Описание
Действие романа «Парадокс» происходит в мире, находящемся в параллельной вселенной. Главный герой Биф не помнит своего прошлого, и не знает, где находится. Единственное, что может дать ему ответы на эти вопросы — навязчивые кошмары, преследующие юношу. Судьба ведет героя к открытию тайны его происхождения, сталкивая с чудесными существами и загадочными личностями, в итоге оставляя за ним выбор: спасать мир или свою любовь. Что выберет Биф?Приобрести книгу: www.litres.ru/aleksandr-karavdin/paradoks/
Характеристики
| Отрывок |
ПАРАДОКС 160 день 900 год Грозовые тучи, затянувшие иссиня-чёрное небо, под рёв ветра поглотили серебряно-призрачный диск. Растворившийся в ночной мгле Нордор уродливым нагромождением высился над белёсым туманом, клубящимся под его стенами. Усердный фонарщик, одиноко бредущий по тёмным улицам города, зевая, зажигал один фонарь за другим. Он далеко не первую ночь освещал Нордор, и поэтому дозорные, съёжившись, издали завидев его, в знак приветствия подняли алебарды. Помахав в ответ, старый фонарщик хотел свернуть, но внезапно был сбит с ног юношей. — Простите! — прокричал оборванец и скрылся из виду. Старый фонарщик сердито потёр спину. Беглеца уличные парни прозвали «Бифкейком», что с нордорского диалекта означает «мускулы». Или сокращённо — Бифом. В семнадцать лет он обладал могучем здоровьем и недюжинной силой, не уступающей взрослому мужчине. За что и получил прозвище. Появился юноша в Нордоре два года назад. Дозорный Восточных ворот поначалу не впускал оборванца, вышедшего со стороны Кряжного леса, честно исполняя эдикт монарха. Но потом кардинально изменил отношение. Возможно, проснувшееся сострадание, а скорей — снизошедшая с пузатого бутыля благодать повлияла на его решение. Но вернёмся к юноше. Скрывшись в очередном переулке, Биф остановился, пытаясь унять учащённое дыхание. Глаза его неустанно бегали из стороны в сторону, выискивая среди мрака ненавистные очертания преследователей. Несколько раз глубоко вздохнув, юноша приготовился к дальнейшему бегу. Он сделал один шаг прежде, чем голова ужасно заболела. Они возвращались! Вокруг, словно в алом мареве, затолпились люди со ржавыми клинками. С каждым вздохом их становилось всё больше и больше. Напуганный до ужаса юноша закричал. Некоторые из людей бросались наутёк, другие, подобно чарам, растворялись в воздухе, проваливались сквозь землю. Биф было поверил в победу, но внезапный удар клинка прервал его крик. На мгновение мелькнуло обрамлённое белым лицо, и мир потух. Сквозь пелену, Биф видел, как преследователи обступают его со всех сторон. Инстинктивно юноша вскочил на ноги, загнанно крутя головой. Выхода нет! Они поймали его! — Что вам надо?! — отчаянно вскричал Биф. — Для начала — несколько медяков и извинения, на коленях, — спокойно ответил вышедший из толпы Веня. Его персона на первый взгляд ничем не выделялась среди большинства нордорских оборванцев. Плечи узкие, рост кое-как достигал среднего, да и возраст не превышал шестнадцати. Единственная татуировка на лице — незамысловатые волнистые линии, наколотые зелёным цветом: «Иду по стопам отца». Хотя к его годам у многих коренных мальчишек уже было около трёх. Но, тем не менее, в нём всё же было что-то, заставляющее людей подчиняться ему немедля, беспрекословно. — Что замолчал, урод? — ухмыльнувшись, спросил Веня. — Я не урод, — под нос пробурчал Биф. — Чего?! — Я — не урод, — более уверенно повторил юноша, облизав пересохшие губы. — Ещё какой! — немая сцена. — Слушай, пока я добрый, давай по-хорошему. Отдаёшь медяки за то, что топчешь нашу землю, пришлый, извиняешься, и мы, может быть, тебя не тронем. Идёт? — Нет, — Биф покачал головой, — я вам ничего не должен. Веня наигранно улыбнулся, подмигнув одному из прихлебателей. — Ты, видимо, забыл кто Я, — его смрадное дыхание ударило в лицо Бифа. — Пришлый. — Я ничего не отдам, — дрожащим голосом произнёс юноша. — Вот оно что, — Веня артистично призадумался и со всего маху дал пощёчину. Биф прижал к алеющему следу пятерни холодную ладонь. Щека неимоверно горела. — Что? Страшно?! — вскричал радостный Веня. — Может, поплачешь? А? Мы девочек любим. Даже очень, — последние слова вызвали повальный смех шайки. Биф непонимающе закрутил головой, всматриваясь в страшные, вселяющие ужас лица. — Всё! Шабаш! — смеющимся тоном приказал Веня. — Так что, пришлый, — приятельски подмигнул, — отдашь нам законные медяки? Или, может, будешь нашей девочкой? А? Собравшись с силами, Биф твёрдым голосом произнёс: — Я вам ничего не отдам! Это первое… — Да ты ещё считать будешь?! — словно гром прозвучал разъярённый голос Вени. — Буду… — начал Биф. Но, увы, не закончил. Маленький, не отличающийся здоровьем Веня с размаху деревенского воротилы ударил в переносицу юноше. Биф, в полном недоумении, закрыл лицо руками, получив ещё с десяток оплеух от других членов шайки. Методичное, проверенное временем, избиение одного толпой по странному стечению обстоятельств подвело уличных оборванцев. Биф, которому следовало упасть, выпрямив спину, принялся бить в ответ. Неумело, нескоординировано. Но всё же — бил. И один за другим падали оборванцы. Удивлённый столь ярым отпором, Веня привычным движением скользнул во внутренний карман безрукавки. Небольшое ржавое лезвие ножа, прикрытое серой тряпкой, ужом прыгнуло под рёбра Бифа. — Сваливаем! — проорал Веня, скрываясь во мраке переулка. Некогда грозная шайка уличных оборванцев, с присущей напуганной толпе суматохой, в течение нескольких вздохов скрылась во мгле. Биф остался один. Он неуверенно сделал два шага к стене, усмехнулся и спокойно лёг на холодную, застланную каменными плитами землю… Как писал Эльнер Земмурский, необычайность Нордора выявляется, в первую очередь, в грязных чахлых улочках, хаотично расходящихся от центрального рынка. Особенно это касается самой опасной части города — Западной Четверти, где даже суровые Стражники Короны, призванные охранять народ от беззакония, стараются как можно реже показывать свой доспех. Поэтому ничего удивительного, что никто не видел, как к умирающему Бифу подошёл светловолосый мужчина. 