Описание
В центре повествования нелёгкая судьба музыкально одарённой девушки, родители которой трагически погибли, когда героиня была ещё маленькой. Затем последовала жизнь в цыганском таборе, в детском доме, в приёмной семье, где девочке пришлось ухаживать за юношей-инвалидом. Когда женщина, в семье которой жила девушка погибает от несчастного случая, героиня чувствует себя свободной, она получает в наследство деньги и квартиру, и поступает в консерваторию. Казалось, у неё есть то, к чему она стремилась – слава, деньги, успех. Но случайно, приехав на гастроли в город своего детства, она узнает страшную правду о своей семье. После этого её проблемы начинают расти, словно снежный ком…Приобрести книгу: www.litres.ru/olga-morozova/muzykantsha/
Характеристики
| Отрывок |
МУЗЫКАНТША Молодая женщина сидела возле окна на старой табуретке и курила, стараясь пускать дым в открытую форточку. Ей это плохо удавалось, потому что форточка была высоко, и большая часть дыма оставалась в комнате. На столе, застеленном старой заляпанной клеёнкой, стоял стакан пива. В перерывах между затяжками она отхлёбывала из стакана, блаженно прикрывая глаза. На вид ей было года двадцать три, но лицо, ещё вполне свежее и привлекательное, уже носило на себе печать разгульной жизни – отёки под глазами и сероватый оттенок кожи выдавали в ней любительницу весёлой жизни. Молодой человек, сидящий напротив неё, брезгливо поморщился, когда девушка выпустила очередную порцию дыма. Перед ним на столе тоже стоял стакан с пивом, но он почти не пил. Пальцы его слегка дрожали, выдавая нервную, истеричную натуру. Было видно, что он очень раздражён, но пытается держать себя в руках. Девушка не смотрела на него, видимо абсолютно не заботясь его душевным состоянием. Наконец, он не выдержал: – Марго! Хватит дымить! Ты что, паровоз?! Марго медленно повернула к нему лицо, на котором было недоумение. – Я же курю в форточку! Вечно тебя всё раздражает! – Она сказала это совершенно беззлобно, просто констатируя факт. – Ты же знаешь, я ненавижу сигаретный дым! Меня от него тошнит! И потом, ты не забыла, что беременна? Ты считаешь, твой ребёнок в восторге от твоих привычек? Марго пожала плечами. – Не знаю. Он ещё так мал… Я даже не уверена, есть ли он вообще? По-моему, ему пока всё равно. Я думаю, что в отличие от тебя, он не стал бы возражать, чтобы его мамочка немного расслабилась. – И, обращаясь к парню, добавила:– Всё, всё, уже заканчиваю! – Она затушила остаток сигареты в пепельнице, полной окурков, и переключила всё своё внимание на пиво. – Слушай, а ты действительно хочешь этого ребёнка? Как-то ты не похожа на добропорядочную мать… Марго усмехнулась. – Хочу ли я? Так получилось, ты же знаешь. Аборт делать поздно, так что пусть живёт. И потом, вряд ли бы ты женился на мне тогда. Я не права? – Права. Тебе крупно повезло, что я такой честный и порядочный. Другой бы бросил тебя с пузом, и живи, как знаешь. – Ой, ой, ой! Только не смеши меня! Ты бы так и поступил, если бы не боялся, что твоя чокнутая мамаша со своим хахалем выселит тебя из этой комнаты! Так что я со своим пузом, как ты выражаешься, подвернулась тебе весьма кстати. Думаешь, я не знаю, что твоя мамаша поплакалась на заводе в жилетку, дала на лапу, кому следует, и ей выделили отдельную комнату? Иначе, зачем ей моя справка из больницы? Так что давай не будем про честность и порядочность! Бессребреник, тоже мне! – Марго опять достала из пачки сигарету, и попыталась прикурить. Молодой человек вырвал зажигалку у неё из рук. – Прекрати! Я не железный! – Его голос начинал срываться на визг. – Ладно. Так и быть. Налей пива тогда, – Марго подставила стакан и молча наблюдала, как янтарная жидкость, пенясь, переливается из бутылки. Когда стакан наполнился, она сделала из него большой глоток и сказала примирительно: – Хватит ругаться, Эд. Я ужасно устала! Эд усмехнулся. – Отчего? Ты что, вагоны разгружала? Что-то я не припомню, чтобы ты хоть чем-нибудь занималась в последнее время. – Я, между прочим, беременна. У меня упадок сил. – Ах, прости, прости! Ты считаешь, это повод бросить работу? – А ты считаешь, что будущая мать твоего ребёнка должна бегать с подносом, как заведённая? – Нет, но… – Здорова, как лошадь? Ты это хотел сказать? Эд снова начал раздражаться. – Именно. – Не бойся, у меня есть деньги на проживание. У тебя на шее сидеть не буду. – Кстати, а откуда у тебя, в самом деле, деньги? Даже странно… Марго бросила на мужа гневный взгляд. – Нет, это не то, о чём ты подумал. – Ну да. Вспомнить хотя бы, где я тебя нашёл. – Не важно. Мало ли что было. Теперь я хочу попытаться всё исправить. Возможно, тебе и смешно это слышать, но я собираюсь стать вполне добропорядочной женой и матерью. Хотя, возможно, ты этого и не заслуживаешь. А насчёт денег… это мне родители высылают. – Родители? – Да. А что здесь странного? У меня есть родители. Они думают, что я здесь учусь. В консерватории. – В консерватории? Что за бред! Ты и консерватория! По-моему, это несовместимые понятия. – Я тоже сразу это поняла, как приехала… но им не объяснишь. А потом поехало. Пела в забегаловках, ну и там… сам понимаешь, что объяснять, не маленький. Потом группа распалась, я устроилась официанткой. Там ты меня и нашёл. Но дома я подавала надежды, между прочим. – Где это – дома? В Кукуево? – Тебе-то какая разница! В Кукуево, не в Кукуево! Люди везде живут. А здесь я уже три года существую, надоело мыкаться по съёмным квартирам. А тут ты… и беременность эта. Я подумала – это шанс. – А ты стерва. – Не более, чем ты и кто-то ещё. А то все у нас вступают в брак по большой и чистой любви! Я и не знаю, есть ли такая? У вас, у мужиков, одно на уме, куда бы член свой пристроить. – А у вас, у баб? Для кого бы ноги половчее раздвинуть… Заткнулась бы лучше! – Нечего мне рот затыкать! Я тебе не раба подневольная! Эд устало закрыл глаза. – Ладно. Хватит гнилые базары разводить. Заводиться не хочу. О ребёнке почаще вспоминай! – А ты-то что о нём так печёшься? – Ну, мой всё-таки. Сына хочу. Мальчика. Надоели бабы эти кругом. Сам без отца рос, знаю, что это такое. Поэтому