтому никогда не предавайте свою истину и никого силой не заставляйте принять ее. Кто истинно осознает Бога, к тому вера сама войдет в душу… Старец посмотрел на небо и осенил себя крестным знамением, как это делал Иисус. 5 Тавын и Гуатр, неимоверно озадаченные услышанным, тоже перекрестились. – Нам не приходилось пока поднимать меч на человека, и мне становится страшно от твоих слов отец, – воскликнул Гуатр. – Чужеземцы привезут зло на наш остров? Наша жизнь изменится, мы потеряем мир и покой? Да я готов утопить их всех загодя, только бы не допустить гибели невинных. Если ты, король не согласишься со мной, я возьму этот грех на себя, а там Бог мне судья. Другого выхода я не вижу, если все так случится! Тавын, задумчиво смотрел на друга: – Не горячись Гуатр. Если поступить так, то, получится, что мы сами станем сеять зло. Но мы не должны поднимать руку на человека, пожелавшего узнать наше бытие. Наша земля для них – не закрытый мир. Мы не можем взять грех на душу и убивать невинных. Если вдруг что-то пойдет не так, то постараемся решить проблему мирно. И мне также не верится, что среди нашего народа может появиться изменник. Нет, друг, предки не так учили нас, и мы не имеем права нарушать закон Божий! Как бы горько ни стало, нам придется перетерпеть, видимо, на все воля Божья. Надеюсь, это испытание мы выдержим достойно, вы согласны со мной, учитель? Но одно могу теперь сказать точно: я не юн, и не уверен, смогу ли радоваться жизни после того, что ты здесь поведал. Старец покивал: – В твоем возрасте мужчины себя признают в полном расцвете сил. Однако, как ни тяжело мне об этом говорить, всем вам и детям вашим, придется пройти через большие испытания… Да, да, не удивляйся Тавын; предсказываю, что у тебя скоро будет сын, которому суждены великие дела, а многим христосцам придется умереть во имя любви к Иисусу. Слушайте меня, дети мои! Нашим предкам Господь когда-то приоткрыл завесу тайны бесконечной Вселенной. Мы знаем, что несколько планетных систем, где некогда существовала жизнь, теперь погибли, и на Аури грядет такое время, если люди окончательно потеряют любовь и веру. Самая ближняя из известных нам планет – Земля у звезды Солнце, вторая – Ферина, затем Юнист, Альфа и так далее. Жители Фериныа умеют летать через пространство, и добираются до нас и до Земли. Вреда от них нам нет и не будет, но и помощи ждать не стоит: они не вмешиваются в дела чужих миров и считают, что каждый народ должен решать свои проблемы самостоятельно. Расскажу, что еще известно лишь сведущим людям от нашего Господа. Иисус проповедовал заповеди Отца своего на всех планетах. Но при этом Христос говорил и предупреждал: «Многие придут под именем моим. Восстанет народ на народ и царство на царство, и будет голод, и мор, землетрясения, и земля будет гореть под ногами. Будут предавать вас мучениям, убивать вас, и верующие в меня будут ненавидимы всеми народами, во многих охладеет любовь, ибо восстанут лжепророки и лжехристы и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить и избранных. Будут они скрываться под доброй маской, и люди станут почитать Антихриста». Когда-то Иисус пришел принять грехи землян и грехи жителей Аури. Он же и придет спасти их всех, именно Он, а не другие боги, которых так много у них стало. Об Иисусе Христе написано во всех их писаниях. Его признают как спасителя, либо признают как пророка. А он Сын Божий, он был, есть и будет во веки веков. Иисус говорил, что верующие в него будут изгнаны, как Он бывал изгнан. Ложная вера станет так сладка, что сатана захватит мир, и даже мертвое дерево будет плакать кровью от жестокости ложной веры. Единственным оправданием заблудшего народа станет молитва. Бог один, но каждый верит в своего пророка и его именем молится. Как же Бог простит их, если они не очищаются именем Спасителя? Ибо был слышен голос с неба, голос истинного Бога: «Я отправляю вам сына моего возлюбленного, в котором Мое благоволение. Любите Его, веруете в Него, значит, и веруете в Меня». Это можно сравнить со случаем, когда мать, воспитывала своего ребенка, но вдруг появляется кто-то другой, заявляющий права на него. Возникает вопрос: «Кто вам дал право отнять у ребенка мать и давать ему свое воспитание?!» Как можно лечить ветку, изрубив корень? Выходит, Иисус не донес до нас