168 день 900 года Два отличных друг от друга голоса невыносимо резали чуткие уши Бифа. Грубый с хрипотцой бас и звонкий мелодичный тон. Юноша прислушался. — Теперь давайте перейдём непосредственно к причине столь раннего завтрака, — мелодичный голос звучал завораживающе спокойно. — Что вы можете о нём рассказать? — Ну, он промышляет в оружейной лавке, — чувствовалось, что обладатель баса волнуется. — Кузнец? — Что Вы! Куда ему? Он просто продаёт оружие, и ничего больше. Торговец. — Его специфика? — ??? — Я извиняюсь. Просто не всегда получается подобрать подходящее понятное всем слово, — человеческая трель на мгновение утихла. — Так, всё же. Каким оружием владеет торговец? — Да у него нож из рук выскальзывает, — усмехнулся бас. — Куда уж там говорить о… — Я понял, — прервал собеседник. — Тогда в чём проблема? — В двух нурийцах. Оружейник повсюду водит их собой… как телохранителей, разумеется. — Торговец? — удивился мелодичный голос. — Откуда у простого оружейника столько злата, дабы покрывать услуги нурийцев? — Мы полагаем, это не относится к делу, — отрезал собеседник. — Согласен, — лёгкий вздох. — Где он живёт? — Вот, здесь написаны все необходимые сведения, — мимолётное шуршание. — Там полсуммы. Остальное получите после исполнения. — Хорошо. А сейчас, не могли бы Вы меня оставить? Мне нужен покой. — Конечно, конечно, — забеспокоился бас. — Да и мне уже пора. Биф услышал дружное шарканье ног по полу. …на миг воцарилась тишина. — Вставай. Я знаю, ты очнулся, — мелодичный тон, казалось, смеялся. Биф стыдливо открыл глаза. Напротив, нога на ногу, сидел мужчина с правильными чертами лица. Его светлые ухоженные волосы, доходящие до изящной талии, отливали блеском, что было практически невозможно в Нордоре. Ведь любой проходящий мимо мужчина, в насмешку, отрезал бы длинные локоны вместе с ушами — дабы не порочил воина. А тут? Биф медленно перевёл взгляд на одежду. На плечах у незнакомца лежал длинный чёрный плащ, отороченный с внутренней стороны ярко-рыжим мехом. Огромная серебряная фибула в виде распустившегося цветка ландыша элегантно покоилась на своеобразном подражании кольчуги — верхняя одежда, связанная из мелких кожаных колец, сквозь которые проглядывала чёрная нательная рубаха, иное определение вряд ли имела. Опускаясь ниже, она плавно переходила в серые, окаймлённые тёмным мехом штаны. Необычайные кожаные ремни, отделанные по краям ярко-зелёным металлом, обтягивали бёдра и икры хозяина. Высокие бескаблучные сапоги были последним штрихом в персоне эпатажного незнакомца. — Насмотрелся? — улыбнулся мужчина. В ответ Биф резко перевёл взгляд на его лицо. — Вот и славненько, — незнакомец демонстративно снял чёрные кожаные перчатки, обнажая нежные ухоженные пальцы. — Теперь давай знакомиться, — сложил руки «в замок». — Меня зовут Август. — Бифкейк. Можно просто — Биф. — Мускулы? — удивился альбинос. — Странное имечко. — Это прозвище, — тяжело вздохнув, произнёс юноша. — Настоящего имени я не помню. — Почему же? Биф страдальчески закатил глаза. Помнится, около года назад тот же самый вопрос задал ему юный воришка, находящийся под рукой Азора, негласного короля Восточной и Южной Четвертей. Чем всё закончилось — знал каждый мальчишка в Нордоре. Юный вор, плача, со всех ног прибежал к великому могущественному королю, моля о помощи. Лебезя подле ног и демонстрируя синяки на лице, он взывал наказать подлого пришлого. Азор же, выслушав прерывистый рассказ воришки, лишь усмехнулся, пнув того под мягкое место. С тех пор никто не желал знать: «Почему Бифкейк не помнит своего имени?». Альбинос плавно положил руки на колени: — Что замолчал-то? Биф пожал плечами. — Ладно, — Август встал со стула. — Завтрак на столе. Оденешься — поешь. Из дома никуда не уходи. Я скоро, — альбинос, ритмично постукивая сапогами о деревянный пол, направился к резной двери. Уже на пороге, обернувшись, добавил: — Снежка покорми. Не забудь. Биф попытался осторожно оторвать от раны прилипшую жёлто-белую полоску бинта. Ткань слегка отъединилась от повреждённой плоти, а потом, словно в насмешку, крепко схватилась. Юноша вскрикнул. На бинте появились ярко-красные крапинки свежей крови. — Ш-ш-ш, — медленно выдохнул сквозь зубы Биф, борясь с возрастающей болью. Юноша осторожно приложил ткань обратно, к начавшей кровоточить ране. Поверх тела накинул старую льняную рубаху. Она была первой из вещей, заработанных Бифом. Седмицы, проведённые за мытьём посуды на одном из постоялых дворов, вернулись сторицей, когда она спасала от пронизывающего холода улиц. Одевшись, Биф с жаром накинулся на аппетитно-манящий завтрак, радушно оставленный Августом. Варёные караси под белоснежной сметаной, картофельная толчёнка вперемешку с нежнейшими кусочками мяса, аккуратно выложенные на тарелке малосольные огурчики — такой стол юноша видел впервые! К тому же всё это дополнял маленький стаканчик, наполненный одурманивающе благоухающей жидкостью… Вольготно потянувшись, юноша лениво отложил деревянную ложку в сторону. — У-у-ух! Хорошо! — зевнул он, поднимаясь из-за стола. В животе чувствовалась приятная тяжесть. Резная дверь, до сего момента не проявляющая признаков жизни, внезапно приоткрылась, впуская в дом огромного пушистого кота с белой шёрсткой. — О, Снежок! — обрадовался Биф, потирая руки. — Август просил тебя покормить. Айда есть. Кис-кис-кис! Юноша положил на пол жареного карася. Но кот лишь пренебрежительно фыркнул, удалившись с кухни. — Как хочешь, — пробурчал Биф, направившись к кровати. — Я тогда — спать. Многочисленное количество разнообразнейших колбочек, пробирок, соединённых между собой пуповинами-проводами и трубочками различного качества, полностью загромождали немаленькую комнату. Находясь в непосредственной близости от них, стояли, висели всевозможные спиртовые, угольные горелки, нагревающие в стеклянных бутылочках красную, жёлтую, зелёную, синюю жидкости. Пузырясь и вскипая, вещества под давлением или иными силами поднимались вверх по пуповинам, а частенько — в других направлениях, чтобы потом перейти в другой сосуд. Конечно, бывало, жидкости попадали в невообразимые полости и машины, состоящие из дерева с прогнившим железом. Винты, движущиеся колёса, крутящиеся стрелки, мигающие лампочки, издающие пронзительный звон кнопки — вот не весь список приспособлений. — Кх-х, — кашлянул Август, встав посередине комнаты. — Дома кто-нибудь есть? Из-под стеклянно-железного нагромождения появилась вначале прогрессирующая лысина, а потом и её хозяин — исхудалый старец с длиннющими серыми усами. — Чем обязан твоему визиту? — алхимик поправил огромные, на пол-лица, очки. — А разве я не могу прийти к тебе просто так? Без какой-либо цели? — сделал удивлённое лицо Август. — Почему же. Можешь. Но только ты прекрасно знаешь, что Авелина на данный момент не в Нордоре. Поэтому, — старец протёр линзу очков о единственное, что было у него из одежды — потрёпанные холщовые штаны, обвязанные поверх белой бечёвкой и обрезанные до самых колен. — Так зачем пришёл-то? — Ах, Авелина, — трепетно произнёс альбинос, не замечая вопроса. — Как она? — Хорошо. Ещё один год, и я смогу передать ей все свои знания. Она, наконец, продолжит дело рода. — Да, Авелина способная девочка, — закатил глаза Август. Буквально несколько седмиц назад альбинос приходил каждый вечер в дом Утлера — навестить его внучку. И всегда поздние посиделки заканчивались одинаково: он вместе с Авелиной закрывался в её комнате, прихватив несколько талмудов — так, для отвода глаз. А потом они всю ночь изнуряли друг друга, высасывая оставшиеся силы. — Так зачем пришёл? — взяв в руки колбу с бесцветной жидкостью, спросил старец. — Мне нужен яд, — коротко ответил Август. — Так сходи и купи у любого торговца из Западной Четверти, — потеряв всякий интерес, произнёс Утлер. — Я бы так и сделал, — начал вкрадчиво альбинос. — Только яд мне нужен специфический. Особенный. — Что ты имеешь в виду? — алхимик посмотрел на Августа сквозь колбу. — Поговаривают, твоим ядом