Описание
Жанр: Современный фантастический триллер
Село Изнанка бережно хранит свои тайны. Минуло почти десять лет с той ночи, когда председатель сельсовета Ежи Сквозняцкий раскопал несколько могил и расстрелял разлагающиеся тела, после чего убил с полдюжины живых односельчан. С тех пор председателя никто не видел. Что на самом деле побудило его совершить столь чудовищный акт – так и осталось загадкой.
История начинает новый виток после того, как в Изнанку приезжает некий фармацевт с революционным препаратом «Слипинцвейгом», позволяющим, если верить инструкции, бодрствовать во сне. Однако, как у всякого тестового препарата, у «Слипинцвейга» есть ряд плохо изученных побочных эффектов и неспособность отличить сон от реальности – лишь один из них.
«Это настоящее психоделическое чтиво с элементами балансировки на грани сознательного и бессознательного. Если вы уверены в стойкости своего разума, то отправляйтесь в село Изнанка и примите пилюлю «Слипинцвейга». А затем попытайтесь выбраться из Могильного переплета вместе с героями романа. Но помните – выберутся лишь лучшие!»
Борис Долинго
главный редактор ЭИ «Аэлита»
Приобрести книгу целиком можно отправив запрос по адресу writer-aelita@ya.ru
Характеристики
| Отрывок |
Евгений Бриз МОГИЛЬНЫЙ ПЕРЕПЛЁТ Пролог. Копатель Измаил любил похороны. Всякий раз, выкапывая свежую могилу, а затем погружая в неё гроб с остывшим телом, он ощущал собственную значимость. Ему приходилось кормить двух маленьких детей и жену размером с астероид, а лучшее, что он мог делать в жизни, – это работать лопатой. Он с детства обожал копать. Сначала это были поиски мифических кладов на огороде, затем миниатюрные могилки для насекомых и мелких животных, которых сентиментальный Изя не мог умертвить сам и просил об этом соседа Никиту. Тот охотно помогал, а потом смотрел, как маленький еврейчик Изя закапывал трупики. С каждым новым летом всё глубже и глубже… Когда Измаил вырос, ямы выросли вместе с ним. Он устроился копателем и работал сверх всякой меры, разъезжая как по городским кладбищам, так и в родном селе Изнанка. Люди умирали каждый день, за что копатель благодарил небеса. Ведь если бы Бог наделил человека бессмертием, Измаил потерял бы всякий смысл жизни. А так он знал своё предназначение и добросовестно относился к обязанностям. В свободное же от работы время он любил играть в «Майнкрафт» и смотреть фильмы ужасов. Как-то ночью ему приснился кошмар, что люди действительно перестали умирать. Они не старели, не заболевали и даже после жутких несчастных случаев приходили в норму. Измаил проснулся, покрытый испариной, и почувствовал чьё-то присутствие. Возле кровати стоял безликий человек в бесформенном плаще с капюшоном. По бокам свисали неестественно длинные бледные руки. – Только не кричи, Изя, – посоветовал Безликий. Голос его оказывал умиротворяющее действие. – Хорошо. Но кто вы? – спросил Измаил и посмотрел на мирно спящую жену. – Я – твой новый работодатель. Измаил попытался проглотить застрявший в горле комок страха. – И что мне предстоит делать? – Что и всегда – копать. Вставай, бери лопату и следуй за мной. Измаил и не помышлял противиться. Сама мысль возразить этому жуткому воплощению ночи казалась чреватой последствиями. Он послушно встал, оделся, взял в гараже лопату и зашагал вслед за Безликим. Они шли в полном молчании почти час, пока не добрались до окраины деревни. Рассвет пробивался сквозь тёмную завесу дождевых туч, приятно пахло свежескошенной травой. Копатель осмотрел раскинувшееся перед ним поле. Гектары плодородной земли. За ними виднелся местный дендрарий, один из крупнейших в области. Безликий достал из-за пазухи большую книгу в ветхом переплёте, раскрыл её и повернулся к Измаилу. – Тебе предстоит много работы, как ты успел заметить. – Вы хотите, чтобы я рыл могилы? Прямо здесь? – Здесь, там, повсюду. – Существо в плаще начало водить рукой, очерчивая круги. Измаил сжал рукоятку лопаты и рискнул спросить: – Но для кого? – Для всех. Ты ведь с детства предавался мечтам о том, как на Земле вымирает всё население, а ты остаёшься. И весь остаток жизни посвящаешь копанию могил для миллиардов тел по всей планете. Ты же всегда втайне мечтал об этом, не так ли? Измаил выронил лопату. Он никому никогда не говорил об этих постыдных и болезненных мыслях, преследующих его с детства. Существо отвело руку в сторону, выпавший инструмент воспарил в воздухе и приник к ней, будто намагниченный. – Копай, Изя, копай, – проговорил Безликий и протянул копателю лопату. Часть 1. Сквозняк на кладбище 18 июня Как же хочется спать, подумал Петро Динцев, делая звук на радиоприёмнике тише. Унылое вечернее шоу, казалось, способно вогнать в тоску ещё сильнее, чем гробовая тишина. Перечитанная вдоль и поперёк книга Джона Руссо «Ночь живых мертвецов» лежала в открытом виде обложкой вверх на письменном столе. Петро прильнул к горлышку бутылки пива, потом полез в рюкзак за термосом с чаем. Он бы отдал всё за час сна, но уже вторую неделю сон наотрез отказывался навещать бедолагу. Ночи он тратил на просмотр фильмов и чтение всякой макулатуры, обнаруженной в сторожевом вагончике. Помимо богатой коллекции книг про живых мертвецов, заботливо собранной его сменщиком дедом Артуром, имелись и залежи несвежей и запревшей периодики. Например, именно из старых газет он узнал подробности весьма душещипательной истории из прошлого своего родного села Изнанка. Около десяти лет назад тогдашний председатель сельсовета с интересным именем Ежи и не менее интересной фамилией Сквозняцкий раскопал несколько десятков могил и расстрелял разлагающиеся тела. Многие из них он хаотично разбросал по кладбищу. После чего председатель убил с полдюжины вполне живых односельчан, некоторым из которых расстрелянные покойники приходились родственниками. По совокупности имеющихся фактов он получил наиболее подходящее прозвище – Сквозняк на кладбище или просто Сквозняк (как, впрочем, его и называли до злосчастных событий). О причинах и мотивах столь чудовищных поступков существовали различные версии. Одни считали, что всё дело в банальной белой горячке, другие видели в случившемся мистический подтекст вроде использования зомбирующей магии. Третьи склонялись к версии мести – якобы Ежи отомстил сельчанам за смерть своего сына – ещё одно загадочное и нераскрытое дело Изнанки. Правду же унёс с собой убийца, только вот куда унёс – никто не знал. В завершении бессмысленной бойни безумец вроде как застрелился и сам, но его тело почему-то не нашли. Неудивительно, что многие не поверили в его смерть. Долгое время ходила молва, что этот человек живёт на кладбище, периодически раскапывая заброшенные могилы и вспоминая прошлые шалости. Затем он их закапывал, потому следов и не находили. Прежде о тех событиях Петро знал немногое. В те годы он был глупым подростком и долгое время подсознательно пугался возможной встречи Сквозняка. Усиливало страх и расположение дома Динцевых – на окраине села в близости от кладбища. Теперь же, повзрослев, он нисколько не верил всерьёз в деревенские легенды, обросшие плотным мхом вымысла. Минутная стрелка настенных часов двигалась по циферблату издевательски медленно, а часовая, такое ощущение, и вовсе застыла где-то между десятью и одиннадцатью вечера. Петро полез в карман за телефоном. Надо с кем-нибудь поговорить, решил он и набрал номер Иры, своей соседки. – Алло, привет, детка! – Он постарался взбодриться таким приветствием. – Не занята? – Ты знаешь, который час? – В её шёпоте он расслышал чётко уловимые аккорды раздражения. – Муж дома. – Наверняка он смотрит зомбиящик, – предположил Петро. – Со мной происходит какая-то борода. Всё никак не могу выспаться с той нашей ночи. И думаю о тебе. – И что ты хочешь, чтобы я сделала? Приехала к тебе на кладбище? – Не обязательно. – Он отчётливо и смачно зевнул. – Я бы не отказался и от облегчённой версии по телефону. – Эй, пупсик, ты скоро? – услышал Петро в трубке приглушённый мужской баритон где-то на заднем плане. – Всё, мне пора, – вновь шёпотом заговорила Ира. – Если что, есть такая услуга как секс по телефону. Она отключилась. – Пупсик-шмупсик, – недовольно проговорил Петро коротким гудкам в динамике и потянулся за пачкой сигарет. Кому бы позвонить ещё? Ира ему нравилась. Хоть она была и старше Петро на целых семь лет – на днях ей исполнилось тридцать. Именно на её дне рождения между ними и случился первый несоседский контакт, так сказать. А ещё у неё был муж и восьмилетний сын. Две стены, которые не сдюжил бы подвинуть даже такой крепкий парень, как Пётр Динцев. – А как насчёт Анжелики? – спросил он сам себя, но тут же непроизвольно сморщился и ответил: – Хватит жить прошлым, чувак. Анжелику он когда-то даже любил. Пару недель, а остальные три месяца их отношения изобиловали любыми чувствами, кроме возвышенных. Главным образом, это были чувства животной страсти, перемешанные с беспочвенной ревностью и чересчур быстро приобретённой привычкой друг к другу. От такого пьянящего коктейля голова закружилась сначала у Анжелики, потом у Петро. По истечении трёх с половиной месяцев лета (их лето немного затянулось) некогда влюбленную парочку начало тошнить друг от друга. Прошлым летом Петро в полной мере убедился в мудрости человека, впервые изрёкшего фразу: «От любви до ненависти один шаг». С тех пор Анжелика превратилась для Петро в ещё одно тело, погребённое поодаль от вагончика кладбищенского сторожа. Такие тела он называл пережитками. За полгода работы он насмотрелся и наслушался не один десяток историй, некоторые из которых так и остались погребены под землёй, как никому ненужные пережитки прошлого. Со временем память о людях выветривается так же неизбежно, как и разлагается их плоть. Особенно, если эту память некому хранить. – Позвоню-ка я Затравкину! В селе Изнанка Дмитрий Затравкин выполнял функции местного блюстителя правопорядка. Он работал милиционером-участковым, единственным на два населённых пункта – Изнанку и соседний посёлок Сети. В шутку многие называли его шерифом или полицейским. Ему нравились такие обращения. – Здорова, что делаешь? – спросил Петро, закуривая сигарету. – Смотрю свежий фильм с Уиллисом. А ты на дежурстве? – Ага. Если Брюс в очередной раз всех победит, заезжай – отметим. Затравкин замялся, поэтому Петро недовольно бросил: – Опять ночуешь на сеновале? Нашёл себе сучку на ночь? – Ты меня ревнуешь? – Дмитрий издал короткий смешок. – Сдался ты мне. Мне просто нужна компания, чтобы не подохнуть со скуки. Не спасает даже Валерич. По субботам он имеет обыкновение названивать и интересоваться обстановкой. Будто я работаю охранником в ночном клубе. – Ты ему отвечай на это: всё спокойно, все лежат. Ладно, – сдался Затравкин, – я спрошу, она вроде приехала с подругой. И если вообще городские цыпы согласятся ехать на деревенское кладбище на ночь глядя! – Согласятся, ты же шериф. Динцев отключился и положил мобильник на стол. Затянувшееся одиночество начало его угнетать. Но Затравкин не заставил себя долго ждать. Уже через полчаса местный полицейский буквально ворвался в сторожевой вагончик в сопровождении двух слегка подвыпивших смеющихся девиц. Сам Затравкин не добирал до их степени опьянения и весёлости лишь пару баллов. Но пакеты со звенящими стеклянными бутылками в его руках свидетельствовали о том, что он твёрдо решил наверстать упущенное. Завидев новых гостей, мокрых от дождя и навеселе, Петро заметно взбодрился и стряхнул с лица накопившуюся во время ожидания хмурость. – Здорова, братишка, Брюс как всегда победил! Вздрючил всех! – Дмитрий крепко пожал руку Петра. – Знакомься, это Света и Алёна. А это просто Петро, – так представил он Динцева девушкам, которые, по первичной оценке Петро, в этот раз даже без натяжек подходили под определение «симпатичные». Одна из них – высокая стройная блондинка Алёна – даже напомнила Динцеву актрису Ким Бейсинджер в молодости. На Свету он особо и не смотрел, сразу поняв, что она с Затравкиным. Обменявшись стандартными любезностями, заигрываниями и остротами, компания молодых людей разместилась в вагончике в предвкушении небольшой пирушки. В разгар веселья Затравкин вытащил из кармана пакетик с тремя бежевыми пилюлями и потряс его перед носом Петро. – Знаешь, что это? Революционное изобретение европейских учёных, позволяющее бодрствовать во сне. – Как это – бодрствовать во сне? – удивился Динцев. – Очень просто, – пояснил Дмитрий, но по его виду нельзя было сказать, что сам он понимал природу такого явления. – Полусон наяву. Ты спишь и одновременно можешь что-то делать. То есть, осознаёшь это. – Контролируемое сновидение? – Не-ет. В том-то и прикол, что ты не лежишь бревном, а действуешь. Петро скептически скривил лицо. – Откуда у тебя это? – В Изнанку приехал представитель Университета прикладной алхимии, где изобрели данный препарат. Какой-то еврейский фармацевт. – Полицейский вытащил из нагрудного кармана тёмную визитку. – Снадобье даже названо в честь него – «Слипинцвейг». Динцев взял визитку и прочитал: «Карл Розенцвейг. Университет прикладной алхимии». И два номера телефона. – Попробуем? – спросил Затравкин и вскрыл пакет. – Знаешь, что-то не хочется. Мало ли, что это за зелье. – Он предоставил кучу сертификатов и прилюдно принял сам одну из пилюль во время сегодняшнего собрания сельсовета. Завтра должна состояться масштабная лекция и начнётся распространение препарата. – И чем же наше село заслужило такую честь? – не унимался Динцев. – Может, нас хотят использовать как подопытных кроликов? Испытать новый препарат. – Мать моя женщина, тебе стоит поменьше читать всякой лабуды! Как пояснил Розенцвейг, все индивидуальные испытания закончены, им осталось лишь посмотреть, как использование пилюль для полусна впишется в размеренную жизнь населённого пункта. Полицейский извлёк одну из пилюль и приготовился её проглотить. – Стой! – закричала Алёна. – А вдруг это и правда какой-нибудь наркотик? – Ничего страшного, у меня богатый опыт, – сознался блюститель