сына своего не брошу! А ты что про меня подумала? Комнатка мне нужна? Как же! Нужна, не спорю, но вряд ли за комнату стоит такую дрянь, как ты, терпеть! А сын, сын он того стоит. Я за него ноги вырву тебе, если что случится! – Вот разошёлся! Как испорченный самовар! Остынь. – Марго потеряла интерес к спору, снова переключившись на пиво. – А если девочка будет? – Нет. Я сказал: нет! – Ну, это не тебе решать, уж как есть, так и будет. И давай без истерик! Эд налил себе пива и залпом выпил. Пиво его немного успокоило, и он сбавил тон. – Хорошо, видно будет. Не дрейфь. Ты с работой что, совсем завязала? Мать говорит, может тебя временно пристроить, до декрета, чтобы деньги получать. Ты как? Марго равнодушно пожала плечами. – Почему и нет? Кем? – На лёгкий труд. Кабинеты там убирать у начальства. Пыль вытирать, на звонки отвечать. – Секретаршей, что ли? Эд замялся. – Вроде того. Только секретарша у главного есть, она занята постоянно, а у зама нет, кофе подать некому, короче… – Ладно. Париться много не надо, надеюсь? – Нет. Но на декрет заработаешь. – Валяй. Скажи мамаше, я согласна. – Ну и молодец. – Конечно. – Марго томно закатила глаза, и облизнула губы языком, её разморило от пива. От Эда не ускользнуло это движение её языка, и в нём проснулось желание. В его глазах Марго была глубоко порочна, но именно это и делало её такой желанной. Когда он первый раз увидел её на вечеринке у общих друзей, она сидела, заложив ногу на ногу так, что воображению совсем не осталось работы, и пьяно хохотала. Её блузка была расстёгнута чуть ли не до пупка, а в прорези тряслась уже слегка обвисшая грудь. Марго была сильно пьяна, и жидкость из её стакана выплёскивалась ей на юбку. Зрелище было несколько отталкивающим, но Эдик смотрел, как заворожённый. Эта белая, трясущаяся грудь так завладела его вниманием, что ему захотелось тотчас же сжать её в руке, чтобы причинить боль хозяйке. Марго заметила его взгляд, слезла со стула и подошла к нему, похабно виляя бёдрами. Он обнял её и поцеловал. Вечеринка была закрытой, для плохих мальчиков и девочек, поэтому никто не обращал на них внимания. В тот же вечер они стали близки, хотя Марго ничего не помнила. Она была вульгарна, разнуздана и всегда готова к интиму. Конечно, она не каждый раз напивалась до такого состояния, но выпить любила. С того вечера, сам не зная – почему, Эд начал с ней встречаться. А когда она объявила, что беременна, он отвёл её в ЗАГС, и они расписались. Безусловно, в том, что говорила Марго про комнату, была доля правды, но часть правды заключалась и в том, что Марго привлекала Эдика. Может, как раз своей непредсказуемостью и беспринципностью. Он чувствовал, что она чем-то похожа на него, что они – одного поля ягоды. Хотя было и такое, что его в ней отталкивало. Эдуард перебивался случайными заработками, тёмными делишками, но Марго это совершенно не беспокоило. Для неё деньги не пахли, ей было наплевать, как они были заработаны. И вот теперь слегка пьяная Марго сидела перед ним на стуле и облизывалась. Он подошёл к ней, тяжело дыша, и взял за волосы. Она открыла рот, из которого на Эда пахнуло пивом, смешанным с запахом сигарет. Он закрыл её рот страстным поцелуем, преодолевая невольную тошноту, и опустил руку на грудь. Марго заёрзала на стуле, и он повалил её на пол. Пол был давно не мыт, но его это не беспокоило. Он грубо вошёл в неё, даже не раздевая, и быстро кончил. Она вскрикнула и обмякла. Эд встал с пола и отряхнулся. – Хоть бы полы помыла… Марго села, поправляя растрепавшиеся волосы. – Помою… завтра. – Ловлю на слове, жёнушка. – Да чего уж там, муженёк… Они разделись и перебрались на постель, застеленную несвежим бельём. Марго зевнула, опять обдав Эда смесью запахов. Он отвернулся и закрыл глаза. Марго сонно ворочалась. – Послушай! Ты там юбку подлиней надень! Мама просила. – Эдик выглянул из-за шкафа, где выбирал галстук. Марго лежала на кровати, перелистывая журнал. – Это ещё зачем? Боится, не возьмут? – Ну что всё время выпендриваешься?! Можешь хоть раз сделать так, как тебя просят? Тем более, это для тебя, не для неё, идиотка! – Ну да, для меня, как же. Вам – лишь бы я декретные получала… – А что в этом плохого, скажи на милость? Или у тебя от пива совсем крыша съехала? – Ладно. Надену брюки. – Через час мама тебя на проходной ждёт, пошевеливайся. – Успею. Такси возьму. – Не круто ли для тебя на такси разъезжать? – Заткнись, а?! А то вообще никуда не пойду! Ты меня теперь кормить обязан, понял?! – Ещё слово, и я убью тебя, дура! – Эдик, наконец, нашёл галстук и надел его. – Чтобы через час была на проходной. Я пошёл. – Он быстро вышел и захлопнул за собой дверь. Марго кинула ему вслед журнал. Потом встала, подошла к шкафу и начала рыться в поисках подходящей шмотки. Свекровь ждала на проходной. Марго заметила, как недовольно она посмотрела на такси, привёзшее её к месту назначения, и поджала губы. – Здрасьте, тётя Римма. – Привет, коли не шутишь. Какая я тебе тётя? – Ну не мама же… – Господи, ну и язык у тебя! Поганый. Пошли уже, ждут, – окинула она невестку с ног до головы оценивающим взглядом. – Спасибо, хоть не в трусах пришла… Марго промолчала. Они прошли по коридорам и вошли в кабинет, предварительно постучав. Свекровь первая всунула голову: – Леонид Степанович, можно? Мужчина средних лет, ближе к пятидесяти, поднял голову и кивнул. Свекровь протиснулась в кабинет, таща за собой Марго. – Это наша Маргариточка, я вам говорила… Мужчина поднял глаза и встретился взглядом с Марго. Она улыбнулась ему. Он опустил глаза и снова уткнулся в бумаги, делая вид, что чрезвычайно занят. – Ну, так как? Возьмёте? – Голос у свекрови источал мёд, и Марго захотелось ударить её по слащавому лицу. – Пусть устраивается. – Вот спасибочки! Век не забуду! Заявленице ей где оставить? – У секретаря напишите и ко мне, я подпишу – и в кадры. Должность только рабочая будет, а работа, как договаривались. – Она согласна. Марго решила подать голос. – Что вы, тётя Римма, за меня всё говорите? У меня у самой язык есть. Что за работа, уточните, пожалуйста. Леонид Степанович бросил взгляд на Марго и