истину, а новые пророки пришли его поправить? Выходит, Бог ошибался? Но нет, только безумные могут так думать! Бог создал для нас одну вселенную и один закон, и нельзя повторить дважды Его творение! Господи, спаси же их души! Сами не ведают, как сатана путает их. Когда Господь создал двух людей по своему подобию, говорил: «Будьте как рыбы в глубинах морей, как кони, скачите по суше планет, летайте, как птицы в просторах вселенной. От того, как вы проживете свою жизнь, будет зависеть жизнь ваших потомков. Станете проповедовать закон Божий – наследуете вечную жизнь. Живите, радуйтесь, плодитесь, заселяйте Вселенную, но если забудете заповедь «любить ближнего» – все станет иначе». Некоторые трактователи учения Иисуса пишут: «А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то – удар мечом по шее, а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы». В этих словах жестокость и ложь их лжепророка! Это не продолжение дел Мессии, а возврат к Старому Завету, в котором нет прощения, а есть кровь за кровь. А у правильной веры нет и не может быть насилия, кроме любви. Тому, кто создал разные религии и служит им, придется на том свете быть в ответе перед Господом. У них много молитв, придуманных псевдосвятыми, и люди утратят истинную любовь к Богу, а многие станут молиться из страха. Но сам Иисус был против многословия. Он говорил: «Чтобы не говорили лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны, не уподобляйтесь им, ибо знает Отец наш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у него». И оставил Иисус после себя единственную молитву – «Отче наш». Согласно пришедшему к нам с Иисусом закону Божьему, мы не имеем права приукрасить или скомкать заповеди. Ни у кого нет права на это! В храме все должно быть просто, чтобы почувствовать Святой дух, благодать Матери Божьей, которая вытирает наши слезы, когда мы нуждаемся. Храм – это Божий дом. До второго пришествия Иисуса Христа люди настолько изменили заповедь, что уже понимают собственных действий. Для многих прихожан культом поклонения стали храм и его служители. Они создают лишь видимость служения Богу, и храм либо утратил, либо утратит истинное свое предназначение. Имея власть, нетрудно вести за собой безропотное «стадо», лишенное права думать. Стоит «овце» отбиться от стада, «пастух» быстро находит метод усмирения – «кнут», и держать людей под страхом молитвы многим выгодно. Но в храме должно ощущаться милосердие, а не власть! Ведь «стадо» не задумается, что тем самым закрываются двери храма в их душах, ведь за них станут думать служители, надев маску праведников. Христианство превращают в религиозное вероисповедание с путаными обрядами и правилами. А христианство есть учение о любви ко всему живому в мире. А любовь – это истина, а истина есть Бог, а вера – это надежда. Его заповедь – любить ближнего: Христос не молился там, где имя Отца Его использовали в корыстных целях! Служитель, желающий стать слугой народа, не должен возвышать себя над народом этим, стремиться к обогащению, вводить в заблуждения верующих наставлениями, противоречащими Божьим заповедям. Найдется ли служитель, который смог бы отнять благосостояние у своих детей, отдав детям нищего? Когда правитель будет думать о своем народе, создании равенства, а служитель храма истинно служить в храме, когда нищие будут жить как цари, каждый будет прежде думать, вкушая пищу, голоден ли ближний, только тогда люди достигнем вершины рая. Не поэтому ли Миссия называл маловерных, ожидающих Божьего чуда, заблудшим стадом? Где гарантия, что история не повторится? Что «стадо» снова не отдаст на попрание в руки «пастуха» истинного Царя, что Его снова не признают ни служители, ни «стадо». Столкнувшись с чудом, не поверят в Мессию, а будут ожидать наставлений «пастуха», одурманивая себя ложными молитвами, тешась мыслью о пришествии Его. Ведь они привыкли слушать «пастуха», следуя его законам. Боже! Открой заблудшим глаза, чтобы служили единому Царю, сыну Бога – Иисусу, поверили Ему, узнали и пошли за ним. На кого сойдет благодать? На того, чья душа исполнена любви к ближнему! Помните это! Старец замолчал, и на несколько секунд прикрыл глаза, словно данные пророчества и проповедь отняли у него много сил. – Учитель, прости, но не все ясно в твоих речах, – решился, наконец, спросить