| Отрывок |
СВОБОДА ДЛЯ ГОСПОДА БОГА
«…О, низойди в наш мир, природы дочь, Свобода!
Власть, высшую в стране, захватим навсегда.
Тебе возводят храм восставшие народы,
Поправ насилия года.
Свободные! Весь мир гордится вами,
Презрев обман богов – найдите к правде путь!
Свобода, поселись в гостеприимном храме,
Богиней будь!»
(Слова из песни Великой французской революции)
«…Революция как Сатурн – она пожирает собственных детей».
(Робеспьер)
(Информация по сноскам дана
в самом конце книги.
Прим.редактора)
Часть первая.
«СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ»
Пролог.
Искусственное Мироздание. Континиум Твердого Космоса.
Клерикальная провинция Эльбиника.
Храмовый Арсенал.
Викарий нервно ходил из угла в угол комнаты на базе клерикального спецназа в Стеллополе. Ситуация складывалась – хуже некуда: вместо Фехтовальщика в плену у сервов оказался кардинал Амир. Кроме того, на базе практически не осталось личного состава – Его Высокопреосвященство забрал всех подчистую. Остались два охранника-серва, оператор связи Селена, уборщики, наложницы из публичного гарема и сервы-поварята, а из бойцов спецназа никого.
Правда, в окрестностях Стеллополя расквартированы два полных полка клерикальных мушкетёров, но для спецопераций они явно не годились.
Викарий вызвал Селену и поинтересовался, сможеть ли открыть ему проход из базы в один порталов Бургоса.
Как выяснилось, имелось всего три варианта: Пашкот-палас, Башня Дракона и, разумеется, ближайший к городу Храм. Викарию больше всего годился первый.
После разговора с оператором, викарий направился в оружейную. Это помещение на базе клерикального спецназа поразило бы воображение самого требовательного посетителя – в огромном подземном ангаре были выставлены образцы разнообразного оружия и спецсредств. Для получения рабочих экземпляров в секторах ангара, соответствующих типу вооружения, размещались стационарные нуль-синтезаторы, на которых при необходимости быстро воспроизводились точные копии любого из представленных образцов.
Размышляя над выбором, секретарь кардинала Амира не спеша прошелся вдоль длинных рядов стендов и полок.
Арбалеты, пружинные и пневматические ружья, самозарядное, автоматическое и, наконец, лучевое оружие. Плюс десятки разнообразных боеприпасов к каждому, амуниция, одежда и спецсредства. При желании здесь можно было вооружить небольшую армию, но, к сожалению, в епархиях уже более тысячи лет действовал строжайший запрет на применение высокотехлогичных видов оружия. Единственными, кто мог бы даже просто взять в руки одну из этих вещей, оставались лично отобранные Господом Хепри бойцы кардинальского спецназа, валяющиеся сейчас мертвыми где-то под Бургосом.
Получается, что в пределах Эшвена применить эти орудия в бою, не нарушая тем самым запрета Хепри, может, собственно, только сам викарий и оператор Селена, которая вряд ли держала в руках что-либо смертоноснее кухонного ножа.
В итоге у викария имелся только он сам с неограниченным запасом оружия и военной техники и два полка клерикальных мушкетеров, вооруженных кремневыми пукалками и годных разве что для несения охранной или пограничной службы, так как никогда ранее не участвовавли в стремительных силовых спецоперациях. А по данным наблюдения со спутника, вращающегося вокруг Медиас Кордис, под Бургосом находилось более трехсот тысяч солдат и офицеров Армии Свободы, каждый из них – почти ветеран.
Викарий взял шлем-каску с опускающимся пуленепробиваемым стеклом, надел кевларовый жилет. Снял с полки штурмовую винтовку с подствольником, заткнул за пояс автоматический пистолет, пристегнул к винтовке штык-нож.
Что же еще? – подумал он. Взгляд случайно упал на одну из самых нижних полок, куда обычно никто не заглядывал.
На перфорированной поверхности алюминиевого стеллажа лежали маленькие гранаты незнакомого типа, окрашенные фиолетовыми и зелеными полосками.
Викарий поднял одну из малышек и повертел в руках. Потом отложил штурмовую винтовку, стащил шлем-каску и прошел к аппарату-синтезатору. Там набрал код искомого изделия и, подождав примерно минуту, принялся набивать подсумок маленькими «лимончиками», появившимися в емкости аппарата.
На красном экране машины мигал код полученного изделия и его краткое описание: «Газовая граната МРГ15. Использование химзащиты обязательно».
Глава 1
Столица в огнях и в кольцах.
Южный Артошский тракт, окрестности Бургоса.
Четырнадцатое Пафира[1] 4380 года.
Как и миллионы людей, рождённых в котле сложной технологической цивилизации, давно забывшей о рабстве в прямом смысле этого слова, Гордиан Рэкс прекрасно помнил древний девиз «Свобода или смерть!» Однако он бы солгал сам себе, если бы сказал, что хоть раз до своего ужасного пробуждения в мире планеты-каверны задумывался о подлинном смысле и страшном содержании этой крылатой фразы.
Оброненные в забытые времена кем-то из великих героев древности, а может сразу несколькими из них – в разное время, в разных местах и при разных обстоятельствах, эти слова давно стали расхожими. Однако всегда ли, произносящие их, сознавали, что именно стоит за этим коротким кличем? Пожалуй, что почти никогда, ведь противоречие подобных прописных истин можно прочувствовать только на собственной шкуре, а понять разумом – вряд ли.
Жить рабом или умереть свободным?
Умереть свободным или остаться рабом?
Сложный вопрос, ответить на который отдельно взятый человек может только сам себе и только в совершенно конкретной ситуации, когда выбора отвечать или нет у него не остаётся.
Кровавая рабская революция бушевала в Эшвене уже второй год, и новые десятки и даже сотни тысяч невольников давали свой ответ на этот вопрос почти не задумываясь. Они умирали свободными!
Совет Виликов бросал тела и души своих соратников в пылающую топку войны без жалости и без счета, не составляя списков погибших, часто не выкапывая даже общих могил и не ставя памятников. У наступающих полков армии рабов-сервов при избытке решимости и оружия не было важнейшего из военных ресурсов – времени. А потому повсюду в северном Эшвене украшением для братских кладбищ служили лишь изглоданные кости бойцов, их истлевшие мундиры и сытое воронье.
Короткая передышка, дарованная победой маршала Трэйта в «священной битве» под Шерном, а также огромные материальные ресурсы, захваченные в ходе весенней компании на севере Артошской Марки, позволили Совету Виликов накопить силы и собрать огромную армию для вторжения в южные провинции континента. Сорок дней назад, Трэйт вывел эту армию в поле из своего временного лагеря, и двинулся, по большому артошскому тракту, в направлении Бургоса и Литавры…
Гордиан Рэкс усмехнулся печальным мыслям кривой улыбкой и посмотрел на уходящую в горизонт длинную линию собственных полевых батальонов: «Для большинства из них, – подумал он, – свобода или смерть очень скоро будут означать одно и то же».
Так был ли им смысл подниматься на эту войну?