закона. – Крошка, ты со мной? – Он взглянул на Свету, скривив рот в полуулыбке. Та, не раздумывая, согласилась. Алёна едва ли не физически пыталась их остановить, а Петро лишь заворожено наблюдал за происходящим. – Вы – идиоты! – кричала на них Алёна, вмиг протрезвевшая и оттого потерявшая часть изначальной привлекательности. – Особенно ты, Светлана Батьковна, всегда суёшь в рот что попало! – О-о! – Затравкин рассмеялся и спародировал персонажа из известной юмористической передачи. – Да успокойся! Не очкуй, от этой шняги ей ничего не будет. Препирательства длились ещё с минуту, после чего начали утихать ввиду резко нахлынувшей сонливости на двух участников вербальной полемики. – О-ох, – зевнул Затравкин. – Меня ща вырубит. – Он посмотрел на свою подругу – Света уже задремала. Затравкин отключился. Речь утонула в сопении, взгляд погас как экран разрядившегося мобильника, тело обмякло. – Ой, так и должно быть? – Алёна испуганно захлопала глазами. Молодые люди не приходили в себя больше трёх минут, из-за чего забеспокоился уже и Петро. Он наклонился к Затравкину и похлопал его по щекам: – Эй, просыпайся! Ты спишь? В ответ Дмитрий что-то пробормотал и закрутил головой. – Нет, на фиг! – резко сказал он. – Передайте список в Интерпол. Пусть они пошлют отряд на зачистку мексиканских границ. Ага. А почему Кастелано ещё на свободе? В этот момент вроде как пришла в себя и Света. – Ай! Ай-яй! – запищала она, не открывая глаз. – Кролики хорошие, зачем вы их жарите? – Торкнуло, – усмехнулся Петро и вернулся на стул. – Если они позвонят, сразу дайте трубку мне, понятно? – продолжал Затравкин. Теперь его монолог сопровождался вполне приличной для спящего человека жестикуляцией – размахиванием рук и киванием головы. – Хочу сам поговорить с ними. Мексикашка не должен опять уйти! – А ещё мне жалко цыплят, – гнула свою линию Света, – и лошадок. Я вообще такая сентиментальная. И меня легко развести на секс. Петро и Алёна переглянулись. Динцев не сдерживал улыбки, а девушке, судя по выражению её лица, было не до смеха. – Пусть побродят в мире снов, – сказал он, дабы слегка её успокоить. – Сам броди в мире снов! – неожиданно выпалил Затравкин. – Петро, это ты? – И тут шериф открыл глаза. – Что, проснулся уже? – спросил Динцев. – А я спал? – Дмитрий поднялся с дивана и шатающейся походкой в усмерть пьяного забулдыги направился к столу. – Мне нужно позвонить в Интерпол. – Какой на фиг Интерпол? Аллё, гараж! Света тоже открыла глаза и уставилась на Петро. – Я хочу тебя, – сказала она и потянулась к нему. Динцев отпрянул от неожиданности, выставив руки в качестве средства защиты. Он не привык, чтобы девушки бросались на него после нескольких минут знакомства. Даже девушки под кайфом. Затравкин всё-таки сподобился добраться до стола как раз в ту секунду, когда зазвонил стационарный телефон. Не задумываясь, он снял трубку и завопил: – Чёрт вас дери, когда вы собираетесь ловить этого ублюдка?? Э-э, а это кто? Андрей Валерьевич? Заслышав имя босса, Петро тут же подскочил и попытался вырвать трубку из рук Затравкина прежде, чем тот посвятил Андрея Валерьевича во все планы своей погони-галлюцинации. Но шериф жёстко сопротивлялся, не желая отлучаться от разговора. – Да, Андрей Валерьевич, полный порядок, – сказал он. – Всё спокойно, все лежат. Я как раз заехал к Петро проверить законопослушность его подопечных. Ага. Динцев слегка успокоился. Должно быть, Затравкин пробудился и вернул себе здравый рассудок, раз уж был способен без запинаний произносить даже такие сложные выражения и анализировать действительность. – И вам всего хорошего. – Он повесил трубку. Петро посмотрел на Дмитрия и понял, что не всё вернулось на круги своя – выражение лица, глаза и манеры оставались под действием сонного дурмана. Тем не менее, Затравкин вытащил из кармана пачку сигарет, с явным трудом извлёк одну вместе с зажигалкой и стал неторопливо прикуривать. Алёна же в этот момент пыталась успокоить Свету, то и дело норовящую стянуть с себя блузку и юбку. – Эй, помогите мне успокоить её! – А что с ней не так? – спросил Затравкин. – Я хочу секса! – ответила Света и посмотрела на подругу. – Это с тобой что-то не так, потому что ты его никогда не хочешь. Света говорила вполне членораздельно, хотя внешний вид её был ничем не лучше, чем у Дмитрия. – Девочки, не ссорьтесь. – Затравкин затушил едва подкуренную сигарету прямо о стол и принялся расстёгивать на себе рубашку. – Волею народа я защищаю интересы и права всех жителей и гостей Изнанки. Поэтому, как и в большинстве случаев, мне придётся взять решение проблемы под личный контроль. Он весьма ловко избавился от рубашки, затем от майки и принялся за штаны. Свету уже никто не сдерживал и она с довольной улыбкой тоже начала раздеваться. – О Боже, это ужасно! – возмущению Алёны было явно тесно в крошечном вагончике, поэтому она в спешном порядке вышла на улицу. Дождь прекратился, оставив после себя влажную прохладу июньской ночи. Петро лишь усмехнулся. – Тащи её сюда, – сказал ему нагой Затравкин. – Или вы будете играть в девственниц и девственников? – Он расхохотался и навалился на Свету. Точнее, она навалила его на себя. – Не буду вас смущать, – сказал Динцев и тоже вышел. – Не куришь? – спросил он у Алёны, воинственно занявшей пост возле вагончика со скрещёнными на груди руками. Получив отрицательный ответ, Петро достал одну сигарету и щёлкнул зажигалкой. – Не бери в голову, в любом случае, их вечер закончился бы именно так. – Это понятно, но не так же откровенно! – Она с укором посмотрела на Петро. – Всё это из-за наркотиков. – Конечно, – согласился Динцев и отвернул голову, чтобы выпустить струю дыма. – Но они лишь усилили их желания. Он вспомнил про упомянутый эффект полусна наяву. Или что-то в этом роде. Не могли ли они сейчас спать, совершая половой акт у себя во сне? Тогда бы это объяснило их столь раскованное поведение. Однако версия не укладывалась у Петро в голове, поэтому он предпочёл пока не думать о ней. – Почему вы живёте в этой деревне? – неожиданно сменила тему Алёна. Причём, вопрос прозвучал с нескрываемым наездом. Петро заметил, что она брезгливо изучала надгробия ближайших могил. – Думаешь, я рад? – начал он с риторического вопроса. – Пока что мне приходится ухаживать за больным отцом. У него случился паралич левой стороны после инсульта. Мы остались вдвоём, мать умерла шесть лет назад, а старший брат угодил в тюрьму за кражу. У нас нет близкой родни, так что в городе нас никто не ждёт. Выражение лица Алёны изменилось с гневного на сочувственное: – Извини. Я могла бы догадаться, что всё не просто так. – Не могла. Здесь хватает молодёжи, как и в соседнем посёлке Сети. Возьми вон хоть Димона. – Он показал рукой себе за спину, на вагончик, из которого уже доносились недвусмысленные стоны. – В двадцать семь лет он предпочитает играть в шерифа, хотя возможность уехать у него есть. И давно. Мозги вроде тоже при себе. Он не так глуп, как кажется. – Хочет быть первым парнем на деревне, – предположила Алёна и улыбнулась. – Наверно. Петро затянулся и вдруг осознал, что давно нуждается в разговоре по душам, для которого его единственный друг Затравкин не годился. Скорее всего, малознакомая Алёна тоже не годилась, но Динцев предпочёл не гадать. – А вообще, знаешь, – начал он, – всё не так просто, как кажется на первый взгляд. – Ты про что? – удивилась девушка. – Про наше село. Ты в курсе, что почти все молодые парни здесь – наркозависимы? Включая шерифа. Лицо Алёны красноречиво говорило, что она была не в курсе. – Да, все они уезжали на заработки в Киев, – продолжил Петро. – На Майдан. Там обещали хорошие деньги, а в итоге подмешивали в чай кукую-то дрянь. Теперь у многих зависимость и проблемы со здоровьем. Больше десяти молодых парней умерло от инфарктов. – Ты всё это выдумываешь, – покачала головой девушка. – Решил напугать меня страшилкой на ночном кладбище? – Это правда, – спокойно ответил Динцев, пыхтя сигаретой. – Разумеется, в новостях о таком ты не услышишь. – А сам ты почему не поехал тогда на Майдан? – Я же говорю – у меня частично парализованный отец. К тому же, – на мгновение он взвесил необходимость следующего признания, – я был изначально против переворота. В прошлый раз он ни к чему хорошему не привёл, а в этот будет ещё хуже. – У меня такое впечатление, что тебе не двадцать пять, а сорок, – усмехнулась Алёна. – Мне двадцать три. – Тем более. Мне вообще не интересна эта грязная политика, если честно. – Предположу, что ты из состоятельной семьи, – сказал Петро. – Живёшь в достатке, ни о чём, коме развлекух, не заботишься. Не жизнь, а сказка. Зачем тебе думать о государственных делах? Губы девушки сжались. Динцев понял, что уязвил её своим предположением. Значит, попал в яблочко. – Не тебе меня судить, деревенский сторож, – надменно бросила Алёна. – Бог вам судья, барышня, – ответил Петро. Она упёрла руки в бока: – Нет, ты так говоришь, будто я совершила этот переворот! Или подмешивала наркотики в чай твоему другу шерифу. – Ладно, не заводись, – поспешил успокоить её Динцев. – Просто мы из разных миров. Не будем больше об этом. – Согласна. Но разговор на другую тему уже не клеился. Возможность вернуться в вагончик у них появилась спустя пятнадцать минут – когда стоны прекратились. – Кажется, они справились, – сказал Петро и постучал в дверь. В ответ раздалось: «Давно пора». Динцев зашёл внутрь и ощутил спёртый воздух, пропитанный запахом секса, теплом и потом. Он тут же ринулся открывать окно. Затравкин успел натянуть штаны и с сигаретой и голым торсом сидел на диване возле измученной Светы. Та уткнулась лицом в подушку и сопела. – Оттянулись? – как строгая учительница спросила Алёна. Дмитрий довольно кивнул. – Меня опять начинает вырубать, – сказал он, спешно туша сигарету. – Как же хочется спать. Он заснул, а Петро и Алёна стали думать, что им теперь делать с этими двумя оттянувшимися и обдолбанными телами. – Пусть отсыпаются, – предложил Динцев. – Ты водить умеешь? С тазом справишься? – С чем? – С его «девяткой». – Он показал на Затравкина. Алёна кивнула. И тут же поинтересовалась: – Только прав с собой нет. И промилей много, как ты понимаешь. У меня проблем не будет? – Все твои потенциальные проблемы сейчас видят седьмой сон. Петро проверил рубашку милиционера. Не найдя в ней ключей, он полез к Затравкину в карманы брюк. – Ручонки прочь от советской власти! – Шериф тут же проснулся и едва не подскочил. – Что такое? – О, быстро оклемался. – Динцев демонстративно убрал руки, словно его застукали за совершением преступления. – Сам повезёшь девушек домой? Или ты ещё спишь? – А долго я проспал? – Дмитрий помассировал лоб, силясь привести мысли в порядок. – Сложно сказать. Ты хоть помнишь, что было? Затравкин задумался. Всерьёз и надолго. – Мы приняли эти таблетки, – начал он. – Потом меня вырубило и приснился сон о нас. А ещё… – Он посмотрел на продолжающую спать Свету. – А ещё о вашей близости, да? – пророчески спросил Петро. – Только обрадую тебя – всё это не было сном. – Как? – испугался шериф. – Что, мы с ней… – Ещё и нас хотели привлечь, – не преминула вставить Алёна. – Привлекают к ответственности, – раздражённо бросил Затравкин и потянулся за рубашкой. – Выходит, эта дрянь реально работает? – Не знаю. Опиши ощущения. – Ну… Я думал, это всё мне снится. Но ещё тогда мне показалось – уж больно реалистичный сон. – А ты отдавал отчёт своим действиям? – спросила Алёна. Затравкин вновь задумался. Затем выдал безрезультатный итог своих дум – молча пожал плечами, а Петро вспомнил кое-что ещё. – Помнишь, как ты городил корову на баню про Интерпол и какого-то мексиканца? – Серьёзно? – удивился Затравкин. – Этого не помню. Вскоре к их обсуждению присоединилась и запоздавшая с пробуждением Света. Хотя оставалось неясно – это она запоздала или Затравкин опередил события? Света не рассказала ничего полезного. Более того, она даже не помнила факта совокупления с блюстителем правопорядка. Как итог – не слишком обрадовалась, узнав о нём. – Почему ты меня не остановила? – гневно насела она на подругу. – Я пыталась! Но разве тебя возможно остановить, когда речь идёт о мужиках? Последовавшее молчание давало вполне однозначный ответ. – Не смотри так на меня, крошка, – сказал Затравкин. – У нас всё было по обоюдному согласию, если тебя это утешит. – Наверно, нам пора. – Света поправила блузку. – Спасибо за приятный вечер. Петро не понял, к кому больше относилась данная благодарность. Наверное, к обоим парням. Он не стал их задерживать. Вечер и впрямь удался на славу – куда лучше одинокой дремоты в окружении могил. Света и Дмитрий ушли по-английски, а Алёна, задержавшись на пороге, сказала Динцеву «пока» и растворилась в кладбищенской ночи. 19 июня Утром следующего дня Пётр Динцев сменился на посту стража могил (так они со сменщиком называли свою должность) и на велосипеде поехал домой. По пути он встретил Ирину, спешно семенящую в школьный лагерь. Она работала учительницей в местной школе, поэтому у Петро всегда при себе имелся аргумент для встречи – освежить запревшие знания начальных классов. В тот знаковый день он очутился на её сеновале именно под таким предлогом. Важно, что ей он показался вполне убедительным. И предлог, и Динцев. – Привет, детка, – поздоровался он. – Есть минутка? – Не сейчас, Петь, – бросила она, не сбавляя темпа. – Я и так опаздываю. – Как всегда. Муж, дела. – Когда-нибудь тебе тоже придётся повзрослеть. И вновь испорченное настроение с утра пораньше. С чего вдруг он так на неё запал? – Чёрт с тобой, – пробубнил Петро, когда Ира отошла на значительное расстояние. – Может, хоть сегодня удастся заснуть? Но полноценно заснуть не удавалось, несмотря на адское желание спать. Максимум, чего он добился от самого себя – пресловутого состояния полусна. – Это какое-то проклятие! – Динцев с силой ударил подушку, словно она являла собой сгусток причин всех его невзгод. От постели его оторвал звонок Затравкина. Дмитрий предложил