Гуатр. – Как я понимаю, твои слова – предостережение нам? – Увы, да, – кивнул, глубоко вздыхая, старец. – Ведь все такое же происходит сегодня и в нашем мире вдали от нашего острова, единственного оплота истинной веры. Сумеем ли мы сохранить ее, нашу веру – вот в чем вопрос! Он снова глубоко вздохнул: – Принесу горячее козье молоко, оно придаст вам силы – потом продолжим. Мысли у вас сейчас натянуты, как струны арфы. 6 Гуатр и Тавын сидели в оцепенении и не заметили, когда старец вернулся, продолжив свои наставления. – Господь нас вразумляет, когда мы поддаемся искушению, ведь все может вернуться бумерангом. Непослушание Богу никому не позволено, и Бог нам всем судья. Каждый по своему разуму служит Ему, но важно, чтобы в душе человека жила любовь. Разделяя людей на расы, заставляя воевать и кусать, как собаки, друг друга, многие забывают об основе основ человечности – любви к ближнему. Когда Бог создал обитаемые планеты, все находилось под Его благодатью, как сейчас мы живем на нашем острове. Судьбы планет сходны, жизнь на них может погибнуть как кара Божья, но по приходу Мессии она снова возродится, и окажется благословен избранный сын Божий. Пепел перемешается с красной землей, и поднимутся новые ростки. Снова запоют птицы, оживет природа. Выжившие юные дадут потомство, от них и пойдет продолжение рода человеческого. Дети, и только они – смысл жизни. Но им выпадут большие испытания, испытания тела, а, главное – испытания духа, испытания его верой, надеждой, любовью… Старец вздохнул и сказал: – Ну вот, собственно, что я и хотел вам поведать. На долгое время у костра воцарилось молчание. Наконец потрясенный Тавын глухо проговорил: – Боже, дети, о которых ты говорил, еще не родились, а им уже уготованы такие испытания?! – Но если избранные их пройдут, то имена их останутся жить в потомках! – молвил старец, встал, тяжело опираясь о колени, и перекрестился: – Уже светает, у нас нелегкая ночь была. Давайте спустимся к водопаду, взбодрим себя горной водой. Вода как жизнь, а жизнь – это любовь: она придает новые силы, и ведет нас через все тернии. Тавын и Гуатр тоже осенили себя крестными знамениями и послушно направились за ним. 7 Наступал рассвет – мягкая, чуть тронутая ветерком тишина, предшествующая рождению утра. Несколько минут – и на бледно-голубом небе появилось солнце, словно из бутона выглянул яркий цветок, озаряя все вокруг. Тавын и Гуатр постарались не думать о потрясшем их разговоре и оставили думы о будущем на потом. Король широко распростер руки, словно обнимая подаренный ему мир, и во весь голос крикнул: – Господи! Нигде нет такой красоты, как на нашем острове! Не задумываясь можно отдать жизнь ради всего этого! Скинув верхнюю одежду, друзья бросились в речку под шум водопада. Старец омыл лицо холодной водой и наблюдал за ними, сидя на камнях. Возвращаясь к хижине, Тавын спросил провидца: – Отец, можно ли здесь поохотиться на горных коз? А после завтрака, с твоего разрешения, мы отправимся в обратный путь. – Почему же нет? – ответил старец. – Но имейте в виду, что горные козы очень проворны и осторожны, Не думаю, что удача окажется на вашей стороне. Так оно и оказалось – побродив в окрестностях более часа вместе с Сандором, взятым в качестве проводника, охотники смогли добыть всего лишь крупного зайца, но ни одна горная коза не подпустила их к себе на расстояние выстрела из лука. Старец с усмешкой взглянул на их добычу: – Я уже тут проголодался, пока вас ждал! Вижу, охота оказалась не богатой, но, вообще-то заяц хорош! Что ж, вместо козьего мяса угощу вас еще раз козьим молоком. Сандор поднес им воду омыть руки, а во время обеда Тавын рассказал, как прошла охота. Старец посмеялся, потрепав его по плечу: – Вы думали, наши горные козы то же, что и ваши джейраны на равнине? Э, нет! – Учитель, а не твоих ли это рук дело? Ведь ни одна не попалась под наши стрелы. Скажи, это так? Старик только улыбнулся и молвил: – На все воля Господа! Кони были готовы. Странники поблагодарили за хлеб-соль и попрощались с Сандором. Тавын крепко обнял старика: – До встречи, учитель! – Встреча нам всем уготована в жизни вечной. С Богом, дети мои!.. 8 Приблизившись к замку, всадники увидели жен, высматривающих их с галереи зубчатой стены. – Мы вас уже заждались. Перед отъездом ты мне