Описание
В результате эксперимента по перемоделированию реальности группа людей попадает в мир, находящийся за краем плоской Земли. И там, за краем Земли, путешественников ждут поистине сюрреалистические приключения. Преодолевая трудности, они шаг за шагом приближаются к пониманию того, кто они есть и для чего живут. И, конечно же, их путешествие, как и любое другое путешествие к пониманию себя, обильно сдобрено юмором.Приобрести книгу можно здесь: https://www.litres.ru/valeriy-mihaylov-2/puteshestvie-za-kray-zemli/
Характеристики
| Отрывок |
ПУТЕШЕСТВИЕ ЗА КРАЙ ЗЕМЛИ ДЕЛИРИЙ [дэ], я, м. [лат. dеlirium безумие, помешательство]. мед. Бред со зрительными галлюцинациями, наблюдающийся при нек-рых инфекционных и психических заболеваниях, алкоголизме. Толковый словарь иностранных слов Л.П. Крысина ЗАЯВЛЕНИЕ: Авторы (текст написан в соавторстве с Богом) официально заявляют: ВО ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ ДАННОГО ТЕКСТА НИ ОДНО НАРКОТИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО НЕ ПОСТРАДАЛО!!! Подписи: Автор. Бог. ГИПЕРГЛАВА ПЕРВАЯ. Корабль уродов, где твой штурвал и снасть? Я так боюсь упасть в морскую воду; Корабль уродов, что ты готовишь мне, Гибель в морской волне или свободу? Борис Гребенщиков «Корабль уродов» ГЛАВА ПЕРВАЯ На экране крупным планом появляется лист бумаги и рука, держащая старомодную перьевую ручку. «Пользуясь случаем, хочу сказать»… – выводит рука каллиграфическим почерком. Слышны шаги: кто-то вбегает в комнату, но зритель не видит, кто. – Папа! Папа! – звучит радостный детский голос – посмотри, что я нашел! Раздается оглушительный взрыв. На экране огонь. Титры. Вот такая вот глава. Раз мир бардак, То судьи сутенеры. ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой… Подглава 1 Комната размером 4х5. Стены оклеены бледными однотонными обоями. Пол (ДВП) окрашен в абрикосовый цвет. Окно зашторено. С потолка свисает старомодная дурацкая люстра с какими-то аляповатыми ангелочками с дебильными лицами. Горит электрический свет. У противоположной от окна стены стоит большая кровать. На кровати сидит маленький тщедушный очкарик. Его лицо и фигура не дают ни малейшего представления о национальной принадлежности данного субъекта. На кровати «у стеночки» кто-то лежит, укрывшись с головой одеялом. Кроме них в комнате еще один человек: уборщик. Нелепая жертва юмора создателя. Высокий, тощий, лысый. На некрасивом лице полное отсутствие какого-либо выражения. Уборщик меланхолично работает шваброй. Слева под мышкой он зачем-то держит скейтборд, который, несомненно, мешает ему работать. – … Лена и Надя, – рассказывает уборщику очкарик, – милые, нежные, ласковые, красивые, очаровательные, мечтательные, завораживающие, магические, ошеломляющие… Уборщик с отсутствующим видом трет один и тот же участок пола. Он даже не делает вид, что слушает. – А хочешь, я тебе их найду? – говорит вдруг уборщик, когда количество эпитетов вдвое превышает официально установленное количество слов в русском языке, и когда вероятный или гипотетический зритель (лучше зрители) уже отчаялся дождаться хоть какого-нибудь развития событий. – Ты? – удивился очкарик? – Ну да. А почему бы и нет? – Шутишь? – Мне за это не платят. – Да… конечно… сейчас. Очкарик выуживает из-под кровати мятые пыльные брюки, роется в карманах. – Держи, – говорит он, протягивая уборщику мятую купюру. Уборщик берет деньги, расправляет… – Это что? – спрашивает он. – Я… ты не думай… – мямлит очкарик. – Ты дал мне червонец! Что может быть оскорбительней для порядочного человека! – У меня больше нет. Зарплату задерживают до понедельника. – Дай, – приказывает уборщик, вырывая у очкарика из рук брюки. При этом скейтборд падает на пол. В результате настойчивых поисков уборщику удается добыть из карманов немного мелочи. – И это все? – презрительно спрашивает он. – Я же говорю, зарплата… – А что у тебя в другой комнате? – Какой комнате? – У тебя ведь двухкомнатная квартира? – Ну. – Значит, должно быть две комнаты. – Ты прав, – грустно соглашается очкарик. – Вот видишь, – говорит уборщик, направляясь в другую комнату. – Там… туда нельзя. Там не убрано, – говорит, краснея, очкарик. Он вскакивает с кровати, выбегает из комнаты в коридор и заслоняет собой дверь в другую комнату. В коридоре тоже горит свет. Причем, всегда, даже когда перегорают лампочки. – Это моя работа, быть там, где не убрано, – решительно говорит уборщик, отталкивая очкарика. Он открывает дверь, и сразу же теряет всю свою решительность. – Мать твою! – говорит уборщик, вот это срань! После этих его слов камера «заглядывает» во вторую комнату очкарика. Там действительно срач. Такое впечатление, что кто-то разгрузил несколько мусорных контейнеров. – Я получил это в наследство! – На твоем месте я давно бы отправил все на свалку. – К сожалению, я смогу это сделать только через шесть месяцев. Таков закон. Вдруг объявятся другие наследники? – Думаешь, на это кто-то позарится? – Нет, но как я тогда докажу, что пятьсот килограммов личных вещей безвременно ушедшей тети… – Так у тебя действительно нет денег? – Я же сказал… Клянусь тетиным прахом. – Будешь должен, – сказал уборщик и вышел из квартиры. – У тебя действительно нет денег! – послышался грубый женский голос из-под одеяла. – Увы, – вздохнул очкарик, возвращаясь в комнату с кроватью. – Какая же ты скотина, Михаил! – так читатель узнает, что имя очкарика Михаил. Женщина откидывает одеяло. К глубочайшему сожалению любителей «клубнички» она одета. Ей около двадцати пяти. Невысокая, худая, кому-то может показаться симпатичной. Короткие белые волосы, ужасный грим, яркая кофточка, узкие джинсы, ботинки. На подошвах следы кетчупа, майонеза и горчицы. Михаил (теперь я буду называть его так) развел руками. – А как ты собираешься рассчитываться со мной? – А в чем проблема? – У тебя же нет денег. Забыл? – Ну и что? В булочной, например, мне отпускают в кредит. – В кредит?! – взвизгнула женщина; от злости ее лицо покрылось пятнами. – Подлец! Она профессионально наградила Михаила звонкой пощечиной. – Подлец! – повторила она и вышла из