Впрочем, лично для него смысл был, и это уравновешивало все остальное. А на счет жертв… Второй прописной истиной, которую Гордиан знал с детства, было то, что войны и революции подобны кровавым богам – они требуют человеческих жертвоприношений, и прежде всего – от тех, кто является вершителем этих вселенских потрясений. Вне зависимости от того, настолько чисты причины и побуждения воюющих сторон, насколько светлы идеи и вера революционеров в непорочную чистоту Справедливости, их путь всегда омывается кровью, и никак иначе…
Двадцать дней назад, вслед за маршалом Трэйтом из разоренного сервами и войной Риона на юг континента выполз, тряся пузатыми боками повозок, его знаменитый Стрелковый Корпус. «Корпус Апостола Гора», впрочем, следовал не один. Гордиан Рэкс сопровождал огромный обоз, буквально с тоннами необходимых для продолжения войны продуктов, со взятыми в Рионе орудиями, с порохом, с ядрами и еще с тысячью наименований разнообразных вещей и предметов, что сотворил человеческий гений или же человеческое безумие для насыщения страшных потребностей вечно голодного чудовища войны.
Боезапас и амуниция, медицинские бинты и лекарства, палатки и сапоги, котлы для варки пищи и фляги для воды и вина, пули и ядра, брандкугели и гренады, мундиры и треуголки, пистоли, алебарды и пики, соль, красное вино и, конечно, грубая мука для маленьких солдатских хлебцев – все это присутствовало здесь в огромных количествах.
Вместе со Стрелковым Корпусом Апостола по пыльному тракту двигалось огромное количество присоединившихся по пути отрядов: драгуны бывшего габелара Крисса, набранные на севере артошские добровольцы, отставшие и оставленные в городках вдоль тракта маленькие трэйтовские гарнизоны, которых Гор, без зазрения совести менял на собственных израненных или приболевших бойцов, а также свежие бронвенские батальоны, успевшие добраться к Риону, до того как огромный обоз двух полковников покинул разграбленный город. За Корпусом также двигались неисчислимою грудой отряды мелких торговцев, чем-то непрерывно обменивающихся с солдатами, кучи местных бездельников, желающих поглазеть на легендарного Тринадцатого Пророка, а также армия «свободных девиц», занимающаяся на коротких ночных стоянках своей не хитрой и старой как мир торговлей.
В авангарде всей этой разномастной, шумной и весьма потрепанной в многочисленных мелких стычках толпы, на гнедом жеребце ехал Гордиан Рэкс собственной полубожественной или полусолдатской персоной.
Господь и Создатель Тринадцатимирья, акционер Корпорации Нулевого Синтеза и великий Тшеди[i], а ныне обычный артиллерийский полковник и командующий небольшим рабским полевым корпусом, он грозно зыркал по сторонам и по возможности старался ускорить неспешное движение своего пестрого воинства. Однако сделать это на практике оказалось довольно сложно. Торговцы и проститутки, которых Гор пытался отгонять, все равно возвращались. Заниматься же показательным развешиваниемторгашей и девок на придорожных столбах рабский полковник совершенно не собирался. Дисциплина в рядах его маленькой армии оставалась все же на приемлемом для такого малообученного сброда уровне, но дело, собственно, крылось вовсе не в дисциплине. Кровавые потери последней схватки с кардиналом и тот мистический ужас, который пришлось пережить его бойцам во время сражения под Рионом с почти миллионной ордой ремесленных сервов, выгнанных против профессиональных полков болевыми разрядами «хомутов», не мог не отразится на психике и на состоянии духа его несчастных солдат. И потому, хотя Гор неистово торопился, считая каждый километр и подгоняя своих ребят со всей яростью уже бывалого командира, применения крайних мер, вроде обычных для местных армий показательных казней или увечащих телесных наказаний, он старался не допускать.
Ровно два года назад, мистер Гордиан Оливиан Рэкс, демиург и бизнесмен, владелец собственной звездной системы, биллионов кредо, а сейчас просто нищий, не имеющий ничего кроме злой смертоносной шпаги, болтающейся на боку, после неудачного Хеб-Седа[ii] вопреки собственной божественной воле оказался в тщедушном теле юнца в этом странном «вывернутом» мире.
Причиной провальной реинкарнации – сейчас Гор[iii] это отчетливо понимал – стали не технические неполадки или просчеты медиков, а жестокие политические интриги, участником которых он умудрился стать.
Два величайших существа из его старой родной вселенной, которых он с трудом мог называть людьми, Архонт Нуль-Синтеза Пит Тициан Аякс и Верховный Стратиг Нуль-Синтеза Тэдди Октавиан, полубоги и полужрецы, встали у него на пути.
Согласно сведениям, сообщённым обоими высшими правителями в тот роковой и последний день его пребывания в Мироздании Корпорации, мистический Творец Вселенной, таинственный и внушающий ужас Учредитель, исчез из собственного Творенья.
В отсутствие верховного божества, Корпорации угрожали хаос и стагнация. И вот, после крушения высшей власти, Архонт и Стратиг потребовали от демиурга[iv] Гора преданности. Причем каждый – себе. Им нужна была его божественная сила, уникальная способность контролировать вычислительные машины, и, прежде всего – машинерию Корпорации, соединенную в Сеть, связывающую многие миры. Машины давали бессмертным невероятную власть. Власть, большую, чем та, которой обладали когда-то языческие божества древних, власть, способную творить само пространство и время с бесчисленными мирами внутри!
Гордиан горестно усмехнулся. Его божественный дар – сила Тшеди, талант экстрасенса, говорящего с машинами и сетями, стал для него проклятием. Эта сила вознесла его на вершины власти, сделав одним из Акционеров Корпорации Нулевого Синтеза, демиургов и полубогов. И она же – привела его к гибели, убив «божественное» тело и вышвырнув разум сюда, на задворки вселенной. Даже трижды проклятая сервская война, бушующая в приютившем его диком мире, стала следствием этого дара.
Оказавшись в Эшвене в теле кухонного раба, Гордиан быстро понял, что в новом жестоком мире главным препятствием к свободе являются вовсе на стражники, не цепи, не стены и не опасность преследования. Решающей и единственной причиной, что вот уже тысячелетия держала сервов Эшвена в подчинении у хозяев, явилось простейшее техническое приспособление – электронный хомут, ошейник, висящий на шее каждого раба, прошитый особой программой контроля и управляющий поведением носителя, создавая болезненные или даже смертельные разряды.
Первоначально Гор пытался сбивать настройку «хомутов» электричеством, однако вскоре, когда дар Тшеди возвратился к нему в полной мере, выяснилось, что он может раскрывать хомуты, сжигая их электронную начинку на расстоянии. В результате, впервые за тысячелетия, сервы Эшвена получили возможность огромными массами избавляться от узды, не пускавшей их к вожделенной свободе.
Гордиан покачал головой. Великий дар – это великое горе. В тот проклятый день он отказал им обоим – и архонту Аяксу и стратигу Октавиану, не приняв сделанные ему предложения.
Почему? Ответа на этот вопрос он и сам не знал до сих пор. Архонт вызывал у него отвращение своим высокомерием, стратиг – слащавостью и маной лжи, скрывающейся в глазах. От первого исходил зримый ужас, он явился с угрозами, демонстрируя свою силу. Второй пришел с лестью и уговорами, с добродушной улыбкой, скрывающей оскал льва. Как это ни смешно, но Гору больше импонировал второй. Впрочем, отказ есть отказ и предательского удара в спину, результатом которого стало пробуждение в теле полудохлого выродка в захолустном мире, можно было ждать от любого из этой пары, а возможно – сразу от обоих.
Слова, которые срывались тогда с его искривленных в презрении губ, были полны самомнения и наивной отваги, странной для трехсотлетнего человека. И кусочком сознания, что бы ни говорил сам Гордиан, он понимал, почему отказал тогда своим новым врагам.