Харам отравлен. Это правда? — Может и да. А может, и нет. Мне-то откуда знать? Я яд только продаю. С меня взятки гладки. — Значит, договорились? Утлер сурово посмотрел на альбиноса и внезапно расплылся в улыбке: — Приходи завтра — сделаю. Цена — пятнадцать золотых. На ингредиенты… Рассчитаешься потом, — добавил алхимик, увидев поползновение рук Августа к мешочку, закреплённому на ремне. — Хорошо. Тогда до завтра. У меня ещё дела есть. — Ладно, ладно. Беги, пока молодой, — попрощался Утлер, склонившись над одной из пугающе-чудовищных машин. Август в несколько шагов пересёк комнату и вышел на улицу. В лицо ударил прохладный ветерок. Альбинос только сейчас понял: какой зловонный запах витал в доме! Немного постояв и насладившись свежестью уличного воздуха, он непринуждённым шагом направился в постоялый двор. К тому, кто был осведомлён во всех делах людских. К Бергеру-лягушонку. Возвышаясь над монотонно движущейся толпой, Август горделиво шёл, не замечая ровным счётом никого. Зазевавшиеся прохожие в спешке отпрыгивали от высокого альбиноса, не желая столкнуться с гигантом. А маленькие ребятишки во все глаза смотрели на «класивага дядю». И только немногочисленные псы, живущие обок с вшивыми бродягами, не проявляли интереса к альбиносу. Август задумчиво пробежал глазами по разнообразным деревянным вывескам. «Зелёные рябчики». «Кривой щит». «Последняя ватага». Зачарованно повторил их ещё раз. Задумался. Повсюду слышались крики продавцов, зазывал и просто проходящих мимо людей. Стояла, на первый взгляд, полная неразбериха. Возле одной из стен дешёвого кабака стояли мужские игрушки. В корсетах, с разукрашенными до безумия лицами, женщины стреляли глазками, выискивая очередного посетителя. Чуть подальше, смешавшись в одну толпу, гомонили нордорские юристы и шарлатаны. Пройдя ещё несколько шагов, Август легко различил элиту плотского служения — жеманных парней в женских юбках. Внезапный толчок заставил Августа опустить взгляд. В пыли лежал оборванец, не превышающий, навскидку, шестнадцати лет. — Тебе помочь? — спросил альбинос, заинтересованно бросив взгляд на витиеватую татуировку. — Нет. Нет, — затараторил юнец. — Это я виноват. Извините, — он, быстро вскочив с земли, бросился в близлежащий проулок. Август улыбнулся. Смешной воришка! Альбинос лёгким движением подбросил на ладони глиняную табличку. Поднёс к глазам. На маленьком, с ноготь человека, амулете переплетались две виноградные лозы. Знак охраны. Альбинос, цокнув языком, представил немую сцену, как молодой воришка, спрятавшись в тёмном углу, тянет руки к внутренней тесёмке, на которую вешает дневную добычу. Но, к огромному разочарованию, не находит мешочка с медяками, а вместе с ним — и подаренный кем-то оберег. То-то парень повеселится! Август подошёл к тяжёлой массивной двери постоялого двора. «Восьминогая собака» — гласила вывеска. Заведение отнюдь не бедное, но и не пышущее изысками. В общем, как раз, если хочешь увидеть Лягушонка. Альбинос непринуждённо одёрнул полы плаща, мимолётным движением поправил нательную рубаху, слегка прикоснулся к висящей на поясе шпаге. Вот теперь можно входить. Бергер не зря носил прозвище «Лягушонок». Ему поспособствовала внешность. Маленький, с неестественно большой головой, в детстве он у каждого ровесника вызывал приступы истерического смеха. А длинные тонкие руки, согнутые в локтях, возвышающиеся над спиной, вовсе убивали наповал рыдающих от радости детей. Конечно, повзрослев, а местами даже возмужав, Бергер слегка изменился, став похожим на человека. Но чересчур длинный язык, как в прямом, так и переносном смысле, не дал ему избавиться от детского прозвища. Тем самым оставив Лягушонком. Бергер аккуратно, без стука, поставил кружку с пивом. Вытер рукавом губы, меланхолично осматривая «Восьминогую собаку». Сегодня, как и в другие дни, посетителей хоть отбавляй. Три центральных столика, поставленных в форме ромашки, занимали несколько немногочисленных компаний гордого вида, давно раскрасневшиеся от крепкого пива. Чуть поодаль, на прямоугольных кривоватых скамьях, сидели истинные поклонники зелёного змия — завсегдатаи постоялого двора. Одни эмоционально размахивали руками, показывая определённый размер; другие, уставившись в таинственную точку, медленно накачивались разбавленным пивом, не забывая поглядывать на вышибалу — огромного гориллоподобного мужчину с высоким крепким лбом и злобным характером, готового за любую оплошность выкинуть из «Восьминогой собаки». Человеку на горе, посетителям на радость. Бергер по-хозяйски медленно перевёл взгляд в один из углов заведения. В нём, прижимая к груди лиру, сидела прекрасная девушка, готовая всего за один медяк насладить слух уставшего путника. Пожалуй, даже самого избалованного. Напротив неё, точно в таком же углу, за широким письменным столом сидел худощавый юноша, промышляющий заверением завещаний и других имеющих особую важность документов. Знакописец. Или, как он называл сам себя, «нотариус». Лягушонок задумчиво почесал подбородок, заинтересованно оглянувшись на дверь. В «Восьминогую собаку» пришло пополнение. Им оказался не кто иной, как светловолосый гигант, носящий гордое имя — Август. Бергер вынужденно натянул на лицо улыбку, спокойно ожидая небезызвестного альбиноса. Если пришёл — значит, есть работёнка. — С добрым утром, — произнёс Август, вольготно расположившись за столом. — Как дела? — Не жалуюсь, — буднично ответил Лягушонок, по привычке оглядываясь по сторонам. — Но думаю, что обсудить это стоит в более спокойном месте. Поэтому… — он наклонился к Августу, — …как обычно, — и совершенно спокойно направился к входной двери. Подождав некоторое время, альбинос со скучающим видом двинулся вслед за Бергером. В «более спокойное место». — Что-то часто мы с тобой видимся, — слегка удивлённым тоном произнёс Бергер. — К добру ли? — Не волнуйся. К добру, — утешил Август, вытаскивая из-под нательной рубахи пожелтевший листок. — Перейдём сразу к делу. — В этом я с тобой согласен. Говори. — Ты помнишь Харама? — А, того неудачника? Конечно, помню. Я же тебе, вот, четыре дня назад, всё о нём выложил. Всё, что смог найти, разумеется. — Помню, помню, — закатил глаза Август, не без смеха вспоминая полученную информацию: «Харам (прозвище). Настоящее имя: Ибрагим аль Джазир. Занимал весьма высокую должность у негласного короля Западной Четверти — Ратрона. В его обязанности входил сбор оброка у глав. Семьи не имел. Скоропостижно скончался в 161 день 900 года, когда возвращался из Красного угла домой. Отравлен. Ни исполнитель, ни заказчик не найдены. Яд имеет ряд интереснейших подробностей. Первая из них — он в мгновение поражает организм, стоит лишь капле попасть на открытый участок кожи. Вторая — такие яды привозились ранее в Нордор выходцами из Белийских топей. Но не исключено и кустарное производство. Дальнейшие действия Ратрона пока неизвестны. Он, скорее всего, занял выжидательную позицию. Но что касается самого Харама, то до насильственной смерти он предпринимал следующие действия…» И далее шёл длиннющий