Описание
Первый роман из серии «Зеркало Пророка». Действие разворачивается в Шотландии 18-19 веков. Главный герой романа Габриэль Мак-Роз в 12 лет лишается родителей, которых убивают в собственном доме подосланные братом герцога Корнуэльского убийцы. В тот же день погибает и сам герцог, а в егосмерти обвиняют родителей Габриэля. Мальчику чудом удается спастись. Чтобы выжить, он отправляется в Эдинбург, где становится секретарём главаря преступного мира. Позже, уже повзрослев, он узнаёт от спасшего его в детстве жреца друидов о том, что его судьба связана с неким Зеркалом Пророка, которое требует от него не только вернуть доброе имя семьи и отомстить убийцам, но и обрести лицо. В истории Габриэля достаточно приключений, юмора и мистических моментов.
Купить книгу: www.litres.ru/valeriy-mihaylov-2/gabriel/
Купить книгу:
Характеристики
| Отрывок |
ГАБРИЭЛЬ Я пишу книгу не для школьной библиотеки, а для чтения зимними вечерами, когда занятия в классах уже закончены, и приближается время сна. Р. Л. Стивенсон «Похищенный» Наша жизнь состоит из того, что мы о ней помним. Август к МАЛЕНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ Этот роман посвящается моей маме, которая увидела большую его часть во сне. В течение трёх ночей она прожила во всех деталях еще одну «дополнительную» жизнь: жизнь Габриэля Мак-Роза. Конечно, мне пришлось внести некоторые изменения в её рассказ. Я убрал все те нелепые нагромождения, что присутствуют в любом сне; добавил немного мистики в традициях Кастанеды; добавил несколько сюжетных ходов, первую главу и саму историю Зеркала. В остальном эта книга является правдивым описанием сна или иной, параллельной жизни, прожитой моей мамой. ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ Для Шотландии семнадцатый и восемнадцатый века были далеко не лучшим периодом времени: борьба за независимость, религиозные войны, междоусобица, экономические санкции… В 1690-х годах голод уничтожил практически треть населения этой страны. В 1692 году английское правительство устроило то, что сейчас назвали бы этнической чисткой. В 1707 году Парламент Шотландии одобрил Акт Единства (Act of Union), объединявший две страны в одну, резко непопулярный в народе обеих стран. В соответствии с Актом, оба парламента должны были быть заменены новым Британским Парламентом, основанным в Лондоне, где от Шотландии должно было быть 45 членов парламента и 16 пэров. В 1715 году произошло якобинское восстание. Многие люди лишились своих земель, другие жизней… В 1699 году из далёкой, а для большинства шотландцев мифической России в Эдинбург приехал русский дворянин граф Макар Фёдорович Розанов с молодой женой Ольгой, чтобы остаться в Шотландии навсегда. Одно время его отъезд бурно обсуждали в России. Одни (те, кто совершенно ничего не знал о Шотландии) говорили, что, устав от петровских реформ, он решил перебраться в более спокойное место. Другие считали, что он был связан со стрелецким восстанием 1698 года, и вынужден был бежать из родной страны туда, где его не достанут руки российского императора. В 1698–99 годах было казнено 1182 стрельца, 601 был сослан. Следствия и казни продолжались до 1707 года. Было ещё одно мнение, которое передавалось шёпотом среди приближённых Петра: говорили, что Розанов был послан в Шотландию лично государем-императором, чтобы там служить интересам России или, говоря проще, заниматься разведкой. Макар Фёдорович Розанов поселился в доме на улице Ройял Майл (Королевская Миля). Он переиначил на местный лад свое русское, труднопроизносимое имя и стал Майком Мак-Розом или Майком, сыном Роза, что вполне можно считать сокращённым вариантом фамилии Розанов. Обосновавшись немного на новом месте и узнав, что почём, он весьма удачно приобрёл небольшое, но достаточно ценное поместье в двух днях неторопливой езды от столицы. Это был живописный участок плодородной земли, столь редкой на севере и в центре Шотландии. Хозяином Розанов был хорошим, и его дела шли в гору, несмотря на постоянные междоусобицы и войны. К своим сорока годам граф Бертран Мак-Роз, сын Макара Фёдоровича Розанова, имел всё, о чём только можно было мечтать. Благодаря умелой политике и гибкому уму он не только не потерял родительские земли, но и смог значительно увеличить своё поместье. При этом он не потерял лица, ни перед англичанами, ни перед шотландцами, которых совершенно искренне считал своими соотечественниками. 14 лет назад он познакомился во Франции на водах с красавицей Еленой Фёдоровной Жанровой, дочерью небогатого русского дворянина-помещика, она вскоре стала его женой. Женился граф по любви, несмотря на то, что этот брак был далеко не самым выгодным из возможных. Двенадцать лет назад у них родился сын: Габриэль Мак-Роз. Роды были тяжёлыми. Графиня чудом осталась жива, но стала бесплодной. Так Габриэль стал единственным ребёнком и любимцем Мак-Розов. Несмотря на это, он был воспитан как настоящий мужчина. Окружив Габриэля любовью, родители, тем не менее, делали всё, чтобы их сын вырос сильным, крепким, выносливым человеком. В свои 12 лет он прекрасно ездил верхом, отлично владел шпагой, пистолетами и ружьём, умел читать и писать, знал основы математики… В общем, он получил весьма хорошее образование. На учителей отец денег не жалел. Жили Мак-Розы в красивом просторном доме, построенном самим графом. Вокруг дома был разбит английский парк с настоящим озером с западной стороны дома. Из северных и восточных окон были видны пасущиеся на лугах коровы и овцы. На юге, сразу за забором, начинался лес. Здесь царили мир и покой. Казалось, война почтительно обходила стороной эту землю. Большую часть своих земель граф отдал в аренду фермерам. Он получал вполне приличную арендную плату, которой вполне бы хватило на довольно-таки безбедную жизнь. Кроме этого он получал хороший доход от нескольких предприятий в колониях, так что имущество графа приумножалось с каждым годом. В тот день, или, лучше сказать, в ту ночь ничто не предвещало беды. Не было ни грозы, ни ливня, которые всегда сопровождают подобные события в романах. И даже няне юного Габриэля, всегда видевшей вещие сны, не приснилось ничего такого, на что стоило бы обратить внимание. Это случилось одной