встретиться, чтобы обсудить какое-то дело. Чуть позже выяснилось, что именно он имел в виду. – Я сегодня ездил в аптеку, – сказал он, когда они расположились на скамейке возле дома Петро. Оттуда открывался вид сиротской поляны. – «Слипинцвейг» уже продаётся там по двадцать гривен за пилюлю. Первые три – всем сельчанам бесплатно. Видел бы ты, какой возник ажиотаж. – Неужели? – удивился Динцев. – Быстро он сработал. Петро раздражённо отмахнулся от навязчивой осы, летающей вокруг него. Он подумал, что навязчивыми для него становятся и мысли о пилюлях. – Сегодня лекция сорвалась из-за каких-то непредвиденных дел Розенцвейга, – продолжил милиционер. – С Петренко и председателем сельсовета он побеседовал ещё вчера, и те, как я понял, не против распространения «Слипинцвейга» в Изнанке. – Интересно, они беседовали наяву или в полусне? Затравкин скривил рот в фирменной полуулыбке. Скоро всё здесь получить приставку «полу», подумал Динцев и устало вздохнул. – Света и Алёна в порядке? – спросил он. – Не спрашивал. Они уехали утренним автобусом. – Дмитрий пренебрежительно сплюнул. – Походу, мы им здорово насолили вчера. – Мы? – Ну, ты же тоже присутствовал. Ладно, я принёс тебе твою бесплатную дозу препарата. – Затравкин вытащил точно такой же пакетик с тремя пилюлями, какой был у него вчера и бросил на лавку ближе к Петро. – Можем принять сейчас вместе. – Я всё же не уверен, что это хорошая идея. – Да что ты очкуешь. Запарил, – поддевал его Затравкин, готовясь принять пилюлю. – Со мной ведь всё в порядке. К тому же, со временем ты начинаешь лучше контролировать себя. Он проглотил пилюлю и запил водой из стоящей неподалёку колонки. Затем присел на лавочку и боком упёрся в широкий ствол дуба, дабы не упасть при засыпании. Процесс начался, как и в прошлый раз, примерно через минуту. Дмитрий сначала заснул, потом пробудился и вяло поднял голову, глядя на стоящего перед ним Петро. – Ну, как? – с нетерпением спросил Динцев. – Что – как? – Ты сейчас спишь? – Разве? – Затравкин посмотрел на свои руки, затем окинул взглядом окружающую местность. – А где Райкконен? – Кто? – Кими. Гонщик. У него должна состояться автограф-сессия. Петро разочарованно вздохнул. – Это тебе приснилось. Откуда ему здесь взяться? Дмитрий решительно встал. Его почти не качало. – Чёрт! – сказал он. – Я чувствую себя бодрячком. А ведь я сплю, мать его! И осознаю. Точно тебе говорю, «Слипинцвейг» работает как часы! Воодушевлённый шериф отправился по тропинке куда-то вглубь сада. Походкой, вполне достойной бодрствующего человека. 20 июня Следующим утром Петро узнал, на что использовались первые бесплатные экземпляры пилюль многими сельчанами мужского пола. На днях начался сенокос. Но у отца и сына Динцевых скота не имелось, поэтому Петро в нём участия не принимал. Что не помешало ему увидеть весьма экзотичную картину ранним утром: трое мужчин и один подросток лет пятнадцати косили траву на поляне прямо напротив дома Динцева. Сама по себе ситуация не заслуживала никакого внимания, каждый год эта семья косила траву на той поляне, и за многие годы Петро во всех деталях сумел изучить технику работы косой. В этот раз все четверо косили иначе, словно управляли своими телами дистанционно, из соседней усадьбы. Поэтому некоторые движения получались вялыми и заторможенными. Руки походили на естественные придатки рукояток кос – такие же негнущиеся и деревянные. Но больше всего Петро озадачил другой факт: никто из косарей не шевелил головами. Те упирались в грудь, как посаженные на шеи тыквы. Вряд ли из такого положения можно было видеть что-то кроме небольшого участка травы перед ногами. Динцеву стало любопытно узнать о феномене спящих сенокосцев из первых уст (а в том, что они спали, он не сомневался), поэтому он не спеша оделся, грубыми кусками нарезал себе два бутерброда с колбасой и сыром и, поедая их на ходу, отправился на поляну. Когда Петро оказался в нескольких шагах от первого из работяг, он остановился и поздоровался. Ответа не прозвучало, косарь всё так же монотонно двигался в направлении Динцева, не поднимая головы. Если бы Петро не отошёл в сторону, то коса прошлась бы по его ногам. – Эй! – крикнул он. – Совсем сдурел? На мгновение мужик замер, затем продолжил выполнять свою работу. Остальные тоже не обращали на Петро внимания. Они косили, заготавливали корм на зиму для скота, а беседы с посторонними не входили в их установку. Зомби, настоящие зомби, подумал Петро и поспешил убраться из опасной зоны. Он зашёл в дом и заглянул в комнату к отцу. Обычно в это время тот начинал утреннюю зарядку, тщетно пытаясь вернуть подвижность парализованной стороне тела. Иногда читал газеты, но крайне редко его можно было обнаружить спящим после семи утра. А сейчас он спал и даже не услышал с шумом вошедшего в дом Петро. Потерял чуткость сна, спит дольше обычного – констатировал Петро и вскоре обнаружил причину подобных изменений. На тумбочке возле кровати стояло маленькое белое блюдце, а в ней лежали две светлые пилюли. Куда делась третья, Динцев догадался без труда. Интересно, кто ему их принёс? Сосед, скорее всего. Петро вернулся к себе в комнату и плюхнулся на пружинную кровать. С одной стороны, бессонница это хорошо, думал он. У тебя появляется куча свободного времени, которое ты можешь использовать. Ты не прикован несколько часов в сутки к постели, не вычёркиваешь эти часы из своей жизни. Ведь именно такой прок, если разобраться, должен обеспечивать «Слипинцвейг». Однако в случае с бессонницей ты реально бодрствуешь круглосуточно, организм и мозг никак не отдыхают, а это, как ни крути, вредно. Хоть некоторые считают, что человек имеет феноменальную способность привыкать к чему угодно. С пилюлями – другое дело. По уверениям Затравкина, мозг задействовал скрытые ресурсы, а частично при этом отдыхал. Размышления подтолкнули Петра Динцева к отчаянному, на его взгляд, шагу – принять пилюлю для полусна. Он надеялся, что это поможет его организму отдохнуть хотя бы отчасти, а в идеале он просто заснёт и всё время действия препарата проведёт в состоянии полноценного сна. Он вытащил из кармана пакетик с пилюлями и принял одну. Запил стаканом родниковой воды и уселся на кровать. Через минуту, как по расписанию, его начало клонить в сон. Наконец, он испытал чувство блаженной сонливости, плавно перетекающее в засыпание. Оно казалось ему щедрым вознаграждением за недельное бодрствование. Тело обволокла приятная расслабленность, веки налились свинцовой тяжестью, а сознание постепенно угасло. Петро успел почувствовать, как бесконтрольно перекатился на бок и упёрся лицом в мягкую подушку. Затем он оказался в бесцветном вакууме, потеряв ощущение времени. Он не видел снов, не осознавал, что спит. Его состояние походило скорее на наркоз. Он не знал, сколь долго оно продлилось и продолжало бы длиться, не разбуди его визг тормозов. Петро с трудом открыл глаза и с ещё большим трудом оторвал голову от подушки. В открытое окно проливался яркий солнечный свет вперемешку с шумовым миксом из голосов, смеха и скрипа открывающихся металлических ворот. Динцев сразу узнал этот неприятный скрип – последние годы его раздавали соседские ворота. Петро взглянул на часы – без трёх минут полдень. Стало быть, проспал он не менее четырёх часов. Могло быть ещё больше, если бы не сосед. Динцев раздражённо откинул занавеску и посмотрел на улицу. Фёдор Зубарев, муж Ирины, что-то бормоча себе под нос, вернулся в старую белую «волгу» и загнал её во двор. На пассажирском месте Петро разглядел какую-то женщину, явно не жену, судя по белокурым локонам и острому профилю. – Так-так, – прикинул он, – Федя решил пошалить? Динцев умылся, причесался и вышел из дома полным решимости навестить Иру в школьном лагере. Наверняка, ей не помешает узнать о внерабочих забавах мужа, который вряд ли догадывался о внеурочных забавах жены. Но это его проблемы. Как говорится, не пойман – не вор, а раз пойман – значит, верни украденное. Почему-то Иру Петро воспринимал как украденную у него собственность. А её законного мужа – как вора. Петро оседлал горный велосипед и помчался по просёлочным дорогам в направлении школы. Но его маршрут скорректировал густой дым, вздымающийся к небу откуда-то из глубины деревни. Горело нечто большое, возможно, здание. Динцев без раздумий поехал туда. Назревающий пожар в семье Зубаревых, который он собирался разжечь, ещё успеет порадовать и согреть Петро ярким пламенем ссор, подозрений и, чем чёрт не шутит, разводом. Поэтому можно позволить себе отлучиться на другой пожар. Подъезжая к месту, Динцев понял, что горит церковь. Кругом бегали десятки людей, через секунду по округе разнеслась сирена. В коем-то веке пожарные успеют приехать вовремя, чтобы тушить горящее здание, а не догорающие угли, подумал Петро и слез с велосипеда. Подъезжать ближе он не решился – раздуваемое ветром пламя величественно бушевало и словно пыталось отогнать подальше собирающихся вокруг зевак. Пожарные недолго боролись с огнём, успевшим ухватиться ещё и за рядом стоящий дом. Пострадала преимущественно верхняя часть церкви, а нижняя половина частично уцелела. Внутри нашли лишь одно мёртвое тело. Пламя не добралось до девушки, но от едкого дыма ей спастись не удалось. Когда её вынесли наружу, Петро на какое-то время обомлел и не мог поверить в то, что видели его глаза. Это была Анжелика. *** – Теперь она станет для тебя мёртвым пережитком прошлого в прямом смысле слова, – сказал Затравкин, когда похоронная процессия вступила в финальную стадию захоронения. По злой иронии в этот день Динцев дежурил. Он ничего не ответил. Прошли сутки, а он до сих пор не мог поверить в случившееся. О причинах не думал тем более. Анжелика лежала в гробу, обшитом дешёвой бордовой тканью, такая же красивая, как и годом ранее, когда между ними бушевали чувства любви и страсти. Тот огонь поглощал её целиком и надолго, а вчерашнее пламя не тронуло ни сантиметра гладкой загорелой кожи, и почему-то это обстоятельство ещё больше расстроило Петро. Лучше бы она сгорела, кремировалась и превратилась в золу, думал он, потому что сейчас её закопают всё равно что живой. Многие не сдерживали слёз, родственники – рыданий, а Петро смотрел на происходящее стеклянными ледяными глазами без зрачков. На мгновение он встретился взглядом с Ириной. Теперь ему захотелось возобладать ею ещё больше, потому что подсознательно в нём усилился страх потерять её навсегда. В семейной рутине, в чужих объятиях или в очередном пожаре. Он не мог себе позволить потерять её. После похорон он подошёл к Фёдору и шепнул тому отойти в сторонку для разговора. – В чём дело? – спросил Зубарев. – Я знаю, что ты изменяешь жене, – спокойно ответил Петро. – Ты её не любишь? Фёдор изменился в лице, обрастая удивлением и озлобленностью одновременно. – Что ты такое несёшь?? – Ладно, я всё видел. Как ты привёз домой какую-то белокурую выдру вчера днём. Как раз перед пожаром. – Мальчик, – Зубарев нахохлился как петух перед боем, – а не пойти бы тебе куда подальше со своими видениями? Видел он. Я вчера весь день до пожара был на покосе. – Косил мужикам байки о том, как ты был на покосе? Хорошо, не хочешь сознаваться, я обсужу это с кем-нибудь ещё. Динцев развернулся, чтобы уйти, но Фёдор схватил его за локоть. – Стой! Если навешаешь своей лапши Ире на уши, я сделаю из тебя удобрение! – Даже так? Петро не сдержал ухмылки. Он был на полголовы выше соперника и килограмм на двадцать тяжелее. Да и физической формой явно превосходил. – Может, ты наелся этих таблеток и тебе всё приснилось? – спросил Зубарев, отпустив локоть Динцева. – Или ты их наелся перед покосом, а потом в полусне привёл домой чужую бабу. Почему нет? Фёдор ничего не возразил. Если он принимал пилюли с утра, то вполне мог скорректировать свои рабочие планы по настоянию скрытых мозговых ресурсов. Наверняка мысли о других женщинах периодически посещали его мозг, а возможно, бесцеремонно поселились там давным-давно. Тогда во время первого адаптационного приёма Зубарев, по всей вероятности, не отдавал отчёт своим действиям. Петро счёл такую версию правдоподобной. – Напряги память. Когда вспомнишь – дай мне знать, – сказал Динцев и оставил встревоженного соседа в молчаливом недоумении. Петро вернулся в вагончик. Ему хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Лучше сидеть тут в окружении могил, чем скорбящих. Он с детства ненавидел похороны, но чем сильнее становилась его ненависть, тем чаще ему приходилось на них присутствовать. С недавних пор он присутствовал на них очень часто. Динцев вытащил из кармана пакетик с двумя пилюлями. Сейчас не время, лучше после того, как все разойдутся, решил он и убрал пакетик обратно. Ближе к вечеру время настало, и он принял пилюлю. *** Над Изнанкой сгущались сумерки, проникая во все складки лесного покрова, где затаилось неприметное деревенское кладбище. Петро разбудил звук ударившейся об окно ветки. – Чёртово дерево, – пробубнил он, поднимаясь с дивана и настраивая сбившееся от нескольких часов сна равновесие. На улице шалил ветер, нагоняя очередной дождь. Петро заварил чай и включил приёмник. Шла передача о человеческих отношениях, тема вечера как по заказу – бывшие любовники. Он тут же вспомнил Анжелику, а мысль о её неожиданной кончине так и не могла пробраться до сознания Петро. Стучала, ломилась в закрытую дверь, но мозг не решался её впускать. В дверь вагончика тихо постучали. Динцев прислушался. Стук повторился. – Кого черти принесли на ночь глядя? – громко спросил он, перекрикивая ведущих шоу из радиоприёмника. Ответа он не услышал, поэтому встал и подошёл к двери. В тот момент он не осознавал, что произнесённое на автомате выражение «черти принесли» окажется поистине пророческим. Он приоткрыл дверь и увидел на пороге красивую, аккуратно причёсанную и подкрашенную девушку. Он видел это лицо совсем недавно, только с закрытыми глазами, которые никогда не должны были открыться вновь. Но сейчас они были открыты во всю их бескрайнюю и