Причина была проста – она вела его сквозь пылающий Эшвен все эти два долгих года: Гор был свободен! Свободен как Бог, свободен как Человек. И никто, даже величайшие из бессмертных, не могли подчинить себе его волю.
Мушкетер снова мрачно и зло усмехнулся. Криво, одним углом рта. Воля Творца Тринадцатимирья осталась тогда не подвластна его врагам. Однако жизнь его и могущество оказались вполне в их власти.
Он умер в тот день, или – стал кем-то другим. Технология переноса матрицы экс-божества в тело хилого юноши во вселенной, про которую не знали в Нуль-Корпорации, до сих пор оставались ему не ясны. Но причины происшедшего казались вполне прозрачными – то было возмездие за ослушание.
Возмездие – вот только от кого из двух?..
* * *
Как бы там ни было, вопрос о возмездии, послужившем причиной провального ХебСеда, волновал павшего Демиурга в данный конкретный момент существования весьма незначительно.
Спустя девять суток после схватки с Кардиналом Амиром, а именно душным утром четырнадцатого Пафира, Гор и Крисс оказались на вершине холма, с которого открывался вид на живописную долину реки Кобурн и город Бургос с окрестностями.
Бой, в результате которого Стрелковому Корпусу удалось полностью истребить Красную гвардию Кардинала и чудовищных великанов личной сотни кардинальского Священного Легиона, запомнился Гору надолго, ведь уцелел он тогда почти случайно – исключительно благодаря героической стойкости своих бравых артиллеристов. Однако даже по сравнению с собственным чудесным спасением, как гораздо большую удачу Гор оценивал иной факт – пленение самого Амира!
Теперь, имея на руках высшего церковного иерарха вселенской Апостольской Церкви, главу Бургосской курии, и, соответственно, всей местной храмовой структуры, Гор рассчитывал изрядно поторговаться с его подчиненными. За свободу сервов и некоторые личные, необходимые ему дивиденды.
Впрочем, как наглядно демонстрировал раскрывшийся перед Гором и Криссом вид, до торговли с Храмами было еще далеко. Прежде чем войти в Пашкот-Палас – резиденцию кардинала, разместившуюся по злой иронии в самом центре города Бургоса, двум рабским полковникам предстояло овладеть одним тщательно оберегаемым призом – самой королевской столицей.
Задача, подумал Гор, отнюдь не из легких. Глядя на одинокие столбы дыма тянущиеся к небу по всей обширной равнине, а также на вражеские полчища, мнущие траву под утренними лучами Медиас Кордис, Гордиан многозначительно крякнул и привычно потер мозолистой ладонью рукоять офицерской шпаги[v].
Мысленно экс-господь прикинул, что в мирное время в долине вокруг многоголосой столицы располагалась весьма густонаселенная местность с богатыми селами и веселыми жителями. Нехитрый этот вывод проистекал из того, что дымы поднимались со всех концов открывшегося взору пейзажа: то горели усадьбы и коттеджные поселки состоятельных горожан, деревни сервов-арендаторов и фермы.
По докладам пленных и перебежчиков, обозный корпус восставших здесь ожидал карракошский субпрефект Оттон, прославленный генерал и один из величайших эшвенских полководцев, гонявший хайранцев еще до того как большинство ныне живущих сервов вылезли из клонических колб безусыми сосунками. Королевская армия, таким образом, неожиданно сменила командующего, но о печальной судьбе генерала Бавена Гор с Криссом предпочитали не спрашивать – во-первых, о ней итак уже все догадывались, а во-вторых, слишком жуткой и несправедливой она казалась по отношению к бравому, убелённому сединами вояке.
На первый взгляд, Оттон показался Гордиану грамотным воеводой: ведь долина пылала не случайно. Осадившие Бургос войска короля, жгли окружающие деревни, чтобы лишить спешащих к городу Крисса и Гора материала для строительства контрвалационной линии[2], что конечно весьма удручало Тринадцатого Пророка. Но еще больше это обстоятельство, наверняка, удручало многочисленных местных жителей, покинувших местность несколько дней назад и укрывшихся в лесах, дабы избегнуть ужасов войны.
Вообще, ситуация вырисовывалась забавная. Насколько Гору было известно из отрывочных сведений, поступавших к нему от перебежчиков и вестовых, Трэйт умудрился взять укрепленную крепость с ходу, забросив внутрь городских стен лавзейский десант Бранда. Под покровом ночи головорезы захватили главный городской Арсенал, Замок Дракона и устроили в Бургосе пожар, пожравший почти половину внешней стены.
Всем городом, впрочем, рабский маршал овладеть не успел. Центральная цитадель Бургоса – знаменитый Старый Город, где размещались резиденции Короля и кардинала остались в руках королевского гарнизона. Трэйт не стал лезть на высокие стены штурмом и просто обложил их сплошным кольцом осады, укрепившись в пределах оставшихся в его распоряжении городских кварталов. От Старого Города до Кольцевой Стены.
Однако, спустя всего пару дней после взятия Бургоса сервами, к несчастной столице с юга подошел неизвестно откуда взявшийся полулегендарный генерал Оттон со свежими подкреплениями. Он, в свою очередь, зажал плотным кольцом теперь уже самого Трэйта, окружив внешние стены города контрвалационной линией из подручных материалов.
Сейчас, с приходом корпусов Гора и Крисса ситуация снова менялась, поскольку у двух последних не имелось значительного перевеса в численности. И, как следствие, не оставалось ничего иного, как опять-таки закрыть Бургос очередным сплошным кольцом окружения.
В итоге получился слоеный пирог.
Сначала «Цитадель Дракона» с Брандом и Сарданом Сато внутри.
Затем «Старый Город» с королевским гарнизоном Бургоса.
Затем кольцо осады, образованное сервами Трэйта, укрывшегося за внешней «Кольцевой Стеной».
Потом войска Оттона, закрывшие сплошным окружением теперь уже самого рабского маршала.
И, наконец, великие и ужасные Крисс и Гор, отрезавшие Оттона от внешнего мира четвертой осадной линией.
Вокруг города было четыре осадных кольца!
Со стороны ситуация могла показаться весьма забавной, если бы не обещала в будущем реки крови для каждой из осаждающих город армий.
Гордиан пожал плечами и погладил своего скакуна по шее. Несчастный антиец[vi], как будто разделяя переживания своего наездника, ерзал и дрожал. Успокоив таким образом животное, Гор кивнул Криссу и они спустились к войскам.
Ощетинившись мушкетами, в плотном строю отряды повстанцев окружили войско Оттона по всему периметру. Как и Бавен, новый предводитель королевской армии оказался бывалым военачальником и узнал о подходе противника задолго до его появления на горизонте. Конные разъезды, раскиданные по всему центральному Артошу, доложили о приближения сервов за три дня до их реального появления.
И генерал подготовился. За эти три дня было разобрано большинство домов вокруг города, а то, что осталось не разобрано, сейчас горело, пуская белесые столбы дыма к небесам под лучами Медиас Кордис. Из собранных досок делались грубо сколоченные щиты для укрепления земляных валов, а сами валы, выкладывались в основании булыжником и щедро отсыпались землей и песком.
Примечательно, что Оттону Великому (а именно так именовали прославленного генерала старинные книги, описывающие военные кампании Хепри, что гремели над местными континентами столетия назад) вообще пришлось отсыпать вокруг Бургоса целых два вала.
Первая линия окружала собственно стены города, чтобы предотвратить возможные вылазки со стороны осажденного маршала Трэйта. Вторая же была возведена непосредственно вокруг позиций Оттона для защиты от приближающихся армии Крисса и корпуса Гора Фехтовальщика.