покраснел. – В кабинете прибрать, кофе сварить, бумагу изредка напечатать. Устроит? – Вполне, – Марго бросила на мужчину красноречивый взгляд. – Хоть завтра выйти могу. – Не спешите. Устройтесь, как положено. Марго со свекровью вышли, и в коридоре свекровь сердито дёрнула её за рукав. – Что на тебя нашло? Молчать не можешь? – Нашло просто. У него глаза масляные. А вдруг он ещё чего захочет? Чувствую, не всё тут чисто! – Господи, ну и дура же ты! Иди, пиши заявление и неси к нему. А мне работать пора. – Счастливо. Марго долго смотрела вслед уходящей свекрови. Нюх её подводил редко. Но в данном случае мужик не вызвал чувства отвращения, и она отправилась писать заявление. Когда она вернулась, Эдик был уже дома. – Ну как? – Нормально. С понедельника выхожу на работу. – Поздравляю. – Не стоит. Лучше бы себе приличную работу нашёл, чем жену в интересном положении эксплуатировать. Сутенёр хренов. – Найду, без твоих указаний. Я деньги ношу? Ношу. Чего тебе ещё надо? – А то, что за твои делишки головёнку тебе отщипнут, и не заметят. Ребёнка сиротой раньше времени оставишь, придурок! – На улице не останешься. Я ж тебя прописал. – Да нужна мне твоя халупа! Вот счастье-то! – А что тебе надо? – В данный момент – муж и деньги. Деньги в первую очередь, муж в довесок. Кто меня с ребёнком кормить будет? – Слушай, ты прямая, как осиновый кол! Глупее тебя ещё никого не встречал. Любопытно даже. Заездила. За пивом лучше сбегай. – Сам беги. У меня ноги отваливаются. И сигарет не забудь! – Да пошла ты со своими сигаретами! Роди для начала. – Рожу, не переживай. – Марго широко зевнула, обнажив крепкие жёлтые зубы. – Марго! Свари мне кофе! Без сахара! Марго одёрнула юбку, едва прикрывавшую колени, и поправила причёску. – Сейчас, Леонид Степанович! – Это был условный сигнал. Она поставила чашку из кофеварки на поднос и вошла в кабинет. Леонид Степанович похотливо улыбнулся при виде её. – Прекрасно выглядишь, детка! – Стараюсь. – Марго поставила кофе на стол и пошла закрывать дверь. – Премию хочешь? – Босс игриво сверкнул глазами. – Завтра выпишу. Только за премию полагается ударная работа. Готова? – Я, как пионер, всегда готова… – Марго подошла к боссу и положила руку ему на ширинку. – О! Что там у нас? Леонид Степанович уже расстёгивал ремень на брюках. – У нас небольшой перерывчик. Имеем право… – Он откинулся на стуле и блаженно закатил глаза. Марго встала с колен и отряхнулась. Босс тяжело дышал. – Отлично, детка. Считай, премия у тебя в кармане. Ты славно поработала своим прелестным язычком. Марго открыла дверь и вышла. Налила себе кофе, насыпав в чашку побольше сахара – хотелось уничтожить неприятный привкус во рту. Отхлебнула глоток и задумалась, предавшись воспоминаниям. Она давно уже знала, что просто так ничего не дается, во всяком случае, ей. Даже эту паршивую мизерную премию нужно было зарабатывать. Но Марго не сетовала – так, значит так. Тем более, что и ей самой это доставляло немало приятных минут. Так уж она устроена, и с этим ничего не поделаешь. «Вино и мужчины, моя атмосфера», – припомнилась ей строчка из песни. Она достала зеркало и припудрила нос. Все-таки, она – дрянь, Эдик в этом был прав. Она немного покривила душой, рассказывая ему про себя. Консерватория! Со смеху умереть можно! Деньги родителей! Еще раз ха-ха! Смешно совсем. Только не потому, что денег у её родителей не было. Деньги у них были, и не маленькие. Когда-то. В городе семья Марго принадлежала к местным толстосумам. Но, как известно, деньги сами по себе не способны сделать человека счастливым. Марго тошнило от лицемерия того общества, где она по праву рождения была вынуждена вращаться. Одни и те же разговоры о доходах, процентах, вложениях нагоняли на нее смертельную скуку. После того, как Марго должна была окончить университет, папаша приготовил ей теплое место в его банке, и Марго, несмотря на свое нежелание, не стала перечить. Чтобы выразить внутренний протест, в десятом классе переспала с партнером своего отца, предусмотрительно засняв их милые развлечения на скрытую камеру. Из-за наклонностей, которые Марго не очень-то и скрывала, о ней пошла дурная слава. Когда это дошло до ушей отца, был страшный скандал. Но Марго лишь рассмеялась отцу в лицо – ей было наплевать на его репутацию. Отец в ответ ограничил её в средствах, но она послала фото своему любовнику, пригрозив отдать их его жене, если не заплатит кругленькую сумму. Он заплатил, и Марго подсела на этот допинг. Но любовник оказался не так прост, как она думала. Он установил за Марго слежку, и все её похождения были тщательно записаны и отсняты. Круг знакомых Марго был широк, в него входила парочка довольно известных личностей. Тогда бывший возлюбленный встретился со своей пассией и показал ей фото, прибавив, что отдаст их её так называемым друзьям, и они просто размажут её по стенке. Угроза на Марго подействовала. Она знала, те люди не шутят, и то, что подставила их, может для нее и в самом деле плохо кончиться. Но бывшей жертве Марго этого оказалось мало. Он побеседовал с ректором заведения, где отбывала свой срок Марго, и её отчислили за неуспеваемость. Отец рвал и метал, а Марго в душе даже была рада. Но возлюбленный оказался мстительным и коварным. Словно бультерьер, он вцепился Марго в глотку, видимо, желая растерзать её. Будучи партнером отца, он затеял раздел совместного бизнеса, и, в конце концов, оставил их семью практически без гроша. Какими-то неведомыми путями отец узнал, что всем этим обязан любимой доченьке, и проклял её. И Марго сбежала из дома, никого не предупредив. Её мучитель распевал триумфальные марши, когда Марго покинула город и скрылась в неизвестном направлении. Это было первое фиаско Марго, и у неё хватило ума понять, что не всё в жизни получается так, как хочется. В особенности, если для осуществления твоих планов требуется использовать других людей. Люди умеют кусаться, они могут постоять за себя, и, в конце концов, оказаться гораздо хитрее, сильнее и умнее, чем ты считаешь. Урок был горьким, но Марго его усвоила. Теперь о неуживчивости и озлобленности характера напоминали разве что