Описание
Вторая книга цикла «Твёрдый космос» (первая — «Тюрьма для Господа Бога»). Демиург Гордиан Рэкс, владелец собственной Вселенной, волею интриг руководства Корпорации, правящей тысячами миров, оказывается переброшенным в неизвестную ему Вселенную Твёрдого космоса. Перед ним, рабом в этом новом мире, встал выбор – умереть сразу или выжить и добраться до тех, кто столь грандиозно его подставил. Подняв восстание в планете-каверне Эшвен, Гор в составе победоносной армии повстанцев, захватывает провинцию за провинцией, стремясь добраться до таинственных Храмов Хепри, божества местного Мироздания, где кроются ответы на интересующие его вопросы. Вступив в войну, бывший Демиург вскоре понял, что война эта для него не столько война с поработителями Твёрдого космоса, сколько война с собственным эгоизмом Творца-одиночки, не знавшего ранее, что такое истинная дружба и мечта о высокой любви.Приобрести книгу можно, послав заявку на адрес: writer@k66.ru
Характеристики
| Отрывок |
ВОЙНА ДЛЯ ГОСПОДА БОГА «…Не может быть двух солнц на небе и двух владык на земле». (Александр Македонский) (Информация по сноскам дана в самом конце книги. Прим.редактора) Часть первая. «ОРУДИЕ ЗАРЯЖАЕТСЯ» Пролог. Создателя звали Ра. Ра сотворил пространство, настолько огромное, что оно не поддавалось описанию, – гигантскую, чудовищную бездну, раскинувшуюся по всем направлениям в бесконечность. Ра заполнил это пространство каменной Твердью – скальной породой, железом и кремнием, гранитными плитами и пластами базальта, распределив гравитацию так, чтобы плоть новорожденного мира не стягивалась притяжением в клокочущий ад из кипящих корпускулов, как в ядрах звезд и планет. И не было верха здесь и не было низа, ибо повсюду, куда мог дотянуться разум Создателя, простирался лишь камень. Внутри же каменной Тверди, Ра поместил гигантские пузыри – вывернутые на изнанку планеты. Каждый пузырь напоминал пустой шар, заполненный кислородною атмосферой. Самый ничтожный из «пузырей» мог спорить размером с диаметром звездной системы, настолько он был огромен. И чтобы усилить сходство, внутри каждого из «пузырей» Ра зажег по звезде, чтоб освещать и согревать их. По воле Ра, сотворенные звезды медленно пульсировали, освещая миры-пузыри тихим светом Луны в часы ночи, а днём вспыхивая ярким Солнцем. На внутренней поверхности планет-пузырей, со всех сторон ограниченных Твердью, Ра расселил своих клонов, как женщин, так и мужчин. Клоны чтили его как «Ра», хотя милей ему было – «Хепри»[i], ведь ему следовало отличаться от истинного бессмертного Божества! Он нарек творение Твердым Космосом, и слово Его было верным, ибо в этой юной вселенной вместо миллиардоа парсеков холодного вакуума, что разделяют миры в обычных вселенных, простиралась Бесконечная Твердь. Люди же назвали новый дом «Эшвеном» или «Камнем», полагая свою необычную родину незыблемой и прочной, как неподъемная гранитная глыба… Но они ошибались! Убийца Ра уже шел по следу… Глава 1 Враг в логове. Искусственное Мироздание. Континиум Твердого Космоса. Центральная планета-каверна. Пятнадцатого дня месяца Фармутин[ii], едва только стало светать, жителей Бургоса – славной столицы Вселенского Королевства, разбудили крики многочисленных разносчиков газет, наводнивших главные улицы города – от аллеи Львов до авентина Бориноса. Кардинал Амир, Архиепископ Артошский и глава всей Бургосской Курии, пребывал этой ночью в Пашкот-паласе, старом «Ново-Апостольском дворце», и вышел на обширную лоджию, чтобы полюбоваться видом пробуждающейся столицы. «Новизна» Ново-Апостольского дворца была, конечно, относительной, поскольку в таком виде он существовал уже без малого две с половиной тысячи лет и был основан, как известно, сразу после завершения Господом Хепри-Ра колониальных войн, объединивших не только эшвенские Великие королевства – Артош, Артону и Аран с Боссоном, но и почти весь известный на тот момент мир. Тогда, после покорения мятежных стран Антийского Каскада, Господь отпраздновал свой последний триумф и провозгласил Бургос столицей всех объединенных под его дланью земель. До этого его резиденцией как Двенадцатого Апостола и как Первого Единого Короля Эшвена считался то ли Стеллополь – главный порт Эльбиники, то ли вообще тайный город храмовников в Сакральной Долине. Поговаривали, что бесноватый Король Боринос Победоносный, наследник светской власти Хепри и нынешний правитель, собирается перенести свою столицу поближе к морю, в деревушку где-то недалеко от Литавры и отгрохать там крупнейший на внутреннем море порт и помпезный город, призванный поразить окружающие Эшвен покоренные варварские народы нетленным величием своего архитектурного гения. Некоторые называли даже имя возможной столицы – ГрейтБориБерг – «Город Великого Бориноса» или КароБерг – «Город Короля», предоставив Бургосу оставаться только религиозной и церковной столицей мира. Однако его высокопреосвященство кардинал Амир относился к таким мечтам-проектам с известной долей скепсиса, если не сказать презрения. На личность придурковатого Второго Единого Короля, обязанного Господу Хепри и престолом, и богатством, и даже просто военной безопасностью своей вселенской державы, Амир смотрел безо всякого уважения. Уж больно мелкой являлась личность монарха. А если личность мелка и неудачно скроена, полагал Амир, то и мечты у личности будут неправильные и дурные. Как бы там ни было, к строительству новой королевской резиденции только приступили, дочерчивая первые «прожекты» и насыпая первые дамбы на побережье, а столицей мира все еще оставался огромный, раскинувшийся перед кардиналом Бургос… Древний «Ново-Апостольский» дворец расположился в самом центре знаменитого города. Его окружал небольшой сквер, огороженный решетчатым забором с замысловатым чугунным литьем и латунными декорами, изображающими Эшвенских грифонов с кардинальскими гербами. Хотя забор был достаточно высок, он не закрывал резиденцию духовного владыки от городских улиц полностью, и с высоты четвертого этажа Амир мог без труда наблюдать за монотонной и суетливой жизнью той части «столицы мира», которая протекала бурлящим потоком мимо фасада его дворца. Пашкот-палас действительно был его дворцом, а давно уже не апостольским. Собственно Апостол-Господь Хепри-Ра появлялся здесь лишь дважды. В первый раз – при выборе места для будущей резиденции, когда старый замок правителя этой земли передали во владение Церкви, для перестройки под нужды священного обиталища, а во второй – непосредственно при торжественном открытии Пашкот-паласа вознесенным Апостолом Хепри уже после реконструкции. С этого трогательного события, прошло уже более двух тысяч лет, но Хепри так и не удосужился побывать здесь еще раз. Странно, но именно в столетия колониальных войн Его Божественность Единый Король-Господь Хепри, пребывал на Эшвенском субконтиненте постоянно, лично руководя армиями и флотами, наблюдая за городским строительством, прокладывая дороги и основывая собственные Храмы, однако сразу после наступления мира и утверждения власти Церкви над бесчисленными странами и морями Невона 0143[iii] он исчез, являясь исключительно редко, почти всегда не надолго и только в Сакральную Долину. Церковь от этого, разумеется, не осиротела. Механизмы Храмов работали исправно, торговля товарами и людьми процветала, земли прирастали, богатства и влияние множились. Верховные иерархи Церкви Хепри на эти годы стали почти самостоятельными правителями всех каверн[iv] Эшвена, лишь немного