пленяющую ширину. Перед Петро на пороге стояла Анжелика и смотрела на него холодным бесцветным взглядом. Точно таким же, каким он сам смотрел на неё на похоронах. – Это невозможно! Я сплю! – Динцев отбежал в сторону и закрыл лицо руками. Убрав их, он с ужасом обнаружил, что Анжелика вошла внутрь. Теперь он оказался в ловушке. – Там становится холодно, – монотонным голосом, лишённым всякого налета эмоций, произнесла девушка. – Зачем они закопали меня, Петя? Она продолжала смотреть будто сквозь. – Потому что ты умерла! – закричал Динцев. Ему казалось, что собственный крик поможет разбудить и вытащить его из этого кошмара наяву. – Но ведь это неправда, я жива. Скажи, у тебя остались ко мне чувства? Я вот всегда думаю о тебе. Неудивительно, пронеслось в голове Петро, на том свете у тебя будет время тщательно подумать обо всех людях, с которыми тебя сводила судьба. – Сейчас я люблю другую женщину, – сказал Петро, надеясь, что такое признание не побудит Анжелику наброситься на него в стиле дешёвых ужастиков. – Ты можешь думать, что любишь кого угодно, но я всегда буду для тебя твоей главной любовью, – спокойствие и монотонность никуда не делись из голоса Анжелики. – Как и ты для меня. Мы созданы друг для друга, поэтому должны воссоединиться. Навеки. Пошли со мной. Она протянула ему руки. Так вот зачем ты пришла сюда! – осознал Петро и почувствовал, как тело покрылось холодным липким потом. Хочешь затащить меня к себе в могилу? Не выйдет, деточка. Динцев решительно вышел на улицу, грубо оттолкнув Анжелику. Там он вытащил из кармана мобильник и набрал номер Затравкина. – Ты можешь приехать прямо сейчас? – А в чём дело? – По голосу Дмитрия Петро понял, что шерифа он оторвал от сна. Или полусна, тут уже было сложно разобраться. – Тебе опять невероятно скучно одному? – Я принял пилюлю, уже вторую, – признался Динцев. Но всей правды решил не озвучивать. – И мне снится какая-то борода. Не могу от неё избавиться. – А, ну такое бывает, не обращай внимания. – Затравкин зевнул. – На третий-четвёртый раз начнёшь контролировать себя. Петро посмотрел на вагончик. Дверь по-прежнему была распахнута настежь. Анжелику он не видел. – Ладно, постараюсь справиться своими силами. Он завершил разговор. У него моментально родился радикальный план по избавлению от навязчивого видения – отправить его туда, откуда оно к нему и явилось. Надо лишь взять лопату. – Детка, придётся тебе кое-что уяснить. – Петро вернулся в вагончик. Смысл заканчивать начатую фразу потерялся в районе порога – внутри никого не оказалось. Проблески ясного сознания? Петро взял фонарик и отправился на участок свежих захоронений. Могила Анжелики не изменилась с того момента, как её закопали, что говорило лишь об одном – оттуда никто не выбирался. Хотя в подобное Петро и не собирался верить. Семеня обратно, Динцев случайно навёл луч света на высокое надгробие, которого он не помнил прежде. На бугристом чёрном памятнике значилось какое-то знакомое имя. Точнее, фамилия. Роман Розенцвейг. Годы жизни: 1994 – 2004. Странно, подумал Петро и подошёл ближе. Могиле явно не один год, да и по дате об этом можно было судить с уверенностью, но почему он её не помнил? Он долго всматривался в изображенное на памятнике лицо совсем молодого парня с длинными густыми волосами. Определённо, он где-то видел его раньше, но где? Смутные сомнения постепенно начали трансформироваться в уверенность. Из тёмных глубин памяти всплыли изображения старых газет, из которых Петро и узнал в своё время о кое-каких подробностях дела Сквозняка. Если его догадка верна, то личное дело Петра Динцева приобретало и вовсе неприлично пугающий оборот. Петро ринулся в вагончик, отыскал в закромах макулатуры нужные вырезки и стал лихорадочно их перебирать. Он искал фотографию, в глубине души надеясь, что память его подвела и что на самом деле это два разных лица. Но нет, ошибка исключена – он нашёл газетный лист с чётко напечатанной портретной фотографией молодого парня с длинными волосами – Романа Сквозняцкого, сына кладбищенского стрелка. Складывалось ощущение, что рисунок на том памятнике делали с этого же фото. Серое вещество формировало ужасную версию, а руки в этот момент сами непроизвольно потянулись за телефоном и набрали привычный номер. – Ну что ещё? – недовольно проворчал Затравкин. – Мне кажется, фармацевт Карл Розенцвейг – не тот, за кого себя выдаёт! – возбужденно выпалил Динцев. – Ты о чём? – Я нашёл могилу его сына, Романа. А он не кто иной, как сын Ежи Сквозняцкого! Ты понимаешь, что это означает? Несколько секунд в обоих динамиках тлело гробовое молчание. – Это означает лишь одно, – спокойно ответил шериф. – У тебя чересчур богатая фантазия. И она усилилась под действием препарата. Успокойся, дружище. И проспись. – Хорошо, только скажи мне одну вещь – как умер Роман Сквозняцкий? – Ты уже как-то спрашивал. Упал с лестницы и сломал себе шею. – Его похоронили, потом Ежи раскопал могилу, устроил побоище и исчез вместе с телом сына. Так? – Да. – Борода какая-то. – Согласен. – Ты ведь знаешь, есть версия, что к его смерти были причастны те жители деревни, которых и расстрелял Сквозняк, – не унимался Динцев. – Он мстил за сына. – А ещё есть версия, что Сквозняцкого загипнотизировал некий ведьмак, – напомнил Дмитрий. – Версий полно, выбирай – не хочу. На что воображения хватит. – Ты видел, как выглядит этот Розенцвейг? – Нет. – Затравкин задумался. – Не, ты и впрямь считаешь, что к нам в деревню, прямиком из ада, явился Ежи Сквозняк в образе фармацевта с революционным изобретением европейских учёных? Дабы продолжить мстить за непонятную смерть своего сына. Ау, Петро, просыпайся! Аллё гараж, как ты говоришь. – Но я видел… – Плевать, что ты видел! – резко отрезал Затравкин. – Забудь, что ты видел! Это всё миражи. И могила его сына тебе тоже приснилась. Можешь сходить и проверить её утром. Убедишься, что я прав. А теперь не мешай мне спать! – Шериф прервал связь. Откладывать проверку на утро Динцев не пожелал. Взяв в качестве оружия черенок от поломанной совковой лопаты и фонарик, он вновь отправился вглубь кладбища. Поиски могилы Романа Розенцвейга заняли двадцать минут, но ни к чему не привели. – Борода какая-то, – пробормотал себе под нос Петро и вернулся в вагончик. Пожалуй, достаточно с меня этих пилюль, твёрдо решил он. Остаток дежурства прошёл в относительно спокойном режиме. Относительно потому, что пару раз он всё же видел из окна ковыляющие между могил тени. Вряд ли они принадлежали кому-то материальному и земного происхождения. Тем не менее, до утра Петро так и не расстался с черенком от совковой лопаты. 21 июня По окончании дежурства его никто не сменил. Телефоны обоих сменщиков не отвечали. Андрей Валерьевич и вовсе был недоступен для звонка. Беспокойство накатывало всё настырнее, проявляясь в каждом жесте и брошенном в пустоту слове. Оставаться на кладбище Петро не желал более ни минуты. Пока он ехал домой, ему не встретилось ни одного человека. Все словно испарились. Даже старики покинули излюбленные лавочки. Придя домой, он не обнаружил отца ни в комнате, ни в палисаднике. Исчез как и вся деревня. Петро вновь потянулся за телефоном. По привычке набрал Затравкина, но тот не снял трубку. Да и как бы тот помог? Пока Петро думал, что ему делать дальше, из зала донёсся громкий смех. Фоново слышался шум работающего телевизора. Стараясь шагать как можно тише, Динцев прокрался к залу и заглянул внутрь. Ещё одна неприятная находка ждала его прямо по центру комнаты – в массивном кресле расположился его старший брат Саша с голым торсом, в бейсболке и с бутылкой пива в руке. Он смотрел канал про животных и громко смеялся над мелькающими на экране утконосами. – Не, ты посмотри на них, какие нелепые создания. – Саша Динцев ткнул пультом в сторону телевизора, а сам даже не взглянул на вошедшего. – Что ты здесь делаешь? – спросил Петро. Вопрос изрядно удивил брата. – Отдыхаю. Нельзя? – Но ты же… – Петро понял, что нет смысла пытаться что-то доказать ни брату, ни даже самому себе. Человек, заключённый в тюрьме в двухстах километрах от села, сейчас сидел перед телевизором, пил пиво и смеялся. Неужели «Слипинцвейг» так долго воздействует на мозг? Не говоря больше ни слова, Петро выбежал из дома и похлопал себя по щекам. – Просыпайся, чёрт тебя дери! Я же сплю? И хожу наяву? Петро вышел на дорогу и отправился в сторону центра. Появление соседа Фёдора, резко выбежавшего из-за поворота с вытаращенными глазами, напугало и успокоило одновременно. По крайней мере, встретился хоть кто-то живой. – Беги! – закричал Федор. – Скорее, они приближаются! – Кто? – Петро было поддался перекочевавшей от соседа панике, но быстро опомнился. – Ты под «Слипинцвейгом»? – Я не знаю, но там целый батальон фрицев! Они перестреляли всю деревню, теперь отстреливают уцелевших. – Фрицы? Те, что из сорок первого? – Почему-то с языка сорвался именно этот год. – Я не спрашивал! Запуганность Фёдора не ставилась под сомнение. Он и впрямь мог видеть батальон вооружённых немецких солдат образца 1941 года, но каждый из этого батальона был не реальнее, чем восставшая прошлой ночью из мира мёртвых Анжелика. – Успокойся, сосед. – Петро не сдвинулся с места, демонстрируя полную уверенность. – Там никого нет, тебе это приснилось. – Я видел, как они расстреливали людей!.. – Фёдор напряжённо всматривался туда, откуда он прибежал. Пока что из-за поворота никто не появлялся. – Я верю, что ты видел это, – сказал Петро. – Я тоже видел кое-что невероятное. Оно казалось таким же реальным, как и сама реальность. Прислушайся, никаких звуков, воплей и выстрелов. Зубарев прислушался. Испуг немного спал с его лица. – Это действие «Слипинцвейга»? – спросил он. – Но я принял пилюлю вчера вечером. – Вероятно, чтобы погрузиться в этот мир, достаточно и первой дозы. Петро понял, что встретил брата по несчастью, поэтому не стал скрывать от него всех приключившихся с ним галлюциногенных перипетий. Он рассказал про Анжелику и брата Сашу. – Значит, моя измена тебе тоже предвиделась, – заключил Фёдор, когда они вернулись к своим домам. – Ты ведь увидел меня с той женщиной как раз после приёма пилюли? – Да. Но тогда я решил, что проснулся. Но ты ведь тоже был под «Слипинцвейгом» в то утро. Мог и не запомнить о маленьком любовном приключении. На секунду Фёдор задумался, затем покачал головой: – Нет, на пожар я ведь прибежал со стороны поля, а не из дома. – А был ли пожар? – осенило Динцева. – Конечно, был! Его-то видели все. – Ага, а ещё все при этом наверняка находились под препаратом фармацевта. Фёдор помассировал виски. – Что же получается – коллективный сон? Или переплетение снов? – Не знаю, – сказал Петро и кивнул в сторону соседского гаража. – Я думаю, нам стоит съездить в город и привезти оттуда человека, не принимавшего пилюль для полусна, чтобы он объективно оценил обстановку. – А может, нам лучше разыскать этого Розенцвейга? – У меня давно появилась такая мысль, но где его искать? – Петро принял позу мыслителя. – Нереальные эпизоды вторгаются в наше сознание, а потом исчезают. Или заменяются другими… – И как с ними бороться? Динцев пожал плечами. – Думаю, нам пока стоит держаться вместе. Поехали к Затравкину. Кстати, где твоя жена? – В лагере, как обычно. – За ней тоже заедем. И отправимся в город. Пока Фёдор прогревал и выгонял «волгу» из гаража, Петро выкурил три сигареты, обдумывая наилучший план действий. Наилучшего плана на ум не приходило, поэтому пришлось пользоваться имеющимся. Он заглянул в дом. Брат исчез, неработающий телевизор покоился на тумбочке. А чего он ещё ожидал? Петро забрался в просторный салон «волги», опустил стекло и закурил очередную сигарету. – Может, не стоит столько курить? – поинтересовался Федор. – Не хватало ещё откачивать тебя от никотинового отравления. – Не парься, я не в затяг. Через десять минут они подъехали к дому Затравкина. Не успели остановиться, как раздался выстрел. Пуля пробила левую фару. – Ближе не подъезжать! – закричал Дмитрий, целясь из приоткрытого окна. – Кастелано с вами? Петро инстинктивно пригнулся, а затем медленно поднял голову. – Шериф, ты с ума сошёл стрелять!? – завопил Зубарев. – Это же мы! – Не поможет, – шепнул Петро. – Он в глубоком сне. Надо сваливать. – Повторяю вопрос – Кастелано с вами? Вы привезли эту мексиканскую мразь? – продолжал кричать Затравкин. Фёдор молниеносно включил первую передачу, максимально вывернул руль и резко стартовал. «Волга» рванула с места, кренясь и поднимая клубы дорожной пыли. Выстрелы посыпались один за другим. Несколько пуль попали в кузов. – Е***ый в рот! – Голос Фёдора возвысился до фальцета. – Нас чуть не застрелил собственный шериф! – Похоже, об адаптации к препарату не идёт и речи, – сказал Петро. – Его разум поглощён снами, которые он отчётливо видит наяву. – Ты точно прав в одном – из села надо уносить ноги как можно скорее. «Волга» неслась по ухабам просёлочных дорог как в ралли-рейде. Зубарев остановился возле школы и выскочил из машины. – Надеюсь, Ирка не захочет меня убить, – бросил он, обернувшись. Петро остался ждать снаружи. Он открыл дверь, вышел и осмотрел пулевые отверстия на кузове. Почти как в боевиках, подумал он. Через две минуты вернулся Зубарев. Без жены, но с озабоченным видом. – В чём дело? – тут же спросил Петро, вцепившись руками в плечи соседа. Одна только мысль, что с Ирой что-то произошло, заставила его потерять всё накопленное с таким трудом самообладание. – Вахтёрша сказала, что с утра она поехала на озеро, чтобы стрелять по крокодилам. Так и сказала. И при этом спокойно подметала пол. – Дьявол! – выругался Динцев. – Неужели в Изнанке все сошли с ума! Какие крокодилы? – Ты же сам сказал – галлюцинации, сны, – напомнил Фёдор. – Надо спешить. – Поехали. – Петро сел обратно в машину. Полпути до озера они ехали молча. Фёдор сосредоточенно смотрел на дорогу, а Петро рассматривал проносящиеся мимо дома. Несколько раз он увидел шествующих на некотором отдалении людей. – Я думаю, над нами