её словесные интервенции. В открытую схватку она вступать не решалась, предпочитая при малейшей опасности отползать в кусты. Но жизнь в большом городе пришлась Марго по вкусу, и она не жалела, что так бесславно покинула родные пенаты. Про консерваторию она, естественно, насочиняла. Вокалом она, правда, занималась, лелея надежды однажды стать звездой. Но эти надежды были запрятаны очень глубоко, так что даже сама Марго не решалась их извлекать на поверхность, боясь показаться смешной. Её учитель по вокалу, с которым она занималась в последнее время, и не только вокалом, к слову сказать, дал ей адрес своих знакомых в крупном промышленном центре, где можно было остановиться на первое время, обещав навещать её по мере возможности. Адресом Марго воспользовалась, но до возможности посещений дело не дошло. Оказалось так, что Марго случайно познакомилась с художником, и перебралась к нему в мастерскую. В консерваторию, она, естественно, даже нос не показывала, справедливо полагая это полным идиотизмом с её стороны. Ей хотелось устроиться певицей, и, как ни странно, её мечта сбылась. Пока не подвернулся художник, она изучала столичный рынок труда, но в тот раз ей подфартило. Художник рисовал обнажённую натуру, содержал Марго и периодически устраивал оргии с представителями свободных профессий, этаким своеобразным бомондом. Там Марго и познакомилась с группой патлатых музыкантов. Они играли в ресторанчике на окраине, и им нужна была солистка. Пение Марго их устроило, и она стала членом группы. Художника пришлось бросить, но Марго не горевала –в пьяном виде художник был буен и назойлив. В ресторане они играли какое-то время, Марго пела. Жили все вместе, снимая небольшую квартиру. Всё шло неплохо, пока жена хозяина ресторана не застукала Марго в объятиях мужа. Был страшный скандал, и обстановка стала напряжённой. Конкурентов было предостаточно, и им пришлось уйти. Новое место они найти так и не смогли – Марго стала для них чем-то вроде дурного талисмана. Она оставила группу, которая, впрочем, и без этого дышала на ладан. После этого Марго пришлось устроиться официанткой. Правда, ей повезло, и её взяли в солидное заведение. В этот несладкий период ей и подвернулся Эдик. К тому времени беготня с подносами ей осточертела, она периодически оказывала интимные услуги, но так, чтобы не пронюхали сутенёры. Она панически боялась зависимости. Но обстановка и тут обострялась, кое-кто стал выспрашивать про Марго, и она слегка струхнула. Эд в этот момент был для неё очень кстати, он хоть и являлся мелкой шестёркой, но, всё же, был и не полным дерьмом. Беременность повлияла на Марго в лучшую сторону: первое время после замужества она ещё по инерции подрабатывала интимом, говоря мужу, что деньги присылают родители. Но после устройства на работу с этим было покончено. Леонид Степанович подкидывал ей премию, и она впервые за много времени ощутила некое подобие нормальной жизни. Можно сказать, что она входила во вкус обыденности, и постепенно обживалась там. То ли от беременности её чувства притупились, то ли нечаянная семейная жизнь на неё так подействовала, но на приключения её больше не тянуло. Она сократила количество выкуриваемых в день сигарет и стала меньше пить пива. Эдик тоже остепенился, у него появилось что-то вроде постоянной работы с регулярной зарплатой. Живот у Марго вскоре стал заметен, но Леонида Степановича это не смущало. Временами он даже любовно поглаживал её по округлому выступу и спрашивал: – Что, шевелится? Марго пожимала плечами. – Нет, вроде… – Ничего, зашевелится скоро. Как-то перед самым декретом босс вызвал Марго к себе. – Маргоша, уходишь скоро… – Да, ухожу… а что делать-то? – Жаль… я к тебе привязался… ты телефончик оставь… скучать буду. – Ничего. Новую возьмёте. Баб кругом видимо-невидимо. – Баб-то много, да ты, Марго, одна… для меня одна… – Ну, вы скажете… – И на старуху бывает проруха… свидимся? – Почему бы и нет? Леонид Степанович подошёл к Марго и погладил по животу. – Как он там? – Неплохо вроде. Шевелится… – Вот и слава Богу… – Он поцеловал Марго в живот и тихонько шлёпнул по заду. – Иди, детка. Я не прощаюсь. Марго вышла, недоумевая. Нет, она видела, что босс к ней испытывает тяготение большее, чем просто интрижка от скуки, но так… Она была приятно удивлена. «Надо же, – подумала, – и ребёнком не побрезговал. От чужого мужика… ». Когда Марго провожали в декрет, устроив по этому случаю праздничный обед, он преподнёс ей конверт с солидной суммой. Коляску купишь, сказал, от дяди Лёни. Об их отношениях никто не знал, поэтому подарок выглядел очень трогательно, и Марго расчувствовалась. Она при всех поцеловала начальника в щёку и утёрла непрошенную слезу. Сослуживцы тоже собрали для Марго немного денег, как это было у них принято, чем заставили Марго задуматься об отношении к людям вообще. Последние два месяца до родов Марго провела, валяясь на кровати и тайком от мужа потягивая пиво. Ребёнок должен был появиться в конце апреля. Марго в старом больничном халате стояла у окна одной из палат роддома. Вчера она родила, наконец, девочку, но Эдик всё не приходил. Марго кусала губы от досады. Ей не хотелось ловить на себе сочувственные взгляды мамаш, лежащих с ней в одной палате. До смерти хотелось закурить, но здесь было не положено, и Марго чувствовала раздражение. С одной стороны, она была рада, что избавилась от живота, а с другой, её немного пугала новая для неё роль молодой мамы. Поведение Эдика её беспокоило и злило, но она стойко держала удар. – Марго! Как девочку назовёшь? – Это был голос Люси, полной блондинки, тоже вчера родившей девочку. Муж Люси уже с вечера прыгал перед окнами и заваливал жену дурацкими записками. – Анжела. – Марго даже не обернулась. – Что за имечко придумала? Мудрёно как-то… – А вот и нет. Наоборот, красиво… Мне нравится. Молодец, Марго! – Это была Ася, молодица лет восемнадцати, с первых же дней проникшаяся к Марго какой-то слепой любовью. – Я в детстве книжку читала: «Анжелика и король». Всегда мечтала о такой жизни – мужчины, приключения… поэтому и назвать решила так. Бабы, курить охота, сил