комнаты. Хлопнула входная дверь. Где-то под кроватью зазвонил будильник. – Черт! Работа! Опаздываю! С этими словами Михаил пулей вылетел из комнаты. Забежав на кухню, он поставил чайник, покормил таракана, который жил в клетке на подоконнике, поменял ему воду. Почистив зубы (это он сделал уже в ванной), Михаил надел все те же мятые брюки и такую же мятую рубашку, которую опять же выудил из-под кровати. Засвистел закипевший чайник. – Бегу, – крикнул Михаил, словно чайник мог его слышать. Чайник засвистел еще громче. – …! – выругался Михаил, но из-за свиста чайника, мы не расслышали, как. Михаил быстро проглотил пару бутербродов, которые запил чашкой растворимого кофе, и пулей выбежал из квартиры. Несколько раз срикошетив от стен, он спустился по лестнице – лифта в доме не было. К счастью, жил он на втором этаже. Выйдя из дома, Михаил забрался в достаточно подержанный, повидавший на своем веку, автомобиль. Несмотря на преклонный возраст, машина резво набрала скорость и выскочила на почти пустую дорогу. – И так, уважаемые дамы и господа, – я педиатр, – рассказывает Михаил, повернувшись к боковому окну. (Я, автор, нарочно перескакиваю с настоящего времени на прошедшее и наоборот). Он говорит в воображаемую камеру, которая следует параллельным курсом с машиной. На дорогу он почти не смотрит, – педиатр, – повторяет он, – не педагог, не педофил, а педиатр. Работаю я с детьми, причем знаю о детях все или почти все. Я профессионал. Однажды меня даже взяли на курсы Камасутры для женщин в качестве учебного пособия. Вот так. Платили, правда, мало, зато это была, наверно, единственная интересная работа за всю мою жизнь. Дорога делает поворот, в который Михаил вписывается с профессионализмом пилота «Формулы 1». – Я даже знаю, где они появляются на дороге. И точно, Машина догоняет человек 15 велосипедистов детского возраста. Практически все дети ехали черти как по встречной полосе, и только один мальчик лет 12 держался правой стороны. – А ты почему не как все? – спросил Михаил, поравнявшись с ним. – Ты что, правила не читал? – удивленно спросил мальчик. – Конечно, нет, – удивился в ответ Михаил. – А я читал, – сказал мальчик не без гордости. – Ну ты и сволочь! Мальчик показал Михаилу средний палец. – Таких надо уничтожать методом абортирования, но я поступаю с ними иначе, – сообщил в камеру Михаил, позеленев от злости. Каким-то чудом ему удалось вытащить руку в правое окно и схватить за руль велосипед. – Ты чего! – испугался юный велосипедист. – Сейчас узнаешь, щенок. Он разгоняется до сотни, затем толкает велосипед, который летит вверх тормашками. – Если меня разозлить, – продолжает рассказывать Михаил, – для меня не существует никаких преград. Словно доказывая правоту этих слов, он выжимает газ до пола. Машина мчится вперед. Впереди перекресток. На светофоре красный, но Михаил словно не замечает этого. Он продолжает мчаться вперед и чудом объезжает тяжелый тягач. Его автомобиль ведет себя так, словно законов физики не существует. Впереди железнодорожный переезд. Поезд. Михаил издает боевой клич и пришпоривает машину, которая с диким ржанием перепрыгивает через вагон. – Меня ничто не остановит, – кричит Михаил. Дорога перекрыта военными. Автоматчики, танки. В небе висят вертолеты. – Хрен вам! – кричит Михаил. Он нажимает на какую-то кнопку, и его автомобиль взлетает в небо, совершая пассажи, которым мог бы позавидовать даже НЛО. Машина скрывается в небе. С нечеловеческим криком Михаил вскакивает с кровати. Он в своей комнате. Уборщик меланхолично елозит шваброй по полу. На кровати у стеночки кто-то лежит, укрывшись с головой одеялом. – Кошмар? – спрашивает уборщик. – Сон. Кошмар – это другое. Моим кошмаром стала потеря двух девчонок. – Они умерли? – Хуже. – Хуже? – Они меня бросили. Лена и Надя: милые, нежные, ласковые, красивые, очаровательные, мечтательные, завораживающие, магические, ошеломляющие… Куда? В бордель? Карету мне, карету! Подглава 2 В кабинете Доктора полумрак. Два кресла, стол, несколько стульев. На столе следы дешевого красного вина – свидетельство быстротечной, уходящей молодости. В одном из кресел молодой, еще нет тридцати, мужчина внушительной наружности: Доктор. Доктор – это его фамилия. Профессия – клинический или медицинский психолог. А если говорить всю правду (которую он никогда не говорит своим клиентам), то профессия будущая. Он не закончил еще обучение, что не мешало ему на прямой вопрос: «Вы доктор?» отвечать: «Да». Такой ответ позволял ему одновременно врать и говорить правду. В другом кресле сидела истерическая дамочка лет сорока. Одета она была со вкусом начинающей деревенской проститутки, в первый раз вышедшей на панель. Подобный, извиняюсь за выражение, стиль весьма, кстати, популярен среди недалеких сорокалетних дамочек, с синдромом пониженного мужского внимания. – Представляете, доктор, взмыв вверх, он вновь просыпается у себя в постели. И так бесконечное число раз. Я не знаю, что делать! Дамочка рассказывала сон, послуживший основой для подглавы первой. При этом она теребила носовой платок с такой злостью, словно это он был повинен во всех ее бедах. – Какую именно помощь вы хотели бы получить? – Доктор, мне сказали… – она замолчала и тупо уставилась в окно. – В данном случае я вижу несколько вариантов решения: Можно попытаться проанализировать сон, это позволит вам понять то послание, которое он содержит. Можно изменить сценарий сна. Можно научиться вообще спать без сновидений, но это не самый лучший выход. – Разбудите меня, доктор, – сказала она так, что любой даже самый непонятливый идиот смог бы разглядеть в этих словах недвусмысленную сексуальную подоплеку. Доктор предпочел слепоту. – Послушайте, – сказал он, – в вашем сне фигурирует педиатр. – Да. – У себя дома. – Да. – Потом в машине. – Да. Каждый раз ее «да» становилось все более страстным. – Но, если я правильно вас понял, никакого психолога в собственном кабинете там нет. – Да, доктор. – О чем это говорит? – О чем? – спросила она, посмотрев на Доктора настолько выразительно, что он буквально услышал: «Ну что же ты все еще говоришь?!». – Это