поставили эксперимент, – высказал предположение Зубарев. – Нас хотят превратить в зомби и контролировать с помощью снов. Фармацевт – лишь исполнитель, за ним наверняка стоят могущественные корпорации. – Он посмотрел на Динцева. – У тебя есть опыт борьбы с такими корпорациями? – Нет. – У меня тоже. Зубарев открыл окно со своей стороны на максимум и плюнул с таким раздражением, будто вобрал в плевок весь накопленный за сутки негатив. – Да пошли они в анал! Я не подписывался на роль лабораторной крысы, – заявил он… ……………………………… Приобрести книгу целиком можно отправив запрос по адресу writer-aelita@ya.ru Евгений Бриз МОГИЛЬНЫЙ ПЕРЕПЛЁТ Пролог. Копатель Измаил любил похороны. Всякий раз, выкапывая свежую могилу, а затем погружая в неё гроб с остывшим телом, он ощущал собственную значимость. Ему приходилось кормить двух маленьких детей и жену размером с астероид, а лучшее, что он мог делать в жизни, – это работать лопатой. Он с детства обожал копать. Сначала это были поиски мифических кладов на огороде, затем миниатюрные могилки для насекомых и мелких животных, которых сентиментальный Изя не мог умертвить сам и просил об этом соседа Никиту. Тот охотно помогал, а потом смотрел, как маленький еврейчик Изя закапывал трупики. С каждым новым летом всё глубже и глубже… Когда Измаил вырос, ямы выросли вместе с ним. Он устроился копателем и работал сверх всякой меры, разъезжая как по городским кладбищам, так и в родном селе Изнанка. Люди умирали каждый день, за что копатель благодарил небеса. Ведь если бы Бог наделил человека бессмертием, Измаил потерял бы всякий смысл жизни. А так он знал своё предназначение и добросовестно относился к обязанностям. В свободное же от работы время он любил играть в «Майнкрафт» и смотреть фильмы ужасов. Как-то ночью ему приснился кошмар, что люди действительно перестали умирать. Они не старели, не заболевали и даже после жутких несчастных случаев приходили в норму. Измаил проснулся, покрытый испариной, и почувствовал чьё-то присутствие. Возле кровати стоял безликий человек в бесформенном плаще с капюшоном. По бокам свисали неестественно длинные бледные руки. – Только не кричи, Изя, – посоветовал Безликий. Голос его оказывал умиротворяющее действие. – Хорошо. Но кто вы? – спросил Измаил и посмотрел на мирно спящую жену. – Я – твой новый работодатель. Измаил попытался проглотить застрявший в горле комок страха. – И что мне предстоит делать? – Что и всегда – копать. Вставай, бери лопату и следуй за мной. Измаил и не помышлял противиться. Сама мысль возразить этому жуткому воплощению ночи казалась чреватой последствиями. Он послушно встал, оделся, взял в гараже лопату и зашагал вслед за Безликим. Они шли в полном молчании почти час, пока не добрались до окраины деревни. Рассвет пробивался сквозь тёмную завесу дождевых туч, приятно пахло свежескошенной травой. Копатель осмотрел раскинувшееся перед ним поле. Гектары плодородной земли. За ними виднелся местный дендрарий, один из крупнейших в области. Безликий достал из-за пазухи большую книгу в ветхом переплёте, раскрыл её и повернулся к Измаилу. – Тебе предстоит много работы, как ты успел заметить. – Вы хотите, чтобы я рыл могилы? Прямо здесь? – Здесь, там, повсюду. – Существо в плаще начало водить рукой, очерчивая круги. Измаил сжал рукоятку лопаты и рискнул спросить: – Но для кого? – Для всех. Ты ведь с детства предавался мечтам о том, как на Земле вымирает всё население, а ты остаёшься. И весь остаток жизни посвящаешь копанию могил для миллиардов тел по всей планете. Ты же всегда втайне мечтал об этом, не так ли? Измаил выронил лопату. Он никому никогда не говорил об этих постыдных и болезненных мыслях, преследующих его с детства. Существо отвело руку в сторону, выпавший инструмент воспарил в воздухе и приник к ней, будто намагниченный. – Копай, Изя, копай, – проговорил Безликий и протянул копателю лопату. Часть 1. Сквозняк на кладбище 18 июня Как же хочется спать, подумал Петро Динцев, делая звук на радиоприёмнике тише. Унылое вечернее шоу, казалось, способно вогнать в тоску ещё сильнее, чем гробовая тишина. Перечитанная вдоль и поперёк книга Джона Руссо «Ночь живых мертвецов» лежала в открытом виде обложкой вверх на письменном столе. Петро прильнул к горлышку бутылки пива, потом полез в рюкзак за термосом с чаем. Он бы отдал всё за час сна, но уже вторую неделю сон наотрез отказывался навещать бедолагу. Ночи он тратил на просмотр фильмов и чтение всякой макулатуры, обнаруженной в сторожевом вагончике. Помимо богатой коллекции книг про живых мертвецов, заботливо собранной его сменщиком дедом Артуром, имелись и залежи несвежей и запревшей периодики. Например, именно из старых газет он узнал подробности весьма душещипательной истории из прошлого своего родного села Изнанка. Около десяти лет назад тогдашний председатель сельсовета с интересным именем Ежи и не менее интересной фамилией Сквозняцкий раскопал несколько десятков могил и расстрелял разлагающиеся тела. Многие из них он хаотично разбросал по кладбищу. После чего председатель убил с полдюжины вполне живых односельчан, некоторым из которых расстрелянные покойники приходились родственниками. По совокупности имеющихся фактов он получил наиболее подходящее прозвище – Сквозняк на кладбище или просто Сквозняк (как, впрочем, его и называли до злосчастных событий). О причинах и мотивах столь чудовищных поступков существовали различные версии. Одни считали, что всё дело в банальной белой горячке, другие видели в случившемся мистический подтекст вроде использования зомбирующей магии. Третьи склонялись к версии мести – якобы Ежи отомстил сельчанам за смерть своего сына – ещё одно загадочное и нераскрытое дело Изнанки. Правду же унёс с собой убийца, только вот куда унёс – никто не знал. В завершении бессмысленной бойни безумец вроде как застрелился и сам, но его тело почему-то не нашли. Неудивительно, что многие не поверили в его смерть. Долгое время ходила молва, что этот человек живёт на кладбище, периодически раскапывая заброшенные могилы и вспоминая прошлые шалости. Затем он их закапывал, потому следов и не находили. Прежде о тех событиях Петро знал немногое. В те годы он был глупым подростком и долгое время подсознательно пугался возможной встречи Сквозняка. Усиливало страх и расположение дома Динцевых – на окраине села в близости от кладбища. Теперь же, повзрослев, он нисколько не верил всерьёз в деревенские легенды, обросшие плотным мхом вымысла. Минутная стрелка настенных часов двигалась по циферблату издевательски медленно, а часовая, такое ощущение, и вовсе застыла где-то между десятью и одиннадцатью вечера. Петро полез в карман за телефоном. Надо с кем-нибудь поговорить, решил он и набрал номер Иры, своей соседки. – Алло, привет, детка! – Он постарался взбодриться таким приветствием. – Не занята? – Ты знаешь, который час? – В её шёпоте он расслышал чётко уловимые аккорды раздражения. – Муж дома. – Наверняка он смотрит зомбиящик, – предположил Петро. – Со мной происходит какая-то борода. Всё никак не могу выспаться с той нашей ночи. И думаю о тебе. – И что ты хочешь, чтобы я сделала? Приехала к тебе на кладбище? – Не обязательно. – Он отчётливо и смачно зевнул. – Я бы не отказался и от облегчённой версии по телефону. – Эй, пупсик, ты скоро? – услышал Петро в трубке приглушённый мужской баритон где-то на заднем плане. – Всё, мне пора, – вновь шёпотом заговорила Ира. – Если что, есть такая услуга как секс по телефону. Она отключилась. – Пупсик-шмупсик, – недовольно проговорил Петро коротким гудкам в динамике и потянулся за пачкой сигарет. Кому бы позвонить ещё? Ира ему нравилась. Хоть она была и старше Петро на целых семь лет – на днях ей исполнилось тридцать. Именно на её дне рождения между ними и случился первый несоседский контакт, так сказать. А ещё у неё был муж и восьмилетний сын. Две стены, которые не сдюжил бы подвинуть даже такой крепкий парень, как Пётр Динцев. – А как насчёт Анжелики? – спросил он сам себя, но тут же непроизвольно сморщился и ответил: – Хватит жить прошлым, чувак. Анжелику он когда-то даже любил. Пару недель, а остальные три месяца их отношения изобиловали любыми чувствами, кроме возвышенных. Главным образом, это были чувства животной страсти, перемешанные с беспочвенной ревностью и чересчур быстро приобретённой привычкой друг к другу. От такого пьянящего коктейля голова закружилась сначала у Анжелики, потом у Петро. По истечении трёх с половиной месяцев лета (их лето немного затянулось) некогда влюбленную парочку начало тошнить друг от друга. Прошлым летом Петро в полной мере убедился в мудрости человека, впервые изрёкшего фразу: «От любви до ненависти один шаг». С тех пор Анжелика превратилась для Петро в ещё одно тело, погребённое поодаль от вагончика кладбищенского сторожа. Такие тела он называл пережитками. За полгода работы он насмотрелся и наслушался не один десяток историй, некоторые из которых так и остались погребены под землёй, как никому ненужные пережитки прошлого. Со временем память о людях выветривается так же неизбежно, как и разлагается их плоть. Особенно, если эту память некому хранить. – Позвоню-ка я Затравкину! В селе Изнанка Дмитрий Затравкин выполнял функции местного блюстителя правопорядка. Он работал милиционером-участковым, единственным на два населённых пункта – Изнанку и соседний посёлок Сети. В шутку многие называли его шерифом или полицейским. Ему нравились такие обращения. – Здорова, что делаешь? – спросил Петро, закуривая сигарету. – Смотрю свежий фильм с Уиллисом. А ты на дежурстве? – Ага. Если Брюс в очередной раз всех победит, заезжай – отметим. Затравкин замялся, поэтому Петро недовольно бросил: – Опять ночуешь на сеновале? Нашёл себе сучку на ночь? – Ты меня ревнуешь? – Дмитрий издал короткий смешок. – Сдался ты мне. Мне просто нужна компания, чтобы не подохнуть со скуки. Не спасает даже Валерич. По субботам он имеет обыкновение названивать и интересоваться обстановкой. Будто я работаю охранником в ночном клубе. – Ты ему отвечай на это: всё спокойно, все лежат. Ладно, – сдался Затравкин, – я спрошу, она вроде приехала с подругой. И если вообще городские цыпы согласятся ехать на деревенское кладбище на ночь глядя! – Согласятся, ты же шериф. Динцев отключился и положил мобильник на стол. Затянувшееся одиночество начало его угнетать. Но Затравкин не заставил себя долго ждать. Уже через полчаса местный полицейский буквально ворвался в сторожевой вагончик в сопровождении двух слегка подвыпивших смеющихся девиц. Сам Затравкин не добирал до их степени опьянения и весёлости лишь пару баллов. Но пакеты со звенящими стеклянными бутылками в его руках свидетельствовали о том, что он твёрдо решил наверстать упущенное. Завидев новых гостей, мокрых от дождя и навеселе, Петро заметно взбодрился и стряхнул с лица накопившуюся во время ожидания хмурость. – Здорова, братишка, Брюс как всегда победил! Вздрючил всех! – Дмитрий крепко пожал руку Петра. – Знакомься, это Света и Алёна. А это просто Петро, – так представил он Динцева девушкам, которые, по первичной оценке Петро, в этот раз даже без натяжек подходили под определение «симпатичные». Одна из них – высокая стройная блондинка Алёна – даже напомнила Динцеву актрису Ким Бейсинджер в молодости. На Свету он особо и не смотрел, сразу поняв, что она с Затравкиным. Обменявшись стандартными любезностями, заигрываниями и остротами, компания молодых людей разместилась в вагончике в предвкушении небольшой пирушки. В разгар веселья Затравкин вытащил из кармана пакетик с тремя бежевыми пилюлями и потряс его перед носом Петро. – Знаешь, что это? Революционное изобретение европейских учёных, позволяющее бодрствовать во сне. – Как это – бодрствовать во сне? – удивился Динцев. – Очень просто, – пояснил Дмитрий, но по его виду нельзя было сказать, что сам он понимал природу такого явления. – Полусон наяву. Ты спишь и одновременно можешь что-то делать. То есть, осознаёшь это. – Контролируемое сновидение? – Не-ет. В том-то и прикол, что ты не лежишь бревном, а действуешь. Петро скептически скривил лицо. – Откуда у тебя это? – В Изнанку приехал представитель Университета прикладной алхимии, где изобрели данный препарат. Какой-то еврейский фармацевт. – Полицейский вытащил из нагрудного кармана тёмную визитку. – Снадобье даже названо в честь него – «Слипинцвейг». Динцев взял визитку и прочитал: «Карл Розенцвейг. Университет прикладной алхимии». И два номера телефона. – Попробуем? – спросил Затравкин и вскрыл пакет. – Знаешь, что-то не хочется. Мало ли, что это за зелье. – Он предоставил кучу сертификатов и прилюдно принял сам одну из пилюль во время сегодняшнего собрания сельсовета. Завтра должна состояться масштабная лекция и начнётся распространение препарата. – И чем же наше село заслужило такую честь? – не унимался Динцев. – Может, нас хотят использовать как подопытных кроликов? Испытать новый препарат. – Мать моя женщина, тебе стоит поменьше читать всякой лабуды! Как пояснил Розенцвейг, все индивидуальные испытания закончены, им осталось лишь посмотреть, как использование пилюль для полусна впишется в размеренную жизнь населённого пункта. Полицейский извлёк одну из пилюль и приготовился её проглотить. – Стой! – закричала Алёна. – А вдруг это и правда какой-нибудь наркотик? – Ничего страшного, у меня богатый опыт, – сознался блюститель закона. – Крошка, ты со мной? – Он взглянул на Свету, скривив рот в полуулыбке. Та, не раздумывая, согласилась. Алёна едва ли не физически пыталась их остановить, а Петро лишь заворожено наблюдал за происходящим. – Вы – идиоты! – кричала на них Алёна, вмиг протрезвевшая и оттого потерявшая часть изначальной привлекательности. – Особенно ты, Светлана Батьковна, всегда суёшь в рот что попало! – О-о! – Затравкин рассмеялся и спародировал персонажа из известной юмористической передачи. – Да успокойся! Не очкуй, от этой шняги ей ничего не будет. Препирательства длились ещё с минуту, после чего начали утихать ввиду резко