В общем и целом, королевские солдаты ударно поработали киркой и лопатой и сейчас перед бывшим старшиной лавзейских габеларов[vii] – маршалом Трэйтом и бывшим демиургом Нулевого Синтеза – Гордианом, стояла нешуточная задача – свести их труды на «нет» и выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями.
Спустя несколько часов четвертая линия окружения была завершена…
Гор и Крисс не имели возможности соорудить сплошную цепь укреплений, а потому поступили просто: элементарным образом расположили свои войска в двух больших лагерях, защищенных земляным валом и рвом.
Первый лагерь под руководством Гордиана встал с северо-запада от Бургоса, перекрывая направление на Рион, Бронвену и ответвлявшийся в этом месте западный тракт на Катриш.
Второй лагерь, соответственно, встал южнее города, закрывая направление к морю, Литавре, ГрейБориБергу, Харториксу и прикрывая от подхода возможных королевских подкреплений. Здесь расположился Крисс.
Восточный же край всех четырех колец упирался в Кобурн[viii]. А потому, по мнению Гордиана, не нуждался в специальном прикрытии со стороны их армии, ибо у них все равно не имелось кораблей. С запада два последних кольца проходили через городской «Дуэльный парк», протянув свои валы и окопы между разбросанных по парку вековых деревьев.
Кольцо окружения получилось, таким образом, весьма неплотным и мимо разъездов и караулов Армии Свободы, как и подозревал Гордиан, достаточно свободно по ночам метались подручные осажденных. Это, впрочем, не сильно огорчало павшего Демиурга, поскольку разрешить сложившуюся ситуацию с помощь долгой осады было невозможно в принципе. Ведь ставка всех четырех армий, участвующих в противостоянии, делалась не на измор противника, а на скорую и неминуемую схватку.
Бранд. Оттон. Трэйт. Гор.
Схватку, кровавую, как закат…
* * *
Спустя еще сутки, когда работы по укреплению лагеря и размещению в нем бойцов и подразделений были окончательно завершены, Гордиан Рэкс, впервые за несколько часов остался в своей палатке один. Он развернул мятую карту Бургоса и его окрестностей, каким-то чудом добытую офицерами его корпуса в обезлюдевшем после бойни Рионе.
Карта содержала множество пометок, нанесенных не далее как сегодня утром, а кое-где даже буквально только что. Пометки указывали нумерацию и предполагаемую численность королевских полков, окруженных в городе, а также их положение на оборонительных рубежах. В узком пространстве, образованном двумя кольцевыми укреплениями Оттона, собралось по приблизительным подсчетам почти сто сорок тысяч человек, преимущественно пехоты, набранной из свободных жителей центральных и южных провинций. Как и у сервов, их обучение оставляло желать много лучшего, к тому же, находились они в армии без году неделя и реального боевого опыта не имели. Солдаты Крисса и Гора в этом плане – впервые за всю военную кампанию – даже превосходили своих противников.
Внезапно, полог палатки раздвинулся и внутрь вошел Крисс. Не здороваясь со старым товарищем, с которым они во время похода итак практически не расставались, он снял драгунскую шляпу и взгромоздился на стул.
– Что-то задумал? – спросил он, глядя на корпящего над картой Фехтовальщика.
Бывший демиург только задумчиво покачал головой.
– М-мм… Не знаю, дружище. Как-то все хреново выглядит. Мешанина. Четыре кольца окружения – ума не приложу, что делать. Тут наши, там их. Тут мы, здесь они. Черте что! При такой диспозиции проще застрелиться, а не воевать. Но главное, я полагаю, что их ситуация выглядит все же несколько лучше, чем у нас. Мы, видишь ли, ограниченны в ресурсах. Если разграбим местные запасы, то придется голодать, да и стрелять нам будет нечем, на сто тысяч мушкетов у нас не так много пороха и картечи. А у Его Светлости Герцога Оттона материальный фонд, как ты знаешь, безграничный и имеется свободное снабжение по Кобурну кораблями речной флотилии. Да и сам Боринос, того и гляди, припрется сюда с подкреплениями. Тогда будет пятое кольцо, представляешь? Так что по всему выходит, что инициативу в распутывании этого узла придется проявлять нам, а не Оттону.
– А инициатива обычно наказуема! – воскликнул Крисс с непонятным его товарищу задором.
– Вот именно!
– И что? – поинтересовался бывший габелар. – Опять будешь пить?
– Зачем? – не понял Гордиан.
Крисс рассмеялся.
– Ну, алкоголь, как показывает наша практика под Рионом, стимулирует у тебя умственную деятельность. И вообще – положительно влияет.
Гор отмахнулся.
– Иди ты к черту, нашел что вспомнить, я же серьезно! Вот подумай, инициатива к общему штурму и сражению в любом случае принадлежит нам. Давай посчитаем. Первое: Бранд, запертый солдатами казненного Бавена в «Цитадели Дракона», не может атаковать при любом раскладе – у него слишком мало людей, чтобы самостоятельно действовать против королевского гарнизона в «Старом Городе». Максимум его возможностей – поддержать штурм «Старого Города» со стороны Трэйта.
Второе: королевский гарнизон в «Старом Городе» также не способен атаковать Бранда, поскольку, как только он приступит к штурму, Трэйту достаточно будет сделать вид, что он готовиться к нападению на «Старый Город», и гарнизон будет вынужден прекратить свою попытку, чтобы дабы не получить нападение в спину.
Третье: Трэйт находиться в аналогичной ситуации – он не может атаковать «Старый город», пока ему в спину смотрят орудия и штыки Оттона. И, четвертое: Оттон, хотя и он в целом гораздо более свободен в принятии решений вследствие численности своих войск, также не может нападать – ведь если он дернется на Трэйта, в спину ему тут же ударим мы. Вот и выходит, что сигналом к общей потасовке, будет только наша атака.
– Значит, – заключил Крисс, – вся ситуация состоит в координации действий. Мы должны пойти на штурм одновременно с Трэйтом и Брандом. Ты это имеешь в виду?
– Не только, – Гор покачал головой. – Координация это лишь половина дела. Даже если мы ударим одновременно тогда, когда враги не ждут, исход сражения практически не предсказуем, поскольку силы всех трех наших отрядов – я имею в виду, нас с тобой, Трэйта, а также Бранда с Сарданом – равны по численности силам Оттона и бавеновского гарнизона в «Старом городе». Даже атакуя скоординировано, мы спровоцируем лишь хаотическую драку на тесных улицах, где ни одна из сторон не имеет решительного перевеса. Ввязаться можно, но вот каков будет результат, я сказать не берусь.
– Печальная картина, – скривился Крисс, – похоже, ничего не остается, кроме как стоять и ждать пока придет Боринос с подкреплениями. Или пока наши из Бронвены кого-нибудь в помощь не пришлют. Точно?
– Нет.
– Нет?!
Гордиан пожал плечами.
– Знаешь, я и сам не вполне представляю, как это будет, но мне кажется, что шанс есть вот здесь, – он тыкнул пальцем в карту.
– Городской парк?
– Это Дуэльный парк, мастер Крисс. Его так и называют – Дуэльный парк! Символическое название, учитывая, что в деле участвуют консидории, ты не находишь?..
Глава 2
Парк для дуэлей. В очередь!
Бурная ночь шестнадцатого Пафира – время Битвы за Бургос – началась не ровно в полночь, как это предписывается календарем и часами, а где-то около восьми вечера.