из тех летних ночей, когда сон особенно сладок и беззаботен. Их было двадцать. Двадцать ночных убийц, воспользовавшихся предательством одного из слуг, чтобы незаметно проникнуть в дом. Надо отдать им должное: предатель умер одним из первых. Они убивали тихо, и если бы не короткий предсмертный крик дворецкого… Граф и графиня встретили гостей во всеоружии. Граф ждал их у двери в спальню со шпагой и кинжалом. Графиня стояла за его спиной с пистолетами в руках. В спальню сына можно было попасть только через их комнату, и, следовательно… Первого гостя граф проткнул шпагой. Ещё двоих уложила графиня. Отбросив ненужные пистолеты, она обнажила шпагу. Граф прекрасно держал оборону возле узкой двери. Со стороны детской в комнату вбежала испуганная няня Габриэля – полная женщина невысокого роста лет пятидесяти. Она была одной из местных крестьянок. – Уведи его, – приказала ей графиня по-русски, – ты знаешь, куда. Убийцы оказались сообразительными. Убедившись, что просто так с графом не совладать, они ворвались в спальню, воспользовавшись столом, как тараном. Супругам пришлось сражаться спина к спине, отсекая неприятеля от спальни ребёнка. На счету графа было ещё двое, графиня убила одного. Но вот она совершила ошибку, и сразу три шпаги пронзили её красивое тело, а ещё через несколько минут был убит и граф – кто-то из нападавших хорошо метал нож. Проснувшийся от криков и шума Габриэль сидел на своей кровати с маленькой (но, тем не менее, боевой) шпагой в руке. В его детском сердце шла своя битва: честь и любовь к родителям требовали, чтобы он бросился в бой, страх сковывал, приказывал бежать, а чувство собственного бессилия вызывало ненависть к себе и ко всему вокруг. Габриэль не мог заставить себя принять смерть в бою и проклинал себя за малодушие. В комнату вбежала растрепанная няня. – Габриэль, мой мальчик, пойдём, пойдём скорей, – няня говорила шёпотом и очень быстро, – пойдём, мой мальчик… Она схватила его за руку и потащила из комнаты. К счастью, в доме был свой потайной ход. Беглецам удалось незаметно выбраться из дома. Затем ползком, под прикрытием ночной темноты, они добрались до забора, где была маленькая калитка, за которой начинался лес. Целую вечность они бежали по тайным лесным тропам… Габриэль лежал прямо на земляном полу. Он был закутан в старый, но добротный плед, так что было совсем не холодно. Маленькая комната, бревенчатые стены, дощатый потолок из некрашеных досок… Сильно пахло сухими травами и чем-то ещё. За старым покрывалом, закрывающим вход в комнату, разговаривали. Няня (он узнал её по голосу) и какой-то незнакомый мужчина обсуждали события той страшной ночи. – Бедный мальчик. Ему только двенадцать лет, – сказала няня. Покрывало откинулось, и в комнату вошёл высокий, атлетически сложенный мужчина непонятного возраста в добротном, но заметно поношенном охотничьем кафтане. С ним была няня. У няни были заплаканные глаза. – Я же говорил, – сказал мужчина няне. – Слава богу! – Здравствуй, – сказал вошедший Габриэлю, – мое имя – Джеймс. Боюсь, у меня не самые лучшие новости. Твои родители… – он сделал паузу, достаточную, чтобы Габриэль понял, что они погибли, – но это ещё не всё. Той ночью произошло ещё одно убийство. Точно так же был убит герцог Ричард Корнуэльский. Кто-то из слуг отворил убийцам дверь и точно так же поплатился жизнью. Погибли все, кто был в доме, но прошёл слух, что герцогине и её малолетнему сыну удалось избежать смерти. Герцогом стал брат Ричарда Оскар – давний враг Мак-Розов. В убийстве герцога обвинили отца Габриэля. Кроме этого его вроде бы обвиняли в измене и подготовке нового восстания. В общем, на него навешали всех собак. Многие говорили, что именно Оскар был организатором двойного убийства, но, с одной стороны, никаких доказательств причастности к убийству герцога Оскара не было, с другой, король дорожил хорошими отношениями с герцогом, и молчаливая поддержка короля играла немаловажную роль. – Слава богу, они не узнали главную тайну, – сказала, всхлипывая, няня, когда Джеймс закончил рассказ. – Ты права. Но об этом позже. Габриэлю лучше поспать. – Простите, сэр, но я не хочу спать. – Хочешь, – мягко, но уверенно сказал Джеймс, и глаза Габриэля закрылись сами собой. Джеймс был прекрасным врачевателем, так что дела Габриэля быстро шли на поправку. Неизвестно, чем он занимался там, в миру, но здесь, в лесу, он был жрецом-друидом. Он умел разговаривать с животными и растениями и, постигая их желания, заставлять служить себе. Он мог разбудить спящие под землёй семена, добыть воду в пустыне, управлять погодой, превращаться в диких зверей, повелевать стихиями. С друидами была связана главная тайна семьи Мак-Розов: все они принадлежали к этой древней вере, вытесненной впоследствии христианством с кельтских земель. Макар Фёдорович Розанов, всегда симпатизировавший славянскому язычеству, встретившись с друидами, нашёл их веру истинной, и позже передал её по наследству сыну, который вовлёк в неё жену и всех домочадцев. Узнай герцог Оскар об этом, и ему не надо было бы придумывать способ прибрать к рукам графские земли. Несмотря на то, что святая инквизиция вместе с католицизмом остались для Шотландии в прошлом, преступление против бога все ещё было одним из самых серьёзных. Поэтому друидам постоянно приходилось быть начеку. Внешне они казались такими же христианами, как и все остальные люди. Они регулярно бывали в церкви, исповедовались, причащались, соблюдали пост и иные церковные правила, но в «особые» дни они под разными предлогами отправлялись в лес, где встречались в условленном месте. Именно знание тайных лесных троп и особенное устройство дома, позволявшее его обитателям незаметно уходить в лес, помогли Габриэлю спастись. Джеймс был отличным учителем, а Габриэль – хорошим учеником. Потребовалось всего несколько месяцев, чтобы мальчик научился чувствовать лес, разговаривать с деревьями и понимать язык природы. – Если так и дальше пойдёт, скоро ты сможешь меня заменить, – часто говорил, улыбаясь, Джеймс, но этому не суждено было произойти. – Боюсь, у меня снова плохие новости, – сказал он как-то вечером Габриэлю, – твоя няня должна была вернуться ещё три дня назад. Няня отправилась в ближайшую