корректируя собственные амбиции с мнением Короля Бориноса и скупыми указаниями Господа в зашифрованных электронных письмах. Над каждой Маркой Эшвена еще во время постоянного пребывания Господа в этом мире, был поставлен свой Архиепископ, а в каждой завоеванной Эшвеном колонии – свой Епископ. Епископ и Архиепископ были равны между собой по статусу, и не подотчетны не то что друг другу, а вообще никому, кроме, разумеется, вечно отсутствующего Божества – их бывшего двенадцатого апостола. Земли подчиненные как епископам, так и их коллегам с приставкой «Архи», назывались епархиями, а вовсе не «архиепархиями». Так что отличия между Епископом и Архиепископом состояли лишь в названии: являться архиепископом исконно эшвенской епархи, а не епархии колониальной было почетней, в остальном же разницы никакой. Почти. Поскольку незадолго до своего первого отбытия, Господь учредил особый совет, призванный координировать действия епископов и архиепископов во время его отсутствия. Совет этот назывался «Бургосская Курия» и включал в себя не только всех епископов и архиепископов поголовно, но и по выбору уже включенных в совет клерикалов, любых других иерархов или видных деятелей Храмов Хепри. Каждый из включенных в Курию членов именовался отныне Кардинал, то есть член Курии, вне зависимости от должности, занимаемой в иерархии Церкви. А поскольку Курия была Бургосской, а не какой-то иной то и руководить ей, исполняя роль секретаря и председателя заседаний, стал именно он, Амир, Архиепископ Артоша и Бургоса, Кардинал и Куратор. Мягко и ненавязчиво, Амир переехал из затерянного в глуши столичных предместий Бургосского Храма в великолепный апостольский дворец в самом центре города, перестроив под свои нужды и нужды своих подчинённых и гостей его многочисленные помещения. На случай внезапного прибытия Хепри в Бургос Амир оставил нетронутыми спланированные лично Господом Большую Спальню, любимый Овальный кабинет и Большой Приемный или Тронный покой – тронь он эти помещения, и можно было лишиться не то что сана, но и головы. Подмяв под себя Бургосскую курию в отсутствие Высшего руководителя, Кардинал Амир, по большому счету, стал фактическим властелином всей церковной иерархии для мира Невон. Ему не подчинялись только учреждения Церкви, размещенные непосредственно в Сакральной Долине, а также Храмы, расположенные в султанате Эльбиника. Приор Долины назначался лично Господом и в Бургосскую Курию не входил, а главой Храмов в Эльбинике, как повелось издавна, являлся военный руководитель провинции – Пресвитер и султан, сатрап Антиберий. Размышления Амира между тем прервал звонкий голос разносчика газет. – Внимание! Внимание! – вопил разносчик, побуждая горожан либо вылезти из кровати и прислушаться к новостям, либо посильнее уткнуться носом в подушку, если новости эти были не интересны. – Сокрушительный разгром королевского арсенала в Боссоне! Его величество посрамлен! Кровожадные сервы убили тысячу человек! И с этими словами разносчик подбегал по очереди к каждому состоятельному дому и распихивал свернутые трубочкой газеты по почтовым ящикам, а затем бежал дальше. В мире без масс-медиа, как сказал бы уроженец «Корпорации» Гордиан Оливиан Рэкс[v], разносчики совмещали функции почтовой доставки с утренним радио и ежедневной трансляцией новостей. – Что орет этот ненормальный? – удивился Амир обращаясь к камергеру, вошедшему в лоджию, чтобы вынести оставшееся с вечера возле кровати пустой бокал из под вина и недоеденные Кардиналом фрукты. – Пусть наш король и идиот, но разве можно так орать об этом во всеуслышание! И я не понимаю, кто мог напасть на армейские склады в Боссоне? Там ведь нет ни разбойников, ни непокоренных соседей. – Сервы, господин, – с каменным выражением лица одними губами прошелестел слуга. – Разносчик говорит, что сервы напали на арсенал и убили тысячу человек. – Ч-черт-те что! – пробубнил себе под нос Кардинал и, еще раз посмотрев на утренний, такой умиротворенный и светлый город, с хрустом потянулся: приступать к делам страсть как не хотелось. Однако Боссон – его епархия. Он вернулся к кровати и покрутил ручку на неуклюжем телефонном аппарате. – Кто там? Селена? Ну-ка, викария ко мне живо! – С этими словами Кардинал кинул трубку. Телефон жалобно скрипнул от жестокого обращения, но выдержал. Казалось, спустя всего пару мгновений в кардинальскую опочивальню вбежал бледный то ли от страха, то ли от вечного сидения в закрытом кабинете господин Викарий – начальник канцелярии Кардинала, по совместительству мажордом, руководитель кадрового аппарата и начальник разведки. Викарий был высок, хорош, светел лицом и вообще имел облик даже как-то благородный, хотя являлся всего лишь сервом. Выпалив «Ваше Преосвященство!», он вытянулся в струну ожидая от начальства взбучки неизвестно за что, но по полной программе. – Ты, сукин кот, тварь! – с малых оборотов начал Кардинал. – Какой Боссон? Какие сервы? И почему я узнаю об этом из газет? Отвечать! Поняв, в чем дело, викарий позволил себе вздохнуть чуть свободней – взбучка будет, но, по крайней мере, известно за что. – Все произошло слишком быстро и неожиданно, – отчеканил он. – Известие о нападении гонец привез ночью. И привез не нам, а сенешалю Марки, генералу армии Бавену. Тот разумеется, оформил все тихо, послал рапорт, но гонец при прохождении в Бургос сообщил новость габеларам на воротах. Оттуда известие попало на улицы и в газеты – видимо газетчики тираж сработали ночью. Мы не посмели будить Вас, сэр! – С гонца шкуру спустить, с подонка. Откуда гонец, кто прислал? – Гонец из Атни, это селение в Боссоне рядом Руцием. В Руции у Бориноса пограничный арсенал на случай войны. Точнее – был арсенал. А с гонца шкуру не спустить, сэр, он не служивый, а доброхот, из свободных мещан. У него в Атни хутор, а Руции дружил с каптулярием, фураж туда поставлял. Человек небогатый – на хуторе по интендантским записям у него рабов двадцать имелось, не более. Один из немногих уцелевших мещан в Боссоне, все свободные подданные ведь оттуда посъезжали в города еще лет десять назад. Уникум в общем. Гнал всю ночь на одной своей лошади, потом на другой и наоборот. Сейчас, по-моему, в одном из местных кабаков, делится впечатлениями. Кардинал выругался. Черт! Все надо самому контролировать! Ну что за люди?! – Из кабака гонца изъять! – рявкнул он. – И доставить сюда, пусть делится впечатлениями с тобой, а не с мещанами. И что значит это твое «по-моему»? Ты должен всё знать точно!