Гордиан Рэкс бродил по палатке, додумывая детали, затем вышел к ожидавшим его офицерам. Ждали его всего четыре человека: начальник инженерной службы Роббер, новый полковник ормских мушкетеров Биллон, заменивший героически павшего Самсона, начальник драгунской кавалерии Крисс и, конечно же, Никий, начальник Штаба и адъютант.
Остальные офицеры по соображениям определённой конспирации приглашены не были.
– Господа, – начал Гор негромко, – сегодня, мы попытаемся выманить противника из его берлоги и навязать сражение. Вот здесь!
Он снова ткнул пальцем в изображение парка на карте и продолжил, делая меж длинными предложениями продолжительные паузы, чтобы дать слушателям время усвоить сказанное.
– Роббер. Через тракт, отойдя на север, чтобы не вызывать подозрения, вы делаете крюк и вот тут, примерно в районе Тохо, минируете низкую стену парка.
Гор подождал, фиксируя предложение, а затем продолжил:
– Биллон. Примерно через час, после Роббера, вы выходите в полном составе своего пехотного полка и следуете тем же путем. Мне известно, что через парк каждую ночь, пользуясь темнотой и отсутствием охраны периметра, следуют группы вестовых и конные разъезды разведчиков, которые обеспечивают коммуникации между Оттоном и остатками королевских гарнизонов в поместьях западнее города. Мы специально не тревожили эти вражеские силы и специально не контролировали территорию парка ночью. Во-первых, это действительно трудно – держать под надзором крупный лесной массив, а во-вторых… во вторых, мы приучили врага не боятся! Вам известно, что остатки гарнизонов из поместий тайно просачиваются в город небольшими группами каждую ночь. Инциденты имели место уже восемь раз за последнюю неделю. Разведка докладывает, что сегодня попытка проникновения повториться – почти две сотни конных габеларов пробираются к нам с запада. Мы ждали, пока враг осмелеет и войдет в парк более или менее крупной группой. Сегодня это, наконец, должно случиться. Двести человек – это самый крупный отряд из всех, что когда-либо пытался просочиться сквозь нашу осадную линию. Враг обнаглел, и, значит – время пришло!
Гор взмахнул рукой.
– Крисс! – воскликнул он. – Спустя три часа после Биллона, ты выводишь конных драгун тем же путем в обход через Тохо. Примерно в это же время двести нарушителей периметра должны достигнуть Тохо, с другой стороны парковой стены. Как только наблюдатели докладывают об их прибытии, вы, Робер, взрываете минные заряды в стене, образуя в ней проломы, достаточные, для одновременного и внезапного введения в бой одной роты Ормской пехоты. Разом!.. Это понятно?
Роббер и Крисс одновременно кивнули.
– Хорошо! Далее, как не трудно догадаться, Биллон атакует нарушителей силами этой самой одной роты. Остальные ждут. Крисс, твои бойцы слезают с коней, отгоняют их подальше и тоже ждут. В бой, если что, вступите на своих двоих, как пешие мушкетеры. Кавалерии, как вы сами понимаете в парке не место. Примерно в это же время, сразу после начала перестрелки, Никий поднимает остальную армию по частям и поэтапно отправляет полки тем же путем к месту сражения. Это все!
В воздухе повисло напряженное молчание. Прервал его, конечно же, Крисс.
– Не понял, – сказал он, – столько сложных передвижений, обходные маневры, суета. А зачем? Ты хочешь пострелять габеларов, нарушающих периметр? Давай просто посадим в парке вместо роты один батальон среди деревьев, а когда враг подойдет – просто расстреляем картечью. Кстати, это давно следовало сделать, а то шляются туда, сюда прямо перед носом – бойцы недовольны, враг обнаглел, моральный дух страдает.
Гордиан покачал головой.
– Я вижу, ты меня совсем не понял, – сказал он. – Мы не будем ввязываться в бой крупными силами, Крисс. Только рота. Это основа плана. Я надеюсь, что старший офицер королевской армии, который в это время будет охранять позиции Оттона в районе парка, увидев, сколь незначительны наши силы, станет думать также как ты. И не будет ждать, пока наша рота справиться с его ротой или наоборот – его рота с нашей. А просто введет в бой дополнительный контингент. Ты понимаешь меня?..
Крисс помотал головой и Гор, вздохнув, пояснил:
– На самом деле все просто. Как только со стороны Оттона, неважно, по его личному приказу, или по приказу дежурного штабного офицера, в бой в парке будут введены дополнительные силы, мы тут же введем свои. Враг будет знать – для того чтобы перебросить в парк помощь, нам потребуется не меньше часа, и будет вводить туда войска в надежде обеспечить себе численное преимущество! Но там уже будем мы. Мы уже там будем!
Он покачал головой, развернулся и уперся глазами в карту, как будто видел за слоем покрытой краской бумаги настоящие парк, лес, земляные насыпи и суетящихся между ними полки и батальоны в цветных мундирах.
– Сначала рота, – воскликнул Гор, – затем батальон, потом полк! Потом – дивизия! И, в конце концов, вся армия – Оттона и наша. Но при этом всегда у нас будет преимущество в численности. Войска будут вступать в бой поэшелонно и немного отдохнувшими после перехода, а не прямо с марша как у него. К тому же, я уверен, что для нас бой будет носить оборонительный характер. По крайней мере, на первом этапе. Кроме того, когда в сражении станет завязан значительный контингент, мы начнем обстрел парка через боковую стену силами артиллерии, которую также заранее, где-то часа через два после начала схватки, доставим на место. Оттон просто не сможет также быстро через лес подтащить туда пушки! Это гарантированный перевес! Ситуация начнёт развиваться по нарастающей, и, я надеюсь, наступит момент, когда Оттон уже не сможет отступить.
Гор шумно выдохнул и посмотрел на товарищей-офицеров:
– Таким образом, мы дадим Оттону неожиданное генеральное сражение с численным преимуществом на каждом этапе боя. С поэшелонным вводом свежих сил на незнакомой ему пересеченной местности и без участия его артиллерии и рейтар! Что скажете, ну?!
Крисс задумался.
– В принципе план дельный, – произнес он после весьма продолжительного молчания, – вот только что будет, если в момент, пока наши войска будут на поэтапном переходе к Тохо, Оттон атакует наш лагерь?
Гордиан кивнул, принимая вопрос.
– Согласен, это опасный момент, – подтвердил он, – но кто не рискует, тот не побеждает. Да и к тому же, чтобы напасть на нас именно в это время, нужно быть провидцем, а Оттон, насколько мне известно, хоть и замечательный полководец, но к оракулам не относится. К тому же, я не вижу иных вариантов втянуть его в драку, кроме как пойти на штурм города через парк. Но главное – сражение ведь начнется стихийно, с маленькой глупой стычки, понимаете? Возможно, на первом этапе, Оттон даже не будет в курсе, что именно происходит в парке – так, какая-то мелкая драка. Ну что, принимается?
– Конечно принимается! – восторженно сказал Никий, в очередной раз убежденный в великолепии и неподражаемости своего кумира.
Крисс просто пожал плечами, Биллон молча кивнул, Роббер тоже.
Гордиан сжал свой маленький кулак, как будто ломая тонкими юношескими пальцами стальной прут:
– Тогда вперед!
* * *
В эту долгую ночь, орудия гремели не переставая. В пять часов утра, почти вся армия Оттона дралась в парке с по-прежнему превосходящими силами Армии рабов, и вся глупость этого сражения стала для полководца очевидной: это была ловушка!