деревню за тёплыми вещами и свежими сплетнями относительно убийств. – В лучшем случае она мертва, – продолжил Джеймс, и Габриэль с болью в сердце понял, что он имел в виду. – В любом случае здесь больше оставаться нельзя. – Куда мы пойдём? – спросил Габриэль, стараясь держать себя в руках. – Я уйду дальше в лес, а тебе лучше отправиться в Эдинбург. Судьба посылает тебя туда. – Почему я не могу пойти с тобой? – Потому что этого не хочет твоя судьба, и если бы ты был достаточно спокоен, ты бы смог понять это и сам. – А ты на моём месте был бы спокоен? – Не думаю. – А если меня узнают? – Ты давно уже не похож на того юного графа, которого все считают погибшим. Он был прав – сейчас Габриэль выглядел как оборванец. Ночь они провели возле костра, который Джеймс сложил в виде ритуальной магической фигуры. Они сидели, протянув к огню ладони, чтобы он поделился своей волшебной силой. Утром после сытного завтрака они распрощались. – Надеюсь с тобой вскоре увидеться, – сказал Габриэлю Джеймс. – Оставляю тебе этот дом, но приходи сюда только в случае крайней необходимости и помни: твой главный заступник – лес. – Клянусь, я убью герцога Оскара! – сказал Габриэль, прощаясь с Джеймсом. – Думаю, у тебя будет такая возможность, – ответил тот, – но я на твоём месте отдал бы все силы на создание собственного лица. Габриэль тогда не понял, что хотел сказать ему Джеймс, но, тем не менее, слова жреца запомнились ему на всю жизнь. Восемь дней Габриэль плутал по лесу, пробираясь в город. Еду он добывал, охотясь на мелкую живность при помощи хитроумных силков и капканов, как учил его сначала отец, а потом и Джеймс. Утром девятого дня он вышел к Эдинбургу со стороны Ланг-Дэйкс – просёлочной дороги, ведущей в город с северной стороны. Перед Габриэлем предстал весь Эдинбург, который начинался с замка, стоявшего на утесе над лохом, и продолжался длинными рядами шпилей и крыш с дымящимися трубами. Габриэлю стало грустно. Он словно заглянул в глаза неизвестности, и её взгляд не предвещал ничего хорошего. На берегу залива Габриэль сделал последний привал. Он доел остатки зайчонка, пойманного два дня назад в лесу, запил водой из ручья и отправился дальше навстречу неизвестности. Громадный и сумрачный город встретил его без малейшего намёка на дружелюбие. Город подавлял Габриэля своими высокими каменными домами, запутанными переходами и закоулками, узкими как ущелья улицами… Ни один чужак не смог бы здесь отыскать нужный адрес или человека. Для этого нанимали мальчишек-проводников или кэдди. И повсюду был серый камень: каменные стены, каменные ограды вокруг церквей, мощённые камнем улицы. Оборванный и голодный Габриэль бродил по городским улицам, стараясь всеми силами не поддаваться всё нарастающему отчаянию. Он был совершенно один в этом огромном чужом городе, голодный, без средств к существованию, без каких-либо планов на будущее. Воровать или просить милостыню… Подобные мысли не могли прийти в голову юному графу. – Пошёл с дороги, щенок! На Габриэля налетел здоровенный мужик с большой корзиной хлеба. Он грубо отшвырнул мальчика в сторону, при этом одна булка хлеба упала на землю. Габриэль схватил хлеб и принялся его жадно есть. Габриэля окружили такие же оборванцы, как и он. Среди них выделялся рыжий толстяк, которому на вид было лет четырнадцать. – Кто разрешил тебе жрать наш хлеб? – спросил он, стараясь выглядеть как можно более грозным. – Это мой хлеб. Я первый его нашёл, – с обидой в голосе ответил Габриэль и зло посмотрел на толстяка. – Он его нашёл, – толстяк неприятно засмеялся. – Ты нашёл его в нашем городе. Это все равно, что найти кошелёк в чужом кармане. Ты – вор, а знаешь, что мы делаем с ворами? С ворами мы вершим правосудие. – Обычно правосудие вершат над ворами, – поправил его Габриэль, – а то, что творят с ворами, обычно называется беззаконием и произволом. Он уже понял, что драки не избежать, и поэтому не старался быть особо любезным. – Ты ещё будешь указывать! – рявкнул толстяк, доставая нож. – Надеюсь, у тебя есть хорошие адвокаты? – нарочито серьёзно спросил он. Шутка была встречена громким смехом. Одному только Габриэлю было не до острот. – Давай, Кадор, покажи этому нахалу, – закричал тощий мальчишка с огромным синяком под глазом. Остальные подхватили его крик. Кадор (так звали толстяка) принялся всячески оскорблять Габриэля под одобрительные возгласы и смех приятелей. Уверенный в лёгкой победе, он решил показать себя в остроумии, придумывая своей жертве как можно более смешные и оскорбительные прозвища. Это промедление стало спасительным для Габриэля. Гнев позволил ему справиться с отчаянием, а игра толстяка на публику – оценить ситуацию. Кадор, хоть и был значительно старше и крупнее, кое в чём уступал Габриэлю: он был толстым, и, следовательно, менее подвижным, к тому же он был мужланом, тогда как Габриэля воспитывали воином. Плюс ко всему Кадор был уверен в лёгкой победе, что тоже было на руку Габриэлю. Выждав момент, Габриэль бросился на противника. Он достаточно легко выбил у Кадора нож и сбил его с ног. – Спасибо за адвоката, – процедил он сквозь зубы. – Ничего, я тебя и так достану, сучёныш, – огрызнулся Кадор, поднимаясь на ноги. Он уже успел пожалеть, что связался с этим оборванцем, но отступать было поздно: поражение лишило бы его авторитета среди приятелей, чего толстяк позволить себе не мог ни при каких условиях. Габриэль приготовился защищаться до конца. Он понимал, что рано или поздно на него набросится вся банда, и тогда… Близость смерти преобразила мальчика, превратив его из жалкого оборванца в готового к смертельной битве воина. Эта перемена не укрылась от мальчишек. Стало тихо. Кадор не спешил нападать, остальные… – Стойте! – в круг ворвался ещё один парень. Высокий и бледный, несмотря на одежду бедного лавочника, он был чем-то похож на аристократа. – Не лезь, Маб, тебя это не касается, – зло процедил сквозь зубы Кадор. – Меня касается всё, что происходит в городе, а если тебя это не устраивает, поговори с Филином. – Я должен с ним разобраться. – Раньше надо было разбираться. Теперь его хочет видеть Филин. Или для тебя это уже ничего не значит? Кадор злобно выругался. – Можешь ругаться, сколько угодно. – Небось, ты успел