нет! Нет у кого? – Марго отвернулась от окна и уставилась на обитательниц палаты. – Одна осталась, хочешь? – Ася протянула Марго сигарету. – Случайно в кармане завалялась. – Хочу. Давай сюда. Я Эдику скажу, он потом принесёт. – Ты в туалет иди, только быстро, пока обход не начался. – Марго, ты бы не дурила, – Люся нахмурила брови. – Детей скоро кормить принесут. И тебе, между прочим, тоже, если ты о нас не думаешь. – Помолчи. Без тебя учителей хватает! – Марго спрятала сигарету в карман халата и пошла в туалет. Через несколько минут она вернулась, всё ещё сохраняя на лице недовольное выражение. – Твой-то что не идёт? Пора бы уж… – Люся всё не могла угомониться. – Тебе-то что? В командировке он. Твой ходит, вот и радуйся! – Да ладно, Марго! Я просто так спросила, – добавила Люся примирительным тоном. – Придёт, никуда не денется. Мальчика он хотел, вот и переживает. – Подумаешь, какой нежный – мальчика! Чем его девочки не устраивают? – Да Бог его знает. Вбил себе в голову и талдычит, как заведённый – мальчик, мальчик! – Марго легла на кровать и отвернулась к стене. Эдик пришёл на следующий день. Он был со страшного похмелья, и Марго заметила это даже из окна третьего этажа. Он вяло махнул ей рукой и сказал, что послал передачу. Марго кивнула и отошла от окна – она была в послеродовой депрессии. Тем не менее, встречать её Эдик пришёл с матерью и её хахалем. Марго с неприязнью подумала, что у свекрови нет элементарного вкуса и выглядит она хуже колхозной бабы. Вид у хахаля был не лучше, и Марго усмехнулась про себя, подумав, что два идиота нашли друг друга. Эдик принёс большой букет цветов и бутылку шампанского. Он был весел, и Марго втайне обрадовалась такой перемене в настроении мужа. Выйдя из роддома, они открыли бутылку и выпили шампанское из пластиковых стаканов. Потом сели в такси, поджидавшее их тут же, возле ворот, и поехали к ним домой. По случаю рождения дочери Эдик устроил небольшую пирушку, пригласив соседей по коммуналке – пенсионерку тётю Валю и старого инвалида Гену. Пирушка получилась неожиданно весёлой, вопреки всем ожиданиям. Инвалид Гена играл на гармони и пел, Марго подпевала ему, тётя Валя и свекровь пустились в пляс, а Эдик с хахалем матери напились и уснули на диване. Разошлись уже под утро, когда свекрови удалось растолкать муженька и увести его домой. Девочка всё время спала, и Марго даже забыла на время о её существовании. Утром Эдик, отпиваясь горячим чаем, спросил Марго: – Как назвать думаешь? – Анжелой. Нравится? – Ничего. Где ты только такое имя откопала? – Из романов. Знаешь, что это такое? – Ты меня совсем за идиота принимаешь? – А ты не совсем идиот? Рада слышать. – Ну, назвала и назвала, – Эдик подцепил на вилку кусок колбасы. – Разницы особой не вижу. Девку, как ни назови, мужиком всё равно не станет. Марго поджала губы, но промолчала. Утром Марго сидела перед роскошным туалетным столиком и пудрила лицо. Она придирчиво рассматривала себя в зеркало, выискивая морщинки. Ей казалось, что она слишком быстро стареет, не успев даже насладиться преимуществами молодости. Наконец она бросила это неблагодарное занятие, подумав, что до старости ещё далеко и не стоит так убиваться из-за мелочей. Тем более, что она не раз ловила на себе восхищённые взгляды мужчин. Леонид Степанович периодически звонил ей, и они встречались на съёмной квартире. Он с нетерпением ждал выхода Марго на работу. За спиной Марго услышала шаги и обернулась. – Эд! Привет! Слушай, я подумала, что Анжелку надо отдать в музыкальную школу. – С чего бы это? – Она мелодии из телевизора и с радио повторяет. Да так похоже! Талант от меня по наследству перешёл. Скоро в сад пойдёт, а потом отдадим. – Тебе виднее, талантливая ты моя! На работу когда? – Через месяц. – Тебе обязательно работать? Я теперь зарабатываю столько, что на всех хватит. Жену прокормить могу. Да и квартирка у нас теперь не маленькая. Как-никак, 100 квадратов. Анжелку в музыкалку водить будешь. – Ты хочешь, чтобы я целыми днями тёрла эти сто квадратов? Извини, у меня другие планы. Я в люди хочу. А Анжелку свекровь пусть водит. У неё времени полно. – Да что ты всё квакаешь? Свекровь, свекровь! Сама родила, сама и воспитывай, мама здесь ни при чём! – Ну и не надо мне ваших подачек, заупрекаете потом, лучше сама отведу. Анжела! Иди сюда! Папа пришёл. В комнату вбежала худенькая с чёрными короткими волосиками девочка лет трёх или чуть меньше. Она бросилась к матери. – Анжела, дочка, постучи папе песенку про зайцев! Покажи, какая ты умница! Девочка насупилась и лицо её приняло плаксивое выражение. Краем глаза Марго заметила, что муж начал заводиться. – Что за тупой ребёнок! Уставится, как баран, и смотрит! Что ты так смотришь, детка? Я тебя хоть раз обидел? Я хоть что-то плохое тебе сделал? Кормлю, пою, а вместо благодарности сопли и слюни! Ты можешь ей объяснить, что я не чудовище из её кошмаров – а её папа! – Не ори на ребёнка! Сам виноват, что она видит тебя раз в месяц. Для неё слово «папа» – пустой звук! Чего ты от неё хочешь?! Испугалась, не видишь? – Испугалась? Чего это интересно она так испугалась? Я её не пугал. Может, ты что нашептала? – Идиот! – Марго прижала девочку к себе. – Не бойся, милая.