… Еще что? Кто налетел? Неужели и вправду сервы? – Они. Сервы, точно! – Значит, замешан хозяин. Кто у них там? Надо брать гада – и в королевский суд. А сервов – конфисковать на нужды епархии. Надеюсь, сенешаль уже разобрался. А если нет – сменю сенешаля на хрен. Обленились. И ты куда смотрел? Землю у меня жрать будете! Викарий шаркнул ножкой. – Простите, милорд, однако ситуация гораздо сложнее. Хозяина давно определили, это лорд Брегорт, потомственный шательен, известный писатель. Ну тот, знаете, что ужастики пишет. «Гнев Вампира» или там «Эй, люби меня и пей!». А еще стихи. Кстати, он является противником рабства. У него есть даже стихотворное эссе по этому поводу, называется… что-то вроде «Дитя Свободы, вдохновенье»… Кардинал упёр в викария злобный застывший взгляд. Начальник канцелярии понял, что несколько отвлекся от темы, а потому, оторвав глаза от готового к взрыву Кардинала, кашлянул и продолжил. – Однако Брегорт, судя по всему ни причем. Сервы напали на арсеналы сами, сэр. Известно, что они каким-то образом сняли ошейники и более не починяются не только ни чьим приказам, но и принуждающим сигналам из Храмов. На сегодняшний день, в ближайших к месту событий Храмах зафиксировано почти пятнадцать тысяч вышедших из строя хомутов, отключившихся, но не убивших своих владельцев. И количество «освобожденных» увеличивается с катастрофической быстротой. Эпицентр этой эпидемии поломок – Дуэльная Школа[vi] Рэя Брегорта, там уже свободны все поголовно. Однако процесс распространяется и на другие поместья. Боюсь, что ситуация выходит из-под контроля. Сенешаль Боссона в Бронвене, генерал Жернак, собирает полки. Сенешаль Артоша Бавен, префект Бургоса, главы силовых Магистратов и представители Курии ждут Вас в холле, милорд. Мы ждем Ваших указаний! С этими словами Викарий застыл, превратившись в немую статую ангела служебного рвения и исполнительности, готовый внимать каждому слову и движению господина. В немом ступоре застыл и Кардинал. Спустя почти минуту, до сих пор не веря своим ушам, он выдавил из себя: – Вам точно известно, что это не внутрихрамовая поломка? Они что действительно сами снимают ошейники? – Я лично проверил аппаратуру в Храмах, сэр. Снимают сами и вполне сознательно – в этом нет сомнений. Так же как шесть дней назад они сами и сознательно взяли Руций с его мушкетами и артиллерией. – Боже! И для чего им артиллерия? Неужели для грабежа усадеб уже не хватает вил и топоров? – Для войны, Ваша Святость. Тот гонец говорит – оружие нужно сервам для войны. И, похоже, воевать рабы собрались серьезно, милорд. По некоторым данным, в северном Боссоне они собирают настоящую армию. Глава 2 Бунт начинается. Боссонский край. Тот же день. Пятнадцатого дня месяца Фармутин, Господь Тринадцатимирья, акционер Корпорации Нулевого Синтеза[vii] и великий Тшеди[viii] по имени Гордиан Оливиан Рэкс проснулся поздно и с мрачным лицом выглянул в окно. Медиас Кордис[ix] светил ярче некуда, это значило – был уже полдень и он продрых в кровати почти одиннадцать часов. Г.О.Р. вяло ругнулся и помассировал сонное лицо. Хотя с момента освобождения от хомутов всех сервов поместья лорда Брегорта, прошла уже ровно неделя, вчера случилась первая ночь, когда бывший бог и Демиург[x] смог по-настоящему выспаться. До этого, на отдых не оставалось и минуты. Последние дни напролет Гор с небольшим отрядом мотался по окрестностям Руция и Кербуля, утверждая власть виликов на освобожденных просторах северного Боссона и набирая новых бойцов в ряды рабской Армии. Каждые сутки из этой долгой недели его текущее расписание выглядело предельно простым: короткий сон – в седло, короткий сон – в седло. Из последнего двухдневного похода Гордиан вернулся только вчера. От места предыдущей стоянки до Руция было почти двадцать километров, поэтому в ворота временной столицы сервского бунта они с Никием влетели уже поздно вечером. Быстро добрались до выделенной им казармы, скинули со спин мушкеты, поставили взмыленных антийцев[xi] в стойла на попечение грума и завалились спать. Сейчас, одиннадцать часов спустя, солнечные лучи пронзали стекло окна и пыльную тюль как копье пикинера – насквозь… Гор тихо ругнулся и тревожно посмотрел на часы. До назначенного на сегодня Совета Виликов осталось всего ничего и, можно сказать, он просто чудом не проспал эту важнейшую встречу. Павший Демиург торопливо оделся, вышел на улицу и быстрым шагом направился в сторону центра Руцийского лагеря, где сейчас решалась судьба восстания и, по большому счету, его собственная судьба новорожденного клона и павшего божества… Первое клонирование Гора произошло очень давно – ровно триста шестьдесят один год назад. Тогда, поступив на службу в Нуль-Корпорацию[xii], юный клон Гордиан Рэкс получил новое, только что изготовленное тело, выглаженную, ладную униформу Нулевого Синтеза, с нашивками на плечах и сверкающий именной бластер, полагавшийся каждому военнослужащему Нуль-Корпорации. Впрочем, никаких «иных» служащих Корпорация не держала, – только военных, и любой из ее менеджеров, коммивояджеров или дипломатов автоматически превращался в ее солдата. Согласно туманным и редко открыто уопминавшимся легендам глобальной Сети[xiii], Нуль-Корпорацию основали необычные люди, впоследствии прозванными богами-акционерами. Изначальная вселенная, откуда явились эти ложные технобоги, родилась в пламени Большого Взрыва – так, по крайней мере, вещала одна из самых распространенных естественнонаучных теорий. Из маленькой точки, вместившей всё пространство и вещество, грянул взрыв, создавший единственную известную на сегодня естественную вселенную. Именно там, под лучами «настоящих» звезд, на поверхности «нерукотворных» планет возникло и выросло оригинальное Человечество. Однако у единственной когда-либо существовавшей Естественной Вселенной, был навязчивый недостаток – однажды родившись, она должна была умереть… Электронные легенды Сети, хранящиеся в неизменном виде более миллиарда лет на секретных сайтах Нуль-Корпорации, умалчивали, что именно послужило причиной гибели изначальной Естественной Вселенной. Однако логика подбирала для таких причин массу версий: от банальной тепловой энтропии до пожирания пространства черными дырами. Версий всегда было много, но факт оставался един. Естественная Вселенная погибла, но незадолго до ее краха будущие основатели Нуль-Корпорации сумели покинуть умирающую родину и создать для себя новое обиталище – первый в истории Искусственный Мир. После этого человечество продолжило свой путь в совершенно иной вселенной – рукотворной от начала и до конца… Сначала, уцелевших было немного – восемьсот, может быть, тысяча человек, солдат и пилотов, чиновников и ученых. Но недостаток своего числа, беглецы компенсировали переизбытком силы. В их руках находились удивительные машины, даровавшие будущим Богам человечества почти вселенскую мощь! Техночудес имелось ровно четыре: Первым являлся нулевой синтез – способность создания материи и пространства из пустоты, вернее, странной субстанции, которую ученые Корпорации назвали впоследствии «Нуль». Гордиан Рэкс не был физиком-специалистом, но знал, что субстанция Нуля являет собой некий вариант протоматерии и отличается от простого отсутствия чего-либо. Именно благодаря нулевому синтезу основатели Корпорации могли создавать свои Искусственные Миры. Вторым чудом являлись нуль-порталы, то есть внепространственные туннели, соединяющие первые рукотворные миры между собой. Собственно, Нуль-синтез и нуль-портал являли собой одно целое, ибо всякий Искусственный Мир создавался с помощью нуль-портала, через который, как гелий в воздушный шарик, надувалось пространство и проникали машины для создания звезд и планет… Третьим чудом стал ишед[xiv], невероятный, почти мистический материал, из которого изготавливались ободы нуль-порталов и машины нуль-синтеза… В отличие от «Нуля», под которым понимали отсутствие материи, времени и пространства, ученые называли ишед его полной противоположностью – абсолютной или жевечной материей, ведь по своим свойствам он был именно таким – неразрушимым и неизменным … Наконец, четвертым, последним даром Технобогов стало чудо ХебСеда[xv] – искусственной реинкарнации. В голову каждого технобога встраивался нейрошунт, соединенный с компьютерной Сетью. В случае смерти, шунт копировал и передавал матрицу умершего божества в специальное тело, заранее выбранное будущим владельцем из клонического каталога. ХебСед, таким образом, обеспечивал неуязвимость