уже доложить? – он зло посмотрел на Маба. – Не твое дело. Тем более что, скорее всего, он бы надрал тебе задницу. – С тобой я тоже когда-нибудь разберусь, как разобрался бы с этим заморышем. – Хочешь это сделать прямо сейчас? Их глаза встретились – злобные, полные ненависти и гнева глаза Кадора и спокойные глаза Маба, глаза человека, чувствующего своё превосходство. Кадор отвел глаза первым. – Считай, что тебе повезло, – сказал он Габриэлю и демонстративно плюнул на землю. – Тебя хочет видеть хозяин. Молись, чтобы он не отдал тебя мне. – Тебе тоже стоит об этом молиться, – ответил ему Габриэль. – Пойдём, – пригласил Габриэля Маб. Они свернули в узкий переулок, прошли пару кварталов, свернули ещё и очутились возле лавки старьёвщика. Внутри, в тёмной, грязной комнате беспорядочно валялся никому не нужный хлам. – Жди здесь, – приказал Маб и скрылся за грязным ковром, закрывающим дверь в другое помещение. – Иди, он ждёт. За ковром была широкая, деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Там начинался совсем другой мир, мир богатства и роскоши. Даже родительский дом выглядел намного беднее по сравнению с покоями Филина. Вместе с богатством в глаза бросалась и полная безвкусица хозяина. Пройдя через приёмную, Габриэль вошёл в просторный кабинет, где за большим столом красного дерева сидел пожилой человек, как две капли воды похожий на филина. У него были седые, всклокоченные волосы, большие выпуклые глаза и огромный крючковатый нос, вылитый клюв совы. Филин поднял голову и пристально и немного по-птичьи посмотрел на Габриэля. Поразительное сходство этого человека с птицей заставило мальчика улыбнуться. – Ты что ещё за чучело? Чего лыбишься? – нервно спросил Филин. – Меня зовут Габриэль. – Твое имя мне ни о чём не говорит и мало меня интересует. Кто твои родители, из какой ты семьи, что делаешь на улицах в таком виде? – Мои родители умерли. В городе я первый день. – И ты уже успел так разозлить беднягу Кадора. – Он сам виноват. – Конечно сам. И он заставит тебя заплатить, если я не захочу его остановить. Только не говори, что тебе не было страшно. – Было. Но это не имело значения. – Что ж, в твоих устах это не звучит как бахвальство. Ладно, то, что ты умеешь драться, я уже понял. Расскажи мне о других своих талантах. – Я владею шпагой, умею ездить верхом, знаю хорошие манеры, могу читать и писать. Я получил хорошее для своих лет воспитание и образование. – Чего ж ты тогда ходишь в лохмотьях и подбираешь хлеб с земли? Габриэль не ответил. – Ладно, это не моё дело. Я беру тебя в услужение. Иди вниз и позови Маба. И больше не лыбься как идиот. Тебе понятно? – Понятно, сэр, – ответил Габриэль, еле сдерживая улыбку. – Ступай, шельмец. – Правила простые, – объяснял Габриэлю Маб, когда они вышли из кабинета Филина. – Никогда не спорь с Филином, делай всё, что я тебе буду говорить, молчи и никому не доверяй. Особенно Кадору. После того, что ты ему сегодня устроил, он сделает всё, чтобы тебе отомстить. Помни: Филин – человек безжалостный, но не самодур. Будешь вести себя правильно – только выиграешь. Он назначил тебя моим помощником. Считай это хорошим знаком. Многие мечтали бы оказаться на твоём месте. Ладно, сейчас мыться, затем ужинать и спать. Завтра разбужу тебя рано. Завтра же подберём тебе приличную одежду, а эту лучше выбросить в огонь. Так встреча, грозящая неминуемой смертью, принесла Габриэлю спасение. У него появились еда и крыша над головой, появились товарищи и относительная безопасность – Филин никому не прощал обиды, нанесённые не только лично ему, но и его людям, поэтому работа на Филина, ко всему прочему, была гарантией личной безопасности в разумных, конечно, пределах. Как сказал Маб, Филин не был самодуром или деспотом, он не цеплялся зря к людям, а если и наказывал кого-нибудь, то, разобравшись во всех деталях, и по делу. В его империи царила спокойная, деловая атмосфера, и каждый подопечный Филина мог рассчитывать на его помощь в случае чего. Будучи умным, сообразительным мальчиком, обученным действовать, исходя из реальной жизненной ситуации, Габриэль быстро нашёл общий язык с другими беспризорниками. В этом мире он был таким же оборванцем, как и они, и он прекрасно это понимал. К тому же откровенных подонков в его новом окружении практически не было. Мальчишки были не лучше и не хуже других, а в том, что судьба распорядилась их жизнями подобным образом, большинство из них не были виноваты, как не был виноват в этом и Габриэль. Не обошлось, правда, и без врагов. Кадор так и не смог простить Габриэлю своего позора. Он и несколько его приспешников не скрывали, что ждут первого же удобного случая, чтобы уничтожить Габриэля. Сами же нападать на него они боялись – Филин жестоко наказывал любые распри внутри своей империи. Фактически, Кадор оказывал Габриэлю услугу своим постоянным вниманием. Он заставлял его быть всегда в форме и даже самое пустяковое дело выполнять наилучшим образом. Габриэль контролировал каждый свой шаг, оттачивал каждое слово, становясь с каждым днём всё более сильным как телом, так и духом. Прекрасный ученик, Габриэль буквально налету схватывал основные правила теневой жизни Шотландии. Вскоре вдвоём с Мабом они уже вели практически все дела Филина, интересы которого простирались далеко за пределы этой страны. Он занимался буквально всем, начиная с контроля над мелкими воришками, заканчивая контрабандой, дворцовыми интригами и чёрт ещё знает чем. Несмотря на то, что Маб был на несколько лет старше и являлся начальником Габриэля, очень скоро между ними возникли настоящие дружеские отношения, главной причиной которых стала поездка в Кэркосвальд – небольшой порт, жители которого поголовно кормились контрабандой. Конечно, у Филина были достаточно серьёзные деловые контакты в Кэркосвальде, но ребят он направил туда по делу, никак не связанному с контрабандой, – они должны были встретиться с неким господином Маллоу. – Отдадите деньги, заберёте письма. И чтобы тихо. Об этом никто не должен знать. Даже я, – строго наказал им Филин перед отъездом. – И ещё, будьте предельно внимательны и осторожны. Конечно, Маллоу не настолько дурак, чтобы подменить письмо, начать торговаться или попытаться силой забрать