Сражение началось в одиннадцать часов вечера, когда он только что прилег, чтобы выспаться после привычно тяжелого дня. В самом начале драка имела вид мелкой перестрелки, между следовавшими в город габеларами из дальних поместий и ротой сервов, по непонятной причине именно в эту ночь решивших перекрыть Дуэльный парк.
В одиннадцать тридцать Оттон, поднятый с кровати отдаленным гулом выстрелов и мощного одиночного взрыва (это Робер взорвал стену парка), с мрачным лицом выслушал доклад дежурного офицера и махнул рукой – две сотни никчемных габеларов его интересовали весьма незначительно. Так что в ответ на просьбу дежурного выделить роту поддержки, он только утвердительно буркнул и снова завалился под одеяло.
Примерно до двенадцати тридцати, перестрелка разрасталась, втягивая в конфликт все новые и новые роты, а затем и батальоны королевской Армии, которые подходили к месту боя поодиночке, разрозненно и спросонья – и только после того, как от их предшественников оставались лишь жалкие клочья! Дуэльный Парк как огромная топка начал медленно сжигать королевскую армию.
Все это время Оттон спал, как сурок – дежурные не посмели будить командира, который отдал ранее однозначное распоряжение, а после прилег отдохнуть.
Все же, примерно в час ночи, дежурный офицер решился снова поднять Оттона, поскольку в огне ночного боя сгорал уже целый полк. Мелкая стычка решительно превращалась в серьёзную баталию.
Оттон продрал глаза, раздраженно выслушал доклад и в полном бешенстве кинул в бой своих рейтар.
То была страшная ошибка, ибо в этот момент имелся последний шанс, когда королевская Армия могла ещё достойно выйти из боя. Оттон, однако, в эту минуту пребывал в слишком сильном раздражении, да к тому же и заспан, чтобы думать.
– Раздавить! – крикнул он дежурному. – В клочья! Все полки на западной стене – в ружье!
Так уж получилось, что на западной стене ближе всех к месту неожиданного сражения стояли именно рейтары, и, взлетев в седло, они бросились во тьму ночи.
Далее события развевались стремительно.
Пять тысяч рейтар – уже целых пять тысяч! – освещенные тусклым светом Медиас Кордис, приблизились к границе парка и, мелькая между деревьями, попытались навязать рабским мушкетерам «правильный» бой с традиционными для легкой кавалерии массовыми залпами и вольтами[3]. Однако местность была слишком пересеченной, небо слишком темным, а стволы вековых дубов – слишком частыми для размашистого конного маневра. Кустарник и живые изгороди то тут, то там разбросанные в этой части парка, рассеяли рейтар лучше, чем это могли бы сделать самые крепкие пики и самые острые алебарды. Сервские мушкетеры прятались за деревьями, палили, и отбегали назад, увлекая рейтар все дальше и дальше вглубь расширяющегося к западу парка. В результате, менее чем через час, пять тысяч бравых всадников оказались практически истреблены мушкетными пулями
Тут же, увлекаемый товарищеским долгом, гневом на «грязных сервов» и ночным возбуждением, которое вполне обоснованно охватило размещенных перед парком королевских солдат, в дело ввязался еще один рейтарский полк, а также несколько пехотных частей, преимущественно батальоны ополченцев и габелар. На относительное счастье Оттона стоящие тут же, но более дисциплинированные пикинеры и алебардщики в лес не пошли, ожидая команды сверху, и, спустя всего несколько минут, атакующие части королевской армии, так же как и их предшественники, намертво увязли в затяжной перестрелке в «темную».
Оторвав зад от теплой кровати, Оттон лично выехал за стены укреплений и вгляделся все еще острыми и внимательными глазами в темный массив гигантского городского парка. Мысль об отступлении уже мелькала в его голове, однако, судя по всему, он уже опоздал. Под бликами лунного света по корням деревьев и в некошеной траве топталось почти двадцать тысяч человек и бросить на произвол судьбы и сервской пули такое количество бойцов он не мог.
Ну что же, как ему казалось, потери, понесенные королевской армией до этого момента, объяснялись преимущественно несерьезным отношением командования к ночной стычке. В бой вступали малыми отрядами, которые последовательно перемалывались засевшими в укрепленной позиции сервами-мушкетерами. Расстояние от места схватки до лагеря восставших на пять километров больше, чем расстояние от этого же места до позиций Оттона, а значит, вводить свежие силы в ночную драку он сможет быстрей.
Следовательно – в бой!
План Отона был прост. Ввести в парк значительные силы, прежде чем сервы успеют среагировать. Подавить вражеских мушкетеров массой и натиском, спасти своих и отступить обратно, за спасительные стены оборонительной линии.
Схватка происходит хаотически. Укрепления ни у одной из сторон не подготовлены. Случайный бой.
Решено!
Властным голосом знаменитый генерал дал команду и королевская армия, всего шестьдесят тысяч человек, поднялась в ружье. Собственно, большая часть воинства, разбросанная крупными лагерями по периметру осады, только-только продрала глаза и под звуки рожков начала одеваться. Передовые же подразделения, те самые пикинеры и алебардщики, что ожидали команды сверху, размещенные ближе к рубежу перед парком, стояли «в ружье» уже больше часа, переминаясь с ноги на ногу и тихо матерясь. С них и решено было начать.
Двумя огромными змеевидными колоннами пикинерские полчища прошли через ворота Западной стены. Следом за ними к парку двинулись ополченцы числом шестьдесят пять тысяч и с ходу вступили в бой.
Через десять минут после начала этой фазы сражения Оттон поднялся на вал, пытаясь хоть что-нибудь увидеть через стекло подзорной трубы. Темнота и нагромождение деревьев не позволили ему это сделать и командующий присел, ожидая докладов от вестовых.
Примерно в полтретьего ночи первый вестовой прибыл и доложил, что в парке оказалось большое количество вражеских солдат. Сколько не понятно, но ясно, что их никак не меньше, чем королевских. Пикинерские колонны вошли в лес, рассеялись меж деревьев, с огромными потерями прошли сквозь первую линию сервов, стрелки которой были разбросаны по кустам, и тут же наткнулись на вторую, затем на третью, а после и на четвёртую вражеские линии. Потери от рассеянного мушкетного огня оказались просто беспрецедентны, а далее последовала рукопашная контратака.
Длинные пики и тяжелые алебарды хороши на поле, в строю, когда товарищ прикрывает плечом товарища. В лесу же, когда ты бьешься почти в полной темноте, один на один, мушкет со штыком становиться куда более грозным, дерзким и злым оружием. Он короче, чем пика, легче, чем алебарда и значительно быстрее, а толстый трехгранный штык с размаха бьет пехотный нагрудник. В общем, случилось невозможное – легковооруженные пехотинцы сервов опрокинули королевскую панцерную пехоту, лучшую в мире и не знающую себе равных!
Ровно в три часа ночи, в дело вступили ополченцы. Сервы снова откатились, заманивая дилетантов в лес, и расстреляли их на третьей линии из засад. Оставшихся в живых встретили в штыки.
«Похоже, – мрачно подумал Оттон, – в следующем году нужно ожидать в парке бурного роста зелени. С момента основания Бургоса, так щедро его никогда не удобряли…»
В три двадцать ночи Оттон бродит в ставке сгорая от бешенства. Он уже четко осознает, что введение войск в непредсказуемую ночную схватку было ошибкой. И в то же время прекрасно понимает, что выйти из боя, бросив застрявших в лесу, избиваемых мушкетерами ополченцев, просто не в состоянии – ему этого не простят.