и бессмертие псевдобогов. Благодаря четырем техническим чудесам, Искусственное Мироздание расширялось и множилось с момента сотворения своего первого кластера, бесчисленные тысячи и миллионы лет. Анналы глобальной Сети умалчивали, откуда взялись четыре великих сокровища. Зато не умалчивала об их новых владельцах… Как в насмешку, уцелевшие после гибели родины псевдобоги выбрали себе мифические имена, заимствованные ими из первобытных варварских пантеонов, – такие как Тот или Пта, Осирис или же Сэт… Однако самым могущественным из возрожденных таким образом языческих божеств был некто по имени Ан-Нубис, именуемый также «Богом Смерти» и «Учредителем Корпорации»[xvi]. О причинах выбора подобной системы именований, Гор ничего не знал, ибо, в отличие от большинства других Демиургов, являлся относительно молодым богом-акционером. Предложенная Ан-Нубисом система устройства мира походила на огромное промышленное предприятие. В каком-то смысле это было логично, ведь главной функцией основанной Ан-Нубисом Корпорации являлось производство Искусственных Миров – нового ареала обитания человечества. По сути, уцелевшие люди создали разветвленную систему гигантских заводов[xvii], занятых строительством пространств-кластеров. По мысли Ан-Нубиса, созданная им система заводов, продолжала, таким образом, дело самого Творца – истинного божества, которое сотворило все сущее. А посему, новые владельцы этой «изготавливающей» миры промышленной структуры вполне могли именоваться богами. Ан-Нубис стал первым руководителем нового вселенского порядка. Искусственные Миры становились все больше и разнообразнее – Нуль-Корпорация непрерывно росла. А поскольку той тысячи человек, что сбежала из разрушенного Естественного Мироздания, уже не хватало для воистину космических целей, Бог Смерти, вопреки собственному имени, приступил к созданию новой жизни и возрождению Человечества. Гигантские клонические фабрики засеяли искусственные планеты. На фабриках в бесчисленных клонических колбах, распределенных по ярусам, линиям и этажам, произрастали и зрели искусственные тела. И тогда, был пройден еще один шаг, изменивший историю Искусственного Мироздания навсегда: чтобы не тратить время на воспитание в искусственных телах полноценных личностей, Ан-Нубис приказал создать виртуальные копии погибшей естественной вселенной – так называемые программные миры. Из них он велел черпать прогов[xviii] – то есть матрицы памяти давно погибших людей. Эти матрицы в сотнях тысяч, в миллионах и даже в миллиардах повторений, записывались в пустые головы клонов – и те оживали. Взрослыми, разумными, зрелыми людьми, но с «древней» памятью сгинувших в небытие мертвецов. Это новое «клоническое» поколение стало первой волной работников Корпорации и первой партией искусственных людей. Затем ее сменила другая волна, затем третья, затем десятая – в бешенном темпе, раса людей возрождалась в фабричных цехах. Ан-Нубис создавал разных людей – для своей армии он выращивал прирожденных бойцов, для своих кораблей – прирожденных пилотов. Прирожденные садовники поливали цветы в искусственных полисадах и прирожденные проститутки, выходили на улицы искусственных городов… Клон Гордиан Рэкс был выращен прирожденным машинным Тшеди, специалистом по компьютерам и Сетям, экстрасенсом силиконовых линий и демоном серверов. Эта профессия стала для него великой удачей и высшим счастьем: благодаря своему удивительному и необычайно редкому даже для Искусственного Мироздания таланту, Гор быстро продвигался по службе, достиг вершины карьеры, и, выйдя на пенсию, сколотил приличное состояние. Уже к двухсотому году своей насыщенной, но ныне достаточно обеспеченной жизни, Гор выкупил стандартный комплект акций Нуль-Корпорации, став, таким образом, Демиургом-Акционером, одним из бесчисленных собственников «Нулевого Синтеза» и его псевдобогов. Деньги в Искусственном Мироздании всегда значили нечто большее, чем просто роскошь и независимость. Прежде всего, деньги означали божественность и … возможность творить миры. Воспользовавшись этим, Гор выстроил себе целый кластер – огромный карманный мир, где инженеры Нуль-Синтеза, соорудили ему под заказ тринадцать удивительных, не похожих друг на друга планет. С дворцами, гаремами и многочисленной прислугой. А еще, деньги в Нуль-Корпорации означали клоническое бессмертие. В триста шестьдесят лет, устав от безделья и скуки – этих вечных спутников всемогущества, Гор решил освежиться, выбрав себе новое тело. В качестве будущей оболочки, скучающий бог-мультимиллиардер изготовил могучего клона – высокого, с костями из стали и увитого мускулами как жгутами. Усаживаясь в колбу ХебСеда Гор приготовился очнуться в выбранном теле, чтобы изведать вторую жизнь во всем великолепии ее новых и радостных ощущений… Однако аппарат выдал сбой. Новизну ощущений, впрочем, это совсем не отменяло. * * * Проснувшись в неизвестном месте неизвестного времени, Демиург Корпорации Гордиан Оливиан Рэкс осознал две простые вещи: не надо беситься с жиру и не нужно искать лучшее от хорошего. Это были умозрительные выводы, сделанные им после пробуждения. Более практические аспекты неудачной реинкарнации полубога выглядели еще более прозаически: трехсот шестидесятилетний разум владельца карманной вселенной находился в теле тощего клона-полуподростка, и … утратил дар Тшеди, – то есть способность управлять компьютерами машин. Биологический возраст новой оболочки составлял от силы шестнадцать, а быть может пятнадцать лет, а само тело казалось тощим и недокормленным, как дохлая тушка сурка, открытого по весне растаявшим снегом. Однако этим поразительные откровения не исчерпывались. К своему вящему удивлению, Гордиан Рэкс вскоре понял, что оказался не только в новом теле, но и в новом мире, совершенно неизвестном на его старой искусственной родине! После выяснения общих подробностей, Гор смог узнать только то, что в «кавернах Эшвена», а именно так именовали эту вселенную местные жители, никто никогда не слышал о кластерах и Нуль-Корпорации и весь окружающий его гигантский, почти бесконечный мир, является творением Хепри-Ра – удивительного солнечного Божества. Учитывая, что Учредитель Нуль-Корпорации, традиционно почитался своими менеджерами и инженерами как Бог Смерти и Тьмы, специализация местного Творца, мягко говоря, настораживала… Вскоре выяснилось, что Эшвен существенно отличался от Корпорации физически, поскольку состоял не из кластеров-пространств, заполненных вакуумом с кружащимися планетами внутри, а являл собой единый Твердый Космос, заполненный грунтом, внутри которого вместо планет находились пустые воздушные шары. Однако в нефизическом смысле, вселенная Хепри-Ра весьма напомнила Гору кластеры Ан-Нубиса. Более того, чуть вникнув в подробности Гор понял, что, несмотря на внешние различия, обе вселенные похожи как близнецы-братья. Нуль-Синтез, Нуль-порталы, нейрошунт и ХебСед – были известны в Эшвене и активнейшим образом применялись. Правда, не промышленной структурой вроде родной Корпорации, а неким ее «религиозным» эрзацем в форме вселенской Церкви, поклоняющейся Господу Света. Сообщение между мирами-кавернами осуществлялось посредством нуль-порталов, производство товаров велось с помощью нуль-синтеза, а наиболее богатые слои местного общества могли пользоваться ХебСедом. Даже ишед – казалось бы, самый фантастический из даров основателей Корпорации, использовался в новом мире почти повсеместно. Но не для бронирования нуль-порталов, как можно