нахлынувшей сонливости на двух участников вербальной полемики. – О-ох, – зевнул Затравкин. – Меня ща вырубит. – Он посмотрел на свою подругу – Света уже задремала. Затравкин отключился. Речь утонула в сопении, взгляд погас как экран разрядившегося мобильника, тело обмякло. – Ой, так и должно быть? – Алёна испуганно захлопала глазами. Молодые люди не приходили в себя больше трёх минут, из-за чего забеспокоился уже и Петро. Он наклонился к Затравкину и похлопал его по щекам: – Эй, просыпайся! Ты спишь? В ответ Дмитрий что-то пробормотал и закрутил головой. – Нет, на фиг! – резко сказал он. – Передайте список в Интерпол. Пусть они пошлют отряд на зачистку мексиканских границ. Ага. А почему Кастелано ещё на свободе? В этот момент вроде как пришла в себя и Света. – Ай! Ай-яй! – запищала она, не открывая глаз. – Кролики хорошие, зачем вы их жарите? – Торкнуло, – усмехнулся Петро и вернулся на стул. – Если они позвонят, сразу дайте трубку мне, понятно? – продолжал Затравкин. Теперь его монолог сопровождался вполне приличной для спящего человека жестикуляцией – размахиванием рук и киванием головы. – Хочу сам поговорить с ними. Мексикашка не должен опять уйти! – А ещё мне жалко цыплят, – гнула свою линию Света, – и лошадок. Я вообще такая сентиментальная. И меня легко развести на секс. Петро и Алёна переглянулись. Динцев не сдерживал улыбки, а девушке, судя по выражению её лица, было не до смеха. – Пусть побродят в мире снов, – сказал он, дабы слегка её успокоить. – Сам броди в мире снов! – неожиданно выпалил Затравкин. – Петро, это ты? – И тут шериф открыл глаза. – Что, проснулся уже? – спросил Динцев. – А я спал? – Дмитрий поднялся с дивана и шатающейся походкой в усмерть пьяного забулдыги направился к столу. – Мне нужно позвонить в Интерпол. – Какой на фиг Интерпол? Аллё, гараж! Света тоже открыла глаза и уставилась на Петро. – Я хочу тебя, – сказала она и потянулась к нему. Динцев отпрянул от неожиданности, выставив руки в качестве средства защиты. Он не привык, чтобы девушки бросались на него после нескольких минут знакомства. Даже девушки под кайфом. Затравкин всё-таки сподобился добраться до стола как раз в ту секунду, когда зазвонил стационарный телефон. Не задумываясь, он снял трубку и завопил: – Чёрт вас дери, когда вы собираетесь ловить этого ублюдка?? Э-э, а это кто? Андрей Валерьевич? Заслышав имя босса, Петро тут же подскочил и попытался вырвать трубку из рук Затравкина прежде, чем тот посвятил Андрея Валерьевича во все планы своей погони-галлюцинации. Но шериф жёстко сопротивлялся, не желая отлучаться от разговора. – Да, Андрей Валерьевич, полный порядок, – сказал он. – Всё спокойно, все лежат. Я как раз заехал к Петро проверить законопослушность его подопечных. Ага. Динцев слегка успокоился. Должно быть, Затравкин пробудился и вернул себе здравый рассудок, раз уж был способен без запинаний произносить даже такие сложные выражения и анализировать действительность. – И вам всего хорошего. – Он повесил трубку. Петро посмотрел на Дмитрия и понял, что не всё вернулось на круги своя – выражение лица, глаза и манеры оставались под действием сонного дурмана. Тем не менее, Затравкин вытащил из кармана пачку сигарет, с явным трудом извлёк одну вместе с зажигалкой и стал неторопливо прикуривать. Алёна же в этот момент пыталась успокоить Свету, то и дело норовящую стянуть с себя блузку и юбку. – Эй, помогите мне успокоить её! – А что с ней не так? – спросил Затравкин. – Я хочу секса! – ответила Света и посмотрела на подругу. – Это с тобой что-то не так, потому что ты его никогда не хочешь. Света говорила вполне членораздельно, хотя внешний вид её был ничем не лучше, чем у Дмитрия. – Девочки, не ссорьтесь. – Затравкин затушил едва подкуренную сигарету прямо о стол и принялся расстёгивать на себе рубашку. – Волею народа я защищаю интересы и права всех жителей и гостей Изнанки. Поэтому, как и в большинстве случаев, мне придётся взять решение проблемы под личный контроль. Он весьма ловко избавился от рубашки, затем от майки и принялся за штаны. Свету уже никто не сдерживал и она с довольной улыбкой тоже начала раздеваться. – О Боже, это ужасно! – возмущению Алёны было явно тесно в крошечном вагончике, поэтому она в спешном порядке вышла на улицу. Дождь прекратился, оставив после себя влажную прохладу июньской ночи. Петро лишь усмехнулся. – Тащи её сюда, – сказал ему нагой Затравкин. – Или вы будете играть в девственниц и девственников? – Он расхохотался и навалился на Свету. Точнее, она навалила его на себя. – Не буду вас смущать, – сказал Динцев и тоже вышел. – Не куришь? – спросил он у Алёны, воинственно занявшей пост возле вагончика со скрещёнными на груди руками. Получив отрицательный ответ, Петро достал одну сигарету и щёлкнул зажигалкой. – Не бери в голову, в любом случае, их вечер закончился бы именно так. – Это понятно, но не так же откровенно! – Она с укором посмотрела на Петро. – Всё это из-за наркотиков. – Конечно, – согласился Динцев и отвернул голову, чтобы выпустить струю дыма. – Но они лишь усилили их желания. Он вспомнил про упомянутый эффект полусна наяву. Или что-то в этом роде. Не могли ли они сейчас спать, совершая половой акт у себя во сне? Тогда бы это объяснило их столь раскованное поведение. Однако версия не укладывалась у Петро в голове, поэтому он предпочёл пока не думать о ней. – Почему вы живёте в этой деревне? – неожиданно сменила тему Алёна. Причём, вопрос прозвучал с нескрываемым наездом. Петро заметил, что она брезгливо изучала надгробия ближайших могил. – Думаешь, я рад? – начал он с риторического вопроса. – Пока что мне приходится ухаживать за больным отцом. У него случился паралич левой стороны после инсульта. Мы остались вдвоём, мать умерла шесть лет назад, а старший брат угодил в тюрьму за кражу. У нас нет близкой родни, так что в городе нас никто не ждёт. Выражение лица Алёны изменилось с гневного на сочувственное: – Извини. Я могла бы догадаться, что всё не просто так. – Не могла. Здесь хватает молодёжи, как и в соседнем посёлке Сети. Возьми вон хоть Димона. – Он показал рукой себе за спину, на вагончик, из которого уже доносились недвусмысленные стоны. – В двадцать семь лет он предпочитает играть в шерифа, хотя возможность уехать у него есть. И давно. Мозги вроде тоже при себе. Он не так глуп, как кажется. – Хочет быть первым парнем на деревне, – предположила Алёна и улыбнулась. – Наверно. Петро затянулся и вдруг осознал, что давно нуждается в разговоре по душам, для которого его единственный друг Затравкин не годился. Скорее всего, малознакомая Алёна тоже не годилась, но Динцев предпочёл не гадать. – А вообще, знаешь, – начал он, – всё не так просто, как кажется на первый взгляд. – Ты про что? – удивилась девушка. – Про наше село. Ты в курсе, что почти все молодые парни здесь – наркозависимы? Включая шерифа. Лицо Алёны красноречиво говорило, что она была не в курсе. – Да, все они уезжали на заработки в Киев, – продолжил Петро. – На Майдан. Там обещали хорошие деньги, а в итоге подмешивали в чай кукую-то дрянь. Теперь у многих зависимость и проблемы со здоровьем. Больше десяти молодых парней умерло от инфарктов. – Ты всё это выдумываешь, – покачала головой девушка. – Решил напугать меня страшилкой на ночном кладбище? – Это правда, – спокойно ответил Динцев, пыхтя сигаретой. – Разумеется, в новостях о таком ты не услышишь. – А сам ты почему не поехал тогда на Майдан? – Я же говорю – у меня частично парализованный отец. К тому же, – на мгновение он взвесил необходимость следующего признания, – я был изначально против переворота. В прошлый раз он ни к чему хорошему не привёл, а в этот будет ещё хуже. – У меня такое впечатление, что тебе не двадцать пять, а сорок, – усмехнулась Алёна. – Мне двадцать три. – Тем более. Мне вообще не интересна эта грязная политика, если честно. – Предположу, что ты из состоятельной семьи, – сказал Петро. – Живёшь в достатке, ни о чём, коме развлекух, не заботишься. Не жизнь, а сказка. Зачем тебе думать о государственных делах? Губы девушки сжались. Динцев понял, что уязвил её своим предположением. Значит, попал в яблочко. – Не тебе меня судить, деревенский сторож, – надменно бросила Алёна. – Бог вам судья, барышня, – ответил Петро. Она упёрла руки в бока: – Нет, ты так говоришь, будто я совершила этот переворот! Или подмешивала наркотики в чай твоему другу шерифу. – Ладно, не заводись, – поспешил успокоить её Динцев. – Просто мы из разных миров. Не будем больше об этом. – Согласна. Но разговор на другую тему уже не клеился. Возможность вернуться в вагончик у них появилась спустя пятнадцать минут – когда стоны прекратились. – Кажется, они справились, – сказал Петро и постучал в дверь. В ответ раздалось: «Давно пора». Динцев зашёл внутрь и ощутил спёртый воздух, пропитанный запахом секса, теплом и потом. Он тут же ринулся открывать окно. Затравкин успел натянуть штаны и с сигаретой и голым торсом сидел на диване возле измученной Светы. Та уткнулась лицом в подушку и сопела. – Оттянулись? – как строгая учительница спросила Алёна. Дмитрий довольно кивнул. – Меня опять начинает вырубать, – сказал он, спешно туша сигарету. – Как же хочется спать. Он заснул, а Петро и Алёна стали думать, что им теперь делать с этими двумя оттянувшимися и обдолбанными телами. – Пусть отсыпаются, – предложил Динцев. – Ты водить умеешь? С тазом справишься? – С чем? – С его «девяткой». – Он показал на Затравкина. Алёна кивнула. И тут же поинтересовалась: – Только прав с собой нет. И промилей много, как ты понимаешь. У меня проблем не будет? – Все твои потенциальные проблемы сейчас видят седьмой сон. Петро проверил рубашку милиционера. Не найдя в ней ключей, он полез к Затравкину в карманы брюк. – Ручонки прочь от советской власти! – Шериф тут же проснулся и едва не подскочил. – Что такое? – О, быстро оклемался. – Динцев демонстративно убрал руки, словно его застукали за совершением преступления. – Сам повезёшь девушек домой? Или ты ещё спишь? – А долго я проспал? – Дмитрий помассировал лоб, силясь привести мысли в порядок. – Сложно сказать. Ты хоть помнишь, что было? Затравкин задумался. Всерьёз и надолго. – Мы приняли эти таблетки, – начал он. – Потом меня вырубило и приснился сон о нас. А ещё… – Он посмотрел на продолжающую спать Свету. – А ещё о вашей близости, да? – пророчески спросил Петро. – Только обрадую тебя – всё это не было сном. – Как? – испугался шериф. – Что, мы с ней… – Ещё и нас хотели привлечь, – не преминула вставить Алёна. – Привлекают к ответственности, – раздражённо бросил Затравкин и потянулся за рубашкой. – Выходит, эта дрянь реально работает? – Не знаю. Опиши ощущения. – Ну… Я думал, это всё мне снится. Но ещё тогда мне показалось – уж больно реалистичный сон. – А ты отдавал отчёт своим действиям? – спросила Алёна. Затравкин вновь задумался. Затем выдал безрезультатный итог своих дум – молча пожал плечами, а Петро вспомнил кое-что ещё. – Помнишь, как ты городил корову на баню про Интерпол и какого-то мексиканца? – Серьёзно? – удивился Затравкин. – Этого не помню. Вскоре к их обсуждению присоединилась и запоздавшая с пробуждением Света. Хотя оставалось неясно – это она запоздала или Затравкин опередил события? Света не рассказала ничего полезного. Более того, она даже не помнила факта совокупления с блюстителем правопорядка. Как итог – не слишком обрадовалась, узнав о нём. – Почему ты меня не остановила? – гневно насела она на подругу. – Я пыталась! Но разве тебя возможно остановить, когда речь идёт о мужиках? Последовавшее молчание давало вполне однозначный ответ. – Не смотри так на меня, крошка, – сказал Затравкин. – У нас всё было по обоюдному согласию, если тебя это утешит. – Наверно, нам пора. – Света поправила блузку. – Спасибо за приятный вечер. Петро не понял, к кому больше относилась данная благодарность. Наверное, к обоим парням. Он не стал их задерживать. Вечер и впрямь удался на славу – куда лучше одинокой дремоты в окружении могил. Света и Дмитрий ушли по-английски, а Алёна, задержавшись на пороге, сказала Динцеву «пока» и растворилась в кладбищенской ночи. 19 июня Утром следующего дня Пётр Динцев сменился на посту стража могил (так они со сменщиком называли свою должность) и на велосипеде поехал домой. По пути он встретил Ирину, спешно семенящую в школьный лагерь. Она работала учительницей в местной школе, поэтому у Петро всегда при себе имелся аргумент для встречи – освежить запревшие знания начальных классов. В тот знаковый день он очутился на её сеновале именно под таким предлогом. Важно, что ей он показался вполне убедительным. И предлог, и Динцев. – Привет, детка, – поздоровался он. – Есть минутка? – Не сейчас, Петь, – бросила она, не сбавляя темпа. – Я и так опаздываю. – Как всегда. Муж, дела. – Когда-нибудь тебе тоже придётся повзрослеть. И вновь испорченное настроение с утра пораньше. С чего вдруг он так на неё запал? – Чёрт с тобой, – пробубнил Петро, когда Ира отошла на значительное расстояние. – Может, хоть сегодня удастся заснуть? Но полноценно заснуть не удавалось, несмотря на адское желание спать. Максимум, чего он добился от самого себя – пресловутого состояния полусна. – Это какое-то проклятие! – Динцев с силой ударил подушку, словно она являла собой сгусток причин всех его невзгод. От постели его оторвал звонок Затравкина. Дмитрий предложил встретиться, чтобы обсудить какое-то дело. Чуть позже выяснилось, что именно он имел в виду. – Я сегодня ездил в аптеку, – сказал он, когда они расположились на скамейке возле дома Петро. Оттуда открывался вид сиротской поляны. – «Слипинцвейг» уже продаётся там по двадцать гривен за пилюлю. Первые три – всем сельчанам бесплатно. Видел бы ты, какой возник ажиотаж. – Неужели? – удивился Динцев. – Быстро он сработал. Петро раздражённо отмахнулся от навязчивой осы, летающей вокруг него. Он подумал, что навязчивыми для него становятся и мысли о пилюлях. – Сегодня лекция сорвалась из-за каких-то непредвиденных дел Розенцвейга, – продолжил милиционер. – С Петренко и председателем сельсовета он побеседовал ещё вчера, и те, как я понял, не против распространения «Слипинцвейга» в Изнанке. – Интересно, они беседовали наяву или в полусне? Затравкин скривил рот в фирменной полуулыбке. Скоро всё здесь получить приставку «полу», подумал Динцев и устало вздохнул. – Света и Алёна в порядке? – спросил он. – Не спрашивал. Они уехали утренним автобусом. – Дмитрий пренебрежительно сплюнул. – Походу, мы им здорово насолили вчера. – Мы? – Ну, ты же тоже присутствовал. Ладно, я принёс тебе твою бесплатную дозу препарата. – Затравкин вытащил точно такой же пакетик с тремя пилюлями, какой был у него вчера и бросил на лавку ближе к Петро. – Можем принять сейчас вместе. – Я всё же не уверен, что это хорошая идея. – Да что ты очкуешь. Запарил, – поддевал его Затравкин, готовясь принять пилюлю. – Со мной ведь всё в порядке. К тому же, со временем ты начинаешь лучше контролировать себя. Он проглотил пилюлю и запил водой из стоящей неподалёку колонки. Затем присел на лавочку и боком упёрся в широкий ствол дуба, дабы не упасть при засыпании. Процесс начался, как и в прошлый раз, примерно через минуту. Дмитрий сначала заснул, потом пробудился и вяло поднял голову, глядя на стоящего перед ним Петро. – Ну, как? – с нетерпением спросил Динцев. – Что – как? – Ты сейчас спишь? – Разве? – Затравкин посмотрел на свои руки, затем окинул взглядом окружающую местность. – А где Райкконен? – Кто? – Кими. Гонщик. У него должна состояться автограф-сессия. Петро разочарованно вздохнул. – Это тебе приснилось. Откуда ему здесь взяться? Дмитрий решительно встал. Его почти не качало. – Чёрт! – сказал он. – Я чувствую себя бодрячком. А ведь я сплю, мать его! И осознаю. Точно тебе говорю, «Слипинцвейг» работает как часы! Воодушевлённый шериф отправился по тропинке куда-то вглубь сада. Походкой, вполне достойной бодрствующего человека. 