К черту, думает он, пусть будет, что будет. Бой решит все. По приказу королевского генерала вся его армия, снявшись с лагеря, темным спрутом потянулась в парк.
И снова диспозиция сыграла с Оттоном злую шутку. Королевские войска вокруг города располагались по кольцу, а значит, у каждого формирования расстояние до места боя было разным. Вводить же свежие войска в топку сражения требовалось срочно, так что при всем желании, Оттону приходилось входить в схватку не всем массой своей армии, а разрозненно и в судорожной спешке.
Тем не менее, к четырём часам ночи грубая сила сделала свое дело. Гигантские королевские полчища вступили в бой в парке, повернув тяжелое колесо фортуны в свою сторону. Вскоре сопротивление трех линий мушкетеров было подавлено, а четвертая линия уставших за ночь сервских стрелков, существенно израсходовавших боезапас, держалась разве что из последних сил и того дикого куража, который им придали первые часы схватки. Оттон уже готовился дать распоряжение о завершающей атаке и победоносном отступлении обратно в лагерь, когда его уши уловили страшный далекий гул, доносившийся со стороны парка.
Стоящие вокруг офицеры замерли, да и сам Оттон превратился, казалось, в ледяную статую. Его тренированный мозг, привыкший за столетия военных кампаний различать самые тонкие оттенки батальных звуков, с роковой неумолимостью подсказывал ему, что именно он слышит, хотя сознание отказывалось в это верить.
– Это картауны, картауны, – зашептали за спиной офицеры, – это артиллерия!
Оттон покрылся холодной испариной. При всем своем желании, он не мог ответить на огневые удары противника тем же – чтобы снять со стен и доставить на поле боя тяжелые картауны или даже более легкие кулеврины потребуются часы, которых у него не было!
Смахнув леденящий пот, Оттон посмотрел на парк уже без подзорной трубы. Медиас Кордис медленно загорался розовым предрассветным огнем, постепенно освещая лесное море, ставшее сегодня ночью местом кровавого побоища.
Теперь Оттон видел все.
Навесом, через стены Дуэльного парка десятки, нет, сотни огнедышащих чудовищ лупили картечью по его оробевшим полкам, столпившимся плотными массами под ветвями деревьев. Картауны, кулеврины, мортиры.
Это был разгром! Генерал схватился за голову.
– Выводите, выводите их! – в бешенстве закричал он.
Но команда повисла в воздухе. Королевская армия слишком сильно увязла в своем натиске, слишком далеко откатилась от города. Пушки били ее по всему фронту, полосуя ряды и шеренги неумолимыми граблями из свинца и смерти. Бешенно замелькали мгновенья.
Пять минут, десять, двадцать.
Десять тысяч убитых. Пятнадцать. Тридцать.
Через полчаса Королевской Армии более не существовало. Часть обезумевших людей бросилась в самоубийственную атаку через стену парка на истязающих их артиллеристов. Другая часть – метнулась через противоположную стену, на прорыв из города. Оставшиеся тысячи бойцов, развернувшись и, бросая оружие, помчались обратно в свой лагерь, надеясь найти защиту за насыпями осадного периметра.
Глупцы! На их плечах, наступая на пятки, к раскрытым воротам земляного вала, пустым палаткам, к оставленным без расчетов орудиям, к осажденному городу летели мушкетеры и спешенные драгуны рабов.
Гром! Оттон развернулся. Где-то за его спиной загремели залпы и лопались гренады – это маршал Трэйт, засевший в городе, ударил в спину остаткам королевской армии.
Командующий сел и устало откинулся на спинку услужливо подставленного адъютантом стула.
– Оставить город! – приказал он. – Периметр не удержать.
Глава 3
Священник делает ход.
Долгая ночь девятого Пафира все еще продолжалась, хотя ее уже рассеивал своими призрачными лучами кровавый рассвет. Рассвет поднимался над городом вместе с утренним паром от насыщенных влагой полей, а также тем духом ужаса, что витал над отступающими оттоновскими колоннами. Остатки королевской армии, сдавленные в железных тисках Равных, в судорожной спешке все еще выходили из города. В спину им били наступающие на пятки легионы Крисса и Гора, а незащищенный бок удирающих отрядов терзал Трэйт с засевшими в старом городе консидориями и стрелками.
Орудия лупили, не переставая, трещали дружными залпами мушкеты. Оставляя раненых, бросая награбленное добро, пушки и даже ручное оружие, королевские солдаты пробивались вон из своей столицы.
Маршал Трэйт, верховный главнокомандующий армиями Свободы, стоял на площадке одного из старинных бастионов и с высоты почти в тридцать метров смотрел на унижение противника.
Там царили хаос и паника, паника и хаос!
Не хотелось бы оказаться сейчас на месте Оттона, подумал маршал. Что ни говори, а в свое время старик был хорош. Когда-то в Лавзейской библиотеке, юный Мишан Трэйт, тогда еще безусый консидорий, в краткие часы отдыха, которые позволял ему суровый дацион Черух, зачитывался воспоминаниями Оттона Великого о военных кампаниях, проведенных блестящим генералом в различных частях планеты-каверны. Мог ли он тогда даже думать, что означенный гений войны и публицистики, сдаст его армии столицу Вечного королевства?..
Месяц назад, овладев Бургосом слету благодаря неожиданному речному десанту Бранда и заняв восемьдесят процентов огромного средневекового мегаполиса практически не встречая сопротивления, маршал Трэйт осадил в Старом Городе остатки Бавеновских полчищ.
Оба тертых вояки прекрасно осознавали бессмысленность ситуации, в которой оказались их армии. Два кольца окружения являлись стратегической глупостью, результатом которой могли стать только полный разгром запертых в Старом Городе королевских отрядов – то был лишь вопрос времени. Однако Бавен оказался упорным орешком и не сдавался. Ощетинившись оставшимися в его распоряжении пушками, сенешаль Артоша изготовился к отчаянной обороне.
Тогда, желая сохранить жизни и время, Мишан Трэйт предложил Бавену пропустить королевские полки без боя. К этому широкому жесту помимо прочего прилагалась возможность сохранения вымпелов, вексилумов и знамен, ручного оружия и артиллерии, огромной казны столичной префектуры, всех запертых в городе шательенов и их семей, королевских ценностей, а также личного имущества жителей вселенской столицы.
Предложение было более чем шикарным. И выгодным обоим противникам: Трэйт получал огромный моральный куш – без единого убитого солдата он становился полным хозяином в столице рабовладельцев, а Бавен – сохранял свою армию, артиллерию, казну города, его жителей и получал возможность продолжить военную кампанию не рискуя жизнями гражданских лиц и опираясь на земли, связывающие его с королевским югом. Однако Бавена сразу арестовали и, как стало известно позже, провели через церковные нуль-порталы пред очи изверга-короля, а затем по непонятной причине зверски казнили где-то в Антийском Каскаде.
Преемником Бавена на посту командующего осажденными в Старом Городе королевскими полками, стал некий совершенно неизвестный Трэйту шательен с фамилией Де Люссак, новый королевский префект. В оскорбительной форме новоиспеченный главнокомандующий отверг предложения рабского маршала и, более того, – повесил прибывшего к нему с этим предложением трэйтовского посла.
Маршал взъярился, поскорбел о своем дурацки погибшем вестовом офицере, собрал штаб и велел «мочить» королевских.