– Она погладила дочь по голове. В последнее время Марго стала замечать участившиеся резкие перепады в настроении мужа, которые немного пугали её. Она боялась узнать, что это может быть, и гнала от себя дурные мысли. Эдик же заводился всё больше. – Дрянь! Отпусти её! Пусть подойдёт, я научу её отца любить! – Глаза его налились кровью, он непроизвольно сжимал кулаки. – Слышишь, кому говорю, отпусти её!!! Марго испугалась не на шутку. – Иди, милая, к себе, поиграй! – Она легонько толкнула дочь, и девочка убежала, ловко проскользнув мимо отца. – Успокойся, кретин! – Да нечего мне успокаиваться! Ты её так воспитала! Да она же ненавидеть меня скоро будет! А за что?! За что, я тебя спрашиваю?! – Руки у Эдика тряслись, он подошёл к Марго и ударил её по лицу. – Получай, стерва! Давно просилась! Глаза у Марго потемнели, и она плюнула в раскрасневшееся лицо мужа. – Упырь! Безмозглый! Убью, не подходи! – Марго взяла в руку тяжёлый подсвечник, стоящий на туалетном столике. Эдик побледнел, выдохнул воздух, развернулся и быстро ушёл в ванную. Анжела незаметно наблюдала за этой сценой из-за угла. Слёзы её высохли, а на лице застыло выражение то ли любопытства, то ли испуга. Вернулся Эдик через полчаса, спокойный и умиротворённый. Марго разглядывала в зеркале след от удара. – Прости, Марго, дорогая, не сдержался. Ты тоже хороша! Чего злишь-то меня? – Он сделал попытку приблизиться в Марго, но Марго отшатнулась, процедив сквозь зубы: – Всё нормально. До свадьбы заживёт. – Не злись, я же попросил прощения. Ты это… можешь Анжелку в школу водить. Денег возьми сколько надо. Инструмент купи. – Ладно. Только ребёнка не пугай. Заикаться будет. – Да это так, сорвался, говорю же… На работе проблемы. – Что, уже? – Тебе не понять. Там всегда проблемы. Наша работа состоит из одних проблем, к твоему сведению. Твой муж ежедневно рискует. – Ну, не рассказывай, меня твои проблемы не касаются. Всё равно помочь не смогу. – То-то и оно, что не сможешь… Ладно, давай пожрать, и я спать, что-то нехорошо мне… Марго молча встала и пошла в кухню. Разогрела ужин и позвала мужа. Они поели, и Эдик ушёл. Марго задумчиво посмотрела ему вслед. Муж внушал ей чувство тревоги и беспокойства, а этого она не любила. Жизнь на вулкане не приносила ей особого удовольствия. Леонид Степанович, или Лёня, как теперь Марго его называла, был страшно рад увидеть Марго на рабочем месте. – Марго, милая! Наконец-то! – Ну, не преувеличивай, недавно виделись. – Для кого как. Для меня два месяца – это срок. Как дочь? В детский сад ходит? – Ходит. Дичится только. Нелюдимая она совсем у меня… в кого только? Эдик её, что ли, запугал? Как волчонок на него смотрит. – Ничего, пройдёт. Пообщается с детьми, пообвыкнется. Не бери в голову – не она первая, не она последняя. – Странная она всё равно. Что-то не так с ней, только что, не пойму. – Маргошенька, ты слишком увлеклась материнством. Так нельзя, девочка моя. Дети – это, конечно, хорошо, но и так убиваться по каждому пустяку не стоит. Там и до истерии недалеко. – Лёня! Я тебя умоляю! – Всё! Молчу! Больше никаких советов. Ты мне лучше кофе свари, без сахара. – Как скажешь… – Соскучился я по кофейку твоему… – Ну ты, Лёня, и хитрец! – Не томи, милая, пить очень хочется… – Ну всё, иду… – Марго достала кофеварку и засыпала туда кофе, а Леонид Степанович, напевая, удалился к себе в кабинет. Вскоре, не без помощи Марго, Леониду Степановичу удалось занять место своего начальника. Он давно метил на это желанное место, справедливо полагая, что засиделся в замах. А вскоре представился и вполне подходящий случай. У главного заболела секретарша, и он попросил Марго посидеть вместо неё. Леонид Степанович потирал руки от радости. Он дал Марго парочку бумаг, которые она незаметно подсунула своему временному боссу на подпись. Эти бумаги должны были стать компроматом на главного и способствовать его уходу с поста. Так примерно и вышло – когда бумаги дошли до директора, он страшно возмутился. Был небольшой скандал, но его удалось замять, и главного быстро отправили на пенсию. Счастливый Леонид Степанович с триумфом водрузился на его место. Он тут же выхлопотал Марго должность своей секретарши, отправив предыдущую вслед за её боссом. Теперь Марго регулярно получала премию, и, в общем-то, была вполне довольна своей служебной карьерой. Анжела ходила в детский сад, Эдик мало появлялся дома, а в периоды его короткого пребывания Марго старалась с ним не связываться. Его душевное состояние беспокоило Марго всё больше, но она была фаталисткой и решила оставить всё на волю судьбы. Спасать мужа у Марго не имелось ни сил, ни желания. К тому же она была почти уверена, что это уже невозможно, и ей оставалось только наблюдать за ситуацией со стороны, надеясь, что грозивший вот-вот разразиться ураган её не сильно заденет. – Заходите, мамаша! Марго прошла в кабинет, таща за собой Анжелу. Девочке уже исполнилось пять лет, и Марго решила отвести её музыкальную школу. Она долго размышляла на тему, какой инструмент предпочесть, и остановилась на скрипке. Рояль казался ей слишком громоздким, его сложно переносить с места на место, в отличие от скрипки. И потом скрипка казалась ей гораздо престижнее. Каждый, кому не лень, считал своим долгом бренчать на рояле, но за скрипку мало кто брался. Это тоже сыграло свою роль, и Марго приняла решение – Анжела будет скрипачкой. Седой мужчина, сидящий на крутящемся стуле, показался Марго старомодным, но она на всякий случай улыбнулась. – Я на прослушивание. Девочку привела. – Ну, что же вы не стесняйтесь, проходите! Иди ко мне, деточка! – Мужчина поманил Анжелу. – Как тебя зовут, милая? – Анжела. – Вот какое славное имечко! Ты хочешь играть на скрипке? Анжела кивнула. – Повторяй за мной. – Мужчина постучал пальцами по столу. Анжела повторила. – Умница. Хочешь послушать, как она звучит? Анжела снова кивнула. Мужчина бережно взял в руки инструмент, приложил его к плечу и провёл смычком по струнам. Скрипка застонала, словно жалуясь. Он начал водить смычком взад и вперёд, исторгая тонкие, на грани отчаяния, звуки. – Нравится, деточка? Анжела улыбнулась и протянула руки к инструменту. Мужчина дал его подержать. – Не балуйся только, скрипка – вещь нежная, хрупкая… Она не терпит грубости. Анжела заворожено смотрела на плавный изгиб деки. Копируя учителя, она прижала скрипку к плечу и провела смычком по струнам. Потом начала водить им взад и вперёд, закрыв глаза, и теперь пришёл черёд удивляться учителю. От волнения он тёр переносицу и вытирал платком лицо. – Это просто чёрт знает, что такое! Мамаша, где вы взяли это чудо? Она просто вундеркинд! – Я её родила. В меня талантом пошла. – Поверить не могу! А я и брать её не хотел – мала ещё. Что творится на свете! Сколько ей? – Пять, в школу на будущий год пойдёт. – Отлично! Господи, деточка! Да такие, как ты, раз в сто лет рождаются! Надо же, как повезло! Хотя, выводы, безусловно, делать рано… Чтобы цветок вырос, нужен хороший уход и, как ни странно это звучит, желание самого цветка стать