у вас деньги. Ничего этого он делать не станет. По крайней мере, в Кэркосвальде вам бояться нечего, но если этот плут шепнёт кому-то ещё о вашем грузе, по дороге домой у вас могут возникнуть неприятности. В любом случае помните, пакет мне нужен во что бы то ни стало. Надеюсь, вопросов больше нет? – Нет, сэр. – Тогда убирайтесь ко всем чертям! Маллоу они нашли в портовой пивной, где тот пил крепкое пиво. Посетителей было много. Жители Кэркосвальда отличались весёлым, беспечным нравом. Они могли за одну только ночь заработать и спустить целое состояние. Привыкшие к смертельной опасности, они не очень старались откладывать на чёрный день, так как редко кому удавалось дожить до этих самых дней. Смерть здесь была слишком близкой, поэтому все страстно любили жизнь. Маллоу было под шестьдесят. Одевался он как моряк, хотя выглядел совершенно сухопутным человеком. Когда-то он знал лучшие времена и бывал даже при дворе, теперь же был вынужден торговать остатками былого великолепия: сплетнями, тайнами, письмами. Больше у него ничего не имелось, зато этот товар он умел пристраивать как никто другой. Был он высоким, крепким, благообразным. Лицо его казалось тупым, а манеры – начисто лишёнными того изящества и лоска, что свидетельствуют о хорошем воспитании. Маллоу казался благодушным, довольным своей жизнью стариком, лишённым ума и сообразительности, но это являлось только маской, за которой скрывался подлый, расчётливый, холодный ум. – Господин Маллоу? – спросил Маб. – Чем могу быть полезен столь юным джентльменам? – Насколько я понимаю, вы ждёте именно нас. – Не совсем так, мой юный друг. Я жду нечто осязаемое, что должен передать мне друг. Но если вы явились именно за этим, я чертовски рад нашей встрече. – В таком случае у вас тоже должно быть кое-что осязаемое для нас. – К сожалению, вам придётся немного подождать. – Потрудитесь объяснить, сэр. – Дело в том, что я только посредник. Настоящий владелец немного опаздывает, но я думаю, что скоро он порадует меня своим обществом. – И как скоро вы рассчитываете испытать это чувство радости? – Не позднее завтрашнего дня. Сегодня суббота, так что небольшая задержка… – он не договорил. – Хорошо. Мы остановимся в «Пегом олене». – Разумеется. Другой гостиницы здесь просто нет. В те времена на шотландских, да и на английских дорогах существовал обычай останавливаться на воскресенье в каком-либо городе. Путешественник мог спокойно сходить в церковь, а его конь – дальние поездки совершались обычно верхом – насладиться однодневным отдыхом. При этом хозяин главной гостиницы города в воскресенье приглашал всех постояльцев разделить его семейную трапезу. Единственной платой, которую разрешалось предложить или принять, была бутылка вина, её распивали сразу же после обеда за здоровье хозяина. Выехать из Кэркосвальда друзья смогли только после обеда. Маллоу с наигранной любезностью принес извинения за задержку, пересчитал деньги и только после этого передал Мабу небольшой, завёрнутый в промасленную бумагу прямоугольный свёрток. – А теперь, господа, прошу меня простить, – буркнул он, выпроваживая ребят из своего номера в том же «Пегом олене». – Поторопись, – сказал Маб Габриэлю, когда они остались одни. – Надо убираться отсюда как можно быстрее: не нравится мне этот Маллоу. – Мне тоже он совершенно не понравился. – Тогда не будем терять времени. Они рассчитались с хозяином, оставив ему щедрые чаевые, и помчались прочь из Кэркосвальда. Маб так быстро скакал впереди, что Габриэль еле поспевал за ним. Сразу за городом начинался лес, где за каждым деревом мог прятаться враг, и от этого настроение Маба стало ещё хуже. Впереди было узкое ущелье, поросшее густым кустарником, среди него петляла чуть заметная тропа. – Если что, скачи, не оглядываясь, – приказал Маб. Пакет был у Габриэля. Ущелье их встретило выстрелами. Лошадь Маба рухнула на землю. – Скачи! – приказал он Габриэлю. Но вместо того, чтобы спасать пакет, Габриэль бросился в бой. Он разрядил свои маленькие пистолеты в одного из нападавших, другого ловко заколол шпагой. За спиной Габриэля прогремел выстрел, затем другой. Это отстреливался Маб. Значит, он остался достаточно цел, чтобы стрелять. Габриэль пришпорил коня – надо было выручать друга. Узнай об этом Филин, друзей ждала бы неминуемая смерть, но дружба или товарищество были для Габриэля важней собственной безопасности, и он подоспел вовремя: не очень крепкий физически Маб с большим трудом отбивался от троих противников. Его не нужные уже пистолеты валялись на земле. Габриэль вновь выхватил свои, теперь уже не заряженные, и запустил их в нападавших, одного из которых серьёзно ранил в голову. – Запрыгивай! – крикнул он, останавливая коня. Маба не пришлось упрашивать дважды, и вдвоём, на одном коне, они помчались напролом через кусты. Конечно, то, что они смогли уйти, было настоящим чудом, но не только. Противник ожидал встретить ничего не подозревающих детей, к тому же оружие в те времена было запрещено, и наличие у друзей столь мощного арсенала совершенно не было предусмотрено нападавшими. Столкнувшись с решительным сопротивлением, противник растерялся, чем и воспользовались друзья. – Ты должен был меня бросить, – сказал Маб, когда они решились ненадолго остановиться, чтобы лошадь смогла отдохнуть. – А ты бы меня бросил? – Можешь быть в этом уверен. – У меня и так уже умерло слишком много друзей. Практически все. Так что кроме тебя у меня больше нет ни единого друга, – признался Габриэль. – У меня тоже. Для Филина я никто, для Кадора и его шайки – чужак дворянского происхождения, для остальных… – Так ты дворянин? – Только будь добр, никому не говори об этом. – Даже тебе? Друзья весело рассмеялись. Маб был из рода Мак-Грегоров – мятежного клана, бывшего в те времена вне закона. Его отца – небогатого землевладельца – казнили за участие в антиправительственном выступлении. Основателем своего клана Мак-Грегоры считают Грегора, или Григория, который будто был третьим сыном короля скоттов, Алпайна, царствовавшего около 787 года. Во время непрекращавшихся войн за независимость Шотландии соседи Мак-Грегоров Аргайлы и Бредалбейны умудрились получить дарственные грамоты на земли Мак-Грегоров. Обманутый клан