20 июня Следующим утром Петро узнал, на что использовались первые бесплатные экземпляры пилюль многими сельчанами мужского пола. На днях начался сенокос. Но у отца и сына Динцевых скота не имелось, поэтому Петро в нём участия не принимал. Что не помешало ему увидеть весьма экзотичную картину ранним утром: трое мужчин и один подросток лет пятнадцати косили траву на поляне прямо напротив дома Динцева. Сама по себе ситуация не заслуживала никакого внимания, каждый год эта семья косила траву на той поляне, и за многие годы Петро во всех деталях сумел изучить технику работы косой. В этот раз все четверо косили иначе, словно управляли своими телами дистанционно, из соседней усадьбы. Поэтому некоторые движения получались вялыми и заторможенными. Руки походили на естественные придатки рукояток кос – такие же негнущиеся и деревянные. Но больше всего Петро озадачил другой факт: никто из косарей не шевелил головами. Те упирались в грудь, как посаженные на шеи тыквы. Вряд ли из такого положения можно было видеть что-то кроме небольшого участка травы перед ногами. Динцеву стало любопытно узнать о феномене спящих сенокосцев из первых уст (а в том, что они спали, он не сомневался), поэтому он не спеша оделся, грубыми кусками нарезал себе два бутерброда с колбасой и сыром и, поедая их на ходу, отправился на поляну. Когда Петро оказался в нескольких шагах от первого из работяг, он остановился и поздоровался. Ответа не прозвучало, косарь всё так же монотонно двигался в направлении Динцева, не поднимая головы. Если бы Петро не отошёл в сторону, то коса прошлась бы по его ногам. – Эй! – крикнул он. – Совсем сдурел? На мгновение мужик замер, затем продолжил выполнять свою работу. Остальные тоже не обращали на Петро внимания. Они косили, заготавливали корм на зиму для скота, а беседы с посторонними не входили в их установку. Зомби, настоящие зомби, подумал Петро и поспешил убраться из опасной зоны. Он зашёл в дом и заглянул в комнату к отцу. Обычно в это время тот начинал утреннюю зарядку, тщетно пытаясь вернуть подвижность парализованной стороне тела. Иногда читал газеты, но крайне редко его можно было обнаружить спящим после семи утра. А сейчас он спал и даже не услышал с шумом вошедшего в дом Петро. Потерял чуткость сна, спит дольше обычного – констатировал Петро и вскоре обнаружил причину подобных изменений. На тумбочке возле кровати стояло маленькое белое блюдце, а в ней лежали две светлые пилюли. Куда делась третья, Динцев догадался без труда. Интересно, кто ему их принёс? Сосед, скорее всего. Петро вернулся к себе в комнату и плюхнулся на пружинную кровать. С одной стороны, бессонница это хорошо, думал он. У тебя появляется куча свободного времени, которое ты можешь использовать. Ты не прикован несколько часов в сутки к постели, не вычёркиваешь эти часы из своей жизни. Ведь именно такой прок, если разобраться, должен обеспечивать «Слипинцвейг». Однако в случае с бессонницей ты реально бодрствуешь круглосуточно, организм и мозг никак не отдыхают, а это, как ни крути, вредно. Хоть некоторые считают, что человек имеет феноменальную способность привыкать к чему угодно. С пилюлями – другое дело. По уверениям Затравкина, мозг задействовал скрытые ресурсы, а частично при этом отдыхал. Размышления подтолкнули Петра Динцева к отчаянному, на его взгляд, шагу – принять пилюлю для полусна. Он надеялся, что это поможет его организму отдохнуть хотя бы отчасти, а в идеале он просто заснёт и всё время действия препарата проведёт в состоянии полноценного сна. Он вытащил из кармана пакетик с пилюлями и принял одну. Запил стаканом родниковой воды и уселся на кровать. Через минуту, как по расписанию, его начало клонить в сон. Наконец, он испытал чувство блаженной сонливости, плавно перетекающее в засыпание. Оно казалось ему щедрым вознаграждением за недельное бодрствование. Тело обволокла приятная расслабленность, веки налились свинцовой тяжестью, а сознание постепенно угасло. Петро успел почувствовать, как бесконтрольно перекатился на бок и упёрся лицом в мягкую подушку. Затем он оказался в бесцветном вакууме, потеряв ощущение времени. Он не видел снов, не осознавал, что спит. Его состояние походило скорее на наркоз. Он не знал, сколь долго оно продлилось и продолжало бы длиться, не разбуди его визг тормозов. Петро с трудом открыл глаза и с ещё большим трудом оторвал голову от подушки. В открытое окно проливался яркий солнечный свет вперемешку с шумовым миксом из голосов, смеха и скрипа открывающихся металлических ворот. Динцев сразу узнал этот неприятный скрип – последние годы его раздавали соседские ворота. Петро взглянул на часы – без трёх минут полдень. Стало быть, проспал он не менее четырёх часов. Могло быть ещё больше, если бы не сосед. Динцев раздражённо откинул занавеску и посмотрел на улицу. Фёдор Зубарев, муж Ирины, что-то бормоча себе под нос, вернулся в старую белую «волгу» и загнал её во двор. На пассажирском месте Петро разглядел какую-то женщину, явно не жену, судя по белокурым локонам и острому профилю. – Так-так, – прикинул он, – Федя решил пошалить? Динцев умылся, причесался и вышел из дома полным решимости навестить Иру в школьном лагере. Наверняка, ей не помешает узнать о внерабочих забавах мужа, который вряд ли догадывался о внеурочных забавах жены. Но это его проблемы. Как говорится, не пойман – не вор, а раз пойман – значит, верни украденное. Почему-то Иру Петро воспринимал как украденную у него собственность. А её законного мужа – как вора. Петро оседлал горный велосипед и помчался по просёлочным дорогам в направлении школы. Но его маршрут скорректировал густой дым, вздымающийся к небу откуда-то из глубины деревни. Горело нечто большое, возможно, здание. Динцев без раздумий поехал туда. Назревающий пожар в семье Зубаревых, который он собирался разжечь, ещё успеет порадовать и согреть Петро ярким пламенем ссор, подозрений и, чем чёрт не шутит, разводом. Поэтому можно позволить себе отлучиться на другой пожар. Подъезжая к месту, Динцев понял, что горит церковь. Кругом бегали десятки людей, через секунду по округе разнеслась сирена. В коем-то веке пожарные успеют приехать вовремя, чтобы тушить горящее здание, а не догорающие угли, подумал Петро и слез с велосипеда. Подъезжать ближе он не решился – раздуваемое ветром пламя величественно бушевало и словно пыталось отогнать подальше собирающихся вокруг зевак. Пожарные недолго боролись с огнём, успевшим ухватиться ещё и за рядом стоящий дом. Пострадала преимущественно верхняя часть церкви, а нижняя половина частично уцелела. Внутри нашли лишь одно мёртвое тело. Пламя не добралось до девушки, но от едкого дыма ей спастись не удалось. Когда её вынесли наружу, Петро на какое-то время обомлел и не мог поверить в то, что видели его глаза. Это была Анжелика. *** – Теперь она станет для тебя мёртвым пережитком прошлого в прямом смысле слова, – сказал Затравкин, когда похоронная процессия вступила в финальную стадию захоронения. По злой иронии в этот день Динцев дежурил. Он ничего не ответил. Прошли сутки, а он до сих пор не мог поверить в случившееся. О причинах не думал тем более. Анжелика лежала в гробу, обшитом дешёвой бордовой тканью, такая же красивая, как и годом ранее, когда между ними бушевали чувства любви и страсти. Тот огонь поглощал её целиком и надолго, а вчерашнее пламя не тронуло ни сантиметра гладкой загорелой кожи, и почему-то это обстоятельство ещё больше расстроило Петро. Лучше бы она сгорела, кремировалась и превратилась в золу, думал он, потому что сейчас её закопают всё равно что живой. Многие не сдерживали слёз, родственники – рыданий, а Петро смотрел на происходящее стеклянными ледяными глазами без зрачков. На мгновение он встретился взглядом с Ириной. Теперь ему захотелось возобладать ею ещё больше, потому что подсознательно в нём усилился страх потерять её навсегда. В семейной рутине, в чужих объятиях или в очередном пожаре. Он не мог себе позволить потерять её. После похорон он подошёл к Фёдору и шепнул тому отойти в сторонку для разговора. – В чём дело? – спросил Зубарев. – Я знаю, что ты изменяешь жене, – спокойно ответил Петро. – Ты её не любишь? Фёдор изменился в лице, обрастая удивлением и озлобленностью одновременно. – Что ты такое несёшь?? – Ладно, я всё видел. Как ты привёз домой какую-то белокурую выдру вчера днём. Как раз перед пожаром. – Мальчик, – Зубарев нахохлился как петух перед боем, – а не пойти бы тебе куда подальше со своими видениями? Видел он. Я вчера весь день до пожара был на покосе. – Косил мужикам байки о том, как ты был на покосе? Хорошо, не хочешь сознаваться, я обсужу это с кем-нибудь ещё. Динцев развернулся, чтобы уйти, но Фёдор схватил его за локоть. – Стой! Если навешаешь своей лапши Ире на уши, я сделаю из тебя удобрение! – Даже так? Петро не сдержал ухмылки. Он был на полголовы выше соперника и килограмм на двадцать тяжелее. Да и физической формой явно превосходил. – Может, ты наелся этих таблеток и тебе всё приснилось? – спросил Зубарев, отпустив локоть Динцева. – Или ты их наелся перед покосом, а потом в полусне привёл домой чужую бабу. Почему нет? Фёдор ничего не возразил. Если он принимал пилюли с утра, то вполне мог скорректировать свои рабочие планы по настоянию скрытых мозговых ресурсов. Наверняка мысли о других женщинах периодически посещали его мозг, а возможно, бесцеремонно поселились там давным-давно. Тогда во время первого адаптационного приёма Зубарев, по всей вероятности, не отдавал отчёт своим действиям. Петро счёл такую версию правдоподобной. – Напряги память. Когда вспомнишь – дай мне знать, – сказал Динцев и оставил встревоженного соседа в молчаливом недоумении. Петро вернулся в вагончик. Ему хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Лучше сидеть тут в окружении могил, чем скорбящих. Он с детства ненавидел похороны, но чем сильнее становилась его ненависть, тем чаще ему приходилось на них присутствовать. С недавних пор он присутствовал на них очень часто. Динцев вытащил из кармана пакетик с двумя пилюлями. Сейчас не время, лучше после того, как все разойдутся, решил он и убрал пакетик обратно. Ближе к вечеру время настало, и он принял пилюлю. *** Над Изнанкой сгущались сумерки, проникая во все складки лесного покрова, где затаилось неприметное деревенское кладбище. Петро разбудил звук ударившейся об окно ветки. – Чёртово дерево, – пробубнил он, поднимаясь с дивана и настраивая сбившееся от нескольких часов сна равновесие. На улице шалил ветер, нагоняя очередной дождь. Петро заварил чай и включил приёмник. Шла передача о человеческих отношениях, тема вечера как по заказу – бывшие любовники. Он тут же вспомнил Анжелику, а мысль о её неожиданной кончине так и не могла пробраться до сознания Петро. Стучала, ломилась в закрытую дверь, но мозг не решался её впускать. В дверь вагончика тихо постучали. Динцев прислушался. Стук повторился. – Кого черти принесли на ночь глядя? – громко спросил он, перекрикивая ведущих шоу из радиоприёмника. Ответа он не услышал, поэтому встал и подошёл к двери. В тот момент он не осознавал, что произнесённое на автомате выражение «черти принесли» окажется поистине пророческим. Он приоткрыл дверь и увидел на пороге красивую, аккуратно причёсанную и подкрашенную девушку. Он видел это лицо совсем недавно, только с закрытыми глазами, которые никогда не должны были открыться вновь. Но сейчас они были открыты во всю их бескрайнюю и пленяющую ширину. Перед Петро на пороге стояла Анжелика и смотрела на него холодным бесцветным взглядом. Точно таким же, каким он сам смотрел на неё на похоронах. – Это невозможно! Я сплю! – Динцев отбежал в сторону и закрыл лицо руками. Убрав их, он с ужасом обнаружил, что Анжелика вошла внутрь. Теперь он оказался в ловушке. – Там становится холодно, – монотонным голосом, лишённым всякого налета эмоций, произнесла девушка. – Зачем они закопали меня, Петя? Она продолжала смотреть будто сквозь. – Потому что ты умерла! – закричал Динцев. Ему казалось, что собственный крик поможет разбудить и вытащить его из этого кошмара