было бы предположить, а … для укрепления Храмов! Как и Корпорация, новый мир имел свои темные стороны. В средневековой земле планеты-каверны Эшвен, ядовитым растением процветало рабство. Однако вопреки первым измышлениям Гора, рабство в этом, примитивном на первый взгляд, мире имело под собой вполне научное основание. Рабами-сервами здесь становились не только пленники, захваченные Единым Королем Эшвена во время военных походов, но и клоны, произведенные в Храмах Хепри тем же массовым способом, что и в Корпорации – с созданием матриц внутри компьютерных программ. Более того, власть господ-шательенов над своими рабами, основывалась не на силе местной армии и отрядов полиции-«габелар», а на ничтожном компьютерном приспособлении. Аппарат этот имел форму ошейника с компьютером-бляхой, осуществлявшей связь между клонированным рабом и создавшим его тело Храмом. Дьявольская вещица эта именовалась «койн»[xix], что означало «хомут», и каждый раб-серв носил его, не снимая. С момента «изготовления», до самого момента смерти койн был проклятием надевшего его невольника. Шательен всегда знал, где находиться его собственность и мог наказать болевым разрядом из койна в случае непослушания, и даже убить. Освобождением была только смерть… Утраченные во время реинкарнации Гора способности Тшеди стали восстанавливаться по мере того, как разум реципиента «привыкал» к новому мозгу. Примерно месяц назад Гордиан Рэкс почувствовал, что вновь может управлять компьютерными приборами. Три недели назад, под покровительством Сабина и Трэйта он снял ошейники со всех сервов Лавзеи[xx]. А спустя еще сутки волна освобождения накрыла своим алым покрывалом весь северный Боссон. Восстание в Эшвене началось! * * * Еще две недели спустя, несмотря на сорванные с шей невольников «хомуты», душу Гордиана Рэкса попрежнему теребило множество вопросов. В эти дни одновременно с интенсивной работой по «раскойновке» жителей близлежащих шато, Гор много размышлял и многое смог обдумать. Ужас, охвативший его в ту секунду, когда он впервые открыл глаза во вселенной Эшвена и осознал себя оторванным от привычного Мироздания Корпорации, как прежде ранил его душу острым кинжалом. При этом, хотя многие вещи на планете-каверне казались ему знакомыми, Гор совершенно не понимал, как соотносятся мир Корпорации и Твердый Космос во времени и пространстве. Возможно, размышлял он, его перенесло в другой мир, возможно – в далекое будущее, в котором уже забыли про Корпорацию. Существовала, впрочем, и третья, наиболее страшная для павшего бога версия. Как бы Гор ни боялся, но вся его прошлая жизнь, вся память бессметного Демиурга-акционера, экстрасенса и создателя миров, могла оказаться всего лишь сном программного клона – безумной выдумкой талантливого программиста из местной Церкви, занимающегося созданием виртуальных миров! При этой мысли Гору становилось не по себе – вздрагивая как от озноба, он гнал жуткое видение прочь. Связь между Твердым Космосом и Корпорацией, твердил он себе, существует. Пусть неуловимо, не явно, но все же она есть: ведь слишком уж сильно Гордиан Оливиан Рэкс отличался от других рабов-клонов! Может ли статься, чтобы его знания мира науки, его опыт правителя тринадцати планет и якобы трехсотлетний возраст являлись лишь выдумкой программиста из какого-то Храма?.. Теоретически — возможно, но не слишком ли сложна эта выдумка для создания простого раба? Как бы там ни было, ответов на это Гордиан не знал. Задать свои вопросы он мог только служителям Церкви и только в таких местах огромной вселенной Эшвена, как внутренности Храмов Хепри. Остальные люди просто не поняли бы того, что он спрашивает. Саженноплечий консидорий[xxi] Бранд – чемпион и рубака, с которым Гор когда-то дрался за титул лучшего лавзейского мечника, стремительный Дакер, с которым он стал чемпионом на последних Боссонских Авеналиях[xxii], преданный Никий, толковый и шустрый кадет, ставший к этому времени личным секретарем Гора Рэкса, разумный и спокойный Самсон, добродушный Рашим, вместе с кем он проснулся в грязном бараке в первую ночь в этом мире, тучный вилик Сабин – управляющий лавзейским поместьем, гигантского роста с отвисшим брюхом и с бархатным голосом, и даже старший дацион Мишан Трэйт – его личный тренер и лидер восставших сервов, все они слабо разбирались в местной, а уж тем более в иномировой космогонии. Впрочем, то, что Гордиан Рэкс уже знал об окружающем новом мире, ему пока вполне хватало для выживания. Гор знал, что к северу от земель восстания простираются варварские леса, к западу плещется огромный океан, а к востоку лежат бескрайние полупустыни. И только к югу к границам Боссона вплотную подступают густонаселенные районы центральных «марок»[xxiii] Вселенского Королевства. Гордиан знал почти все о местном оружии и порядках, поверхностно разбирался в утверждениях местной догматической религии и законах, сносно разбирался в существовавшей технике и, конечно, в организации армий, существующих на Невоне. А все остальное, размышлял он, пусть идет к черту. По крайней мере – пока, ибо если восстание сервов окончиться неудачей, любые вопросы станут излишними: ведь на колу и на виселице не слишком поговоришь… Вспомнив о смерти, Гордиан улыбнулся. Он жил очень долго и, пожалуй, в примитивном средневековом мире с глупым названием «Камень», у него имелся отличный шанс умереть. Так, размышляя о прошлом и внимательно вглядываясь в настоящее, Гордиан Рэкс добрался до нужного здания. Он поднялся по ступенькам перед крытым порожком и многозначительно кивнул вестовому, морда которого застревала щеками в окошке. Безусловно, кивки не предусматривались Уставом молодой Армии, однако Тринадцатого пророка в Руции знали все или почти все. Приняв белозубую улыбку «Освободителя» как знак благоволения, караульный тоже расплылся в улыбке. Затем, наплевав на устав, а также на прочие банальные формальности вроде пароля или бумажной метрики, выдавшейся в Армии каждому служивому серву, ткнул большим пальцем за спину, и отрывисто махнул туда же головой. Гордиан послушно вошел… Первое после захвата Руция «стратегическое», как называл его Сабин, заседаниеСовета Виликов проходило в просторном помещении кербульского ландкапа – зала для офицерских собраний, а точнее – балов и застолий. Здесь королевским офицерам вручали высшие награды и отмечали повышения в чине. Здесь традиционно офицеры должны были собираться, когда объявлялась война, а также перед любым дальним походом. Сегодня, однако, в ландкапе собрался совершенно иной контингент, при одной мысли о присутствии которого в столь «высоком» по армейскому статусу зале, у шательенов, которые составляли основную массу королевского офицерства, от негодования округлились бы глаза. Поперек обширного зала и вдоль стен сидели сервы. Преимущественно – лидеры восстания, примерно, две или три сотни человек. Собственно, все, кто что-то решал. И пусть это была не чернь из домашней обслуги, а вилики[xxiv] и дационы[xxv], для шательенов, сиживавших недавно на тех же местах, на обитых парчою креслах, меж сервами не существовало разницы. Собравшиеся меж тем вряд ли разделили бы подобные воззрения, так как большинство представителей рабской элиты по-своему презирали сервов «низших» категорий, полагая сердцем и душей рабского сообщества исключительно себя. Председательствовал на заседании Циллий Абант, избранный главой восстания вследствие того, что представлял самый крупный земельный аллод Боссона – бывшие владения