говорит о том, что в данный момент вы совершенно не спите, и вас не нужно будить. Доктор довольно улыбнулся. – Какой же ты все-таки… – не найдя нужного слова, она отпустила ему звонкую пощечину и вышла из кабинета. – Что, опять догавкался? – скорее сказала, чем спросила относительно юная особа в белом халатике, входя в кабине. Это была та самая женщина, которая пряталась под одеялом в постели Михаила. Наяву она была намного симпатичней. Короткие светлые волосы были красиво подстрижены и уложены, лицо выглядело свежим, а голос не был грубым. Ее легко можно было назвать милой или очень милой. – Ты только не начинай. – Смотри, распугаешь всех клиентов. За окном послышался визг тормозов, затем короткий, полный ужаса и отчаяния крик. – Какой ужас! – воскликнула медсестра, выглянув в окно. Доктор выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда папку-скоросшиватель, не торопясь, развязал тесемочки и открыл папку. Там было несколько листов бумаги, исписанных крупным почерком. «Все началось в первой половине XXI века, когда правительство поставило перед собой задачу окончательно решить транспортную проблему. К тому времени была уже изобретена «Система беспилотного вождения автомобиля». Самообучающийся автомат не нарушал правила дорожного движения, был аккуратен и точен. А глобальная сеть «Кибертранспорт» позволила сократить число пробок на улицах городов и значительно уменьшить число ДТП, которые случались теперь исключительно по вине пьяных пешеходов или безответственных любителей ручного управления автомобилем. Принятый вскоре «Закон о пилотировании транспортных средств», согласно которому запрещалась эксплуатация транспортных средств с ручным управлением, а также дешевизна и доступность общественного транспорта, включая такси, заставили людей полностью отказаться от личного транспорта. Наступил Золотой Транспортный век, за которым… Это произошло, когда количество транспортных средств превысило количество пассажиров, и жесточайшая конкуренция заставила программу самообучения искать наиболее эффективную с машинной точки зрения стратегию борьбы за пассажиров. Вскоре на улицах появились транспортные средства с длинными, похожими на щупальца осьминога приспособлениями, оснащенными всевозможными датчиками, позволяющими «видеть» людей. И стоило какому-нибудь зазевавшемуся прохожему оказаться в зоне внимания транспортного средства, как оно тут же захватывало его в плен, превращая в невольного пассажира, который умирал мучительной смертью от голода и жажды. Над человечеством нависла угроза истребления…» Это было описание сна, сконструированного тем самым очкариком, Михаилом, которого истеричная дамочка захомутала в свой сон. Михаил появился в кабинете Доктора месяц назад. Выглядел он ужасно. – Что мне делать, доктор? – спросил он так, как спрашивают только окончательно отчаявшиеся люди. – А вы не пробовали изучить управление снами? – А разве это возможно? – Конечно. Хотите, я выпишу направление? – Доктор! – воскликнул он. – Вы – бог! – Еще нет, – пошутил Доктор. Тогда он направил Михаила на курсы управления снами: за каждого клиента Доктор получал свой дивиденд. И вот сегодня истеричная дамочка навсегда исчезла в одном из таких такси. – Черт, где же он… – Что ты ищешь? – спросила медсестра. – Телефон педиатра. – Зачем он тебе? – У меня лекция. Надо на всякий случай его разбудить. Коня мне! Из летописи шахматного турнира. Подглава 3. Лекция профессора Гробовщика проходила в конференц-зале нового здания университета. Несмотря на всю внушительную грандиозность зала, свободных мест не было, а некоторые слушатели даже стояли в проходах. За Доктором, как, собственно, и за любым другим студентом, было закреплено персональное место, что позволяло ему приходить непосредственно перед самым началом лекции и не дышать сверхположенного спертым, пахнущим краской и несвежими носками воздухом – вентиляция в конференц-зале была просто ужасной. Ажиотаж объяснялся тем, что Гробовщик был одним из известнейших авторов популярных книжек по околопсихологии – так подобную литературу называли серьезные специалисты в области психиатрии, которых, тем не менее, кроме определенного круга психически больных людей и их родственников никто толком не знал. Гробовщик, несмотря на все свое нескрываемое шарлатанство, в отличие от них был у всех на устах. Кроме студентов, которых недовольные преподаватели кафедры психологии и психиатрии вынуждены были пригнать в зал силком (Гробовщик пожертвовал весьма внушительную сумму денег на развитие родного университета, когда пытался баллотироваться в губернаторы), послушать светило международного класса (как было сказано в выпуске новостей, Гробовщик был проездом из Америки) пришли все, кто смог найти достаточно внушительную сумму, чтобы заплатить за вход. Злые языки говорили, что в Америке, Гробовщик развозил пиццу, ну да это была клевета. К пицце Гробовщик имел отношение исключительно как потребитель. Ровно в указанное время на трибуну, которая находилась на сцене прямо под большим портретом президента, вышел ректор университета. Он кашлянул несколько раз в микрофон, после чего произнес: – Уважаемые дамы и господа. Сегодня все мы собрались здесь для того, чтобы прослушать лекцию нашего замечательного земляка и коллеги, – произнося «коллеги», он немного скривился, – автора таких замечательных и полюбившихся читателям книг, как «Психология для крутых», «Прочти и стань счастливым», «Как стать богатым на пустом месте», доктора философии и медицины, почетного члена международного общества прогрессивных психиатров и так далее, и так далее. Я не буду перечислять все его регалии и заслуги: это заняло бы слишком много времени, которого у него, да и у многих из вас не так уж и много. Итак, встречайте: доктор Гробовщик Яков Арофатович. Конечно же, в действительности ректор говорил намного дольше и скучнее, к тому же он опоздал минут на пятнадцать, но тем искусство и отличается от серой обыденности, что преподносит информацию уже в обработанном творческой натурой автора виде. Пока ректор нес свою ахинею, Доктор развлекал себя