показался нездоровым, Тавын – у тебя все в порядке? – Это он-то нездоров?! – ухмыльнулся Гуатр, спрыгивая с коня. – Да от его криков на охоте чуть лавина не сошла! – Уж нам ли не знать, что охота для вас важнее, чем жены, – с легкой укоризной заметила его супруга. – Милые дамы, вот эти цветы, надеюсь, загладят нашу вину, – целуя им руки, Тавын подал огромные букеты собранных по дороге диких роз. Вечером король застал жену за вышиванием. – Любимая, эти дни без тебя показались мне вечностью, – сказал он, онимая ее. – Дорогой, вижу, тебя что-то беспокоит. Не мучай себя, скажи, что случилось? – Только если пообещаешь быть терпеливой – тебе еще надо поддержать и Арадану. Ведь королева должна быть примером. – Случилось что?! – Старец говорил об испытаниях, и о том, что у нас обязательно родятся дети. – У нас будут дети? – королева с надеждой посмотрела на мужа. – Да, и у нас, и у Гуатра. Но, по словам старца, их ждут суровые испытания. Испытания ждут и весь наш народ. Нам надо быть к ним готовыми, принять их стойко, согласно нашей вере… И он рассказал обо всем, что поведал им горный пророк. 9 Другим христосцам о разговоре со старцем Тавын и Гуатр решили не рассказывать, чтобы раньше срока не тревожить народ, и многие годы жизнь на острове текла своим чередом. За это время король и сам почти забыл о грозном туманном пророчестве, ведь вокруг него жизнь была так прекрасна. Тем более что у него и Гуатра наконец-то родились дети – сын и дочь, которых назвали древними именами Камрин и Афра. Но в один прекрасный день рыбаки сообщили Гуатру, что видели в море чужеземный корабль, и друг короля тут же примчался в замок. – Что привело тебя так рано, Гуатр? Я уснул только на рассвете. Имеет король право выспаться? – словно не замечая его волнения, пошутил Тавын. – Поэтому-то и разбудил, что ты король. – Говори, от тебя все равно никуда не денешься. – Тавын, кажется, начинают сгущаться черные тучи над нашими головами. Ты не думаешь, что наступает время, о котором говорил старец? Тавын почувствовал, как горячая волна прошла по всему телу. – Разве возник повод вспоминать предсказания старца? Ничего ведь пока не случилось! – Появление чужеземного корабля у наших берегов – не повод ли для тревоги? К сожалению, я уверен: ждать неприятностей осталось недолго. – Страшно так думать. После похорон старца мы столько времени ждали рождения детей. При рождении наших детей, увидев Омеану с малышом, я подумал тогда – да, в детях весь смыл жизни. У меня выступили слезы, но сегодня я понимаю, эти слезы были не только от счастья, в них была горечь нашей судьбы – ведь больно смотреть на молодое поколение, догадываясь, что их ожидает. А ожидание хуже смерти. Если настал час испытания, я тебя не только как друг прошу, как король настаиваю: сохраняй терпение! Наше оружие – любовь против насилия. А коли придется поднять меч – это будет концом нашего существования. Но на все есть воля Божья… Воцарилась тишина, нарушаемая лишь их тяжелым дыханием. Им оставалось только ждать. 10 – Афра! Кому я говорю, Афра! Куда опять поскакала, как горная коза? Оставь Камрина в покое, – прикрикнула на нее мать. – Пусть возьмет меня туда, куда идет. С Сураджем не расстается, а со мной время проводить не хочет! – Я и не обязан с тобой возиться, ты словно кость в горле. Веди себя, как леди! – ответил молодой человек, седлая коня. – Ха, тоже мне учитель нашелся! Мной все довольны, и даже король берет на охоту меня, а не тебя. – Отойди, мой Сурадж норовист! – Камрин натянул узду и умчался. Афра грустно посмотрела ему вслед и вздохнула: – Он все время меня обижает, матушка… – Он правильно тебе сказал: посмотри на себя – ты даже не одета, как леди! Афра, действительно, вместо платьев предпочитала носить мужскую одежду с широким кожаным ремнем, но она была красива и стройна и в таких одеяниях. Под длинными ресницами горели карие глаза, а темно-каштановые волосы под тонким обручем развевались на ветру. – Почему ты ругаешь ее, Арадана? – вмешалась Омеана. – Как же ее не ругать – с утра Камрину не дает прохода! Сняла бы обруч, сделала подобающую прическу, надела бы платье и занималась домашними делами. – Чем же тебе не нравится мой обруч? Он ведь такой же, как у Камрина, и меч такой же! Я ему покажу, что от меня уйти непросто. А то строит из себя