перечень с подробным описанием его жизни. Вплоть до посещения утреннего туалета. — Да, помню, помню, — повторил Август, протягивая листок Лягушонку. — Ты тогда хорошо постарался. — Я знаю, — согласился Бергер. — Ладно, переходим к делу. Что именно ты хочешь знать? — На листке написано имя оружейника… — Ли-так. И что? — Не перебивай, — нахмурился альбинос. — Сейчас всё расскажу… так вот. Он постоянно таскает с собой двух нурийцев. Мне нужно знать, откуда у него столько злата на оплату дорогих телохранителей? Это первое. Второе. Кому он мог перейти дорогу? И третье, связан ли этот оружейник каким-либо образом с Харамом? Запомнил? — Конечно, — задумчиво ответил Лягушонок. — К какому числу? — Даю тебе срок в три дня. Успеешь? — Вполне. Я всё разузнаю… А теперь, — причмокнув, Бергер достал откуда-то снизу запылённую бутыль крепкого вина, — закрепим полученный результат, — и, закатив глаза от наслаждения, облизал губы, прихватив языком правую бровь. Лечебные свойства сна ни одним человеком, будь он ведьмаком либо простолюдином, никогда не опровергались. В чём Биф и не сомневался. Вот так: сытым, под тёплым одеялом, да на мягкой кровати, он мог спать бесконечно долго, если бы не чей-то сильный удар под рёбра. Биф резко сел, пытаясь одним полуоткрытым глазом отыскать обидчика. — Вставай, неженка! А то не выздоровеешь, — мелодичный голос Августа звучал над головой. — Просыпайся. — Ага, — произнёс Биф. — Встаю. Спустя несколько минут, ещё не проснувшийся полностью юноша, расслаблено прислонившись спиной к стенке, удобно сидел на кровати, поглядывая мутным взором на ухмыляющегося альбиноса. Тот, расположившись за столом, осматривал поле боя Бифа с завтраком. Юноша с солидным отрывом победил. — Что ж ты вишнёвки не испробовал? А? — спросил, казалось, сам себя Август, рывком опустошив стаканчик. — Чего? — заспанным голосом поинтересовался Биф. — Вставай, — страдальчески произнёс альбинос. — Вон умывальник. Сполосни лицо. А то не проснёшься. — Ладно, — ответил юноша, с неохотой вставая с кровати. Нацедив полные ладоши холодной воды, Биф умыл лицо. Взбодрило. Повторил ещё раз. — Мальчик мой. Я стесняюсь спросить. Но. Почему ты не накормил Снежка? — послышался насторожённо спокойный голос Августа. — Я, — Биф повернулся к альбиносу. — Положил на пол карася, но Ваш кот лишь фыркнул, скрывшись в соседней комнате. Наступило напряжённое молчание… Прошло некоторое время, и Август просто взорвался истерическим хохотом: — Карасём?! Снежка?! Ха-ха-ха! Кот! Ха-ха-ха! — внезапно альбинос замолк, дабы снова заговорить спокойным тоном. — Извини, я не предупредил тебя… Ладно. Мы это исправим. Эй, Уродец! Кс-кс-кс. Из соседней комнаты показался тот самый белоснежный кот. — Знакомься, — произнёс Август. — Уродец! Во всей своей красе. — А Снежок? — Снежок, — повторил альбинос, вставая со стула. — Сейчас. Сне-ёж-о-ок! Ко-о мне-е! Август небрежным движением руки достал из тумбочки тушку курицы, прежде чем в дом забежал Снежок. Мощное бугрящееся тело животного, покрытое лоснящейся вороной шерстью, всего с одним белым пятном на груди, возвышалось над кроватью. Зверь, издалека напоминающий собаку, облизнулся, обнажив огромные клыки. Но самое странное, что удивило Бифа, так это лысый толстущий хвост, словно у крысы, и розовые округлые уши, возвышающиеся над массивным черепом. — Вот он. Снежок, — улыбнулся Август. — Хочешь покормить его? Биф отрицательно покачал головой. — Как хочешь, — пожал плечами альбинос, обняв Снежка. Неизвестный зверь прыгал и ласкался, словно обычный пёс. На это было странно смотреть. — Ну, ну, ну. Хватит уже. Хватит, — недовольно произнёс Август, вставая в полный рост. — Молодец. Хороший мальчик. Хороший. На, — протянул тушку. Неизвестный зверь радостно схватил её и бросился прочь, на улицу, по дороге весьма грозно порыкивая. — Сумчатый дьявол, — ответил на немой вопрос альбинос. — Просто я его слегка перекормил. — А… — Не бойся. Он дружелюбный. К моим гостям, только, — поправился Август. — А почему Снежок? — недоумевающее спросил Биф. — Разве не похож? — На снег? Нет, — честно ответил юноша. — Жаль, — ничуть не огорчившись, произнёс альбинос. Наступило молчание. — Что ж… — Биф встал с кровати. — Благодарю Вас за спасение. За хлеб, кров. Большое спасибо. Я — Ваш должник. Но мне пора уходить. Я и так доставил кучу хлопот. — Постой, — сказал Август, — тебе есть куда идти? — Ну, — юноша потупил взор, — недалеко стоит ночлежка Гретхема… — В общем, — прервал альбинос, — медяков лишних я у тебя не наблюдаю. Места проживания — тоже. Да и про обидчиков твоих молчу. Сомневаюсь, что они успокоятся. Ты присядь, подумай. Биф опустился на кровать. — Так вот, — продолжил Август, — Снежка ты видел. За ним нужен уход, да и за домом тоже. Я сам не успеваю. Поэтому оставайся у меня. Будешь работать потихоньку, хозяйство вести. Считай, всегда крыша над головой, кровать мягкая, еда, обидчики не тронут. Разве плохо? — альбинос посмотрел на юношу. — Подумай, взвесь всё хорошенько. А завтра утром скажешь. Я не тороплю. Ратрон не зря был прозван негласным королём самой опасной в Нордоре Четверти — Западной. Вся его жизнь представляла собой ожесточённую борьбу. Будучи ребёнком, он, подобно птенцу кукушки, удавил брата, рождённого на три вздоха раньше. Тогда мало кто разглядел в маленьком мальчике убийцу, будущего грозу Западной Четверти — списали на несчастный случай. А спустя годы никто не удивлялся повзрослевшему Ратрону, с помощью ножа изучавшего внутренности убитых им в трущобах города кошек, собак, а бывало, и нищих. Седмицу назад был отравлен сборщик оброка — Харам. Ни заказчика, ни исполнителя, ни свидетелей, доносчики, бродящие по всему Нордору, найти не смогли. Для короля же было очевидно, что это — дело рук Азора. Ратрон закусил губу. «Ох, эта вендийская скотина! Прислал своих псов с вестью о том, что Безбрачные дворы принадлежат ему. Да как он смеет?! Хотя, впрочем, может и правда он убил Харама? Почему бы нет?» Ратрон тяжело вздохнул. Насколько помнится, именно Азор предложил разделить Нордор между ними. Да, стоило Тарону, негласному королю всего города и великому колдуну, исчезнуть, как советники взяли бразды правления в свои руки. Ратрону досталась Западная Четверть, Азору — Восточная с Южной, а Гивусу — Северная. Всё были тогда довольны. А сейчас?! Ратрон рукой смахнул всё со стола. Ну, ладно. Согласен. Семнадцать лет мира — большой срок! Шагая по узенькой, вымощенной каменной плиткой, дорожке, Биф восхищённо оглядывался вокруг. Август и впрямь не обманул: его сад поистине мог соперничать с питомниками самого монарха Нордора! Карликовые деревца, похожие на плакучие ивы, растущие с обеих сторон дорожки, ослепляли юношу белоснежно-розовыми цветками, облепившими ветви. Возвышаясь над ними, стояли гордые исхудалые ели, покрытые зеленовато-голубыми иглами. Ещё выше, смыкаясь ветвями в живую арку, росли могучие вязы с жёлтыми цветками. Биф заворожённо вступил на ярко-зелёную поляну, где там и тут выглядывали фиолетовые, алые, оранжевые, тёмно-синие бутоны. Благоговейно