тем, что разглядывал весьма разумного вида блондинку, волею судеб оказавшуюся в соседнем кресле. Блондинка действительно была умной, как и многие другие блондинки, которых встречал Доктор. Блондинка была из принудительно загнанных в аудиторию студенток. Она была более чем привлекательной, и Доктор хотел уже, было, с ней заговорить, но тут, как назло, ректор объявил выход Гробовщика, и на сцену трусцой выбежал мужчина, на вид которому было около пятидесяти лет. На нем был спортивный костюм. – Доброе утро, – крикнул он в микрофон. Зал отреагировал почти пчелиным гудением. – Ну, мы так с вами не договаривались, – нарочито обиделся он, – А ну веселее. Зал отреагировал громче. Доктор поморщился. Он не любил дешевое шоу. Лектор тем временем потребовал, чтобы с ним поздоровались еще раз. Среди громких приветственных криков Доктор отчетливо расслышал знакомую с детства каждому россиянину фразу, предлагающую отправиться по некоторому адресу. – Итак, господа, – сказал Гробовщик уже более серьезным тоном, – сейчас я бы попросил вас запомнить свою реакцию на мое приветствие в духе американских проповедников, поп– Звезд и телеведущих. Это пригодится вам в конце лекции. А теперь перейдем сразу к теме. То, что я пришел на лекцию в таком виде и начал с валяния перед вами дурака совсем не случайно. Заявленная тема нашей лекции: «Что такое реальность, или как выиграть в покер у Бога?». Но речь сегодня пойдет не об этом. В действительности мы будем обсуждать несколько иную тему: «Есть ли реальность на самом деле?». Почему я не указал это в программе? Признаюсь, мною двигали коммерческие соображения, но не только. Думаю, многие из вас понимают, что на лекцию с таким названием пришли бы только студенты, да и то потому, что им без этого не поставили бы в зачетку отметку. А почему? Да потому что данная постановка вопроса подразумевает правильность одного из 4 утверждений: 1. Я – один из тех заумных мозгоклюйщиков, которые забивают себе и другим головы всяким дерьмом. 2. Я – сумасшедший, спятивший маразматик, которого будут слушать разве что такие же кретины. 3. Я прав, и тогда ваш привычный мирок рассыпается, превращаясь в хаос непонимания. Что может быть отвратительнее для обывателя? 4. Иная версия, которая не пришла мне в голову. В любом из этих вариантов инстинкт сохранения собственных заблуждений нашел бы повод отказаться от лекции и заняться чем-нибудь иным менее опасным для того свода заблуждений, который большинство из нас называют правилами, убеждениями, традициями или хорошим тоном. Указанное обозначение темы подразумевает, что я буду учить вас очередным уловкам, которые позволят вам еще более продуктивно поиметь избежавших на сегодня этой участи ближних, что ни в какой мере не противоречит правилам хорошего тона. Это называется бизнесом или рынком, но сегодня речь у нас пойдет о другом. Те из вас, кто боится немного прозреть, могут быть свободны, для остальных я начинаю: А начну я с не совсем обычного экскурса в историю. Необычного тем, что я не буду оперировать ни датами, ни фамилиями, ни фактами. Только голая идея, которая и имеет значение, в конечном счете. Итак, с незапамятных времен на Земле были люди, которые врубались в некоторую весьма интересную фишку, одна из особенностей которой заключается в том, что обычным человеческим языком ничего об этом нельзя передать кому-либо еще. Одни из этих людей так ничего и не сказали, другие ударились в поэзию, третьи начали создавать малопонятные зашифрованные тексты, четвертые предпочли переодеться идиотами, естественно, если судить с позиции современного здравомыслящего европейца. Как ни странно, внешний идиотизм, наиболее близко передавал то НЕЧТО, что скрывалось за этой фишкой. Так появился мистицизм класса дзен. Позже умные европейские дяди измерили этот мистицизм линейками и штангенциркулями и создали ряд психологических школ, выбросив из них необходимую долю идиотизма, который, как вы уже знаете, был одним из ведущих ингредиентов понимания. Эти люди, а позже их последователи, сторонники, противники или просто те, кто ознакомился с их трудами, будучи студентами, вывели несколько положений, а именно: 1. Так называемая объективная реальность нам недоступна. Все, что мы имеем – это, своего рода, карта, которая образована нашим сознанием. Иными словами каждый из вас живет в некой матрице, которую создает его нервная система. 2. У каждого своя матрица, отличная от матриц других. 3. Все матрицы соотносимы, иначе там, где для одного находится дверь, для другого была бы стена, и наоборот. Как же соотносятся эти реальности между собой? Вот вопрос вопросов, ответ на который позволит понять массу интересных явлений. То, что я изложу дальше, будет одной из гипотез или моделей матричного существования. Она далеко не совершенна, но позволяет мне вполне сносно существовать в собственном матричном мире. Хотите – можете взять ее на вооружение, а нет – придумайте свою. В конечном счете, каждый человек, осознанно или нет, сам выбирает тот мир, в котором живет. Представьте себе фотографию, которую сделали следующим образом: На одну и ту же пленку в одном и том же масштабе сфотографировали все матрицы, потом пленку проявили. Получилась общая область реальности и отдельные частные карманы. Другими словами, когда мы говорим, что привидений не бывает, мы фактически заявляем, что в наиболее общей части реальности сообщества цивилизованных людей начала двадцать первого века привидений нет, при этом мы не хотим даже предположить, что имеются некоторые карманы реальности, в которых эти привидения существуют. Отсюда можно сделать вывод: Нет ничего реального или нереального. То, что реально в одном кармане реальности, совсем нереально в другом. Так, например, вертолет совершенно нереален в средневековой части матрицы, тогда как в реальности здравомыслящего скептика невозможны явления Девы Марии. Что я с этого могу иметь? – спросите вы. Не зря же вы заплатили за вход? Так вот, мне около 50. Что можно сказать об этом возрасте? Если бы я был человеком, в реальности которого 50 – это преклонный возраст, я был