силой отстаивал свои права и довольно часто добивался победы, которой пользовался достаточно жестоко. В столице их вполне естественное поведение изображалось как следствие необоснованной жестокости, единственным средством против которой было искоренение всего племени. Окончательным поводом для решительных действий против Мак-Грегоров стало их выступление во время якобинского восстания 1715 года… Другим, не менее важным, чем встреча с Филином, событием для Габриэля стало его знакомство с маркизой Элеонорой Отис. Была Элеонора высокой, стройной красавицей. Лицо античной богини, белая кожа, чёрные волосы и глаза, в которых сверкали искорки. Она имела властный, независимый характер и не боялась ни бога, ни чёрта, и уж тем более суждений поборников нравственности. Тогда ей было около двадцати, и она отметила уже два года достаточно удачного замужества. Маркиз, сумевший волею случая оказаться на верной стороне во время второго якобинского восстания 1745 года, проявил себя в битве при Каллодене. Сумев правильно этим воспользоваться, он делал стремительную карьеру военного. Из-за этого он был в постоянных разъездах, что делало его очень милым в глазах жены. – То, что мы встречаемся от случая к случаю, украдкой, помогает нам сохранить всю прелесть свежести отношений. Мы всё ещё остаёмся любовниками, несмотря на узы законного брака, – говорила маркиза. Маркиз был создан для того, чтобы быть идеальным мужем, то есть для того, чтобы гордо носить на своей красивой голове ветвистую корону, тщательно взращиваемую супругой. Он обожал маркизу, считал супругу ангелом, не способным «на такое» и, наверно, единственный из их окружения не знал о её шалостях. Надо отдать маркизе должное, она никогда не злоупотребляла наивностью мужа, и в эти любовные интриги оставались посвящены только немногие близкие друзья. – Любовь должна быть красивой, – говорила она, – подобно птице она должна парить в небе высоких чувств и избегать низости разоблачения и скандалов. В общем, маркиз мог гордо и с достоинством носить своё звание мужа. Главной страстью маркизы было коллекционирование. Первой её коллекцией являлся прекрасный, наверно, самый прекрасный в Шотландии зимний сад, где удалось собрать редкие растения чуть ли не со всего света. Причём каждое получало соответствующие условия обитания и уход. В качестве второй коллекции маркизы выступал её салон, где два раза в неделю собирались весьма интересные люди. Многие из них разыскивались у себя на родине как опасные преступники, а другие были поэтами, художниками, музыкантами. Третьи… Единственной запрещённой темой в салоне была политика. – Если вам нечего больше сказать, лучше молчите, – обрывала она любого, кто пытался нарушить запрет, – это самая низкая из считающихся приличными тем, способная своими миазмами отравить дух моего дома. Молчите, иначе мои драгоценные растения просто завянут, а этого я вам уже не прощу. Познакомил их Роберт Ричмонд – бедный дворянин из горной Шотландии. Потеряв всё из-за якобинского восстания, он вынужден был покинуть родные места и отправиться на заработки, куда глаза глядят. В конце концов, он осел в Эдинбурге, где занялся торговлей дорогой контрабандой, и маркиз оказался в числе его клиентов. Ричмонд был готов на всё, чтобы стать одним из тех немногих, кому открыт доступ в салон маркизы, где собирались, как сказал один из завсегдатаев, самые исключительные люди. Сам Ричмонд не являлся исключительным человеком, что автоматически закрывало перед ним двери салона. Желание стать вхожим сюда стало для него настоящим наваждением. Однажды он даже сам попытался напроситься на приглашение. – Вы мне не интересны, – отмахнулась от него маркиза. – А если я познакомлю вас с тем, кого вы с радостью захотите видеть у себя в салоне? – спросил он, хитро гладя в глаза: оказавшись несостоятельным в качестве невесты, Ричмонд решил пробраться на свадьбу в качестве свахи. – И с кем же вы можете меня познакомить? – лениво спросила маркиза, ей уже порядком надоел этот человек. – С личным секретарём и советником самого могущественного преступника нашего города, настолько таинственным, что даже сам король ночной империи не знает, что он за птица. Он молод, красив, интересен, умеет себя вести. – Он действительно таков, как вы говорите? – этот вопрос маркиза задала уже с подлинным интересом. – Вы можете сами в этом убедиться. Только скажите, и я приведу его к вам. – Хорошо. Я приму вас в четверг в четыре. – В четверг в четыре мы будем у вас! На следующий день в непростительно раннее время Ричмонд что было сил колотил в дверь дома Филина, все обитатели которого спали крепким сном. Наконец, щёлкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. – Что надо? – буркнул один из мальчишек Филина, недовольно глядя на столь раннего посетителя. – Это шевалье Ричмонд. Мне нужен господин Габриэль. Он меня знает. – Подождите, – сказал мальчишка и захлопнул дверь. Габриэль жил в доме Филина, где делил с Мабом комнату рядом с его кабинетом. Филину это было удобно, так как они всегда были под рукой, если, конечно, не выполняли очередное задание. Через несколько минут дверь снова отворилась. На этот раз её открыл Маб. – Что вам угодно? – спросил он холодно Ричмонда. – Мне нужен Габриэль. – Он спит. – Так разбудите! – У него была трудная, бессонная ночь. Так что приходите позже. – Это срочно. – Ладно, я постараюсь его разбудить. Подождите пока здесь. Сказав это, Маб нырнул за ковёр, закрывающий лестницу на второй этаж в покои Филина. – Что случилось? – недовольно спросил Габриэль. У него действительно была трудная ночь, которую он провел в седле под проливным дождём и сильным, холодным ветром. Он вернулся домой каких-то пару часов назад. Выпил разогретого вина и забрался под одеяло. Утренний визитёр был совсем некстати. Его поведение могло оправдать разве что известие о приближающемся конце света. – Вы не представляете, что я для вас сделал! – таинственно улыбаясь, воскликнул Ричмонд. – Вы подняли меня с постели после бессонной ночи. – Поверьте, дружище, это того стоит. – Только давайте без пафоса и театральщины. – Я добился для вас аудиенции у маркизы Отис. – Что, прямо сейчас? – Она будет нас ждать в четверг в четыре часа. – И