шагая, он направлялся не к белоснежному кусту с широкими листьями, не к изящному цветку размером с самого юношу, а к огромному узловатому дубу, растущему в отдалении от остальных деревьев. Подойдя к нему, Биф понимающе вздохнул: мы с тобой так похожи. Юноша, закусив губу, обнял шершавый ствол. Прислонился щекой. По коже прошёл приятный холодок. Биф улыбнулся. Медленно прислонился к дубу спиной, а потом, не торопясь, с закрытыми глазами сполз вниз по стволу. Он всё ещё с ужасом вспоминал своё пробуждение. Чёрные свинцовые тучи, заполонившие всё небо, казалось, подпирались мрачными скрюченными деревьями. Холодный ветер, гневно завывая, срывал листья и бросал на голую землю. Очнувшись, юноша открыл глаза, пытаясь понять: где он?.. В голову ничего не приходило. Посидев некоторое время и рассмотрев пугающие силуэты деревьев-монстров, юноша встал, собираясь идти домой. Но внезапно для себя понял: он не знает, где дом! Даже не помнит, как его зовут! Перепуганный юноша в растерянности присел обратно. Решив, что если немного полежит, то вспомнит, он закрыл глаза. Ох и долго тянулось время! Вначале ничего не мог вспомнить — в голове стоял гул. Когда он утих, Биф вспомнил свой возраст — пятнадцать лет. Затем дату рождения — сто восемьдесят девятый день. А чуть-чуть позже и то, куда шёл. В Нордор. Вскочив, юноша бросился бежать, надеясь по дороге вспомнить остальное. А вдруг ответы ждали его в Нордоре? К сожалению, Биф ничего больше не вспомнил. Ни по дороге, ни в Нордоре. Единственное, что напоминало ему о прошлой жизни, так это видения, внезапно вспыхивающие в голове. Но от них было мало проку. Слишком размыты. Слишком непонятны. Биф ударил себя по щекам. Всё. Хватит. Пора подумать о будущем. Нависающий над соловьём чёрный гриф тёмно-серой лапой прижимал сломанное крыло маленькой птицы. Жертва билась, пытаясь вырваться на свободу, издавала пронзительный писк. Гриф, не останавливаясь, заклёвывал соловья. Короткий загнутый клюкв с сокрушительной силой бил в голову маленькой птице. Жертва от удара на мгновение затихала, а затем снова пыталась вырваться. Из больших тёмных глаз соловья текли слёзы, но Биф знал: птица не в силах плакать. — А-а-а! — вскричал юноша, приподнимаясь на руках. — Это был сон. Это был сон, — забормотал юноша. Всё тело охватывала дрожь. Перед глазами мелькало лицо неизвестного мужчины. Отдышавшись, Биф снова лёг. Ночной кошмар не причина для суточного бодрствования! Даже очень страшный. Юноша, повернувшись на другой бок, смежил веки. Лишь на периферии сознания мелькнула незначительная мысль: «А может, это был не сон?». 169 день 900 года Чьё-то тёплое дыхание приятно согревало щёку. Улыбнувшись, Биф постепенно стал разлеплять веки. Вначале он увидел голубые глазки. Потом — розовые губы. Затем — ухоженные волосы. Юноша протянул руки, чтобы обнять прекраснейшее сокровище, разбудившее его. Обнять и никогда не отпускать. «Вот она — любовь с первого взгляда», — подумал Биф, пока полностью не разлепил веки. Утренним сокровищем оказался свирепый Снежок! Биф вскочил на месте! Послышались тихие ритмичные хлопки. — Поздравляю, поздравляю, — Август, видимо, присутствовал при его пробуждении. — Никто ещё не проявлял столько ласки к Снежку. Даже я. Биф, покраснев, попытался оправдаться: — Ничего я не хотел делать. Просто… это… увидел красивые глаза… — осмыслив сказанное, юноша сразу захлопнул рот, дабы не сморозить очередную глупость. Альбинос мелодично и тонко засмеялся. — Ладно. Всё. Спокойно, — Август поднёс к лицу ладонь. — Не для этого тебя Снежок будил. Давай, говори, что решил. Биф, отодвинувшись подальше от сумчатого дьявола, ответил: — Я согласен. — Прекрасно, — гигант встал со стула. — А теперь — поднимайся. Твой порез следует проверить. Юноша косо посмотрел на домашнего зверя: — А он? Так и будет сидеть? Альбинос надломил бровь: — Теперь ты живёшь здесь. Поэтому бояться его глупо. Вставай. Подойдя, Август осмотрел кожу вокруг бинта. Хмыкнул. Аккуратно развязал ткань, раскрутил её, потёр пальцами. Отпустил. Бинт повис, удерживаемый лишь застывшей кровавой коркой на месте ножевого ранения. Альбинос наклонился, с озадаченным видом осмотрел результат лечения и резким движением руки сорвал ткань. На месте ранения остался рубец. Выпрямившись, Август, словно не замечая страдальческого выражения лица Бифа, произнёс: — С выздоровлением. — С-спасибо, — выдохнул юноша. — Рад слышать, — альбинос взмахнул ладонью. — Но перейдём к делу. Вон, видишь очаг? — Биф кивнул. — На исходе цветений, когда прилетают в наши края холода, без него становится, так скажем… м-м-м… проблематично. Поэтому наколи к вечеру дров. Скажем, штук пятьсот. Хорошо? — Да. Решив сократить путь до дома Утлера, Август пошёл по самым грязным, самым опасным дворам Западной Четверти, прозванными в народе «Бараками». В честь тех времён, когда в покосившихся маленьких избушках ютились военные отряды беззаконников, отправляемые суровой рукой монарха в битву. — Дабы преступники очистили свой грех перед родным народом, — пояснял правитель. Альбинос усмехнулся, представив нынешнего монарха в этой роли. Да, Нигмунд VI не шёл в сравнение с пращуром! Бесхребетный, трусливый, он выполнял лишь представительскую функцию, оставленную с лёгкой руки Тароном. Гигант вздохнул. Великий был человек. Хотя и старый. Да безумный чуточку… Минуты ностальгии прервал мальчишеский голос: — Эй, блондин! Стой! Август повернул голову. В переулке стояла шайка оборванцев. Самому старшему было не больше восемнадцати лет. — Это ты украл у Брэка оберег и дневную выручку? — вперёд вышел низкий паренёк. — Ты вообще кто такой? — спросил Август. — Допустим, меня зовут Веня, — и помолчав, добавил: — Теперь тебе ясно, с кем разговариваешь? — О, — сделал удивлённое лицо альбинос. — Большой, большой человек. Видный. А теперь дай я представлюсь. Веня властно махнул рукой, посмотрев на свою шайку. Мол, можешь, я пока добрый. — Август, прозванный в некоем кругу Белым ландышем, — альбинос смотрел, как Веня со всей шайкой переменились в лицах. — Теперь поговорим. — Мы… Я… Мы не знали, — начал оправдываться испуганный предводитель. — Мы… Ну… — Если вы слышали обо мне, то знаете: я такого отношения не люблю. Ведь так? Веня утвердительно кивнул. — Уже хорошо. Значит, знаете и цену. — Сколько мы должны злата? Я… Мы… принесём, — затараторил парень. — Нет, — скривил губы Август. — Мне оно не нужно. Ты, надеюсь, сам представляешь, о чём идёт речь. Веня отрицательно потряс головой. — Ну-у-у. Значит, спросишь у кого-нибудь, — бросил альбинос, поворачиваясь спиной к шайке. — Срок — исход этого дня, — и спокойным шагом направился к Утлеру. — Тише, мальчик, тише, — мягко произнёс Биф, попытавшись погладить вороную голову Снежка. Но зверь, видимо, был иного мнения. С довольной мордой подождав, когда дрожащая ладонь юноши приблизиться, дьявол с победным кличем щёлкнул клыками. К счастью, Биф успел отдёрнуть руку. Снежок расстроенно фыркнул. — Ну, и что мне делать? — отчаявшись, задумался юноша. — Как тебя обойти-то? Ответом было