бы развалиной, но я конструирую свою реальность сам, и в моей реальности 50 лет – это еще не возраст, поэтому я пришел на лекцию в спортивной форме. О том, как конструировать реальность, мы поговорим в следующий раз. Спасибо за внимание. Доктор посмотрел на часы. Свободное время (он был приглашен на вечеринку к другу– Адвокату) свернулось калачиком между стрелками и мирно дремало. На вид оно было милым, и убивать его Доктору стало откровенно жалко. Чтобы не убивать время он решил сходить в кино. В Доме кино как всегда была премьера фильма «Путешествие за край Земли». Несомненно, другие люди видели на афишах и, следовательно, на экране нечто иное, но в реальности Доктора все фильмы слились воедино и превратились в фильм о нем самом, как участнике описываемых событий. Доктор воспринимал это как данность, но в кино ходил редко, скорее даже не из протеста против такого порядка вещей, а потому, что обычно бывал занят. Купив билет, доктор пошел сразу в зал. Заходить перед сеансом в буфет ему не захотелось. К тому же у адвоката выпивка никогда не была дефицитом, а пить за свой счет, если тебя угощают, доктор не любил, считая это проявлением мещанства. На этот раз (такие вариации были возможны) перед началом фильма выступал известный литературовед, которого любовь к просветительству и карточный долг заставили отправиться в турне с лекциями по поводу того или иного фильма. Его речь была искусствоведческой до мозга костей, что естественно не могло не ввести публику в уныние. Доктор опоздал минут на тридцать, но его это ни сколько не смутило. Еще одной странностью, воспринимаемой им как факт, было то, что когда бы он ни вошел в зал, фильм начинался только после того, как он занимал свое место. Когда Доктор вошел в зал, искусствовед говорил, скорее всего, о режиссере. ¬– … и если б не та роковая порция паленой шмали… – услышал Доктор, входя в зал. Что было бы, если бы режиссер не вмазался паленой дурью публика так и не узнала. К лектору подошел представительный мужчина, что-то шепнул ему на ухо и пожал руку. Почувствовав руке свернутую купюру значительного достоинства (на деньги у него было чутье), лектор приободрился и сказал: – Об этом можно говорить бесконечно, но лучше, думаю, перейти непосредственно к просмотру фильма, чтобы так сказать… Зал ответил ему бурными аплодисментами. Что ни говори, а провожали его всегда с восторгом. Погас свет. Начался сеанс. Доктор смотрел на руку, которая выводила: «Пользуясь случаем, хочу сказать» (см. главу 1) каллиграфическим почерком, и пытался представить, что смотрят его соседи. Ведь если Гробовщиков был прав (а Доктор играл со своей персональной матрицей, пытаясь периодически менять в ней некоторые детали – например, фамилию лектора), то каждый зритель смотрел свое собственное кино. И только он, Доктор, вынужден был каждый раз смотреть один и тот же фильм до одного и того же момента, а именно до той сцены, когда он входит в кинозал. Если бы фильм продлился дальше, он бы создал множество трудностей и противоречий, которые совершенно не вязались с печально известными Доктору постулатами квантовой механики. Увы, знания не только расширяют, но и сужают мир. Надо будет сходить в кино, когда эта история подойдет к концу, решил Доктор. С другой стороны, где уверенность в том, что, будучи главным героем, он не будет убит, ведь нет никакой гарантии, что эта история не станет драмой. Он никогда не верил историям с первого взгляда, не досмотрев их до конца. В историях может быть все, что угодно как собственно и в жизни. Доктор посмотрел на часы. Свободного времени больше не было, и он отправился на вечеринку к другу. Его друг адвокат праздновал очередную победу. Без всяких лекций Гробовщика он сумел построить свою личную матрицу так, что был преуспевающим модным адвокатом: Мир устроен так, что даже на адвокатов бывает мода. Подобно деньгам, он был моден всегда. Как писал в одной из книг Гробовщиков, относительность времени легче всего наблюдать на вечеринках и званых обедах. Так, опоздав на день рожденья, можно прийти значительно раньше времени, а вернувшись раньше с работы, можно понять, что безнадежно опоздал. Доктор пришел вовремя и, тем не менее, опоздал. Гости уже сидели за столом. Адвокат не любил долго ждать, когда выпивка была на столе. Можно заставлять ждать кого угодно, но только не божественный напиток, – любил говорить он. – Я застал их врасплох, – хвастался адвокат, – они были готовы ко всему, как им казалось. Но к этому… Как выяснилось, клиент обвинялся в надругательстве над трупом. Следствие учло все, кроме того, что труп в момент надругательства не был трупом. Это как раз и сумел доказать адвокат, а так как обвинения в убийстве никто не выдвигал, клиент был оправдан. – Как у тебя с работой? – спросил адвокат Доктора, закончив свой рассказ. – Терпимо, – ответил доктор. – Тогда я к тебе пришлю одного клиента. – Кого? – Он из прокуратуры. Доктор поморщился. Он инстинктивно не любил представителей силовых структур, как лиц, наиболее склонных к не спровоцированной агрессии. – Да нет, он кайфовый мужик. – Как звать? – Леденец. – Хорошее имя для мента. – Он следователь прокуратуры. – Тем более. С такой фамилией ему только в президенты баллотироваться. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Автор искренне соболезнует родственникам и близким пищевых продуктов, которые были съедены во время написания этой главы. Коня! С конем… С конем да хоть и в покер! Подглава 1 Следователь прокуратуры Леденец сидел у себя за столом и читал анекдоты из рассылки, когда поступил телефонный звонок. Убийство. Он неохотно выключил компьютер, надел туфли, – когда его не беспокоили, он любил сидеть босиком, – и вышел из кабинета. По дороге он зашел в туалет, и только после этого спустился вниз, где его уже ждали старые «Жигули» с водителем и прокурором района. Машина долго отнекивалась, приводя всевозможные доводы, но настойчивость водителя (другой машины все равно не было) оказалась сильней, так что вскоре пару раз чихнув для приличия, двигатель завелся, и машина, бормоча про себя проклятия, отправилась к месту преступления. По дороге обсуждалась сравнительная характеристика Масяни и жены начальника милиции, которые, по крайней мере внешне, выглядели как близнецы. Покойный (увы, убийств без покойников не бывает) жил в частном доме в одном из районов светлого будущего. Ворота были открыты, а весь двор заполонили милицейские машины. Приехавшие вошли в дом. Леденец профессиональным взором отметил, чистоту и порядок, которые царили в доме до появления там сотрудников милиции. К моменту их прибытия по дому уже бродили: дежурная следственно– оперативная группа УВД города в составе: ответственного по УВД, дежурного следователя, дежурного опера и дежурного эксперта– Криминалиста; участковый инспектор милиции; судебный медик; родственники потерпевшего в лице бывшей жены и дочери; два ответственных лица из очень серьезного министерства. Все, кроме работников министерства, были не в настроении. Родственникам по регламенту надлежало быть скорбными, а сотрудникам милиции и прокуратуры приходилось держать себя в руках, чтобы не ляпнуть чего лишнего (покойный был птицей слишком большого полета, чтобы можно было вести себя обычным образом: с шутками, весельем и пугающим посторонних цинизмом. К сожалению, ни родственники, ни люди из министерства не были расположены к проявлениям здорового юмора, который никогда еще не мешал работе, даже в похоронной компании). Супруга и дочь покойного сидели в гостиной и сопели носами точно два плохих водопроводных крана. Дочка была симпатичной, но стервозной. Сука, – подумал о ней Леденец, но ничего не сказал. Жена симпатичной не была, что, тем не менее, не мешало и ей быть сукой. Их внешнее несоответствие друг другу не могло не навести Леденца, склонного к бытовой философии, на размышление о капризах и чудачествах природы. Он еще раз ощутил острый приступ досады: присутствие посторонних и ранг покойного делали невозможным обсуждение данного вопроса с коллегами. Выматерившись, опять же не вслух, он решил осмотреть тело в, так сказать, естественной обстановке. Тело покойного тихо лежало в собственном кабинете на дорогом светлом ковре, который, увы, уже невозможно было бы отстирать. Леденцу стало жаль ковер. Он давно мечтал о таком ковре, но нынешнее положение на служебной лестнице автоматически зачисляло мечту в классификационный класс несбыточных. Может, поговорить с родственниками, вдруг согласятся продать, – подумал Леденец, но, вспомнив выражения лиц жены и дочери, с грустью отогнал от себя эту мысль. Эти мымры скорее выкинут вещь, чем позволят порядочному человеку… Рядом с телом стоял мольберт с пришпиленным к нему холстом: настоящим, подготовленным по всем правилам холстом (в этом Леденец хорошо разбирался). На холсте были мозги и кровь покойного. Само существование мольберта в кабинете покойного было столь же уместно, как публикация кодов запуска стратегических ракет на страницах «Правды». Леденец посмотрел на получившуюся картину. – Великолепно! – вырвалось у него. Это действительно был настоящий шедевр мирового уровня, достойный украсить собой стены как минимум Эрмитажа. Работа была незаконченной: скорее всего, убийцу кто-то спугнул, трогать же рисунок в таком состоянии было подобно убийству, причем убийству не какого-то там денежного мешка, а произведения искусства, на что эстетически развитый (в этом не было сомнения) преступник пойти никак не мог. Преступнику оставалось только подождать, когда высохнет кровь, вскрыть картину защитным лаком, поставить подпись, и… Удачная продажа такой картины гарантировала вполне безбедное существование в течение долгих лет жизни. Леденец представил, как грязные руки (почему-то он представил себе именно грязные руки) родственников покойного небрежно хватают это величайшее произведение искусства, и его бросило в пот от острой ненависти не только к родственникам покойного, но и к родственникам вообще. – А вот хрен вам! – сказал Леденец вслух. Картина относится к вещественным доказательствам и подлежит изъятию в интересах следствия с последующей, в интересах же следствия, ее потерей. Леденец уже видел картину на стене у себя дома. – Хрен вам! – повторил он. – Хрен хрену рознь, – весомо заметил Михалыч, пожилой и очень старательный криминалист. – Это точно, – согласился Леденец. – Ты это, Михалыч, – решил он все-таки сказать криминалисту, – проследи, чтобы с холстом тут поаккуратней. – Будет сделано, – ответил тот и понимающе посмотрел на Леденца. – Ладно, мне надо поговорить с родственниками покойного, – смутился следователь прокуратуры. Для беседы была выбрана одна из многочисленных комнат. Кинозал, как пояснила дочь. В комнате был диван, несколько кресел, столик на колесиках, большой телевизор и «домашний кинотеатр». Бывшая жена (страшная сука) ничего толком не рассказала. Официально они в разводе не состояли, но давно уже жили по отдельности. Виделись редко, исключительно случайно на каких-либо светских мероприятиях. Врагами, как и друзьями не были. – Обычные чужие люди, – закончила она свой рассказ и закурила дорогую сигарету. – То есть вы являетесь единственной наследницей? – спросил Леденец. – Наследницей? Не смешите. В этом доме мне принадлежало практически все. Пожелай я что-либо забрать, он бы даже и пикнуть не посмел. – Почему вы так в этом уверены. – Потому что он был как капитан Немо: никто. Он был одной из тех обезьян, кого в людей превращает брак. И он прекрасно все понимал, так что убивать его, если вы именно это имели в виду, у меня резона нет. – А у кого-нибудь другого, как вы думаете, был резон убивать вашего мужа (его имя я не упоминаю в своем повествовании по тем же соображениям, по которым сотрудники милиции были вынуждены вести себя сдержано и прилично)? – Ради денег? Нет. – А не ради денег? – А не ради денег… А это уже вне моей компетенции, – сказала она, явно желая прекратить эту беседу. – Вы позволите еще один вопрос? – Спрашивайте, – в ее словах было удивление и легкая досада на непонятливость следователя. – Вы не заметили, в доме ничего не пропало? – Я давно уже здесь не бывала, чтобы ответить на ваш вопрос. Надеюсь, все? – Благодарю