лорда Таргета, у которого только в верхнем Боссоне проживало свыше ста тысяч сервов. Вилик Сабин был заместителем председателя. Он не мог похвастать численностью подчиненных, но соперничал с Циллием в другом – являлся самым популярным членом Совета. Известность Каро Сабина обеспечивало множество факторов: например то, что «освобождение» сервовот рабских ошейников впервые произошло именно в его землях и преимущественно именно его силами был взят Руций – первая база восставших, давшая им в руки современное оружие. Но главное – с ним был Гордиан Рэкс, непобедимый чемпион Боссонских авеналий, «Освободитель», «Апостол», «Тринадцатый Пророк». Человек, благодаря которому освобождение от ошейников стало возможным в принципе. Большинство виликов, впрочем, считало себя прагматичными людьми и не разделяло догматических верований своих подопечных. Для них Гор оставался всего лишь сервом с необычными способностями и орудием в предстоящей борьбе. В ландкапе также присутствовали: Мишан Трэйт, командующий рабской Армией, и бывший дацион Гора; Астоний Фотий, бывший торговый старшина Кербуля, а ныне новоиспеченный глава города и «первый рабский префект», как егоназывали горожане; Либер Рихмендер, полковник Кидонского пехотного полка, Вордрик Аймен, полковник Ормского артиллерийского полка, второй заместитель председателя Совета Виликов Критий Ларго – бывший Лавзейский провилик, а ныне – самый молодой из руководителей восстания; капитан отдельного Боссонского «железного» батальона Бранд Овальд – бывший лавзейский консидорий, а также свыше двух десятков виликов, провиликов, старшин и армейских командиров. – У нас известия! – без лишних проволочек начал Каро Сабин. – Полчаса назад прибыл гонец из Бронвены. Новости удурчают. Сенешаль Боссонской Марки, известный всем присутствующим генерал Жернак, готов выступать. Согласно докладам наших друзей из Палаты Равных в Бронвене, помимо собственных двух полков сенешаля, в которых около четырех тысяч человек в каждом, под его началом собраны остатки всех войсковых частей, недобитых нами в верхнем Боссоне… – С этими словами он грозно, но излишне театрально посмотрел на Мишана Трэйта; старый дацион хмыкнул. – Общая численность этих сборных соединений уже не менее шести тысяч. К этому количеству необходимо прибавить почти двадцать тысяч габеларов, собранных префектом Бронвены со всех южных провинций Марки. Всего – тридцати две тысячи солдат и офицеров, снаряженных к походу. Плюс, как минимум, сотня орудий. Как сообщил наш источник, не далее как позавчера вечером на конфиденциальной встрече с префектом сенешаль заявил, что готов выступить против нас немедленно. Возможно, он уже в походе. Признаюсь, мы готовились к решительной схватке за Боссон, но рассчитывали опередить противника в темпах подготовки к кампании. – Вы пересажали на кол почти все боссонское дворянство, Сабин, чего вы ожидали? – сложив руки на животе заявил Астоний Фотий. – Торговые сервы из Бронвены и Риона, заезжающие к нам для сбыта товаров, говорят, что шательены просто в бешенстве. Ничего удивительного, что они так усердствуют в желании поскорее добраться до вас, любезный Сабин. – До нас, любезный Астоний. Что же касается настроений шательенов, то меня они не волнуют. Речь идет не об эмоциях, ибо я уверен, что ненависть рабовладельцев к восставшим рабам – ничто по сравнению с ненавистью нашей армии к бывших хозяевам. Речь идет о готовности к предстоящей военной кампании. Вы, Трэйт, и вы, Рихмендер, и даже вы, Вордрик, неоднократно убеждали Совет в полной боевой готовности своих соединений к выступлению на Бронвену. Каким образом стало возможно опережение со стороны противника? Это саботаж! Как зажравшиеся королевские чиновники смогли подготовиться к выступлению раньше, чем наша Армия Свободы? – Вы слишком усердствуете, Сабин, меньше громогласных обвинений. Не забывайте, вы не на плацу перед рядовыми сервами, а на Совете, – заметил Рихмендер. – И о каком опережении, собственно, идет речь? Да, возможно сенешаль выступит против нас раньше, чем мы двинемся на него. Но кто сказал, что предстоящая кампания зависит от того, кто именно начнет атаку? Мы заверяли Совет в готовности всех трех полков к отражению возможного удара. И это – так! – Это не так, Рихмендер! Речь шла о том, чтобы обеспечить на случай решительной военной кампании не менее, чем троекратный численный перевес в живой силе. Где этот перевес? Противник имеет армию, не уступающую по численности Армии Свободы и даже превышающую ее! – Да бог с вами, Сабин, их больше на две тысячи!.. – снова вклинился старшина Кербуля. – Хотите, мы наберем недостающих за день? – И кого мы наберем, Астоний? Подсобных рабочих с огородов и грузчиков из торговых домов? В королевской армии – профессиональные солдаты! Офицерский корпус набран из потомственных шательенов, поколениями, вы слышите, полковник, – Он обратился уже к Рихмендеру, – поколениями, упражняющимися в военном ремесле! А вы хотите противопоставить им необученных рекрутов! – По всей видимости, Сабин, этого хотите вы сами, – ответил Рихмендер. – И не орите на меня! Именно потому, что сервов необходимо тренировать и обучать владению оружием, мы и не имеем этого пресловутого численного перевеса. У нас не было офицеров, вообще не было сколько-нибудь опытных в военном деле людей! Никого, только горстка потешных ратоборцев, искусно владеющих холодным оружием. Из этой горстки за два месяца мы с Трэйтом и Вордриком сделали армию! Пусть в чем-то она и уступает королевской, но это реальная военная сила, а не огромная масса пушечного мяса бегающая по Боссону с мушкетами в руках и не имеющая представления, с какой стороны в него вкладывается пуля. Вы этого хотели Сабин? Мы итак сократили тренировочный график, как могли. Численность каждого полка превышает штатную в два-три раза. У нас больше половины офицеров получили свою роту спустя пару недель после прибытия в армию! Генерал Жернак собирает солдат. Мы же – делаем их с нуля. Мы сколотили тридцать тысяч человек за два месяца буквально из толпы, а вы смеете обвинять нас в саботаже! – Действительно, Сабин, вы сгущаете краски. Я думаю, мы вполне способны противостоять корпусу сенешаля, – заявил Циллий. – Вы то что молчите, Трэйт? Мишан Трэйт покачал головой. – Сейчас, когда сформирован значительный офицерский контингент, – сказал самый признанный из военных руководителей бунта, – темпы комплектования новых полков можно будет ускорить. Думаю, через два-три месяца, мы действительно сможем добиться решительного численного перевеса над армией Короля при приемлемом качестве подготовки войск. Однако набор рекрутов и их подготовку нужно проводить в спокойной обстановке. Если Жернак с его корпусом подойдет к Кербулю, то на комплектовании новых полков можно будет поставить большой могильный камень. Поэтому, если мы хотим нормально комплектовать армию здесь, в верхнем Боссоне, нужно выступать навстречу сенешалю и попытаться связать его силы на юге. Наверняка, он не решиться выступить на Кербуль, если увидит, что мы можем спалить к черту новые усадьбы в нетронутой части Марки. Да и шательены порвут его на куски, если он уведет армию на север и оставит их добро без защиты. – Значит, мы станем играть на опережение и выступаем на Бронвену? – Несомненно, однако атаковать саму Бронвену мы не сможем – у нас нет осадных орудий, только кулеврины. Да и численного состава недостаточно, чтобы организовать штурм и осаду по всем правилам. Я понятно излагаю? Все