красноречивое молчание. Пришлось снова зайти в дом. Биф, инстинктивно закусив губу, присел на кровать. Вот уже сколько раз он пытается выйти во двор — всё без толку. Непоколебимый Снежок сидит в сенях, огрызаясь на настойчивые потуги Бифа миновать его. Чего юноша только не предпринимал: и просил, и торговался, и пытался отвлечь безмолвного стража, бросив тушку курицы. Ничего не выходило. Сумчатый дьявол упорно сидел, не пуская Бифа во двор. — Что ж, — вздохнул юноша, бросив взгляд на окно. — Другого выхода нет. Он медленным шагом подошёл к окошку, распахнул его, высунулся наружу. Кривой проулок пустовал. Пора! Быстро, одним махом, Биф выпрыгнул из окна, надеясь остаться незамеченным. Что, к сожалению, получилось отнюдь не идеально. Больно ударившись коленом о подоконник и едва не свернув шею, юноша прямиком грохнулся к ногам проходящей мимо девушки. Немного полежав, он смущённо поднял голову. Первое, что бросилось в глаза, это длинные, чуть ниже плеч, изумрудно-зелёные волосы. — Я… — заворожённо произнёс Биф, поднимаясь на ноги, — я… Светло-голубые глаза, точно две маленькие льдинки, испуганно смотрели на юношу. — Я… Меня зовут Биф, — выпалил он, не сумев подобрать слов. Ответа не последовало. Невысокого роста девушка стала пятиться назад. — Не бойся, — успокаивающе произнёс Биф. Но девушка затрясла головой, издавая непонятные звуки. — Успокойся, пожалуйста, — Биф был сбит с толку её поведением. Незнакомка замолчала. Разумно посмотрела на юношу, чуть-чуть наклонив голову набок. — Вот и хорошо, — обрадовался Биф. — Давай начнём знакомство заново. Не против? Меня зовут Биф. А тебя? Девушка улыбнулась, накинула алый капюшон на голову, и, быстро развернувшись, бросилась бежать. Юноше ничего не оставалось, кроме как смотреть вслед удаляющейся незнакомке. Немного постояв, он направился к дому. Бесшумно открыл ворота и как можно тише стал подкрадываться к входной двери. На его несчастье, она была распахнута, а на пороге стоял Снежок. Застыв на месте, Биф произнёс: — Тише, тише. Всё хо… Голос юноши послужил приказом к атаке для дьявола, и тот рванул с места. Биф сделал то же самое. Так начался изнурительный марафон с препятствиями, в течение которого юноша чуть не провалился в колодец, изрядно побегал по крышам и перевернул всё, что оказалось на пути. Не отступающий ни на шаг Снежок взбирался по отвесным стенам не хуже испуганного Бифа. А иногда — даже лучше, о чём свидетельствовала разорванная штанина юноши. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в очередном круге забега по сараям, крыша одного бы не треснула… Зверь успел лишь фыркнуть… Отдышавшись и убедившись, что Снежок не в состоянии выбраться из постройки, Биф спокойно спустился вниз. Отыскав увесистый колун и поплевав на руки, юноша приступил к рубке дров. Выкатив самый большой и узловатый чурбан, он отошёл в сторону, посмотреть: не слишком ли хлипкое полено? Поразмыслив и решив, что в самый раз — юноша замахнулся колуном. Удар. Удар. Ещё удар. Полено стояло, как ни в чём не бывало. Удар. Ещё. И ещё. Примерно удара после двадцатого Биф решил сменить полено на более колкое. Откатив чурбан в сторону и заменив его, юноша вновь поднял колун. На этот раз он сделал верный выбор. Ровненькое, без единого сучка, полено когда-то было деревом, как поговаривает народ, в строевом лесу. Такое не должно создать трудностей. Отведя колун за голову, Биф изо всех сил опустил его. Брат топора, разогнанный руками юноши, чуть-чуть чиркнул по краю полена и ушёл в землю. Да, работа обещала быть весёлой. — Скажи мне, — спросил Биф, отбросив четвертинку полена, — почему Август назвал тебя Уродцем? — юноша распрямил спину, вытер пот. — Не знаешь?.. Вот и я не пойму. Такой белый, пушистый, а — Уродец. Да! — последняя фраза относилась к проделанной работе. За время тяжёлого труда Биф расколол с десяток полешек. Что весьма его удручало, ведь результат должен быть пятьсот штук. — Придётся схитрить,— он почесал затылок. — Ничего не поделаешь. Помнится мне, видел в одном из сараев о-огромную кучу наколотых поленьев. Их-то мы и используем. Сказано — сделано. Через некоторое время Биф посматривал на образовавшуюся во дворе кучу расколотых полешек. — Ну, чем не пятьсот? — спросил он кота. — А в сарае Август и не заметит. Я, по секрету скажу, брал их со стороны угла — туда ещё залезть надо. Но только между нами. Ладно? — и, распираемый смехом, добавил: — Он же, я думаю, по-кошачьи не кумекает! Уродец лениво потянулся. Август пока и не думал возвращаться. Удобно расположившись в кресле и закинув ногу на ногу, он медленными глотками пил взвар. Горячий, настоянный на листьях смородины, крыжовника и вишни. — Неописуемо, — открыл глаза Август. — Превосходный взвар! — Дык, от матушки-покойницы, спаси Бог её душу, рецепт достался. Мастерица была… А какие пироги стряпала?! — Утлер предался воспоминаниям. — Вот помнится, придём мы с братьями… — Превосходный взвар! — прервал альбинос, поставив кружку. — Что Авелина пишет? — Аюшки? — удивился алхимик. — А. Письмо увидал, — улыбнулся. — Так, пишет: всё хорошо. Учится потихоньку. Спрашивает, когда приеду… Она и о тебе интересовалась! Не пишет, не приезжает… — Дела-а-а, — почти смакуя, растянул слово Август. — Вот закончу на днях и навещу. Обязательно навещу. — Может, ей тогда написать?! Чтоб порадовалась? — Не надо. Сюрпризом будет, — альбинос сделал маленький глоток. — Как яд поживает? — Так всё готово. Вот, — Утлер протянул колбочку с бесцветной жидкостью. — Поражает организм через кожу. Но, что самое главное, ничем не смыть… И ещё, — спохватился старец. — Будь с ним крайне осторожен. Время поражения организма мало, какие-то ничтожные вздохи. Противоядия нет. — Ладно, буду, — произнёс Август. — Спасибо за работу, — и выложил на стол два мешочка. Утлер снял очки, протёр, снова надел. Помотал головой. — Они с золотом. Бери, — Август сломил бровь. — Я помню цену. — Но… — Авелине передашь. Ей, я полагаю, злато понадобится. — Но не столько ж! — воскликнул старец. — Дядюшка Утлер, Вы плохо знаете женщин. Поверьте, она истратит их в первый же день, — альбинос поднялся с кресла. — Спасибо за всё. Взвар был превосходный! — и вышел из дома. Когда Август вошёл в дом, Биф лежал на кровати. — Не вставай, — махнул рукой альбинос. Подойдя к пузатой просмолённой бочке, он ковшом подчерпнул воды. Сделал несколько больших глотков. — Жарко, — вздохнул Август. — Не правда ли? — Да, жарковато, — согласился Биф. Сделав последний глоток, альбинос опустился на стул. — Как самочувствие? — Нормально, — пожал плечами Биф, — не жалуюсь. — Уродца со Снежком покормил? — Нет. Я не зна… — Ничего, — остановил юношу Август, — мы это исправим. Уродец! Кс-кс-кс! На кухню вышел белоснежный кот, по-хозяйски оглянулся, пару раз взмахнув хвостом, мяукнул. — А почему ты назвал его Уродцем? — недоумевающее спросил Биф. — Ведь красивый кот, пушистый. Август улыбнулся. Правой рукой похлопал себя по плечу: — Давай ко мне. Быстро! Уродец в несколько прыжков залез на плечо. — Что ж, — вздохнул Август. — Рассказывай. Как