вас за то, что уделили мне время, – сказал Леденец, чувствуя себя полным идиотом. Взгляд бывшей жены покойного сказал Леденцу, что она полностью разделяет это мнение. Дочка (красивая сука) теперь уже тоже бывшая, курила сигару и смотрела куда-то сквозь Леденца, словно его здесь и не было. На вопросы она отвечала по большей части однозначно. Ничего интересного. Леденец уже начал откровенно скучать, как вдруг… – Она мне не мать, – сказала дочка, когда Леденец в очередном своем вопросе сослался на бывшую жену покойного. – Что? – переспросил Леденец. – Она мне не мать. Я – так называемый внебрачный ребенок, который, тем не менее, был усыновлен. Это я говорю для того, чтобы вы больше нигде не раскапывали эту тему. И потом, почему это вас так удивило? Леденец благоразумно не стал отвечать на этот вопрос. – Скажите, вы не заметили, в доме ничего не пропало? – вместо этого спросил он. – Скорее, появилось. – Что? – Мольберт. Его раньше не было. – Вы уверены? – На все сто. И это странно. – Ну, может, ваш отец пригласил для чего-то художника? – Исключено. – Почему вы так категоричны? – Отец бы мне об этом сказал. И еще… По-моему не хватает одной шахматной фигуры. – Вы думаете, это принципиально? – У отца очень редкие, дорогие шахматы старинной работы. Они стоят в гостиной в специальном шкафу. – Думаете, кто-то похитил одну шахматную фигуру, когда можно было бы украсть их все? – Это особенные шахматы, и украдены они особенным человеком. – Вы уверены? – Абсолютно. – Почему? – Потому что уверена, – отрезала она. – Вы не сказали, какая фигура пропала, – вспомнил Леденец. – Белый единорог. – Вы играете в шахматы? – Немного. – В шахматах нет единорога. – В отцовских есть. Все? – Да, спасибо большое. – Не за что. Дочка не снизошла даже до того, чтобы увидеть в Леденце идиота. – Итак, господа, что мы имеем? – спросил Леденец, когда следственная бригада осталась без посторонних. Рассматривались пять версий случившегося: 1 естественная смерть, 2 самоубийство, 3 несчастный случай, 4 убийство, 5 результат деятельности инопланетного разума. Разумеется, каждая из этих версий предполагала свое развитие событий. Естественная смерть: Узнав о потере редкого шахматного единорога, покойный (в то время еще живой) впадает в отчаяние, в результате чего приобретает мольберт с холстом. Это не помогает. Покойному становится настолько плохо, что у него сами собой заламываются руки (о чем свидетельствовали следы на предплечьях, положение тела и куча медицинских прибамбасов) и раскалывается голова. Это происходит возле мольберта. Самоубийство: Узнав о потере редкого шахматного единорога, покойный (в то время еще живой) впадает в отчаяние и решает покончить с собой. Не найдя подходящего листа бумаги для предсмертной записки, он покупает мольберт с холстом. Последняя искра самосохранения заламывает ему руки в тщетной надежде на спасение, но это не помогает. Покойный сильно бьет себя чем-то по голове. Кровь и мозги попадают на холст – такова его предсмертная записка. В последний момент он избавляется от орудия преступления. Несчастный случай: Ничего не зная о потере редкого шахматного единорога, покойный (в то время еще живой) не впадает в отчаяние. Вместо этого он решает заняться живописью, для чего приобретает мольберт и холст. В порыве вдохновения он случайно заламывает себе руки, после чего (опять-таки случайно) сильно бьет себя чем-то по голове. Кровь и мозги попадают на холст. В последний момент он куда-то девает орудие убийства, а также кисти и краски. Убийство: Убийца принес в кабинет покойного мольберт с холстом, затем заломил ему руки, притащил его к холсту, после чего чем-то тяжелым ударил покойного по голове так, чтобы мозги и кровь попали на холст, затем оставил покойного на ковре, а сам удалился с орудием преступления, прихватив с собой шахматного единорога. Результат деятельности инопланетного разума: Данная версия обычно не рассматривается, так как она выходит за рамки юрисдикции правоохранительных органов. – Будем возбуждать, сказал прокурор, имея в виду уголовное дело. К счастью сотрудников правоохранительных органов, следствие не обязано учитывать теорию множественных вселенных, или модели ЭУГ, разработанную учеными Эвереттом, Уилером и Грэхемом. Иначе им бы пришлось расследовать все возможные варианты как одновременно существующие в разных вселенных. Коня судье! На что мне конь? Карету! Подглава 2 – Шахматы с единорогами вместо коней… – Алексей Юрьевич, самый лучший (из доступных) эксперт по шахматам довольно улыбнулся, – это весьма древняя штука… Он совсем не ассоциировался с шахматами. По крайней мере, в сознании Леденца, которое отказалось напрочь объединять шахматы и образ эксперта. Он был высоким, широкоплечим, атлетически сложенным мужчиной лет сорока пяти. Лицо красивое, умное с чем-то неуловимо семитским в чертах. Голова выбрита наголо. На голове татуировка в виде иероглифа. Одет в дорогой (баксов 800 не меньше) костюм. Рубашка с запонками в виде пятен кого-то там (есть такой психологический тест) из чистого золота девятьсот какой-то пробы. Часы дорогие, древние. – Хотите кофе? – предложил он Леденцу. – Не откажусь. Эксперт включил в сеть электрическую плитку, на которой стояла жестянка с песком. Кофе подобно котам любит песок, – подумал Леденец и довольно улыбнулся. – Я не доверяю всякой электрической чертовне, – истолковал его улыбку Алексей Юрьевич по-своему, – кофе должен быть только зерновым и только в турке. Любые иные кофеварки созданы для того, чтобы портить продукт. – Не буду с вами спорить, – сказал Леденец, который в основном пил растворимую бурду, и то только когда опаздывал на работу. Варить кофе он не умел, да и ленился. – Шахматы с единорогами… вы знакомы с Пушкиным? – спросил вдруг Алексей Юрьевич. – Лично? Нет, – как ни в чем не бывало, ответил Леденец. – Я тоже, к сожалению, нет… Или к счастью. Последующие рассуждения о гипотетическом личном знакомстве с Пушкиным прервала необходимость приготовления кофе: песок разогрелся до нужной кондиции. Алексей Юрьевич достал из шкафа серебряную турку и две маленькие