ради этого вы подняли меня на ноги ни свет ни заря?! – Я думал, чем раньше вы услышите эту новость… – Лучше бы вы меньше думали. К тому же, я не просил вас ни о каких аудиенциях, – резко оборвал его Габриэль. – И с какой стати ей меня приглашать? – Я сумел заинтересовать её вашей персоной, – гордясь собой, произнес Ричмонд. – Вы посмели болтать обо мне?! Представляю, что вы ей наговорили. Хвастливый, болтливый дурак! – Что за шум? – вмешался в разговор Филин, которого разбудил сначала стук в дверь, а потом и громкие голоса. – Ваш секретарь лишён чувства благодарности. Вместо того чтобы меня отблагодарить, он… – К делу. – Я добился для него аудиенции у маркизы Отис. Вы можете себе представить, чего мне это стоило? А он отказывается туда идти. – Оставьте нас вдвоём, я разберусь. – Тебе обязательно надо там быть, – сказал Габриэлю Филин, когда они остались вдвоём, – маркиза Отис – умная женщина. К тому же сплетни, обсуждаемые в её салоне, легко могут превратиться в золото. Так что этот напыщенный болван по-своему прав. Постарайся её очаровать. – Позвольте представить, маркиза, мой друг Габриэль. – Габриэль?.. – спросила она, ожидая, что кто-то из молодых людей произнесёт его фамилию. – Габриэль. Просто Габриэль. – Элеонора, – она протянула Габриэлю руку, которую он изящно поцеловал. Маркиза сразу же поразила Габриэля своей необычной красотой, что не могло не отразиться на его открытом, мужественном лице. Маркиза приветливо улыбнулась – она уже давно освоила в совершенстве искусство чтения по человеческим лицам. – Чай, господа? – С удовольствием. За чаем они вели пустые разговоры – обсудили несколько новых пьес, вспомнили пару сплетен, поговорили о погоде… Габриэль легко поддерживал разговор, он показал себя хорошо воспитанным молодым человеком, чего нельзя было сказать о Ричмонде. Тот, решив, что знакомство с интересным человеком автоматически делало интересным и его, из кожи вон лез, чтобы произвести приятное впечатление, и к концу чаепития был в печёнках как у маркизы, так и у Габриэля. – Милый Ричмонд, – сказала маркиза, посмотрев на часы, – извините, что злоупотребляю вашей любезностью. Совсем забыла. – О чём? – Вы же говорили, что сегодня у вас есть дело, простите. Это совсем вылетело у меня из головы. – Вы ошибаетесь, у меня нет сегодня дел. – Полно вам, шевалье, я не могу себе позволить вас больше задерживать. Габриэль тоже собрался идти, но она его остановила. – Не оставляйте меня наедине со скукой. – Вы совсем не похожи на своего друга, – сказала маркиза, когда красный от злости Ричмонд оставил их, наконец, вдвоём. – Возможно, так говорить нехорошо, но я не могу назвать этого человека своим другом. – Что ж, это делает вам честь. – Я не знаю, что он вам обо мне наговорил… – Ничего, что могло бы быть правдой. По крайней мере, вы не похожи на злого лесного разбойника, приставляющего нож к горлу незадачливого путника. – Наверно, это потому, сударыня, что я приставляю нож разве что к гусиному перу, когда пытаюсь его заточить. Моя жизнь не настолько безумна, как вы могли бы себе представить после его слов. – На бумажного червя, мой друг, вы совсем не похожи. – Наверно, это потому, что я далеко не червь. – Пожалуй, с этим вряд ли кто рискнет не согласиться. Сколько вам лет? – Семнадцать. – Знаете, Габриэль… Вы, сами, не ведая того, задали мне трудную задачу, которую я вряд ли смогу решить без вашего участия. – Я к вашим услугам. – Дело в том, что я хотела бы видеть вас частым гостем своего салона. Вы молоды, красивы, загадочны, воспитаны. Вы выглядите как дворянин, но у вас нет имени, а это непростительное упущение. Жизнь устроена так, что без имени, какими бы замечательными мы ни были, мы никто. – Я привык к тому, чтобы быть никем. – Бросьте! Не стоит обманывать ни меня, ни себя. Ваша привычка не более чем манёвр, вынужденное перемирие в сражении с судьбой. Вы готовы терпеть своё положение лишь потому, что у вас есть надежда стать кем-то. Габриэль побледнел: никто ещё не мог вот так открыто смотреть ему в душу. Маркиза улыбнулась. – А посему, раз вы не можете пользоваться своим именем, – сказала она после небольшой паузы, – придётся обзавестись чужим. И чем более загадочным оно будет, тем лучше. – Не думаю, что мне это необходимо. – И совершенно напрасно. Имя при умелом использовании может быть как скрывающим нас от посторонних взоров покровом, так и наоборот, блеском, привлекающим всеобщее пристальное внимание. Владеть именем надо так же искусно, как и шпагой, если даже не более виртуозно. Правильное имя откроет перед вами двери многих домов, как в Эдинбурге, так и за пределами Шотландии. Вас будут принимать, как одного из нас. Конечно, в наших домах бывают поэты, художники, музыканты, но они всегда остаются гостями. Отсутствие имени, дворянского имени навсегда оставляет их чужаками. Уж вы-то должны об этом знать. – Я знаю, маркиза. – Ладно, начнем с титула. Барон, виконт, маркиз, граф… Пожалуй, лучше всего граф. Иностранец или иностранного происхождения… Кстати, граф, вы что-нибудь знаете о России? – Увы, маркиза, совершенно ничего, – ответил Габриэль, похолодев внутри: маркиза буквально читала его как книгу. – Вот именно. Никто не знает о России практически ничего, поэтому вам лучше всего стать русским графом… Вронским. Владимиром Вронским. Вам идет это имя. Можете не сомневаться, скоро весь свет узнает о вашем русском происхождении. Политические интриги заставили вас бежать из родной страны… Или нет, политические интриги заставили вашу семью покинуть Россию. Вы выросли вдали от Родины, поэтому не знаете собственного языка. Вам надо только молчать и делать вид, что вы что-то скрываете. Да вы и так что-то скрываете, так что вам достаточно просто быть самим собой. Если же вас начнут расспрашивать о России, станете либо рассказывать небылицы, либо отрицать свои русские корни. Россия похожа на Луну – такая же далекая и холодная, и о ней тоже никто ничего толком не знает. – Русский граф! – от хохота Филин чуть не свалился под стол. Он был в восторге. – Повтори ещё раз. – Граф Владимир Вронский, – спокойно ответил Габриэль. Он давно уже привык к эксцентричности своего босса. – Замечательно. Представить себе не мог, что у меня