день прошёл? — Хорошо… — Я Уродца спрашиваю, — прервал альбинос. Кот хитро сверкнул глазами и наклонился к уху Августа. Затаив дыхание, Биф присмотрелся. Может, тусклое освещение, а, может, уставшие глаза злую шутку сыграли, но тем не менее юноша явственно видел: губы Уродца шевелятся! Биф закрыл лицо руками. Мысленно досчитал до десяти. Вздохнул. Посмотрел на кота. Нет! Уродец и вправду говорил. Оставался лишь один вопрос: на каком языке? Человеческом или зверином? Биф представил, как Август, сидя вот так — нога на ногу — нараспев мяучит, а с ним заодно и Уродец. Нет. Этого не может быть! Хотя… — Вот оно как! — сурово произнёс альбинос, сняв кота с плеча. — Что скажешь? Биф непонимающе посмотрел на Августа. — Ясно, — альбинос меланхолично погладил Уродца. — Говори, честно. Почему обмануть решил? Для чего полешки из сарая вынес? — А… Это Вам кот рассказал? — не веря в происходящее, спросил Биф. — Кот, кот, — подтвердил Август. — Уродец, покажи свой талант. Коробящим слух голосом кот произнёс: — Была бы нужда! — и гордо взмахнул хвостом. — Так всё же. Зачем обмануть решил? — повторил вопрос альбинос. — Понимаете, — начал Биф, — я ни разу не колол дров. Незачем это было на улицах Нордора. Ножом, топором, пользоваться умею, а вот колуном, — развёл руками, — нет. Вначале думал: ничего сложного. Ведь колун с топором похожи немного, но оказалось всё иначе. Вот и решился на обман, чтобы… — Не разочаровывать. — Ну, да. Не разочаровывать. Вы… — Ты, — поправил Август. — Ага, — кивнул головой Биф. — Хорошо. Вот, ты меня приютил. Кормишь. А я не смог выполнить порученную мне работу. Вот и решил… — Ясно всё, — прервал Август. — Надеюсь, больше такого не повторится. — Конечно! — обрадовался юноша. — Не повторится! Никогда-никогда! Я обещаю. — Хорошо. Ты, наверное, хочешь есть. Биф кивнул. — Ладно. Сейчас, — Август подошёл к обеденному столу. Снял с правой руки кожаную перчатку. Пару раз взмахнув обнажившейся ладонью, он кончиками пальцев постучал по столу. Тук-тук-тук. С последним стуком явился и ужин. Или лучше сказать — выплыл из досок, из коих был сколочен стол. В самом центре стоял большой чугунок, доверху наполненный молодой обжаренной картошкой. Две деревянные глубокие тарелки с кристально-прозрачным студнем находились противоположно друг другу. Дополняла строй пара узорчатых разделочных досок с пучком перьев лука и порезанным на тоненькие ломтики салом. Замыкающими были пустая тарелка, ложка, вилка и кружка с маняще-розовой водой. — Что… Не дав договорить Бифу, Август сказал: — Ты хочешь спросить, откуда это всё? — Нет, — ответил юноша, — я хотел спросить: что за розовая вода в кружке? — Ах, это… — альбинос надел перчатку. — Это компот. Садись. Ешь. А я пойду, со Снежком поговорю. Побеседую, — чуть искривил губы. — Мне Уродец всё рассказал, — Август снял плащ и вышел из дому. Биф, в свою очередь, последовал совету — сел ужинать… Август со Снежком вошли в дом в тот миг, когда сытый юноша отодвигался от стола. — Запомни: три стука — появится кушанье; два — исчезнет, — Август присел на кровать. — Понял? — Ага, — отозвался Биф. — Понял. Когда хочется есть — стучи по столу. Ясно. — Хорошо. А по поводу Снежка — больше не бойся его. Я с ним поговорил. Сумчатый дьявол опустил глаза, в знак подтверждения. — Да я и не бою… — увидев суровый взгляд альбиноса, Биф сменил тему: — А откуда у тебя такой стол? — Какой? — Волшебный. Стукнешь, и еда появляется. — Ведьмака зарезал! — на кухню вошёл Уродец. — Труп съел, а столик себе прибрал. — Не мог бы ты прикусить язык? — Хорошо, хорошо, — поднял голову кот и с гордым видом прошагал на улицу. — У меня были другие вариации. Например, Злыдень. Или Гад. Но Уродец более созвучно. Не находишь? — Что? — не понял Биф. — Ты сам спрашивал: «Почему Уродца зовут Уродцем?» Я отвечаю. Характер у кота такой, — пояснил Август. — Ясно. Биф окинул взглядом альбиноса. Да кто он вообще такой, этот Август? Якшается с говорящим котом, который, небось, ведьмак заколдованный. Дьявол сумчатый ласкаться к нему так и лезет. Стол волшебный без должного внимания стоит. Хорошо хоть альбинос в него ножи не втыкает, да на щепы не режет. А то был один умник в сказке нордорской, Жак звали. Получил в награду от самого монарха подарок несказанный — Жар-птицу. И нет, чтобы любоваться ею, слушать песни распрекрасные (куда уж там!), взял да и сожрал бедную пташку… Ход мыслей Бифа прервал стоящий у порога Август: — Ко мне гости. Сиди дома. — Угу, — отрешённо произнёс юноша, бросив взгляд на улицу сквозь кухонное стекло. Гости стояли у ворот. — Десять человек, — посчитал Биф и хотел было отстраниться от окна, но внезапно увидел Веню! Сердце юноши ёкнуло. Что он-то здесь делает? Да ещё гостем?! Перебежав в другую комнату, Биф припал к окну. Теперь он мог в мельчайших подробностях рассмотреть гостей Августа. Вон тот, что стоит по правую руку Вени — Брэк. Далее — Рэм, Сад… О, да тут вся шайка! Биф судорожно сглотнул. В этот момент на улице появился Август. — Добрый вечер, — поздоровался он. — Добрый, — из толпы вышел незамеченный вначале Бифом мужчина. Известная витиеватая татуировка на лице говорила сама за себя. Бурая змея, разинувшая пасть, пыталась заглотить правый глаз, а её хвост, кольцами обвивающий стилет, заканчивалась на шее мужчины. Знак безжалости. Зелёное кошачье око на скуле, окружённое терновым венцом, обозначало не последнее место в воровской общине. — Как поживаешь, Гретхем? Гретхем?! Биф мысленно сполз на пол. К сожалению, он не ошибся при прочтении татуировок. Это был глава всех воров Западной Четверти! — Потихоньку, помаленьку. А ты как, Белый ландыш? — поинтересовался Гретхем. Биф чуть не вскрикнул! Это ж надо подумать: Белый ландыш?! Наёмный убийца, которого боялись все, но видели лишь единицы. Человек, напускающий страх одним своим именем. Белый ландыш! Человек-легенда! Белый ландыш! — Не жалуюсь, — пожал плечами Август. — Правда, настроение сегодня было испорчено… — Я поэтому и пришёл к тебе. Эй, сопляк, подойди поближе! — Гретхем обернулся и поманил Веню пальцем. Тот испуганно посмотрел на шайку. Ожидаемой поддержки он не получил. Даже прихлебатель Брэк делал вид, что ничего не происходит! Веня робко подошёл к Гретхему. — Это ты, сопляк, испортил настроение почтенному Августу? — зычно спросил глава. — Я… Не… — Что ты мямлишь?! Отвечай! — Д-д-да, — чуть ли не плача, ответил Веня. — Извиняйся! — потребовал Гретхем. — Из… из… извините меня… — На колени, упырь! — глава толкнул оборванца в спину, заставляя быстрее принять нужную позу. — Живо! Веня, размазывая по лицу слёзы, встал на колени перед Белым ландышем. — Извините меня. — Громче! — взревел Гретхем. — Извините меня! — Ещё громче! — Извините меня, пожалуйста! Я больше так не буду! — срываясь на плач, прокричал Веня. — Ладно, Гретхем. Заканчивай, — произнёс Август. Гретхем кивнул и резким движением перерезал горло рыдающему Вене. Мальчишеский плач сменился на бульканье. — Брэк, ты будешь бригадиром, — приказал Гретхем. — Голову отрежете и бросите в выгребную яму