присутствующие согласно закивали. – Отлично! – махнул рукой Трэйт. – В поле, я надеюсь, мы сможем противостоять корпусу сенешаля почти на равных, однако прямых столкновений я бы старался избегать. Все же у нас очень неопытная армия. Впрочем, и у Жарнака не сахар – погранцы и габелары. Так что если прижмет, то дадим бой. Ни у него, ни у нас кавалерии практически нет. Дело должна решить пехота и артиллерия. В пушках же у нас перевес, все-таки орудийный парк большинства пограничных застав Марки достался нам, а не ему. Мишан повел могучими плечами, пригладил короткую седую прическу, и решительно продолжал: – Думаю так: идем на юг, быстрым маршем продвигаемся максимально в глубь вражеской территории, возможно вообще до Риона. По ходу дела сжигаем усадьбы, освобождаем сервов, уничтожаем гарнизоны. В это же время формируем новые полки здесь, в Кербуле. Затем разворачиваемся и обходим Бронвену. Далее – по обстановке. Наше продвижение должно спровоцировать массовые выступления сервов по всему югу Боссонской Марки. Секрет электрического тока и его воздействие на рабские хомуты, – при этом Трэйт посмотрел на Гордиана, – известен уже, наверное, по всему Эшвену. Южных сервов нам нужно только поддержать своим военным присутствием и они сами поднимутся на восстание. Возможно, по крайней мере, я надеюсь на это, массовый бунт сервов на юге и решит исход этого похода. Но даже если и нет, то к этому времени мы сможем подготовить подкрепления в Кербуле и либо дать сенешалю генеральное сражение, либо действительно осадить Бронвену. В любом случае мы выиграем время. Трэйт ещё раз обвёл взглядом всех собравшихся. Лидеры восстания напряжённо слушали. – Сейчас, пожалуй, важно одно, – произнес тренер Лавзеи тоном ниже. – Сенешаль готов выступать и мы должны быть на юге Марки раньше, чем он выйдетна север. Только в этом случае можно рассчитывать, что из страха потерять свою столицу, он запрется в Бронвене, а наша армия получит свободу маневра. – План рискованный, – задумчиво пробормотал Рихмендер. – Если у сенешаля хватит ума, то он не останется в столице, а выступит на север и уничтожит наши с таким трудом созданные базы, лишенные поддержки армии. К тому же маневрировать с войском численностью тридцать тысяч человек, избегая при этом прямых столкновений с противником – трудное дело. Под силу ли оно нашим неопытным полкам, Трэйт? Броски по пересеченной местности – это не марши на плацу. Мы можем терять бойцов, даже не вступая в схватки, а просто на марше. – Все это так, Рихмендер, – согласился Трэйт. – Однако не забывайте: мы имеем дело не только с королевским генералом, но и с правителем богатой провинции. Его задача не просто разбить «зарвавшихся» сервов, но и сберечь королевское добро, а главное – свой город. Уверен, нам не придется убегать от его настигающих полков, поскольку большую часть армии сенешаль оставит для защиты Бронвены. – Но это всего лишь ваши предположения, Трэйт. Риск остается, и не малый. – Риск есть, и не малый, – вновь согласился Трэйт, – но на то и война. Мы можем лишь предполагать действия противника, а не знать их наверняка. В любом случае других вариантов я не вижу. Единственная альтернатива – оставаться здесь и просто дожидаться прихода Жернака, уступив ему стратегическую инициативу и лишив себя возможности комплектования новых полков. Победа в маневре, друзья, а не в обороне! Мое мнение – нужно выступать. И выступать немедленно! – Итак, господа… – Циллий встал: – Голосуем! * * * За две тысячи километров от кербульского ландкапа судьба будущей боссонской кампании обсуждалась и другими людьми. В Бургосе в здании для штаба Гвардии находился Доминик Бавен, полный Генерал, кавалер орденов и командующий королевскими силами в Артоше, иными словами – еще один сенешаль[xxvi], но уже не Боссонской, а Артошской Марки. С ним было несколько штабных офицеров и двое гвардейцев в алых плащах и с гербами Церкви на тканных цветных щитках в левой части груди – прямо над сердцем. Чуть левее гвардейцев, как бы в тени располагался высокий, красивый, но бледный человек в темном плаще и мундире, без военных знаков отличия. Это был викарий Кардинала. Все сидели на стульях за широким столом или на табуретах рядом. Стоял только викарий. Возможно, в силу рабского происхождения, ему по рангу не пристало сидеть при шательенах, а может, наоборот, для того, чтобы смотреть на военных с высока. – Кардинал в бешенстве, – начал Бавен, – он брызжет слюной и чуть не поубивал нас с префектом на совещании. Видимо, встал не с той ноги. Он требует организовать срочную высылку подкреплений этому тупице Жернаку и покончить с восстанием. – Я был на совещании, ваше превосходительство, и прекрасно помню, о чем шла речь, – ответил викарий, разглядывая ногти. – Это восстание позорит Церковь и бросает тень на ее могущество. Кардинал прав – необходимо покончить с этими сервами, и немедленно. – Но мне некого посылать! Вы же знаете, с весны почти все полки задействованы на строительных работах в новой столице. В этом проклятом ГрейБориБерге! В Артоше итак было немного солдат. С тех пор как мы стали колониальной державой, все боеспособные части находятся на периферии – в колониях. А в Артоше, самом сердце метрополии, уже двести лет как отсутствовала какая-либо угроза, и боевые действия вообще не велись. Даже в обычное время я располагаю максимум двумя полками стандартной численности, как и Жернак у себя в Бронвене. И сейчас оба полка находятся в ГрейБориБерге на закладке плотин, охраняют рабов. В лучшем случае, они прибудут сюда не ранее, чем через две-три недели. Кого мне посылать, габеларов[xxvii]?! А если сервы восстанут здесь? С кем защищать дворянские шато? Я итак почти что гол! – Приказы отдаю не я, а Кардинал. – Но вы, сударь, контролируете их выполнение! – воскликнул Бавен. – Кардинал сидит слишком высоко, чтобы все отслеживать. В вашем распоряжении, господин викарий, только в Артоше восемь клерикальных полков из Церковного Корпуса, я уже не говорю о других Марках! В Бургосе расквартирован Священный Легион и Красногвардейцы. В ваших руках прямо здесь чудовищная сила, распоряжаясь которой, раздавить бунтовщиков – дело простого желания. Необходимо выступить с ними, а не собирать несчастных габеларов по удаленным гарнизонам. – Вы поражаете меня своей осведомленностью, генерал, и при том совершенно напрасно, – возразил викарий. – Клерикальные полки, а тем более Гвардия Кардинала и Священный Легион – это стражи Церкви. В конце концов, разве не на Короле лежит ответственность за безопасность подданных? К тому же вы, сударь, лукавите: в вашем распоряжении как командующего войсками Марки помимо армейских частей находятся еще и королевские гвардейцы – жандармерия Бориноса. Они, если я не ошибаюсь, расквартированы в Бургосе и никто на строительство дамб в новую столицу их не посылал. – Но это немыслимо, сударь! Вы предлагаете мне послать гвардию Короля, цвет нашего апостольского воинства, против кого – против сервов! Да меня разжалуют в рядовые! – Ну-ну, Бавен, не перегибайте. Разжалуют не вас, а Жернака. Ведь, во-первых, вы отправляете гвардейцев по приказу Кардинала, а, во-вторых, вы отправляете их в распоряжение вашего Боссонского коллеги, не так ли? И посылать в бой их будет он, понимаете? Так чего вам бояться? К тому же конные жандармы будут куда лучшей подмогой бедному Жернаку, чем ваши пехотные полки. Ни у Жернака, ни у повстанцев практически нет кавалерии, и в предстоящих полевых баталиях именно она