чашечки. Чашечки он поставил на стол, а турку, наполнив предварительно необходимыми ингредиентами, в песок. По комнате начал распространяться запах. – Так вот, – продолжил эксперт, когда кофе был сварен, – в свое время эти шахматы принадлежали Пушкину. По одной из версий, на сегодняшний день она самая популярная среди пушкинистов, Пушкину их подарил один из родственников поэта Баркова, о котором неоднократно с уважением отзывался Пушкин. – Напомните, кто такой Барков? – попросил леденец, делая осторожный глоток. – Поэт. Барков Иван Семенович. Годы жизни: 1732 – 1768. Писал печатное и непечатное. К печатному, например, относится перевод сатир Горация и басен Федра. Из его непечатных произведений наиболее известна поэма «Лука Мудищев». «Луку Мудищева» Леденец знал почти наизусть, даже не предполагая при этом, что знает одно из классических произведений определенного жанра. С Горацием и Федром дела обстояли несколько хуже. – Как эти шахматы очутились у родственника Баркова, эта версия не объясняет, – продолжил рассказ Алексей Юрьевич. – Что говорит об этом вторая версия? – Вторую версию, если честно, предложил я. Согласно этой версии шахматы Пушкину достались от его африканского предка. – А разве в Африке были шахматы? – В этом все дело! Считается, что родина шахмат – Индия. В Индии они появились в первые века нашей эры в виде военной игры чататуранги. Чататурангой назывался строй войска, включавший боевые колесницы (ратха), слонов (хасти), конницу (ашва) и пеших воинов (падати). О том, как развивались шахматы в дальнейшем, можно прочитать практически в любой энциклопедии, но о том, что предшествовало появлению первых индийских шахмат, практически ничего нет. А дело в том, что около 50 тысяч лет назад существовала некая працивилизация, которая распалась на несколько крупных древних осколков, таких как Египет или Индия. Об этом тоже написано более чем достаточно, но о чем практически нет информации, так это о том, что в Африке тоже была развитая цивилизация, погибшая по неизвестным в наши дни причинам. И в африканской цивилизации были шахматы, причем с единорогами вместо коней. – Хотите сказать, что этим шахматам несколько тысяч лет? – Не самим шахматам, а идее игры. Но в Африке шахматы не были игрой. Для древних африканцев – это был предмет культа, доступный только в высших эшелонах жрецов. Африканцы видели в этой игре способ обмануть богов. – Интересно, а сейчас этот культ существует? – Кто его знает. В мире полно тайн. – Другими словами убийцей может быть очередной представитель жреческой верхушки? – Это уже вам видней. Я детективами не увлекаюсь. – Я думал, что шахматисты любят детективы. – Кто как. – Было приятно с вами побеседовать. – Мне тоже. Леденец посмотрел на часы. Он тютелька в тютельку успевал на психотерапевтический сеанс, куда его записал приятель-адвокат. Человек, с которым Леденец в быту очень даже замечательно дружил, тогда как в профессиональной сфере они были злейшими противниками. Выйдя на улицу, Леденец попытался поймать такси, что удалось ему с первой попытки. В последнее время автомобили с забавными шашечками на оперении стали трогательно ручными, и шли к человеку совершенно безбоязненно. Конечно, среди людей были и мерзавцы, которые, воспользовавшись доверием таксистов, пытались обидеть их, оскорбить, прокатиться на халяву, а совсем уже отъявленные негодяи даже пытались грабить и убивать. Но, несмотря на это, голод заставлял таксистов вновь искать общество людей. Сев в машину, Леденец назвал адрес: вполне нормальное поведение человека в такси. Поведай о коне мне, Друг Гораций Подглава 3. Ничто так не увеличивает объем книги, как вставленные в текст стихи! В огонь и воду я пойду за друга! В огонь и воду?! Я?! Пойду за друга?! В огонь и воду не на мониторе?! Не в кинофильме?! И не понарошку! За друга?! Я?! Не уступив дорогу?! Так сколько ж это надо выпить водки?! Или какой паленой хапнуть дури?! Чтобы за друга так вот без страховки Без спецкостюма или без дублера?! За друга, на халяву, не за бабки?! В огонь своей родной живою плотью?! Сгорю иль утону во имя друга?! А он что, сволочь, это мне позволит?! Отправит на погибель, на мученья?! И будет опиваться кока– Колой, Пока в огне страдать я буду страшно?! Иль станет обжираться он поп– Корном, Когда я встречу смерть свою в пучине?! Так может ли тогда назваться другом Сей человек? А ежели не может, Тогда зачем мне умирать во имя?! Черт знает за кого с такою болью?! Иль ежели он друг, то не позволит?! А если так, то я и сам не ринусь Ни в пламя, ни в пучину, ни в болото, А лучше я схожу еще за пивом! Зачем перечить другу?! В этом дружба! Доктор меланхолично смотрел в окно и писал стихи. Стихи он обычно писал, ожидая клиента. Доктор любил поэзию вообще, но предпочитал наслаждаться результатом собственного гения. Возможно, он бы наслаждался и поэзией других, склонных к творчеству лиц, если бы читал еще чьи-то стихи, чего он не делал уже несколько лет. Когда-то давно, в романтической юности он зачитывался стихами. Это позволяло ему выглядеть окрыленным в нежных девичьих глазах. Девушки таяли от страстных, гениальных слов, и отдавали ему то, за что другие, менее поэтические его товарищи вынуждены были платить немалые деньги. Так еще в юности Доктор понял, что любовь и поэзия неразлучны. Позже, когда страну захлестнул бум творчества, Доктор тоже перешел на стихи собственного производства: он предпочитал прогрессивных девушек, а с ними надо было лежать в ногу со временем. В те времена как раз и родился его первый шедевр, посвященный будущей профессии: Каждый день, каждый день, каждый день Хренотень, хренотень, хренотень Каждый день, каждый день хренотень Каждый день хренотень, хренотень Были и другие варианты этого стихотворения. Например, вот этот: Каждый день, каждый день, каждый день Каждый день, каждый день хренотень Каждый день хренотень, хренотень Хренотень, хренотень, хренотень Второй вариант стиха был более совершенным с позиции структуры, но Доктору, для которого важна была суть поэзии, а не форма, он нравился значительно меньше… … |
0 комментариев