центра. Труп — скормите дворовым псам. Но… — глава поднял вверх палец, — … медленно, по кусочку. Здесь — всё уберёте. Вплоть до волоска. Ясно? — Да, почтенный Гретхем, — склонил голову Брэк. Любой оттенок синего цвета, используемый в татуировках нордорских мужчин, обозначает благородство крови. Кроме, конечно, голубой розы, накалываемой на скуле. Такая татуировка свидетельствует о насильственном удовлетворении мужчин. Причём накалывается она вне зависимости от желания будущего владельца. Лицо Гивуса было усыпано сплошь синими татуировками. Три виноградные лозы причудливо переплетались на щеке — знак огромной поддержки со стороны благородных кровью. Почти незаметное слово «язмъ» среди странной вязи завитков, красиво лежащей на правой стороне лица, обозначало фразу: «Я есть закон». (Татуировка королей). Голуболикое солнце с десятью лучами, наколотое на виске — возраст совершения первого убийства. И самая свежая татуировка — обломленный нож, на шее: «Не сомневайся в моей силе». Наколота она была исключительно из-за комплекса неполноценности, с детства не дающего покоя Гивусу. С самого рождения негласный король Северной Четверти был ниже в росте и уже в плечах, чем его сверстники. К сожалению, с годами это не изменилось. Хотя и не помешало стать королём. — Почтенный Гивус, Вы вызывали меня? — Брандэ, правая рука правителя Северной Четверти, склонился в поклоне. — Да. Вызывал, — король махнул ладонью. — Присаживайся. Обсудить кое-что следует. Советник опустился на одну из многочисленных подушек, лежащих на полу. Скрестил ноги. — Я Вас слушаю. Гивус медленно вдохнул носом воздух и произнёс: — Как поживают мои верные друзья: Азор и Ратрон? — Пока в мире и холодном спокойствии. — Почему? — Гивус погладил «козлиную» бородку. — Весть о Безбрачных дворах долетела до ушей Ратрона. Но он пока ждёт действий Азора. — А как же смерть Харама? — Вы совершенно правы, мой король. Неизвестный убийца облегчил нам дело, но Ратрон не спешит разбираться с Азором. Его доносчики вычисляют тёмную личность. — Странно. Я думал, Безбрачные дворы, кои являются вместилищем развратных женщин, станут камнем преткновения. Очень странно. — Вы правы, почтенный Гивус. Безбрачные дворы приносят баснословный доход… — Тихо! Я думаю, — Гивус помассировал виски. — Так… Значит, делаем так. Брандэ. — Да, мой король. — Наберёшь людей с Западной Четверти и ночью затеешь драку с ребятами Азора. Но нужен масштаб. Чтобы была не простая стычка, а что-то серьёзное. Ясно? — Но как? — недоумевающе спросил советник. — Это твоя проблема, Брандэ. — Будет исполнено, — советник вздохнул, встал и направился к выходу. — Да, ещё! — Гивус поднял вверх указательный палец. — Желательно кого-нибудь убить со стороны Азора. И оставить, так сказать, маленький подарочек. — Какой? — спросил Брандэ. — Вырежи на животе трупа: «Король Ратрон». — Да, почтенный. — Мда, — причмокнул Гивус, погладив бороду. Всё шло не так, как он предполагал. Ратрон не спешил резать горло королю двух Четвертей, хотя пора бы. Люди Гивуса, представившись посланниками Азора, (Жаль их! Преданные были!) объявили о том, что Безбрачные дворы принадлежат отныне их королю. А затем последовало убийство Харама. Неоднозначное событие. Разве не повод? Но ничего. Зная горячую кровь Азора, Гивус был уверен: завтра же он начнёт мстить. Негласный король Северной Четверти потёр руки. Завтра. — Гивус, — из-за шёлковой занавески вышла Мелинда. Её огненно-рыжие локоны волнами ложились на белоснежную рубаху — единственное, что было на женщине. Пышные, колышущиеся в такт дыханию, груди, казалось, готовы разорвать тончайшую материю возбуждёнными сосками. Крутые упругие бёдра, полуприкрытые подолом рубахи, при движении Мелинды производили аппетитно-манящие скольжения в воздухе. — Да, любимая, — по телу Гивуса прошла сладостная дрожь. — Я хотела спросить, — женщина поднесла к губам указательный пальчик, — как поживают наши детки? — Не волнуйся, дорогая, с ними всё хорошо, — негласный король трепетно ловил глазами загорелую фигуру Мелинды. — Замечательно. Но знаешь, что… — она наигранно надула губки. — Что? — Я хочу ещё одного, милый. И… — Мелинда подошла со спины к Гивусу, — …причём… — её нежные пальцы пробежали по мужской груди, — … немедленно! Сгораемый от нетерпенья король развернулся, плотно прижал Мелинду к себе. Его грубые руки скользнули по спине, опускаясь всё ниже и ниже. — Хорошо, хорошо, — шептал он, жадно целую шею, — я подарю тебе ребёнка, подарю. Завтра. Но только завтра… Когда-то, совсем давно, Брандэ лицедействовал на ярмарочной сцене, чем и зарабатывал на хлеб. С тех пор у него остались полные сундуки различных безделушек, благодаря которым можно без труда изменить облик. Слегка припудрив нос, там-здесь, переодевшись и показав язык зеркалу — так, на удачу, советник Гивуса вышел на улицу. Подул прохладный ветерок. Брандэ, поёжившись, немного попрыгал на месте, пытаясь согреться. Спустя какое-то время он плюнул на бесполезное занятие, и, плотнее укутавшись в лохмотья, направился в сторону «Рыжей бороды». По правде сказать, эту дыру язык не поворачивался назвать кабаком. Грязная посуда, заплёванный пол, разбавленное пиво, да и женщины далеко не первый сорт — Брандэ передёрнуло. Вспомнился тот день, когда он впервые увидел самую дорогую и популярную проститутку «Рыжей бороды». Старая женщина, лет примерно восьмидесяти, вальяжно расхаживала между столиков в чёрном корсете и кружевных трусиках. Её обрюзгшее с пигментными пятнами тело тряслось при каждом шаге. Получить аудиенцию у неё было почти невозможно. Женщина обслуживала только особо важных посетителей, и причём по записи! Брандэ некоторое время постоял перед входом, несколько раз втянул чистый ночной воздух, решаясь войти. Из кабака отвратно несло перегаром и протухшей капустой. Слышался монотонный гул. В «Рыжей бороде» советник заказал самое дешёвое пиво и подсел за столик к какому-то забулдыге. Залпом опустошив половину кружки, он пьяным голосом произнёс: — Меня Крег зовут. А тебя? Забулдыга оторвал голову от стола: — Густав. Ой! Густав Ужасный. — Выпьешь со мной, Ужасный? — С радостью. Только… Ой!.. у меня медяков нет больше. Купив Густаву пива, Брандэ произнёс: — Давай за знакомство. — А-а-а, давай, — махнул рукой Ужасный. Спустя несколько тостов и не одну душераздирающую историю о Густаве, Брандэ решил: пора. — А хочешь, я тебе кое-что расскажу? Как брат брату. Но только ты, — советник поднёс палец к носу, — тсс! — Рассказывай. Я нем, как это… Э-э-э-э… Рыба! Во! — Слушай, — Брандэ наклонился вперёд. — Поговаривают, что шайка Хитрого собирается поквитаться с Акведуком, наплевав на соглашение королей. В скорые дни. — Правда? — с Густава слетел хмель. — Не лжёшь? — Неа. Но только — никому. — Конечно, — Ужасный посмотрел на входную дверь. — Знаешь, мне пора. Э-э-э. Жена дома ждёт. Не против? — Нет. Жена — святое. Понимаю, — советник сделал большой глоток. — Вот у меня… Но Густава не было и в помине. Брандэ усмехнулся. По его расчётам, Ужасный уже на полпути к Акведуку… ……… |
0 комментариев