может решить исход битвы. – Но, господин викарий, гвардейцы подчиняются мне лишь формально и вы прекрасно знаете это. Да у них ротные лейтенанты по титулу выше, чем мои штабные полковники. Эти гвардейские хлыщи просто не подчинятся мне, если я пошлю их воевать с рабами! – Составьте приказ, Бавен, я заверю его печатью Кардинала. Никто не посмеет ослушаться веления Церкви. Бавен помолчал, что-то прикидывая в уме. – Ну что ж, – произнес наконец он, – точно сказано. Власть Церкви неоспорима и приказ, заверенный Кардиналом – это другое дело. Вот только, господин викарий, пусть в гвардейские казармы его передаст ваш адъютант – моего могут и вышвырнуть. – Не вопрос, генерал. Присылайте бумаги. – Сей же час, господин викарий, все сделаем, – бодро заявил Бавен, и было видно, что он заметно повеселел. – Надо же, мне даже нравиться ваш план! В первый раз эти дворянские ублюдки будут отдуваться вместо моих солдатушек, а не наоборот. Пусть прогуляются! С этими словами, генерал встал, махнул рукой сопровождению и вышел из комнаты. – Мерзкий тип, – сказал один из оставшихся церковных офицеров, поднимаясь со стула, – и Гвардейцев не уважает. – Королевских Гвардейцев, а не вас! – ответил викарий. – Да и за что их уважать, уродов? За избыток солидов[xxviii] в кошельках и за длинный титул? Бавен – нормальный мужик, затюканный только. Кстати, в последнюю колониальную кампанию в Валькрике он показал себя отличным воякой. Просто в поле он лучше, чем в столице. Думаю, если кто и остановит сервов, это будет именно он. – Да что вы, господин викарий! С гвардейской кавалерией их стопчет и Жернак, вы же сами сказали. – Полагаю, что нет. Гвардейцы, конечно отличные рубаки, однако гонору у них много. Да и Жернак – не Бавен. Так что, как говориться, поживем – увидим. Умоются они там кровушкой все. – Ого! Но если так, зачем же их в пекло посылать? – А пусть прогуляются. Полезно! Глава 3 По большому Кербульскому тракту… Три дня спустя, Армия Свободы уже маршировала по большому Кербульскому тракту. Впереди на расстоянии почти двух километров от основных сил двигались конные разъезды, осматривая дорогу и выискивая вражеских дозорных. За ними следовал авангард из большого конного эскадрона – почти всех наличных кавалерийских сил, которые с грехом пополам собрал Трэйт, посадив на крестьянских лошадок своих консидориев. Ещё далее шествовали, выбивая тяжелой поступью пыль из дороги, два пехотных полка. Всего с момента начала рабского бунта, Советом Виликов и, прежде всего, дационом Мишаном Трэйтом и стариком Рихмендером, непосредственно отвечавшим за комплектование Армии, было сформировано три пехотных полка – в соответствии с тремя Дуэльными Школами, составлявшими ядро охваченных восстанием территорий. Поскольку практически никто из сервов военным опытом не обладал, то принцип комплектования сформулировали предельно просто: из консидориев бойцовских школ набрали будущих офицеров, из кадетов – старшин и сержантов, основную же массу новообращенных борцов за свободу, вышедших в основном из аморфных масс сельхоз рабочих, ремесленников и многочисленной шательенской прислуги, предполагалось обучать по ходу дела. Причина подобного метода комплектования была предельно проста и абсолютно непререкаема: осознавая полную никчемность основной массы своей армии в смысле опыта и бойцовских навыков, Трэйт решил сделать упор не на индивидуальной подготовке бойца, а на дисциплине. Более же дисциплинированных людей, чем привыкшие к боли и смерти гладиаторы, в природе не существовало. По крайней мере, Трэйт таковых не знал… В итоге по Кербульском тракту маршировали полки: сначала любимый Трэйтом Лавзейский[xxix], – самый родной и близкий, затем Кидонский, набранный из консидориев Кидонской Школы. Замыкал почти пятикилометровую колонну сборный отряд из рот Ормского полка – из поместья Орма, с артиллерией и обозом. Большая часть Ормского артиллерийского, впрочем, осталась вКербуле, чтобы стать основой для будущего подкрепления и ядром дальнейшей мобилизации боссонских сервов… Обоз Трэйта был большим, но груз, распределенный по его телегам казался немного странным для обычного войскового запаса. Там почти отсутствовало продовольствие – его планировали брать в разоренных усадьбах, но было множество мушкетов, пик и пистолей, как минимум на армию такой же численности. Совет рассчитывал, что, пройдя по югу Марки, Трэйт сможет привлечь на сторону восстания множество новых рабов и либо пополнить ими свои полки, либо организовать независимые партизанские отряды. Отыскать же достаточный запас ручного вооружения на юге Боссона будет проблематично, учитывая, что все арсеналы Жернак свез в Бронвену. Сам Трэйт считал это ошибкой, полагая, что партизанские отряды могут действовать, используя холодное оружие, а также охотничьи и габеларские мушкеты, взятые в усадьбах хозяев. По его мнению, для стремительных нападений на посты габеларов и одинокие усадьбы шательенов, учитывая значительное превосходство рабского населения в численности, вполне сгодились бы и луки с вилами, ведь взяли же когда-то «лавзейцы» Руций с одними секирами да мечами! А против регулярной армии не подготовленные массы сервов, даже имеющие в руках огнестрельное оружие, были все равно беспомощны. Кроме того, большой обоз значительно сдерживал воинство Трэйта в скорости, а ведь именно на маневр он делал ставку в этой первой полноценной военной кампании восставших. Огорчало его и другое: при таком огромном обозе армии был выделен минимум кулеврин. Сабин сказал, что если армия не собирается давать полевое сражение, то ей не понадобится и полевая артиллерия. Кулеврины же нужны для обороны Кербуля. В итоге, Трэйт шел, имея на руках только сорок орудий. Между тем это был единственный груз, который бы он с удовольствием потаскал за собой при любом маневре. Да, они не хотят встречаться с Жернаком в поле, однако хочет ли этого Жернак? И всегда ли будет возможность уклониться от боя? Вопрос. Но против Совета виликов не попрешь. Таким образом, по дороге сейчас маршировало двадцать четыре тысячи человек, двигалось свыше тысячи повозок и сорок орудий в воловьих упряжках, с незначительным запасом ядер. Достаточно серьезная сила, если учесть поставленные Советом задачи. Не встречаться с противником, не угрожать Бронвене. Продвинуться внутрь южного Боссона, уклоняясь от решительных схваток, очистить территорию от шательенов, сжечь усадьбы. Вывезти продовольствие и запасы. Перебить гарнизоны «шато». Работая на маневре, обойти столицу Марки и снова занять позиции перед Кербулем. В общем – почти прогулка. Разумеется, с армией шел и «Гор Фехтовальщик», молчаливый Тринадцатый Пророк, чемпион, Апостол и прочая и прочая… На Совете он потребовал, чтобы ему был выделен отдельный отряд, причем не только для охраны собственной персоны, но и для реальных боевых операций. Трэйт отказал, ссылаясь на слишком большую важность жизни Гора для дела восстания, чтобы позволить ему махать саблей в рукопашной, но Сабин выделил Фехтовальщику роту из ормских ребят, артиллеристов. С собой у них была даже дюжина пушек (из сорока), однако, по мнению Гордиана сути дела это не меняло: тащиться пришлось все равно в обозе, а в случае возможных стычек – оставаться в лагере, охранять орудия. Впрочем, сейчас, когда кампания только начиналась и в округе наверняка не было ни единого королевского солдата, ему позволили ехать в голове колонны, сразу за арьергардом вместе с командованием похода… … |
0 комментариев