рыцаря! Между тем в назначенном месте Камрина ждал друг Сантен. – Давно ждешь? Это все Афра, как прицепится, не отвяжешься. – Она бойкая, ей бы быть твоим братом, – усмехнулся Сантен. – А мы решили провести скачки, будешь участвовать? Я поспорил на твоего Сураджа, что он придет к финишу первым! – Это точно. Такого скакуна днем с огнем не найдешь, ведь он потомок Ягуара… Они отправились в обсерваторию, и занимались астрономическими вычислениями, потом наблюдали за звездным небом и созвездиями, и только поздно ночью дно Камрин вернулся домой. Увидев ожидающую его Афру, он решил молча пройти мимо, но не услышав упреки вслед, обернулся: – Неужели я тебя так огорчил? Я же знаю, когда ты в хорошем настроении, все время поддеваешь меня, а если огорчена – молчишь, как рыбка… Кстати, ты моих рыбок кормила? Не молчи! – Он по обыкновению хотел дернуть ее за волосы и вдруг остановил руку: – Ого, ты сделала прическу? Даже платье надела?! Да ты похожа на принцессу из сказки! – Тебе нравится, Камрин? Я теперь тебя всегда буду слушаться, – лукаво прищурилась Афра. – Догадываюсь: снова о чем-то хочешь просить? Лучше признайся, вы хотите с нами состязаться, угадал? А я-то думаю, отчего она такая послушная стала! – Опять строишь из себя рыцаря? Тебе ничем не угодишь, – фыркнула девушка. – Значит правда, парни завтра устраивают скачки? А будет интереснее, если мы устроим соревнование между юношами и девушками. – Чего ни сделаешь ради любимой сестры, лишь бы она была послушной и не сердилась! – С чего ты взял, что я стала послушной?– смеясь, она показала язык. – А правда, моя прическа тебе понравилась? Камрин улыбнулся и мягким движением распустил Афре волосы. – Мне нравится вот так, – и он надел на нее свой обруч. – Возьми в знак нашей дружбы. В полдень, когда все уже было подготовлено к скачкам, Афра подошла к Камрину. – Наши девочки готовы одержать победу. Какой приз для победителя? Юноши переглянулись. – А мы об этом и не думали, – ответил Сантен. – Выходит, соревнования без приза?! Нет, мы с этим не согласны! Давайте так: если девочки выиграют, все мальчики устраивают у костра веселье. – А если вы проиграете? – Тогда мы устраиваем вам праздник. По рукам? Камрин молча пожал ее руку. – Камрин, а я принесла тебе обруч. Ты подарил мне свой, и я дарю тебе свой. Волосы падают на глаза – это может помешать на скачках. – С чего вдруг ты стала такой заботливой? Думаешь, я проиграю, и уже сочувствуешь? – Лучше подготовься к скачкам. А конь у меня не хуже твоего, и я одержу победу! Скачки начались, и жаждущие победить сразу вырвались вперед. Афра заметила, что Камрин остался на старте, резко натянула поводья, отчего конь встал на дыбы, и ей пришлось крепко ухватиться за шею скакуна. – Ты, почему стоишь? – закричала она. – Хорошо держишься в седле, – небрежно заметил он. – Не зря отец доволен тобой. – Нашел время шутить! Разве не видишь – они уже далеко?– девушка кивнула в сторону удаляющихся всадников. – Разве тебя кто-нибудь держит – скачи! А я просто дал вам шанс: мой Сурадж все равно всех догонит. – Ты мне за это ответишь, самодовольный! – Афра, не на шутку рассердилась и пришпорила коня. Но как они ни старалась, Камрин вскоре с ней поравнялся. – Какая у нас сердитая сестра! – прокричал он на скаку. – Вперед Сурадж, ты у меня как гром, как молния! Первое место по праву занял Камрин, за ним Сантен, а третье выиграла подруга Афры Винуэла, четвертой пришла сама Афра. – Мы проиграли, а кто-то нам победу обещал?– с досадой произнесла одна из подруг. – Эй, красавицы! Афра вам много может пообещать, но не забывайте, мой Сурадж всегда первый, – веселился Камрин. – Это нечестный бой, ты задержал меня! – запальчиво крикнула Афра. – Я хотел только дать шанс принцессе, – юноша сделал галантный поклон. – Ладно, готовьте праздник для победителей. Правильно говорю, братья? – Мы требуем веселья! – поддержали Камрина молодые люди. – Не шумите! – отмахнулась Афра. – Да, победу вы одержали честно, и мы умеем держать слово, сегодня организуем праздник. Девочки, за мной!– скомандовала она. Когда они отошли в сторону, Афра спросила: – Винуэла, как будем организовывать веселье? – Разве мы не умеем петь и танцевать?! Ты хорошо играешь на арфе, а твой Камрин любит музыку. Что-нибудь придумаем, не переживай! … |
0 комментариев