наяву. – Но ведь это неправда, я жива. Скажи, у тебя остались ко мне чувства? Я вот всегда думаю о тебе. Неудивительно, пронеслось в голове Петро, на том свете у тебя будет время тщательно подумать обо всех людях, с которыми тебя сводила судьба. – Сейчас я люблю другую женщину, – сказал Петро, надеясь, что такое признание не побудит Анжелику наброситься на него в стиле дешёвых ужастиков. – Ты можешь думать, что любишь кого угодно, но я всегда буду для тебя твоей главной любовью, – спокойствие и монотонность никуда не делись из голоса Анжелики. – Как и ты для меня. Мы созданы друг для друга, поэтому должны воссоединиться. Навеки. Пошли со мной. Она протянула ему руки. Так вот зачем ты пришла сюда! – осознал Петро и почувствовал, как тело покрылось холодным липким потом. Хочешь затащить меня к себе в могилу? Не выйдет, деточка. Динцев решительно вышел на улицу, грубо оттолкнув Анжелику. Там он вытащил из кармана мобильник и набрал номер Затравкина. – Ты можешь приехать прямо сейчас? – А в чём дело? – По голосу Дмитрия Петро понял, что шерифа он оторвал от сна. Или полусна, тут уже было сложно разобраться. – Тебе опять невероятно скучно одному? – Я принял пилюлю, уже вторую, – признался Динцев. Но всей правды решил не озвучивать. – И мне снится какая-то борода. Не могу от неё избавиться. – А, ну такое бывает, не обращай внимания. – Затравкин зевнул. – На третий-четвёртый раз начнёшь контролировать себя. Петро посмотрел на вагончик. Дверь по-прежнему была распахнута настежь. Анжелику он не видел. – Ладно, постараюсь справиться своими силами. Он завершил разговор. У него моментально родился радикальный план по избавлению от навязчивого видения – отправить его туда, откуда оно к нему и явилось. Надо лишь взять лопату. – Детка, придётся тебе кое-что уяснить. – Петро вернулся в вагончик. Смысл заканчивать начатую фразу потерялся в районе порога – внутри никого не оказалось. Проблески ясного сознания? Петро взял фонарик и отправился на участок свежих захоронений. Могила Анжелики не изменилась с того момента, как её закопали, что говорило лишь об одном – оттуда никто не выбирался. Хотя в подобное Петро и не собирался верить. Семеня обратно, Динцев случайно навёл луч света на высокое надгробие, которого он не помнил прежде. На бугристом чёрном памятнике значилось какое-то знакомое имя. Точнее, фамилия. Роман Розенцвейг. Годы жизни: 1994 – 2004. Странно, подумал Петро и подошёл ближе. Могиле явно не один год, да и по дате об этом можно было судить с уверенностью, но почему он её не помнил? Он долго всматривался в изображенное на памятнике лицо совсем молодого парня с длинными густыми волосами. Определённо, он где-то видел его раньше, но где? Смутные сомнения постепенно начали трансформироваться в уверенность. Из тёмных глубин памяти всплыли изображения старых газет, из которых Петро и узнал в своё время о кое-каких подробностях дела Сквозняка. Если его догадка верна, то личное дело Петра Динцева приобретало и вовсе неприлично пугающий оборот. Петро ринулся в вагончик, отыскал в закромах макулатуры нужные вырезки и стал лихорадочно их перебирать. Он искал фотографию, в глубине души надеясь, что память его подвела и что на самом деле это два разных лица. Но нет, ошибка исключена – он нашёл газетный лист с чётко напечатанной портретной фотографией молодого парня с длинными волосами – Романа Сквозняцкого, сына кладбищенского стрелка. Складывалось ощущение, что рисунок на том памятнике делали с этого же фото. Серое вещество формировало ужасную версию, а руки в этот момент сами непроизвольно потянулись за телефоном и набрали привычный номер. – Ну что ещё? – недовольно проворчал Затравкин. – Мне кажется, фармацевт Карл Розенцвейг – не тот, за кого себя выдаёт! – возбужденно выпалил Динцев. – Ты о чём? – Я нашёл могилу его сына, Романа. А он не кто иной, как сын Ежи Сквозняцкого! Ты понимаешь, что это означает? Несколько секунд в обоих динамиках тлело гробовое молчание. – Это означает лишь одно, – спокойно ответил шериф. – У тебя чересчур богатая фантазия. И она усилилась под действием препарата. Успокойся, дружище. И проспись. – Хорошо, только скажи мне одну вещь – как умер Роман Сквозняцкий? – Ты уже как-то спрашивал. Упал с лестницы и сломал себе шею. – Его похоронили, потом Ежи раскопал могилу, устроил побоище и исчез вместе с телом сына. Так? – Да. – Борода какая-то. – Согласен. – Ты ведь знаешь, есть версия, что к его смерти были причастны те жители деревни, которых и расстрелял Сквозняк, – не унимался Динцев. – Он мстил за сына. – А ещё есть версия, что Сквозняцкого загипнотизировал некий ведьмак, – напомнил Дмитрий. – Версий полно, выбирай – не хочу. На что воображения хватит. – Ты видел, как выглядит этот Розенцвейг? – Нет. – Затравкин задумался. – Не, ты и впрямь считаешь, что к нам в деревню, прямиком из ада, явился Ежи Сквозняк в образе фармацевта с революционным изобретением европейских учёных? Дабы продолжить мстить за непонятную смерть своего сына. Ау, Петро, просыпайся! Аллё гараж, как ты говоришь. – Но я видел… – Плевать, что ты видел! – резко отрезал Затравкин. – Забудь, что ты видел! Это всё миражи. И могила его сына тебе тоже приснилась. Можешь сходить и проверить её утром. Убедишься, что я прав. А теперь не мешай мне спать! – Шериф прервал связь. Откладывать проверку на утро Динцев не пожелал. Взяв в качестве оружия черенок от поломанной совковой лопаты и фонарик, он вновь отправился вглубь кладбища. Поиски могилы Романа Розенцвейга заняли двадцать минут, но ни к чему не привели. – Борода какая-то, – пробормотал себе под нос Петро и вернулся в вагончик. Пожалуй, достаточно с меня этих пилюль, твёрдо решил он. Остаток дежурства прошёл в относительно спокойном режиме. Относительно потому, что пару раз он всё же видел из окна ковыляющие между могил тени. Вряд ли они принадлежали кому-то материальному и земного происхождения. Тем не менее, до утра Петро так и не расстался с черенком от совковой лопаты. 21 июня По окончании дежурства его никто не сменил. Телефоны обоих сменщиков не отвечали. Андрей Валерьевич и вовсе был недоступен для звонка. Беспокойство накатывало всё настырнее, проявляясь в каждом жесте и брошенном в пустоту слове. Оставаться на кладбище Петро не желал более ни минуты. Пока он ехал домой, ему не встретилось ни одного человека. Все словно испарились. Даже старики покинули излюбленные лавочки. Придя домой, он не обнаружил отца ни в комнате, ни в палисаднике. Исчез как и вся деревня. Петро вновь потянулся за телефоном. По привычке набрал Затравкина, но тот не снял трубку. Да и как бы тот помог? Пока Петро думал, что ему делать дальше, из зала донёсся громкий смех. Фоново слышался шум работающего телевизора. Стараясь шагать как можно тише, Динцев прокрался к залу и заглянул внутрь. Ещё одна неприятная находка ждала его прямо по центру комнаты – в массивном кресле расположился его старший брат Саша с голым торсом, в бейсболке и с бутылкой пива в руке. Он смотрел канал про животных и громко смеялся над мелькающими на экране утконосами. – Не, ты посмотри на них, какие нелепые создания. – Саша Динцев ткнул пультом в сторону телевизора, а сам даже не взглянул на вошедшего. – Что ты здесь делаешь? – спросил Петро. Вопрос изрядно удивил брата. – Отдыхаю. Нельзя? – Но ты же… – Петро понял, что нет смысла пытаться что-то доказать ни брату, ни даже самому себе. Человек, заключённый в тюрьме в двухстах километрах от села, сейчас сидел перед телевизором, пил пиво и смеялся. Неужели «Слипинцвейг» так долго воздействует на мозг? Не говоря больше ни слова, Петро выбежал из дома и похлопал себя по щекам. – Просыпайся, чёрт тебя дери! Я же сплю? И хожу наяву? Петро вышел на дорогу и отправился в сторону центра. Появление соседа Фёдора, резко выбежавшего из-за поворота с вытаращенными глазами, напугало и успокоило одновременно. По крайней мере, встретился хоть кто-то живой. – Беги! – закричал Федор. – Скорее, они приближаются! – Кто? – Петро было поддался перекочевавшей от соседа панике, но быстро опомнился. – Ты под «Слипинцвейгом»? – Я не знаю, но там целый батальон фрицев! Они перестреляли всю деревню, теперь отстреливают уцелевших. – Фрицы? Те, что из сорок первого? – Почему-то с языка сорвался именно этот год. – Я не спрашивал! Запуганность Фёдора не ставилась под сомнение. Он и впрямь мог видеть батальон вооружённых немецких солдат образца 1941 года, но каждый из этого батальона был не реальнее, чем восставшая прошлой ночью из мира мёртвых Анжелика. – Успокойся, сосед. – Петро не сдвинулся с места, демонстрируя полную уверенность. – Там никого нет, тебе это приснилось. – Я видел, как они расстреливали людей!.. – Фёдор напряжённо всматривался туда, откуда он прибежал. Пока что из-за поворота никто не появлялся. – Я верю, что ты видел это, – сказал Петро. – Я тоже видел кое-что невероятное. Оно казалось таким же реальным, как и сама реальность. Прислушайся, никаких звуков, воплей и выстрелов. Зубарев прислушался. Испуг немного спал с его лица. – Это действие «Слипинцвейга»? – спросил он. – Но я принял пилюлю вчера вечером. – Вероятно, чтобы погрузиться в этот мир, достаточно и первой дозы. Петро понял, что встретил брата по несчастью, поэтому не стал скрывать от него всех приключившихся с ним галлюциногенных перипетий. Он рассказал про Анжелику и брата Сашу. – Значит, моя измена тебе тоже предвиделась, – заключил Фёдор, когда они вернулись к своим домам. – Ты ведь увидел меня с той женщиной как раз после приёма пилюли? – Да. Но тогда я решил, что проснулся. Но ты ведь тоже был под «Слипинцвейгом» в то утро. Мог и не запомнить о маленьком любовном приключении. На секунду Фёдор задумался, затем покачал головой: – Нет, на пожар я ведь прибежал со стороны поля, а не из дома. – А был ли пожар? – осенило Динцева. – Конечно, был! Его-то видели все. – Ага, а ещё все при этом наверняка находились под препаратом фармацевта. Фёдор помассировал виски. – Что же получается – коллективный сон? Или переплетение снов? – Не знаю, – сказал Петро и кивнул в сторону соседского гаража. – Я думаю, нам стоит съездить в город и привезти оттуда человека, не принимавшего пилюль для полусна, чтобы он объективно оценил обстановку. – А может, нам лучше разыскать этого Розенцвейга? – У меня давно появилась такая мысль, но где его искать? – Петро принял позу мыслителя. – Нереальные эпизоды вторгаются в наше сознание, а потом исчезают. Или заменяются другими… – И как с ними бороться? Динцев пожал плечами. – Думаю, нам пока стоит держаться вместе. Поехали к Затравкину. Кстати, где твоя жена? – В лагере, как обычно. – За ней тоже заедем. И отправимся в город. Пока Фёдор прогревал и выгонял «волгу» из гаража, Петро выкурил три сигареты, обдумывая наилучший план действий. Наилучшего плана на ум не приходило, поэтому пришлось пользоваться имеющимся. Он заглянул в дом. Брат исчез, неработающий телевизор покоился на тумбочке. А чего он ещё ожидал? Петро забрался в просторный салон «волги», опустил стекло и закурил очередную сигарету. – Может, не стоит столько курить? – поинтересовался Федор. – Не хватало ещё откачивать тебя от никотинового отравления. – Не парься, я не в затяг. Через десять минут они подъехали к дому Затравкина. Не успели остановиться, как раздался выстрел. Пуля пробила левую фару. – Ближе не подъезжать! – закричал Дмитрий, целясь из приоткрытого окна. – Кастелано с вами? Петро инстинктивно пригнулся, а затем медленно поднял голову. – Шериф, ты с ума сошёл стрелять!? – завопил Зубарев. – Это же мы! – Не поможет, – шепнул Петро. – Он в глубоком сне. Надо сваливать. – Повторяю вопрос – Кастелано с вами? Вы привезли эту мексиканскую мразь? – продолжал кричать Затравкин. Фёдор молниеносно включил первую передачу, максимально вывернул руль и резко стартовал. «Волга» рванула с места, кренясь и поднимая клубы дорожной пыли. Выстрелы посыпались один за другим. Несколько пуль попали в кузов. – Е***ый в рот! – Голос Фёдора возвысился до фальцета. – Нас чуть не застрелил собственный шериф! – Похоже, об адаптации к препарату не идёт и речи, – сказал Петро. – Его разум поглощён снами, которые он отчётливо видит наяву. – Ты точно прав в одном – из села надо уносить ноги как можно скорее. «Волга» неслась по ухабам просёлочных дорог как в ралли-рейде. Зубарев остановился возле школы и выскочил из машины. – Надеюсь, Ирка не захочет меня убить, – бросил он, обернувшись. Петро остался ждать снаружи. Он открыл дверь, вышел и осмотрел пулевые отверстия на кузове. Почти как в боевиках, подумал он. Через две минуты вернулся Зубарев. Без жены, но с озабоченным видом. – В чём дело? – тут же спросил Петро, вцепившись руками в плечи соседа. Одна только мысль, что с Ирой что-то произошло, заставила его потерять всё накопленное с таким трудом самообладание. – Вахтёрша сказала, что с утра она поехала на озеро, чтобы стрелять по крокодилам. Так и сказала. И при этом спокойно подметала пол. – Дьявол! – выругался Динцев. – Неужели в Изнанке все сошли с ума! Какие крокодилы? – Ты же сам сказал – галлюцинации, сны, – напомнил Фёдор. – Надо спешить. – Поехали. – Петро сел обратно в машину. Полпути до озера они ехали молча. Фёдор сосредоточенно смотрел на дорогу, а Петро рассматривал проносящиеся мимо дома. Несколько раз он увидел шествующих на некотором отдалении людей. – Я думаю, над нами поставили эксперимент, – высказал предположение Зубарев. – Нас хотят превратить в зомби и контролировать с помощью снов. Фармацевт – лишь исполнитель, за ним наверняка стоят могущественные корпорации. – Он посмотрел на Динцева. – У тебя есть опыт борьбы с такими корпорациями? – Нет. – У меня тоже. Зубарев открыл окно со своей стороны на максимум и плюнул с таким раздражением, будто вобрал в плевок весь накопленный за сутки негатив. – Да пошли они в анал! Я не подписывался на роль лабораторной крысы, – заявил он… ……………………………… Приобрести книгу целиком можно отправив запрос по адресу writer-aelita@ya.ru |
0 комментариев