роскошным растением! Мамаша, вы попали в десятку! Поздравляю! Вам срочно нужно будет сделать одну вещь – купить девочке инструмент. Я дам вам адрес одного магазина, они подберут вам подходящий. Чтобы не очень дорогой, но достойный. Бриллианту нужна соответствующая оправа, не так ли, милая? – Он подмигнул Анжеле, и она счастливо рассмеялась. – Так как, мамаша, вы готовы? Прошу не скупиться! Возможно, вы станете матерью новой звезды! Роль матери будущей звезды пришлась Марго по душе, и она ответила: – Хорошо. Я куплю, что вы посоветуете. Только одна просьба, не называйте меня мамашей! Меня зовут Марго. – Как скажете! Поверьте, я не со зла. Привычка. Ко мне одни мамаши ходят. А по отчеству, простите, как? – Просто Марго. Я не так стара, как вам кажется. – Боже упаси, Марго! Вы не правильно всё поняли. Вы чудесно выглядите! Ни о какой старости и речи быть не может, что вы, милая! Это я из вежливости спросил… – Ну, вот и договорились. А вас, простите, как зовут? – Ах, да! – Мужчина спохватился: – Простите, не представился! Казимир Георгиевич Лисовский. Я из обрусевших поляков. – Приятно познакомиться. На сегодня всё? – Да, дорогая, на сегодня всё. – Казимир Георгиевич взял ручку, черкнул пару строк на клочке бумаги и протянул его Марго. – Это – адрес магазина, а вот записка, скажете, от меня, я вам там всё написал. Они выберут вам подходящий инструмент. А завтра я жду вас вечером на занятия. С большим, надо заметить, нетерпением! Марго взяла записку, и они с Анжелой вышли в коридор. Анжела напевала себе под нос. По пути они зашли в магазин и купили скрипку. Она оказалась не дешёвой, но Марго твёрдо решила не скупиться. Роль матери звезды всё больше ей нравилась и представлялась более надёжной, чем роль жены человека с весьма сомнительными перспективами и такими же сомнительными делишками. Марго рассудила, что чем больше денег мужа она вложит сейчас, тем надёжнее будет её капитал. Неизвестно, что можно ждать от Эдика завтра – он становился всё более нервным и истеричным. Проблемы на работе. Знала она эту его работу – сплошной криминал. Все его друзья остепенились давно, сошли с крючка. И только он, как дурак, болтается. Деньги приносит, конечно, но толку с этих денег? Как в тридцатые годы – только и ждёшь, когда за тобой придут. От этих мыслей Марго пришла в дурное настроение. Анжела рядом весело подпрыгивала. – Марго! – Эдик ворвался в дом словно ужаленный. – Где ты, Марго? В поисках жены Эдик прошёл в спальню и зажёг свет. Марго, щурясь, приподнялась на кровати. – В чём дело? Ты что, с дуба сорвался? – Сорвался! Молчи, идиотка! Времени нет. – Да что случилось?! Ты можешь толком сказать? – Волнение мужа передалось Марго, и она забыла о своей всегдашней язвительности в его отношении. – Вставай, Марго, и дочь поднимай, ехать пора! – Куда, Господи?! Что за ересь?! Что ты плетёшь?! Я никуда не поеду! – Тогда тебя вынесут отсюда вперёд ногами, дура! – Доигрался, значит! Вот дерьмо! – Ну ты что, сдохнуть захотела?! Ты русские слова понимаешь?! Через час машина придёт. – Куда мы едем? – На кудыкину гору! Потом объясню. Некогда сейчас. – А работа? Квартира? – Забудь! Нет больше ни квартиры, ни работы! Всё, финита ля комедия! Ну, ты долго валяться будешь? Я не шучу. Эдик схватил спортивную сумку и начал беспорядочно швырять туда вещи. По выражению его лица, на котором была запечатлена крайняя степень испуга, Марго поняла, что он не шутит. Она встала и оделась, потом разбудила дочь и велела ей одеваться. Анжела хныкала, но Марго прикрикнула на неё, чтобы замолчала, и начала собирать вещи. – Мам, мы куда? – Не знаю, у папаши своего спроси! – Уезжаем, дочь, из этого бардака нахрен! Марго со злостью укладывала тряпки в чемодан. – У Анжелки концерт завтра, между прочим! Ты бы хоть об успехах её спросил, папаша! Она уже лауреат нескольких конкурсов! У неё будущее! – Было будущее, детка… там, куда мы отправляемся, будущего нет. Там есть только существование. – Надеюсь, не вечное? – У Марго навернулись слёзы. – Я тоже надеюсь. Пойми, отлежаться надо. Мне жаль, что я Анжелке карьеру порчу, но она потом наверстает, если живы останемся. А если нет, то и карьера ей не пригодится. Согласна? Марго вытирала слёзы. Эдик выглянул в окно. – Машина пришла, выходим. Они вышли из подъезда, Эдик озирался по сторонам. На месте водителя сидел незнакомый парень. Марго с Анжелой забрались на заднее сиденье. Анжела прижимала к груди скрипку. Парень довёз их до вокзала и уехал. Эдик сходил за билетами, и через полчаса они погрузились на поезд. – Куда едем? – В деревню. Очень глухую. – Прекрасно! – Не начинай, я же сказал, отсидеться надо! Располагайтесь, я сейчас. – Эдик оставил Марго с дочерью в купе, а сам вышел. Вернулся он немного успокоенным, дрожь в руках унялась. – Рассказывай, что случилось, и куда мы едем? – Марго уже успела взять бельё и застелить постели. Анжела влезла на верхнюю полку. – Тебе какая разница, что? Меньше знаешь, лучше спишь. А насчёт того, куда, так я уже сказал. – И кто нас там ждёт в этой деревне? – Я дом там купил. Заранее. На чужое имя. Там и заляжем на дно. Кстати, вот твой новый паспорт. Ты теперь Лидия Матвеевна Акулова. – Отлично! Лидия Матвеевна! А Анжелка кто? Впрочем, дай сюда, я сама посмотрю. Ага! Вот. Ангелина Акулова. Поздравляю, доченька. Тебе больше повезло, чем мне. А ты кто? Давай уж знакомиться до конца. – Пётр Иванович Акулов. – Петенька? Прекрасное имя! Что, Петруша, хотите? Чайку? Марафетику? – Заткнись! – Господи! Ну почему это всё со мной! – Марго уронила голову на руки. – Давно развестись хотела! Что теперь с нами будет? Меня же на работе искать будут! – Да не волнуйся ты, я обо всём позаботился. – Это как же? – Да так. В нашей квартире найдут три сожжённых, обезображенных трупа, и мама опознает нас. – Ах! Так значит, мы благополучно скончались! Царствие нам небесное! Аллилуйя! – Да, скончались. И благополучно воскресли. Для новой жизни. Отсидимся немного, потом вернёмся, когда всё стихнет. – Так за что же нас грохнули, если не секрет? Да ещё и с особой жестокостью? – Ограбили. Деньги требовали. Пытали. Всё просто. За