в секретарях будет служить граф! А почему не герцог или принц?! Представляешь, что значит иметь секретарём принца! – Принцы служат только лишь королю. – Вот именно, мой друг, королю! Став графом, ты сделал меня королем! Филин вскочил из-за стола и стал возбужденно ходить по комнате. От смеха его лицо стало пунцовым. – Чёрт возьми! Я король! После этих слов последовал ещё один приступ хохота. – Я король! Хотя, если разобраться, я и есть король. Король Империи Ночи, – его лицо вдруг сделалось мрачно-серьёзным. – Это я говорю тебе на случай, если светская роль вскружит тебе голову. Ладно, ты молодец. Ты действительно молодец. Ты не представляешь, сколько может стоить нечаянно обронённое слово! Завоюй их! Принеси мне их знамёна, и тогда… – Я сделаю всё, что смогу. – Нет, мой друг, этого мало, ничтожно мало. Ты должен сделать всё! Ладно, иди и позови мне Кадора. – Когда ты научишься думать, прежде чем подсовывать мне всяких уродов? – набросился на толстяка Филин. – Вы о ком? – спросил тот, вбирая голову в плечи точно так же, как это делают черепахи. Правда, панциря Кадору господь не дал. – О Роберте Ричмонде. Если мне не изменяет память, это ты привел его сюда. – Он был очень полезен. – Он слишком много болтает. – Хотите, чтобы он замолчал? – Да. И немедленно. Но это должно быть похоже на несчастный случай. – Будет исполнено. – Иди. И сделай это как можно быстрей. Выйдя из кабинета, Кадор облегчённо вздохнул – Ричмонд мог и ему стоить жизни. В маленьком зале таверны было приятно тепло. В камине горел огонь, согревая не только тела, но и души тех, кто зашёл туда выпить кружечку пива или опрокинуть стаканчик вина. На железных рогульках вдоль стен горели сальные свечи. На втором этаже танцевала молодёжь. Габриэль любил это место – неизвестно почему, оно напоминало дом. Он садился обычно у окна, заказывал пиво и ветчину. Он медленно пил пиво и смотрел на огонь, который словно выжигал из души мальчика все неприятные чувства, наполняя её ровным, глубоким ощущением покоя. Полюбил Габриэль и сам город. Эдинбург перестал быть для него тем враждебным чудовищем из серого камня, которым показался при первом знакомстве. Габриэль полюбил Гоп-Парк – красивый сад с дорожками, посыпанными гравием, и милыми скамейками с навесами, которые охранял сторож. Здесь любила гулять городская знать. Полюбил он и почти безлюдный Кингс-Парк – суровую скалистую местность. Понравились ему и каменные ступени длинной лестницы от Парламентской площади вниз, на шумную, мощённую камнем улицу. Юношу переполняли чувства. Знакомство с маркизой стало для него настоящим землетрясением, которое полностью меняет земной ландшафт. Не прилагая для этого никаких усилий, маркиза настолько перевернула жизнь Габриэля, что он даже не отдавал себе полностью в этом отчёта. Он вновь чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Уже буквально следующее утро должно было стать утром из совсем другой жизни. Габриэль возвращался в мир, который был у него отнят предательским убийством всех близких ему людей. Он входил в него тайно, через чёрный ход, под чужим именем, с вымышленным титулом и историей, практически полностью соответствовавшим его настоящему титулу и биографии. Это было похоже на одну из заумных античных историй, вроде истории о лжецах-сенаторах, Ахилле и черепахе или стреле, которыми так восхищался его отец. Позади осталась неделя суматохи, от которой, казалось, голова окончательно пойдёт кругом. Положение вещей требовало перемен, причём не только в жизни Габриэля. Став графом, Габриэль должен был начать жить как настоящий граф, пусть даже как обедневший граф в изгнании. Следовало срочно найти дом, пошить массу одежды, купить подходящий экипаж, найти прислугу или, на худой конец, слугу. Филину тоже требовалось поменять свой имидж. Понятно, что русскому графу совершенно нечего делать в лавке у старьёвщика, а о том, чтобы появляться там регулярно, и речи быть не могло. Пришлось искать новый дом и для Филина, превратившегося из старьёвщика в торговца дорогим вином. Пить русским графам, слава богу, никто ещё не запрещал. Но это было далеко не всё. Своей красотой, проницательностью и умом маркиза произвела на юношу неизгладимое впечатление. Габриэль постоянно думал о ней – женщине, о которой, как он был уверен, он не мог даже мечтать. Оставалось только безнадёжно вздыхать – он ещё не начал пользоваться услугами красавиц, чью любовь можно купить за деньги. Вошли новые посетители: изрядно пьяный Кадор и три его закадычных приятеля, такие же «очаровательные» молодые люди. Увидев Габриэля, Кадор поспешил к нему. – Надеюсь, многоуважаемый сэр Габриэль позволит нам выпить по кружке пива за его здоровье в его благородном обществе? – Почему ты назвал его сэром? – спросил один из приятелей Кадора. – Ну как же! Разве ты не знаешь, что Филин сделал его джентльменом, и таким простолюдинам, как мы, надо проявлять к сэру Габриэлю особое почтение. Не так ли, уважаемый сэр Габриэль? – Не так, – ответил спокойно Габриэль. – Позвольте спросить, многоуважаемый сэр, в чём состоит моя ошибка? – Джентльменом нельзя стать, джентльменом надо родиться, но, даже родившись джентльменом, можно потерять это звание. Присаживайтесь, господа. В одном Кадор прав, именно благодаря ему я не умер тогда от голода. Кадор, дружище, я премного благодарен тебе за то, что ты сделал для меня. Ты позволил мне проявить себя. Благодаря твоим стараниям у меня теперь есть пища и кров, а твоё постоянное внимание было далеко не последней причиной, позволившей мне стать тем, кем я стал. Поэтому позволь мне угостить тебя и твоих друзей и выпить за ваше здоровье. – Я готов это исправить, – прошипел багровый от злости Кадор. – Позволь узнать, каким образом? – Габриэль продолжал говорить дружелюбным тоном, отчего Кадор всё больше выходил из себя. – Я заставлю тебя улыбаться горлом, щенок! – Где и когда? – Сейчас! – Ты хочешь устроить резню прямо здесь? Надеюсь, у тебя хватит терпения прогуляться в Кингс-Парк? – Лишь бы ты не сбежал по дороге. – Беспокойся лучше о себе. Габриэль заплатил за угощение и встал из-за стола. – К вашим услугам, – весело сказал он. Ему тоже давно хотелось поговорить по душам с Кадором. ……… |
0 комментариев