Штурм старого города обещал быть кровавым, но с технической точки зрения ни у кого сомнений не вызывал. Тяжелых картаун у сервов имелось маловато, но и тех, что были, с лихвой хватало для такой задачи. Старый Город являлся скорее декоративным укреплением и имел в большей степени историческое, нежели фортификационное значение. К тому же за спиной у Де Люссака в Замке Дракона сидели Бранд и Сардан, существенно отвлекавшие осажденных от непосредственной обороны внешнего периметра.
Так что, сделав в стене несколько широких проломов и снеся огневыми залпами почти все куртуазные башенки этого памятника столичной архитектуры, Трэйт уже приготовился, не мудрствуя лукаво, покончить с несчастным королевским воинством, одним могучим движением армейских подразделений, как с юга явился Оттон…
Перед лицом столь прославленного противника штурм Старого Города отложили.
Из заранее запасенных материалов, была живо восстановлена внешняя оборонительная стена, и тяжелые орудия перенесли на нее – для противодействия артиллерии знаменитого карракошца. Затем к городу прибыли Гор с Криссом и идиотическая ситуация с осадными кольцами еще более усугубилась.
Трэйт дождался пока Крисс и Гордиан укрепят свои полевые лагеря и чуть отдохнут после длительного перехода, а затем приготовился «списаться» с ними, послав вдоль берега Кобурна ночных пловцов. Задача была проста: скоординировать действия сервов и разрешить ситуацию с четырьмя осадными кольцами в хаотической потасовке всех пяти армий. Но внезапно, Гор сделал ход за него.
По мнению Трэйта, ход был рискованный, но, как показала практика, невероятно эффективный. Армия Оттона, вероятно, величайшего из когда-либо существовавших в Эшвене полководцев, улепетывала в данный момент по южному тракту, разгромленная бывшими гладиаторами рабских школ!
Все еще удивляясь таланту Гора как воеводы, Трэйт покачал седой головой.
Рядом стоял Рихмендер.
– Чистая победа, – прокомментировал его мысли старый товарищ, и улыбнулся, показывая рукой на закрытый дымами город. – Если не ошибаюсь, именно так говорит судья, когда в поединке консидориев повержен противник? Полагаю, эти слова очень подходят к данной ситуации.
Мишан кивнул. Чистая победа, город взят. Однако почти шестьдесят тысяч оставшихся после сражения королевских солдат представляли серьезную опасность, даже будучи разбросанными за пределами Бургоса. И хотя численное превосходство Армии Свободы после ночного сражения в Дуэльном Парке создалось просто подавляющее, пренебрегать возможностью окончательно раздавить вражеские отряды, совсем не следовало.
– Битва не окончена, – озвучил Трэйт свои мысли. – Рихмендер, высылайте полки на перехват отступающих. Все резервы – за южную стену. Пусть отрежут Оттона от Кобурна и речной флотилии. Кроме того, мы пошлем курьера к Гордиану и Криссу, чтобы выводили своих драгун за стены парка и атаковали отступающие колонны кавалерийским порядком. Нужно добить раненную лисицу!
Трэйт развернулся и подозвал к себе вестовых.
– Господа офицеры. Ко мне!
* * *
Ранним утром семнадцатого Пафира первые лучи солнца осветили обширную долину Кобуна. Если бы одинокая птица пролетала в этот момент над рекой, она стала бы свидетелем захватывающего зрелища. С высоты птичьего полета, откуда только и можно было рассмотреть гигантскую полосу великой реки и серое пятно Бургоса, распластавшегося по земле мертвым грибным наростом, отчетливо виднелись десятки тысяч бойцов в разноцветных мундирах, марширующие по тракту и лугу. Шестьдесят тысяч королевских солдат разрозненными отрядами отступали на юг и на запад.
Оттон вел их к реке, ближе к спасительным водам Кобурна, где мельтешили вдоль берега корабли речной флотилии, с заряженными картечью кулевринами. Он планировал укрыться в прибрежном лагере, ощетиниться штыками и под защитой судовых батарей пережить этот день. А дальше будет видно: либо удастся дождаться новых подкреплений, либо – организованно отступить без наседающих на плечи преследователей, отступить без паники и суеты, превращающих отступающую армию в толпу перепуганных людей.
До реки оставалось всего семь километров, когда передовые колонны встали. Задние партии отступающих стали напирать на тех, кто двигался впереди, сокращая интервалы между колоннами, однако в целом организованное отступление застопорилось.
Оттон послал вперед вестового, а затем, в нетерпении, выехал сам в сопровождении штабных офицеров. То, что он увидел, заставило его грязно выругаться: из-за южной стены Бургоса выкатывались свежие, не измотанные многочасовым побоищем, полчища Трэйта, намереваясь преградить его войску единственный спасительный путь.
Их было, в общем, не так уж и много, Оттон оценил заградительный отряд Равных примерно в пятнадцать тысяч человек и в другой ситуации, его шестьдесят тысяч смяли бы это ничтожное препятствие, давясь от смеха и разбрызгивая рабские потроха своими пиками и мечами. Однако сейчас, когда в спину его полкам смотрел другой настигающий враг, препятствие это смешным не казалось. Отнюдь.
– Разворачиваемся! – снова в бешенстве заорал Оттон вестовым. – Отходим по тракту вдоль реки к Каробергу!
Команды понеслись по рядам. Измотанные боем и бессонницей колонны солдат-беглецов разворачивались на юг, на девяносто градусов в сторону от предыдущего направления. Прочь от речного лагеря и спасительной корабельной артиллерии, от древней столицы – к новой, еще не построенной.
Но опытный глаз Оттона уже видел, как на западе через проломы, сделанные минерами, в низких стенах Дуэльного парка, пробираются полуэскадроны сервских драгун – не одна и не две тысячи, а много больше. Звериное чутье старого лиса вспыхнуло, обжигая грудную клетку тягостным и страшным предчувствием.
Предчувствие врать не могло: его ждал страшный и окончательный разгром.
Отступающие колонны двигались, далеко растянувшись по тракту, полки, пытающиеся маршировать вдоль дороги по полю, безнадежно отставали в этой изнурительной гонке смерти. Так что по мере продвижения, остатки отступающей армии все более и более вытягивались в одну тонкую нитку, толщиной всего в пять, а то и десять шеренг.
Драгуны сервов настигали отставшие части как волки настигают заплутавших овец и устраивали резню. Они подлетали к центру колонны, делали залп, вольт, и резким манёвром безнаказанно откатывались обратно. Под этими быстрыми, точечными, но кровавыми и безжалостными ударами Королевская армия все более и более превращалась в задыхающееся от страха стадо. Один за другим от нее откалывались части и люди. Кто-то погибал под картечью драгун, кто-то сдавался, а кто-то, бросая оружие, бежал в лес, наплевав на приказы командира, воинскую честь и присягу.
Собственная кавалерия, представленная двумя полными полками шательенской конницы, уцелевшей в ночном сражении, шла в начале колонны. Еще при выходе из города, Оттон приказал ей защищать тылы отходящей армии, но шательены, разумеется, отказались: не барское это дело прикрывать отход пехотинцев! Но сейчас это был единственный шанс, и, не медля, Оттон вторично послал вестовых к обоим кавалерийским полкам с приказом жандармерии собраться, выдвинуться в хвост колонны и пресечь вражеские атаки.
Однако великолепные шательены, краса и гордость Эшвена, игнорировав приказ своего командующего, пришпорили коней и дружно припустили по тракту на юг, галопом, бросая оставшуюся Королевскую армию на произвол судьбы…
…
|
0 комментариев