что ещё у нас убивают? – Действительно, не за что. Ну, а с квартирой что? – Я её завещал, кому следует. И машину тоже. С собой только деньги взял, на первое время хватит. А с учётом деревенской жизни и на сто лет достаточно будет. – Сто лет?! Мы что, там сто лет жить будем?! – Это я так, шутить пытаюсь. Нет, конечно. – Ладно. Дай закурить. – Марго успокоилась. – Я так понимаю, что сделать уже ничего нельзя, а значит, делать ничего не будем. Так, Петенька? – Так, Лидуша. – А насчёт дома… – В наследство, скажем, достался. А мы беженцы из Узбекистана. – Какая прелесть! Беженцы! Школа там хоть есть? Анжелке в школу надо. Хорошо, хоть первый класс успела закончить. – Думаю, есть. Школы везде есть, с этим у нас проблем нет. – Всё. Устала я. Пойду чай закажу. – Иди, по вагону особенно не шастай, глаза не мозоль! – Слушаюсь. Марго, теперь Лидия, принесла чай и отхлебнула глоток. Горячий напиток обжёг горло, и она вдруг отчётливо ощутила вкус новой жизни. Этот вкус показался ей горьким и неприятным. Она позвала дочь. – Анжела, дочка! Слезай! Девочка нехотя слезла. – Слушай, милая! Ты же у нас взрослая девочка? Всё понимаешь… Можно тебе доверить тайну? Анжела кивнула. – Так вот. Наш папа работает на секретной работе. И сейчас у него новое задание. Чтобы нас не нашили плохие люди, нам надо спрятаться. На время. А потом мы вернёмся. Но чтобы получше спрятаться, нам нужно сменить имена. Теперь меня зовут Лида, а папу Петя. А фамилия наша Акуловы. Тебя зовут Ангелина, но мы тебя будем звать Анжелой, как раньше. Поняла? Анжела кивнула. – Повтори. – Мама Лида и папа Петя. – Умница. Это никому нельзя рассказывать, иначе нас могут убить. Что поделаешь, – Марго метнула на Эдика полный ненависти взгляд,– такая у твоего папы работа. Как тебя зовут, скажи. – Ангелина Акулова. – Молодец. Какая же ты у меня умница! – Марго поцеловала дочь. – Есть хочешь? Анжела отрицательно помотала головой. – Мам, а как же Казимир Георгиевич? – Казимир Георгиевич, деточка, теперь будет заниматься с другой девочкой. – Это Эдик решил вступить в разговор. – Я не хочу… – голос Анжелы сошёл на шёпот. – Теперь, дочка, ничего не поделаешь… Иначе нам крышка. Там больше не безопасно. И всё, хватит вопросов! Я тоже много что хочу. У тебя ещё вся жизнь впереди, а я… – Марго отвернулась к окну, чтобы скрыть набежавшие слёзы. – Ладно, иди на верх, станция скоро, я выйду, поесть куплю. И не хнычь, прошу! И без тебя тошно! До деревни пришлось добираться на перекладных. Разбитый автобус довёз их до развилки, откуда нужно было добираться пешком около пяти километров. Транспорт не подвернулся, и идти пришлось на своих двоих, поэтому, когда на горизонте показалась деревня, Марго уже совершенно выбилась из сил. – Где дом-то? – От усталости она запыхалась, и голос её срывался. – Уже недалеко. Давайте, последний рывок. Они прошли ещё немного по улице, когда Эдик остановился. – Вот наше новое пристанище. Марго с удивлением взирала на покосившуюся лачугу, обнесённую дощатым ещё более кривым забором. Калитка скрипнула, пропустив их внутрь. Краска с дома облезла, и вид у него был довольно жалким, если не сказать больше. – Там внутри нормально. Жить можно. Я потом договорюсь с кем-нибудь, подшаманят… места здесь зато, что надо… красота… – Да, места что надо… – Марго снова была на грани истерики. – Вода, отопление есть? – Вода в колодце, есть газ. В баллонах. Удобства во дворе. Отопление печное. – Вот так приключение… Сбылась мечта идиотки… – О чём ты это, Лидочка? – Да о том, Петенька, что в детстве любила о приключениях читать, и до смерти хотелось такой же жизни… вот и получила. И правда говорят, бойся своих желаний, они могут исполниться. – Накаркала, значит… Они вошли в дом. Внутри был беспорядок, но, в принципе, Эдик не обманул – было довольно сносно. Если хорошенько убраться и не принимать во внимание обстоятельства, приведшие их сюда, то обстановка была даже колоритной. Марго вздохнула, велела Эдику натаскать воды и принялась за уборку, благодаря чему к вечеру изба приняла вполне жилой вид. Эдик затопил печь, и стало тепло. Марго достала из сумки еду, предусмотрительно купленную на станции, и они поели. В старом шкафу было постельное бельё, одеяла и подушки. Марго, уже ничего не спрашивая, постелила всем постели, и они улеглись спать, измученные последними событиями и долгой дорогой. Утром Эдик сбегал в магазин, а Марго вышла во двор. На соседнем участке возилась женщина, на вид лет шестидесяти. Марго окликнула её. – Мамаша! Можно вас на минутку! Женщина подошла. Вблизи она выглядела ещё старше. На голове её был повязан платок, а ногах были надеты галоши. Она вытерла руки о передник и прищурилась, разглядывая Марго. – Что, милая? – Простите, не знаю, как вас зовут… – Баба Зина зови. Меня все так здесь зовут. – Мы вчера приехали, беженцы из Узбекистана… Дом вот от родственника достался. По мужу… – От Семеныча? Не знала, что у него родственники имелись… помер один, как перст… – Мы и сами случайно узнали. Это дальний родственник… Муж о нём и не слышал раньше… нам переждать пока, а там посмотрим… – Ну что ж… живите… коли так… – Я спросить хотела, школа у вас здесь есть? У меня дочь во второй класс перешла, август уже… – Есть, милая, есть. И дети здесь есть, и магазин, и медпункт. А как же… Здесь тоже люди живут. Мы хоть и на отшибе, но держимся пока. Не все разъехались. Да и что сейчас в городе делать? Маета одна… А тут и огород, и скотинка, и куры… Ты не переживай, с голоду не помрёшь… Я покажу, где мясо брать, молоко… ничего, жить можно. Вон кругом что творится, а тут тихо, спокойно… Глядишь, понравится ещё, уезжать не захочешь. А школа в соседнем селе, километров за десять. Но автобус каждое утро приходит, забирает, отвозит. Тут ещё десять школьников есть. – У меня дочь на скрипке играет… – Ну, уж это, милая, не знаю… врать не буду… Откуда скрипка здесь? Спасибо, хоть учат чему-то… – Понятно… – Ты спрашивай, ежели что надо. Я советом всегда рада помочь. Да и так, по хозяйству… – Хорошо… – Марго обернулась на скрип калитки. Пришёл Эдик. – Муж вернулся, пойду я, спасибо… … |
0 комментариев